Удивительные зигзаги любви

Лариса Розена

– О, я уже давно не мальчик! Но хочу тоже оставить о себе память! Ты меня, милая, прости! – и, обняв меня, стал целовать. Отвечая на его поцелуи, я совсем не смутилась. Даже подумала: «Да пусть завидуют, с каким красивым мужчиной я целуюсь». Действительно, в нём была видна порода. Холёный, видный! Думаю, не одна девушка вздыхала о таком! В Париже многие парочки целуются на улицах. Но как вела я себя?! Не могла взять в толк, что со мной происходит! У меня снова в глазах показались слёзы.

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ ПУТАНЫ

В детский сад ходить я любила. Там мы играли, во что угодно и мальчишки и девчонки — все вместе. Всё было классно и весело. Но вот когда меня забирать должны были домой, я частенько плакала. Мама иногда не приходила за мной, и я всю ночь рыдала, сидя в прихожей, ожидая её. Я не могу сказать, что не была романтичной. Но вся моя романтика заключалась в играх с другими детьми. Мы часто баловались так, что если бы узнали наши родители, выдрали бы по полной. Дурачились, делали, не положенные «операции», друг другу. Потом я эти глупые игры прекратила. Ничего хорошего — чиркнут стекляшкой по мягким тканям и ты — «оперированный». Неприятно. Но вот когда я уже стала «взрослей» и училась в школе, в четвёртом классе мальчишки, старшеклассники, играли с нами в настоящие великовозрастные игры.

Началось всё так. Нас зачем-то зазвали в подвал, показать какую-то игру. Мы с девочками и с мальчиками спустились вниз. Тут один мальчик закрыл на ключ входную дверь, на это мы не обратили внимания. Затем мальчишки повалил нас на пол, стали делать то, что хотели. Было отвратительно, я сопротивлялась, стонала, теряла сознание. Но это их не смущало, они, точно маленькие крысята, с жадностью набросились на нас. Если я вновь не желала спускаться с ними вниз, меня встречали, где-нибудь и избивали. Пришлось соглашаться, выполнять их приказы. Дома я неизменно плакала из-за этого… Мне было совестно, не хотелось ходить школу! Я уже ненавидела всех мальчишек! Однажды, находясь в сильном унынии, я даже чуть не отравилась… Одна мама ничего не замечала и школьные педагоги!

Человек привыкает к постоянной боли, к продолжительному несчастью… Так привыкла и я. Сперва с нами забавлялись ребята из седьмых — восьмых классов. Затем повадились только старшеклассники. После того, как нас накрутят и, так и эдак, нам давали по большой шоколадке и мы сбегали домой. Ко всему, мы постоянно были в неведении, во что мы «играем»? Нам под страхом смерти запретили рассказывать об этом кому бы то ни было! Поэтому мы помалкивали и подчинялись. Нас было четыре девочки и пять мальчиков. Но вскоре одна девочка прочитала в учебнике по медицине, что это слишком взрослая «игра» может привести к ужасным последствиям. Нас могут заразить гадкими болезнями, и мы даже могли забеременеть. Я спросила — что это такое — беременеть? Мне ответили — это когда в животе появляется маленький мальчик или девочка. И что Вы думаете? Одна из наших девчонок забеременела. Ей её родители сделали чистку. Когда я спросила — что это такое? Мне ответили — это очень страшная операция, вставляют нож внутрь и крутят там им до боли. Эту девочку перевели в другую школу и стали встречать со школы и провожать в школу родители, чтоб отвадить её от наших «игр». Я не беременела, была слишком мала. В меня влюбился один мальчишка. Он с ума сходил, когда я была с другими. Встречал меня и требовал, чтоб я находилась только с ним. Но я не могла, меня били за непослушание. Мне он надоел, самой тошно, да ещё кто-то ноет под ухом! И я попросила ребят, отколотить его, был неприятен этакий нытик. Они выполнили мою просьбу и запретили ему подходить ко мне. Вскоре старшая девочка, которая занималась тем же, чем и я, научила меня брать с ребят деньги, без денег велела гнать всех в шею. Я так и сделала. Но что удивительно? Это всё отнимало у меня много времени, казалась бы, я должна была быть слабенькой, но я успевала учиться только на одни пятёрки. У нас дома была хорошая библиотека. Чтобы немного отвлечься от своей беды, читала много книг. Ко всему, мне хотелось найти в литературе объяснение, что мальчишки сотворяют со мной? Какие возможны последствия… Даже на улицу выходить не хотелось. В мире книг я попадала в другой мир, в другие страны, где меня никто не мучил, не изнурял. Там меня любили, понимали, ласково обращались со мной, ничего не требовали! Иногда мы с подружками разыгрывали театральные пьесы. А иногда я играла им на флейте, у меня был хороший слух. Зачастую рисовали цветы и натюрморты. Клали на стол яблоки, фрукты, вазы — срисовывали. Всё это тренировало, развивало воображение, отвлекало от всех невзгод.

