Удивительные зигзаги любви

Лариса Розена

– О, я уже давно не мальчик! Но хочу тоже оставить о себе память! Ты меня, милая, прости! – и, обняв меня, стал целовать. Отвечая на его поцелуи, я совсем не смутилась. Даже подумала: «Да пусть завидуют, с каким красивым мужчиной я целуюсь». Действительно, в нём была видна порода. Холёный, видный! Думаю, не одна девушка вздыхала о таком! В Париже многие парочки целуются на улицах. Но как вела я себя?! Не могла взять в толк, что со мной происходит! У меня снова в глазах показались слёзы.

Роми Шнайдер и Ален Делон

(Этот материал о Роми Шнайдер сообщила одна из её близких подруг)

Она спала, укутавшись в тёплое одеяло. Ей снились странные сны.

— У—у! Подруженька! Где ты, моя милая? Ну, где же ты? Я жду тебя, приезжай скорее! Скорее…

Она прислушивается. Вновь повторяется чей-то призыв. Взволнованная, она выскакивает с постели и шепчет про себя:

— Сейчас, сейчас, моя дорогая! Сейчас. Вот только оденусь, — она оглядывается вокруг, — ну куда же я бросила вчера брюки? О, ничего не видно в темноте… Сейчас, сейчас, я спешу к тебе, моя Роми!

Полуодетая, она садится на постели, встряхивает головой, желая очнуться, и вдруг вспоминает — Роми нет, её нет на этом свете… Кто же тревожит её, зовёт? Видно это, просто на просто, воображение одинокой подружки, актрисы Роми Шнайдер.

— О — о — о! — стонет она. — Что со мной? Какой странный сон! Всю ломает, и так мне нехорошо! Голова кружится, слабость, — она встаёт с постели, нехотя одевается, — Роми нет… Но что всё-таки происходит со мной? Почему я так тоскую, почему не могу забыть свою бесконечно несчастную, любимую подругу? Она меня тоже любила. Боже мой, Боже, сердце моё разрывается, когда я вспоминаю о ней. Тогда я начинаю плакать и жалеть её, себя и всех несчастных на этом свете, и просить Бога облегчить наши страдания…

Она подходит к выключателю, чтобы включить электрический свет. Но света нет. Что-то случилось на электролинии. Тогда, полуодетая, она на ощупь идёт к шкафчику, достаёт большую толстую стеариновую свечку. Затем под руки попадается маленькая восковая. Тут же нащупывает спички. Зажигает обе свечи, чтобы было ярче. Садится на постель. Чувствует себя разбитой. Никак не может собраться с мыслями, сориентироваться, что делать дальше?

Так и продолжала сидеть некоторое время, заворожённо глядя на огонь. Полночь. Свечи разгорались, распускали воск и стеарин под жарким пламенем огня. Летели искры. Почему-то в голове мелькнуло: — Вот также плакала моя Роми почти всегда… Ведь у неё было мало хороших минут в жизни…

Наконец, стеариновая большая свеча почти сгорела, восковая маленькая ещё держалась. Видно, она протянет дольше… Также быстро сгорела и жизнь Роми. Значит, она была вот такой свечой. А ей надо было быть не стеариновой, а восковой, тогда бы она не сопрела так быстро…

Она подошла к столу, взяла в руки автопортрет Роми. Мало кто знал, — она хорошо рисовала. Сначала даже думала профессионально учиться рисованию, но потом стала актрисой. С автопортрета на неё смотрела молодая, цветущая и улыбающаяся девушка, красивая, солнечная, счастливая. Рядом находился другой её автопортрет. На нём уже Роми была грустной, задумчивой и по левой щеке её ползла большая одинокая слеза… — Удивительно, в этих портретах — вся её жизнь!

Почему я вспомнила нашу последнюю встречу? — задумалась она. — Тогда Роми позвонила мне из наркологического санатория и прошептала:

— Милая моя, ненаглядная, приезжай!

И я поняла, с моей подругой Роми очень плохо. Хотя никто не догадывался, но это был уже предпоследний год её жизни… У неё всё было верх ногами… Она сожгла за собой мосты и оказалась между небом и землёй. Жила она тогда одна, опустилась, и уже не владела ни собой, ни ситуацией. Бедная Роми уже падала в бездну, дна которой не было видно, и нельзя было замедлить или предотвратить это падение. В сорок два года она сказала журналистам, когда те брали у неё интервью: «Я несчастная женщина!».

Я читала в заметках у одного писателя следующее. Как-то, находясь в тропиках тёплой ночью, он услышал над пустыней тревожный, жалобный стон. Писатель от неожиданности опешил, схватился за сердце. Его проводник, заметив такое, ответил: «Это плачет пустыня, ей ведь больно от её пустоты, очень хочется быть цветущей долиной…». Увы, подобное было и с моей подругой. Я сразу примчалась к ней, желая побыть с ней вместе, утешить, поддержать. Но туда же, приехали журналюги, начался обычный бедлам, сопровождавший её в последнее время.