Как-то взъелся на меня один из наших преподавателей. Он, видно, кое-что узнал, и велел остаться после уроков. Я послушалась. Он закрыл на ключ дверь и делал со мной чрезвычайно неприятные вещи. Обещал платить, преследовал. Но я от него убегала — был крайне антипатичен. Вновь я научила мальчишек пригрозить, они здорово с ним объяснились, он оставил меня в покое. Тогда я до конца осознала, что занимаюсь очень плохими делами, чем и взрослые не должны заниматься… Но отступать было уже некуда…

Когда мы писали в выпускном классе сочинение на тему — «Кем я хочу быть после окончания школы», я написала очень коротко: «Хочу быть проституткой. Мне это нравится, да ещё и деньги получать можно со своих ребят». Учительница тут же вызвала в школу моих родителей. Но я не испугалась. Что они могли мне сделать? Надоели, дома вечно скандалили и грызлись между собой. А я — взрослая, да и «специальность» у меня уже была. Меня отругали, однако аттестат об окончании школы отдали, я же делала своё дело. Были деньги, мне всё это казалось нетрудным. После школы, я поступила в ВУЗ. Там было столько мальчишек! Меня и дразнили и стыдили, и оскорбляли, я отвечала:

— Ну и что? Я не отказываюсь, я такая. Но мне это нравится! — и все отклеивались, потому, что я училась только на одни пятёрки. С невероятной скоростью, меня несло по течению всё вниз и вниз… С каждой волной, закручивая сильнее и неумолимее!

Позже я прочитала, у несчастных детей, коих рано растлили, психика изменяется. Узнав это, я поняла, почему мои мозги тогда были не на месте! А, может, даже — это была бравада, желание идти наперекор всем «порядочным»? Всё делать против морали этих чистеньких? Меня же изуродовали в детстве… А эти «праведники» взрослые ничего не замечали?! Много же надо было молитв прочитать и слёз пролить за меня духовным старцам, чтоб я стала нормальным человеком! Когда я окончила институт и стала работать, мне это не понравилось. Я заскучала по той «лёгкой» жизни, что была у меня в школе и в институте. Как то я шла по проспекту и около меня остановилась легковая машина. (Я была всегда очень красиво одета и выделялась среди других девушек, мужчины сразу догадывались, чем занимаюсь). Открылась дверца и молодой человек, высунувшись, подозвал меня, я наклонилась, он спросил:

— Покатаемся?

Я невозмутимо ответила:

— Сколько заплатишь?

— Стольник! Идёт?

— Посмотри на меня — и ты предлагаешь мне стольник? Пять сотен!

— Садись!

— Деньги — вперёд!

И я бросила свою унылую работу и стала раскатывать с водителями по рейсам. Это называлось «плечевая». Мы выходили на загородное шоссе с двумя — тремя девчонками, поднимали руки. Останавливали машину дальнего следования. Меня сажали, кормили, поили, снабжали деньгами и передавали далее. Я полгода ходила по «плечевой».

Однажды, мы ехали с одним крутым водителем, вдруг машина заглохла. Случилась какая-то поломка. Немного что-то подкрутив, водитель еле дотащился до населённого пункта. Мы ждали, когда к нему приедет помощь, (он по рации вызвал помощников), надоело сидеть без дела, пошла, осматривать посёлок. Он был неухоженный, жалкий, два магазина, несколько домишек, храм на окраине. Я забрела в церковь просто так, деваться было некуда. Зашла, смотрю — старинные позолоченные иконы, чудесные лампадки — напротив, тонкий приятный аромат ладана, тихое потрескивание горящих свечей. Ощущение такое, будто в другой мир вошла, из которого и уходить не хочется… Вдруг подзывает меня к себе старенький священник. Весь седой, сгорбленный, в белом подряснике. Я подхожу. Погладил он меня по голове и спрашивает:

— Кто ты?