Фотограф и журналист сразу вместе с ней пошли в ресторан, она напилась, сблизилась с фотографом, ссорилась со мной, когда я умоляла её не пить вино и таблетки. Ведь она лечилась там от алкогольной зависимости. Я чуть не уехала, обидевшись на неё, но вскоре поняла, ей так плохо, что бросать её нельзя… На её агонию невозможно было смотреть без слёз… А она всё ещё хотела доказать нам, что она прежняя Роми. Стала, словно девочка, скакать на скалистом берегу, когда мы все вместе направились к морю, сломала себе щиколотку. Из-за этого несчастья были отменены её предстоящие съёмки. Она была прикована к постели, попросила привезти ей маленькую, четырёхлетнюю дочку, немножко порадовалась ей. Ведь из-за плотного графика работы она редко виделась с детьми. Так что, не было бы счастья, да несчастье помогло.

А как всё красиво начиналось! Мы учились с ней в католическом интернате. Она была с 1935 года рождения и я — тоже. Её там не очень жаловали. Её подругой была только я одна. Она много фантазировала, её за это все терпеть не могли. Но я её понимала и любила. На праздники нас отпускали домой. По сути, Роми была никому не нужна. Отец с матерью развелись. Мать — киноактриса Магда — всегда на съёмках фильмов, отец, тоже артист, занят, к тому же, завёл другую семью. Поэтому ехать было ей некуда, она уезжала или к своей бабушке, или со мной, к моим родителям. Но, возвращаясь, утверждала, что была у папы, хотя девочки знали, её папа — в отъезде. И все безжалостно смеялись над бедняжкой. Я одна не смеялась, понимала, она не лгунья, а фантазёрка. Она была такая добрая, чистая и наивная, что сразу мне приглянулась, я её полюбила. Чтобы иметь друга — надо самому быть для него другом. Мы это поняли, стали подругами — не разлей вода. Старались давать друг другу и брать, тоже без всякого расчёта! Она — красивая, я — страшненькая! Но это не смущало. Чтобы нас поссорить, мне часто наговаривали на неё — она дружит со мной, чтобы ярче выделяться на моём сером фоне. Я не вникала в эту болтовню, видела её душу и понимала — Роми не способна на гадости. Но иногда наш покой и равновесие нарушались. Роми вдруг начинала жаловаться мне на свою внешность. Она сквозь слёзы сетовала на свои толстенькие щёчки, узкие глазки, приземистую фигуру. Я слушала всю эту нелепицу и успокаивала её: — Ты красивая! У тебя благородное, нежное, одухотворённое, лицо, очень стройная фигурка! — Кстати сказать, она оставалась такой до самого конца. Имела яркую, неповторимую внешность. Итак, я утешала её, а она вновь мне всё это повторяла. И однажды, не выдержав, я громко разрыдалась. Она успокаивала, спрашивала — почему я плачу? Я долго ничего не отвечала, задыхаясь от слёз. Наконец жалобно простонала:

— Если ты, такая миловидная, жалуешься на свою внешность, то, что же делать мне, бедняжке? Ведь я просто ужасна! Глазки узкие, как у китаянки, волосы, словно конская грива, лицо, круглое, как яблоко. Как же жить с такой внешностью?! Меня никто не полюбит и замуж не возьмёт! — расходилась я в самобичевании. Успокоить она меня долго не могла. После этого Роми уже не высказывала мне недовольства своей внешностью, и потихоньку копила деньги для меня, на пластическую операцию. Это был её секрет. Но я этим не воспользовалась.

Наконец закончились годы нашего пребывания в католическом интернате, и мы разъехались по домам. Мама Роми снималась в одном из фильмов и взяла на съёмки с собой свою дочь. Вскоре они уже играли вместе. Сколько радости обреталось в Роми! Она писала мне, что счастлива и обещала поговорить с режиссером, чтоб и меня взяли на киностудию. Но я знала, из этой затеи ничего не выйдет. Таких, как я, берут играть в кино, разве только на роль бабы яги. Конечно, я преувеличиваю, но миловидности во мне всё-таки маловато! Хотя я не урод. Даже по-своему, скорее приятная. Одним словом — обычная.

Как-то я очень соскучилась по ней и решила её навестить. Подойдя к дому, позвонила, никто не ответил. Я открыла дверь и вошла. Дома — безлюдно. Я уже хотела повернуть назад, вдруг услышала крик Роми и мужской вой. Я влетела в комнату, откуда шли звуки борьбы и стоны, увидела — отчим Роми повалил её на постель и старается сорвать с неё одежду. Она, сопротивляясь, дергала ногами, попала обувью ему в челюсть и укусила за руку. Он взвыл. Увидев меня, испугался и вылетел пулей из комнаты. Мы остались одни. Вдруг в дом пришла мама Роми. Услышав плач дочки, она подбежала к нам, и Роми ей всё рассказала. Тогда-то я и поняла, каково ей там жить! Мало того, что отчим грабил все заработанные ею деньги в кино, он ещё пытался к ней приставать… А ведь она уже была мировой знаменитостью! Немцы ею просто восхищались! Вспоминая этот случай позже, я подумала, разведенной женщине с детьми рискованно вновь выходить замуж. Эти господа сластолюбцы быстро могут поменять постель матери на постели её детей! Зря всё-таки Набоков написал свою «Лолиту» на соблазн сластолюбцам! За это он, в своё время, ещё ответит перед Богом…

Родители не только деньги у неё отбирали на свои нужды, но и навязывали роли для съёмок. Поэтому, при первой возможности, она решила покинуть властную мать и наглого отчима, и уехала во Францию сниматься в мелодраме «Кристина». Этот фильм мне очень понравился. Она там была — само очарование! Но стержневым в этом фильме, была прозвучавшая фраза главной героини, (её играла Роми). Она сказала своему любимому (его играл Ален Делон):

— Когда я перестану доверять тебе, я перестану жить! — Этот девиз Роми пронесла через всю свою жизнь, не изменив ему… Как-то мне один знакомый со снисходительной улыбкой заикнулся о том, что у Роми в этом фильме «несколько сухая игра». Я пальнула ему в ответ, будто выстрелила из пистолета: «Сухая игра артиста, как и сухое вино, часто бывают наивысшего качества». Он криво улыбнулся и не нашёл, что ответить, я не стала переубеждать его. «Зачем? — решила я. — Это или очередной влюблённый, которому дали отставку, или неудачник, прибитый жизнью, и во всём, видящий только монохромное». Кажется, этой фразой я сразила его наповал.

После съёмок с начинающим французским артистом Алленом Делоном, она не вернулась к родителям в Германию. Осталась во Франции и перебралась к Делону в его маленькую квартирку. Ей было двадцать, ему двадцать три. Мне она объяснила, они любят друг друга, хотя в любви она объяснилась ему сама. Это моя-то робкая Роми?!

Сначала они изъяснялись жестами, он не знал немецкого, а она — французского. Но потом всё наладилось. Роми научилась прекрасно говорить по-французски, без акцента. А Делон выучил несколько немецких фраз, хотя Роми не любила, когда с ней говорили на немецком языке и называли её немкой. Она объясняла всем — она не из Германии, а из Австрии. Мать у неё была немкой, отец — австрийцем. Но немцы не простили ей её отъезда во Францию, стали её презирать. Весь мир тогда увлечённо следил за развитием их романа…

Как оказалось, Ален Делон стал любовью всей её жизни… Именно сейчас отчётливо вспомнился разговор с её французской подругой — писательницей Франсуазой Саган. Роми же перезнакомила меня со всеми своими друзьями, даже с Коко Шанель. Поэтому я всё от них узнавала. Дело происходило так. Как-то Роми позвала меня к себе. Ей было плохо, но, когда я пришла к ней на студию, там её не оказалось. Я решила, — она у Франсуазы и поспешила к ней. Но Роми у неё тоже не было, хотя она обещала её посетить. Мы решили подождать подругу. Думали как-то помочь ей разобраться в той трудной ситуации, что сложилась у неё с Делоном. Пока мы её ждали, Франсуаза предложила мне белого сухого вина. Мы разговорились. И она рассказала мне эпизод из жизни Роми, который перевернул всё моё представление о мужчинах:

— Однажды пришла ко мне плачущая Роми, с синяком под глазом, и объяснила всё. Делон сначала был с Роми ласков, а потом стал издеваться. У них даже постель стала делиться на троих. Он приводил мужчин или женщин и требовал от неё — принимать участие в их забавах. Она взбунтовалась, когда однажды Ален привёл друга, и тот набросился на неё. Стала кричать и отбиваться. Парень струсил из-за шума и убежал. Ален же поколотил её, взял силой, и ушёл из дома, как обычно делал по вечерам, сказав при этом, плачущей Роми:

— Если тебе не нравится, ты можешь уйти, тебя никто здесь не держит!

Роми призналась мне, она выпила тогда кучу снотворного из-за этой встряски, и, может, умрёт. Я тот час вызвала своего врача, он промыл ей желудок. Всё обошлось. Я просила её остаться у меня и порвать с Делоном, объяснив ей:

— Ты — воспитанная, порядочная девушка, Делон же с самого дна, знается с мафиози. Он испорчен, любит только грязь и желает растлить тебя, потому что таким он никогда не сможет быть сам. Как артист, он ещё никому не известен, но хочет пробиться, благодаря своей красоте. Даже не боится идти на близость с мужчинами режиссерами, только бы утвердиться и стать знаменитым. С тобой он закрутил роман — это ему выгодно — ты же мировая знаменитость! — пересказывала мне Франсуаза Саган свой разговор с нашей подругой чуть ли не со слезами на глазах.

Много доводов приводила и я Роми. И Коко Шанель советовала его бросить. На все наши резоны она только и отвечала:

— Я люблю его. Делон — мужчина всей моей жизни! Подожду, может, он женится на мне? Об этом я только и мечтаю! Ведь мы же помолвлены уже с ним!

— Да что же ты в нём нашла? Разве с ним можно жить?

— Понимаешь, он настоящий мужчина! Ни с кем не сравнить. Истинный мачо! Крутоват, но — божественно красив! О таком мечтает каждая девушка! Мы поженимся, и он изменится…

На это я ответила ей:

— В духовном плане ты очень глубокий человек. Но понять тебя может только такой же. Поэтому не мечтай, он не изменится, он — другой! Да и помолвка для него ничего не значит! Он растлевает тебя! «Не обманывайтесь, худые сообщества развращают добрые нравы», — сказал апостол Павел (Кор.15;33).

В общем — всё было бесполезно! Однако среди обидных ссор, у них были и развеселые номера. Делон очень любил собак и приобрёл породистого щенка. Раз, поссорившись с Роми, он решил её «проучить», как иногда делал. Но тут к нему подбежала эта собачка, и укусила за ногу. Ему это не понравилось. Он бранился. Пригрозил ей пальцем. В другой раз Ален протянул было руки к Роми, желая её обнять, вдруг щенок зарычал, оскалился, показывая свои острые зубки. Ален рассмеялся и обратился к собачонке:

— Глупыш, я же хотел её только поцеловать!

Собака вильнула хвостиком, мол — ладно, целуй уж, но смотри у меня! «И громким смехом тешат свой досуг».² Они оба смеялись до коликов. Потом Роми пошутила:

— Видишь, теперь у меня защитник появился! Конец твоему разбою, Ален!

О тогдашнем своём состоянии она прочитала мне свои стихи:

Я не должна с тобой встречаться,

Но и расстаться не могу,

И сердце начинает рваться.

Не пожелаю и врагу.

И эти всплески вдохновенья

Борьбы мучительной, больной

Рождают светлые мгновенья

Чудесной близости с тобой…

И я её прекрасно поняла! В их отношениях ничто не менялось. Как-то, при встрече, я спросила его:

— Comment allez-vous?³

Понуро опустив голову, он ответил: — Спасибо, неплохо. Но я живу с двумя Роми. Одну я очень люблю за её красоту, женственность, другую ненавижу за бюргерство, чопорность…

Я ничего не ответила, боясь усложнить её жизнь, но про себя подумала: — Поэтому Вы и желаете выбить из неё воспитанность, или как Вы это называете — «чопорность»! Да, у некоторых людей, как ни странно, немаловажные ценности обесцениваются. Роми любит его, а он, только используя её, платит ей в ответ презрением и равнодушием. Как это грустно…

Встретившись вновь с Франсуазой, я сообщила ей, Роми всё-таки осталась с Делоном. На это Франсуаза ответила:

— Это рок, видно, он её окончательно погубит! Она, словно мотылёк, летит в открытое окно на ночной огонь, чтобы сгореть в нём, привлечённая сиянием и кажущимся теплом… Моя троюродная сестра живёт в России, мы, как-то встретились, разговорились на тему — почему женщины чаще любят мужчин, кои над ними издеваются?

— Это просто женская глупость и безволие! — заявила я, — Надо встать и уйти при таком отношении! — Сестра же мне ответила на это:

— Ты не любила и не знаешь, что это такое! Есть у русских романс, где звучат такие слова:

— Мне б ненавидеть тебя надо, а я, безумная, люблю! — А некоторые так и заявляют, — Значит, любит, раз бьёт! Недаром древние греки боялись стрел Амура. Они утверждали, если человек полюбит, он становится тенью любимого… Но, скажу тебе, не смотря, ни на что, любить по настоящему — большое счастье и даётся оно не каждому. Жизнь же без любви — пустое и жалкое прозябание! Однако, хорошо, когда любят оба. Безответная любовь сильно надрывает душу… Да вот только насильно мил не будешь… Несчастные мы, всё-таки, люди, ничего не попишешь! Редко кому счастье улыбнётся!… Говорят знающие люди, когда рождается ребёнок, мать уже сразу должна вымаливать у Бога ему вторую половинку, дабы оба были счастливы!… Всегда и во всём только Бог помощник! Как говорится, без Бога не до порога. Жаль, не все это понимают! А Бог — ведь основа всему. Псалмопевец Давид хорошо сказал при помощи Святого Духа: «Зря ты стараешься, строишь дом, если Бог не благословил!». Им надо было повенчаться, тогда помощью Божьей всё освещалось бы…

Вскоре Делон бросил её. Променял чистую девочку Роми на опытную потаскуху Натали. Он её выкупил у сутенёра и женился на ней. Коко Шанель, одевавшая Роми и учившая её многим хорошим вещам, сказала по этому поводу: «Чем грязнее женщина, тем более она желанна нечистоплотному мужчине! Сколько раз я убеждала Роми бросить Алена! Она так страдает теперь из-за него!».

И, действительно, Роми не находила себе места. А кто бы мог такое перенести спокойно?! Шесть лет она с ним мучилась, исполняя его капризы, терпя частые измены. А, уехав на съёмки в Америку и вернувшись, увидела — никто её не встречает на вокзале. Дома на столе — только букет бордовых роз и записка, что он её покидает, но оставляет с ней своё сердце. Роми, как стояла, так и упала в обморок. Пыталась руки на себя наложить. Спасли. Хорошо, я тогда рядом с ней оказалась… Поддерживала её, как могла. И вновь она написала тогда:

Что боль моя

Перед твоим лицом?

Люблю ли я?

Бог знает лишь о том

И сердце, что всегда кровоточит,

Не бьется, замирает и молчит…

Как-то ещё в детстве, когда мы были совсем девчонками, мы с Роми собрались погулять, покушать в кафе мороженое. Вдруг к нам пристала на улице цыганка. Она хотела нам погадать и просила за это денег. Мы ответили ей, что у нас их мало. Но она сказала, тогда погадает просто так. Взяла руку Роми и, вдруг, побелев как снег, произнесла: «Какая же ты несчастная!». Опустила её руку, круто повернулась и пошла прочь. Мы обе испугались, стали хныкать. Проходили мимо молодые ребята, увидев нас плачущими, пригласили в кафе, рассмешили, угостили пирожными, и мы совсем забыли про этот случай…

Да, Роми почему-то не везло. Придя в себя, после ухода Алена Делона, она собрала свои вещи и уехала в Германию к матери. Та не любила Делона и была рада тому, что они, наконец-то, расстались… А немцы приняли её на «ура», обрадовавшись, что их «блудная» дочь вернулась!

Растрогавшись от этих воспоминаний, подруга Роми вдруг увидела — в комнате загорелся электрический свет. Она поднялась с постели, на которой всё ещё сидела, потушила догорающую свечу, вновь взяла в руки автопортрет своей закадычной подруги. Уселась в кресло, долго смотрела на молодую, красивую, смеющуюся Роми, и вдруг зарыдала. Из груди вырывались невнятные звуки, наконец, послышались слова: «Роми, Роми, родная моя, как же могло всё так случиться? Ведь вот я — страшненькая, невезучая, ничем не примечательная, но живу! А ты — красивая, талантливая, добрая, тебя знает и любит весь мир, и тебя уже нет на этом свете… Сколько мужчин сохло по тебе! А какая ты была актриса!? Самые известные режиссёры мира снимали тебя в кино! Даже Висконти, назвавший тебя самой красивой актрисой, был от твоей игры без ума. Трепетал, как мальчишка, подарил тебе самое ценное, что у него было — подарок его матери — её кольцо! А журналюги, эти акулы, никого не щадящие, признавали, ты играешь так, будто снимаешь с себя кожу! Где же ты, моя единственная любимая подруга? Кроме тебя у меня никогда и никого не было из друзей! Я одинока. Знала б ты, как мне не хватает тебя и как мне горько от того, что тебя нет! Ты же столько счастья приносила людям! Ушла от нас, но успела оставить — пятьдесят восемь бесподобных картин! Одни фильмы о „Сиси“ чего стоили! А „Старое ружьё“?! Лучше не покажешь, чем показаны были в этом фильме, ужасы войны! Но, видишь, судьба распорядилась иначе. Ты умерла, а я живу… Ты ещё долго будешь сниться мне, потому, что не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о тебе и о нашей дружбе, с болью в сердце!».

********

В Германии у неё тоже не заладилось. Сначала было, вроде бы, неплохо. Роми вышла замуж за артиста и режиссера театра — Гари. Они понравились друг другу. Роми решила стать женой и матерью. Она понимала — на Алена Делона надежд нет. Его следует постараться забыть. Она уже ждала ребёнка от Гари, а он был ещё женат на другой, его супруга не желала давать развод. Тогда Роми пришла к ней и заявила:

— Сколько Вы хотите за Вашего мужа? — Та ей в ответ:

— Миллион марок!

Роми сразу выписала ей чек. Она покупала себе счастье, а на этом не экономят.

Вскоре на свет появился сынуля. Казалось бы, всё отлично! Роми даже нашла своего родного отца, встретилась с ним. Он уже постарел, почти не снимался в кино, но она стала ему помогать и в этом! Она всегда всем делала добро. Я приехала к ним в гости, порадоваться её счастью. Однако Гари, меня не вдохновил, но ведь главное, чтоб его любила Роми! Мне показалось, он пьёт более чем надо, и всё какие-то таблетки глотает. Этому научил он и Роми. Стали оба пить, и даже не в меру. Ей хотелось забыть первую любовь, а Гари уже просто привык к этому. А, может, понимал, — срубил сук не по себе? Однажды мы собрались все вместе — Роми с Гари, её мама Магда и я. Они о чём-то спорили, Гари попрекнул тёщу в том, что во время войны она была любовницей Гитлера. Магда побелела и чуть не убила его взглядом. Мне эта шпилька страшно не понравилась. Даже подумала: «Ничего себе — зятёк! Получается, Роми попала из огня, да в полымя?!». Роми, изменившись в лице, ушла в свою комнату. Там включила пластинку с записью скрипичного концерта Моцарта и стала слушать. Я тихо подошла к ней, обняв за плечи, прошептала:

— И вновь Моцарт… — Она обернулась ко мне.

— Я слушаю его скрипичный концерт и постигаю всю трагедию этого великолепного композитора… Его никто не любил, никому не был он нужен. Жена — ветреная, а женщины, кем увлекался он и кто им — чувственные и весёлые, желавшие немного развлечься рядом с гением…

О, сколько трагизма в его музыке, сколько печали, тонкой, прозрачной, завуалированной грусти. Его и Сальери не понял, назвав ветреником, которому всё легко даётся… Даётся… Давалось, потому что, он был гением. Но он был ещё и человеком, тонко чувствующим, никому ненужным с его душевными надрывами и волнениями… А, вообще—то, кто-то кому-то разве нужен со своими переживаниями?

Мы все, зачастую, хотим брать, не отдавать. Никто не поймёт боль ранимого гения, получаемую им от ударов жизни… Они ведь, как дети, без кожи, не защищены от потрясений судьбы… Вот и его убила пустая фееричность жизни… Его не поняли даже завистники, что он намного глубже и трагичнее их представлений. Весело и изящно звучит его музыка, а под её внешними покровами — стон и надрыв. Будто сердце кому-то разрывают, а он, истекая кровью, плачет и молчит… И если у слушателей есть сердце, то они почувствуют это и поймут…

Как восхитительно Господь выделил его среди нас, смертных! И как же мы мстили ему за это, вместо того, чтобы принять и отогреть! Он сердце раскрывал, дабы донести красоту своей души людям, а затем погибнуть, подарив всего себя, без остатка, нам…

Я одновременно слушала и музыку, и то, что повествовала мне Роми о концерте, и плакала вместе с ней над судьбой несчастного Моцарта… К гостям мы уже не смогли выйти со своими покрасневшими, зарёванными лицами.

В это же время у Алена Делона дела складывались неважно. Шла молва, он причастен к убийству своего телохранителя. Вроде за то, что тот сблизился с его женой Натали. Я тогда сильно удивилась. Роми, чистую девочку, он хотел развратить, слава Богу, не получилось! Но распутницу жену решил превратить в порядочную женщину. Натали даже захотела стать киноактрисой! Он развёлся с ней. В итоге, Делону уже не доверяли и перестали снимать в кино. Ему требовалось всплыть на поверхность. Надо было сыграть со знаменитой актрисой и дела бы вновь наладились. Ему предложили сняться в фильме «Бассейн». Делон вызвал телефонным звонком на женскую роль Роми. Он понимал — лучшей кандидатуры не найти! Она, услышав такое предложение, сразу же улетела к нему во Францию.

Фильм вышел прекрасный. Но семейному счастью Роми пришёл конец! Гари развёлся с ней и продал ей их общего сына за полтора миллиона марок. Что за мужчины кружились возле моей Роми?! Неслыханная вещь — сначала отобрать, а затем, продать родного сына! После фильма Делон вновь её оставил, она же, видимо, думала — он женится на ней… Вновь она одна.

Сердце, бедное сердце твоё,

Что не спится ему по ночам,

Что волнует, тревожит его,

Не даёт успокоиться снам?

Ноет всё и болит, и скорбит,

И стенает в любовной беде,

И другому в волненье твердит,

Что не знает покоя нигде…

Позже, Делон ещё раз сорвал её с хороших съёмок во Франции, пригласив в свой фильм о Троцком, на крохотную роль, в Мексику, где он проводил съёмки сам. Она полетела и вновь — расставание.

Бедняжка Роми стала ещё больше пить, злоупотреблять возбуждающими таблетками… Гари, может, действительно её любил? А, возможно, спивался совсем, и, вскоре, повесился на её шейном платке! Роми винила во всём себя. Затем, чтобы выбраться из депрессии, всё забыть, вновь вышла замуж за своего секретаря. Он был похож на Алена Делона, но рассчитывал только на её деньги. На свет появилась дочь. Она купила дом, за городом, думая жить с ним. Однако вновь неудача. Новый брак не принёс ей желанного покоя и счастья. Этому человеку нравились её гонорары. Она пила уже основательно. Под шафе, бывало, приводила в дом любовников. При таких обстоятельствах, она теряла и второго мужа, и сына от первого брака. Сын остался с родителями второго супруга. Ему хотелось иметь отца, он бунтовал против их разрыва. Все осознав, она решила подлечиться в наркологическом санатории, дабы прийти в норму и вернуть сына себе. Но у неё уже не было сил остановиться. Колесо её судьбы крутилось, набирая сумасшедшую скорость! Вскоре она потеряла по трагической случайности самое дорогое в жизни — подростка сына четырнадцати лет… Он забыл ключи от ворот усадьбы, где жил, перелезал через колючий забор во двор дома, напоролся на острые колья ограды. Еле дополз до дверей, истекая кровью… Операция длилась долго, но всё было бесполезно. Спасти его не смогли. Он потерял слишком много крови. Журналисты сыграли на этом страшном событии. Переодевшись санитарами, проникли в морг и, через два дня после похорон, напечатали фото мальчика в морге. Роми, как мать, негодовала от такой бесчеловечности и плакала, обращаясь с душераздирающей речью к зрителям. Её совершенно затравили журналисты, им надо было знать всё, что у Роми в душе, и кто с ней в её постели.

И моя Роми уже совершенно пропадает. Со страшной скоростью она падает, падает, падает в бездонную пропасть… Несётся в неё, словно реактивная ракета, выпущенная в никуда… Она всё ещё продолжала сниматься, так как была очень талантлива, но уже глотала таблетки горстями, запивая их только вином, выпивая в день бутылок, пять… Она опухала, выглядело нехорошо. В гримёрной её еле приводили в нормальный вид для съёмок… Сердце Роми, много любившее, много страдавшее, вскоре не выдержало и остановилось…

Некоторые строили догадки: не является ли её смерть самоубийством? Полагая, она нарочно выпила много таблеток и умерла. Но её личный врач, видя её такой прекрасной, решил не делать вскрытие, оно всё равно не поможет установить причину, пусть она остаётся неотразимой, какой была всегда. Он поставил диагноз — остановка сердца. Она не могла специально уйти из жизни, так как у неё оставалась на руках ещё маленькая дочь, а она любила своих детей до самозабвения. Возможно, Бог забрал её раньше, дабы не свершала более грехов и на вразумление Алену Делону и, иже с ним, что нельзя так поступать с беззаветно любящей женщиной… Один видный служитель церкви, сказал как-то на проповеди:

— Бог не спросит, какой ты был веры, Бог спросит — Был ты человеком?⁴ — Имею здесь в виду беспощадное отношение к Роми её возлюбленных! За таких талантливых людей мы в ответе! Ведь они, словно дети… Мы должны за них усиленно молиться, чтобы они не надломились, дабы их охранял Господь…

Мне думается, Роми всегда была ребёнком, жаждущим любви, ищущим её, как ищут солнце, согревающее своими живительными лучами человеческую душу… А если ребёнка не любят, не дарят ему это тепло, то он, от холода душевного и отчаяния, погибает… Так погибла и она… Действительно, жила она, как ребёнок. Помогала бескорыстно всем, не считаясь с расходами. Её мужья, возлюбленные и друзья, пользовались беззастенчиво её кошельком. Если Роми вызывала меня к себе, то всегда всё оплачивала сама. Иногда я просто плакала из-за её доброты и ничего не хотела брать. Но она объясняла мне:

— У меня сейчас есть возможность сделать что-то для тебя. Неужели ты мне тоже не поможешь, когда у меня ничего не будет?

Почти перед концом, её спросили журналисты:

— У Вас, наверное, большие накопления?

— Нет ничего, — заявила Роми.

— Почему? Вы получали большие гонорары за съёмки в кинофильмах! На что же Вы истратили деньги?

Она простодушно ответила:

— На мужчин, вино и наряды.

Роми была тонкой натурой, любила всё прекрасное, изысканное. Прислала мне как-то стихи, не знаю, они были, написаны ею самой, или нет. Она и чужие любила записывать. Иногда, читала мне их вслух при случае, я, внимая ей, запоминала… Вот они:

Я — невезучая. Душевные остатки

Любви несчастной достаются мне.

Сердечные безумья недостатки

Я растворяю в горестном вине.

И светлая жемчужная печальность

Вскипает пеною в бокале огневом,

И упрощенная, и грустная тональность,

Как горечью, пронзает тихий дом.

Я — невезучая. Последние остатки

В бокалах пышных на чужих пирах

Я допиваю. Эти капли сладки,

Но мало их, и слёзы на глазах.

Прочитав тогда эти стихи, я загрустила. У обеих у нас, почему-то совершенно всё не клеилось… Как это печально…

Ален Делон мгновенно примчался на её похороны, как приезжал и на похороны её сына. И тогда он помог, и здесь всё организовал сам. Перезахоронил прах её сына рядом с ней, положил в гроб огромный букет красных роз, сказал ей, последнее прости, добавив: «Прощай, моя куколка! Виноват ли я в твоей смерти? Да, это из-за меня твоё сердце перестало биться! Я знаю, ты меня ждёшь…».

Он уехал, и стал жить гражданским браком с иной, тоже любящей его, актрисой. А затем с другой — молодой моделью. Она-то ему отомстила за всех брошенных им женщин. После десяти лет жизни, с двумя общими детьми, покинула его. Отсудила половину его состояние и вышла замуж за его друга. Делон был вне себя от такого демарша! Но всё-таки выжил. Как-то в интервью журналистам он сообщил:

— Я любил меньше. Меня любили больше!

Из этого я поняла, он тоже был несчастным человеком. Мать не стала его воспитывать, отдала на воспитание чужим людям, в деревенскую семью, где он набрался много чего нехорошего. Никогда родная мама не коснулась его вихрастой головки, не поцеловала в пухлые щёчки, не погладила по спинке, чтоб успокоить в трудную минуту. Он вырос эгоистом, обидевшись на маму и на весь белый свет. Ведь самое главное для человека — в детстве получить тепло от близких. А в чужой семье его только шпыняли. Он там был не нужен. Вот почему он был отчаянным повесой в юности, всем поведением показывая — Вы меня не любите и я Вас тоже! Поэтому он совершенно не ценил ни мать, ни женщин! То была неосознанная месть за печальное детство… Но он был умным человеком и понимал, кого потерял в лице Роми: красивее, талантливее, преданнее у него никого не было, кроме неё! Когда журналисты спросили у него:

— Что такое, по-вашему, любовь?

Он ответил им:

— Любовь — это Роми Шнайдер!

С тех пор он тоже стал слушать музыку Моцарта, увлекаться живописью… И я поняла, что сильно он сожалеет о потерянном счастье с Роми… В жизни не так всё просто. Многое на земле возвращается человеку бумерангом, с удвоенной силой!

Фильмы с Алленом Делоном я уже смотреть более не могла, хотя он становился, пожалуй, самым успешным, высокооплачиваемым артистом того времени. Не прощала ему, загубленную жизнь Роми… И хоть я уже стала догадываться, почему он такой жёсткий, подруга мне была дороже! Режиссеры говорили о нём: — Лицом Делон похож на ангела, а душой — на дьявола! Выходит, ни я одна поняла его так хорошо! Может, поэтому стала я относиться предвзято и к его игре? Мне кажется, он почти никогда не играл, брал всегда свое прекрасной внешностью. Только благодаря ей, он и преуспевал, не имея актёрского образования. А, женщины, безумно влюблённые в него, всегда ему помогали.

Зрители как-то спросили его: — Смотрит ли он иногда фильм «Бассейн», где снимался вместе с Роми Шнайдер? Фильм этот мне самой очень понравился! Роми в нём не играла, жила. Там они, как бы вновь повторяли трагедию своей любви. И на этот вопрос любопытствующих, Делон ответил: «Нет, фильм «Бассейн» я никогда не смотрю. Артисты, задействованные в нём, все уже ушли и мне тяжело это осознавать…». Он тщательно следит за своим здоровьем, и думаю, благополучно проживёт спокойную и продолжительную жизнь. Ну что ж, дай, Бог, ему здоровья!

В дополнение они задали ему ещё вопрос:

— Кем бы Вы хотели стать в будущей жизни?

Он, улыбаясь, ответил:

— Собакой у Алена Делона!

Делон приобрёл себе обширное поместье, в коем содержал большое количество собак, он их очень любил, там же находилось и их кладбище, где он завещал похоронить себя тоже. Как-то я спросила у общих знакомых:

— Зачем ему столько собак? — мне ответили:

— Его мать говорит, что его родной отец был итальянским графом и родственником самого Наполеона. Поэтому в нём кровь эта и взыграла. Ведь он не был сыном колбасника, за которого мать позже вышла замуж. Тот был его отчимом.

Но я думаю, недополучив в детстве любви от людей, стал очень любить собак. Они ведь не предают. Итак, разделывать бы Алену Делону мясные туши и нарезать колбасу всю жизнь, не будь он красивым, не люби его актрисы, и не попади он в кино, с их помощью! До этого же, его с треском выгоняли со всех мест, где он работал, даже, с должности простого официанта кафе! Возможно, как он признался сам, его уже давно бы даже не было на свете, не порви он, благодаря кино, со своими мафиозными связями.

А безутешная мать Роми — Магда, ещё долго оплакивала преждевременную смерть — своих дочери и внука… Она мгновенно из цветущей женщины превратилась в дряхлую старушку. Я иногда навещаю её, мы вспоминаем Роми, вместе плачем о ней, молимся Богу за спасение её горемычной души, надеясь на великую милость Божию…

Дочь же Роми незаметно подрастала. Говорят, Ален Делон, увидев её, произнёс: — «Как же она удивительно похожа на Роми, такая же красавица!». Она так же, как и мама Роми, желает быть киноактрисой. Это у них наследственное! Дай же ей, Бог, двойное счастье за себя и за маму Роми!».

Примечания

2

Из поэмы Оливера Голдсмита «Покинутая деревня».

3

Как поживаете? (франц.)

4

Из книги «Встреча с Богом» митрополит Антоний Сурожский