Отвечаю ему:

— Человек!

Он мне:

— Нет, не человек, животное, очень красивое, но всего лишь, животное!

Я опешила, только пробормотав:

— Да?

Он мне:

— Ну, сама подумай, чем ты занимаешься? Как тебя Богородица в храм-то пустила? Таких — метлой бы надо гнать… А. может, Она исправления твоего ждёт? Ведь ты — прокажённая. До тебя дотрагиваться страшно!

— Да нет ещё пока у меня никакой проказы… — бормочу в ответ.

— Иди с Богом и подумай, над моими словами… Очень хорошо подумай! Ведь в детстве тебя в Бога учили верить… — задумалась, понуро опустив голову… Мне было тогда всего лишь двадцать один год. (Я рано пошла в школу, сразу поступила в ВУЗ).

Купила я в той церквушки какие-то стихи духовные и ещё одну книгу — «Житие Марии Египетской». Машину починили, и мы покатили, куда первоначально держали путь. По дороге я открыла книгу от скуки, стала читать о святой Марии Египетской. Мне сразу стало как-то не по себе. Жуть взяла. Думаю: «Ой, почти, как про меня! Ужас, какой! Никогда не думала, что я творю с собой? И вот, пожалуйста, узнала… Теперь понятно, почему священник спросил: «Как это тебя Богородица в храм пустила?». Марию Египетскую Бог в храм не допускал вначале… Видно, священник прозорливый. Всё понял обо мне!». Мне ехать далее расхотелось, стало тошнотворно на всё это смотреть… Начала думать: «Как же мне убежать от этого водителя? Противный, жирный, потный. Как я могу вообще ездить с чужими людьми, ведь и убить могут, закопать, где-нибудь. Сколько наших девчонок покалечили, даже убили? Попадёшь к садисту, пиши, пропало! Не успокоится, пока всю не изобьет! Одна девчонка, из приезжих деревенских, забеременела, она мечтала о ребёнке, стала готовить ему «приданное», оберегала себя от всего, поехала с клиентами на «работу». Думала — последний раз и уедет в деревню к себе рожать. Но клиент попался — зверь, стал бить её, она — умоляла:

— Прошу Вас, пожалуйста, сжальтесь, не бейте по животу, я жду ребёнка…

Он, услышав такое, сильнее стал избивать, пинать обутыми ногами именно в живот:

— Получай, гадина, ещё и детей хочет, забью! Изуродую, чтоб и ходить не могла, только ползала!

Она, действительно, еле приползла тогда назад. О рождении ребёнка уже не могло быть речи, он погиб! Мы даже её самою уже не смогли вернуть к жизни… Глаза её выражали боль, отчаяние, усталость, муку. Такой взгляд бывает только у недобитого, смертельно раненного животного. Ещё хочется жить, ещё жадно дышится, но уже понимается — всё скоро закончится… Смотрела я на неё и волосы на голове вставали дыбом. Сначала все молчали, потом заголосили!

Да, «работа» эта страшная… Несомненно, противно, чтоб вот такое чудовище даже дотрагивалось. От таких — добра не жди! Да и вообще — стыд, что он захочет сейчас со мной сотворять! О, Господи, помоги!», — вдруг вспомнила я о Боге. Только после я поняла, что тот священник молился обо мне. Так просто мне бы не выпутаться! Мы доехали до какого-то пункта, и я потихоньку от него ускользнула. Добежала до железнодорожной станции и, купив билет, села на электричку, помчавшись, к себе.

Однажды поздно вечером, возвращаясь домой, заметила, за мной следом едет легковая машина. Мне стало как-то не по себе. Думаю: «Что ему надо? Наверное, походка выдаёт мою прошлую жизнь!». Убыстрила шаг. Водитель остановился, выскочил из машины, схватил меня одной рукой, второй зажал мне рот и втолкнул машину. Тут же сорвался с места. Я сидела молча. Он начал первый:

— Сколько возьмёшь за три часа?

— Я ничего не беру, отпустите меня. Я устала, не до развлечений.

Он зло ухмыльнулся, обернулся ко мне и протянул пачку ассигнаций. Я испугалась. Никогда клиент сам ничего не предлагал, надо было с усилиями вытягивать из него деньги. А тут столько… Что-то не то.

— Куда мы едем?

— Чего ты испугалась, привезу в медицинский пункт, там тебя проверят, нет ли чего там у тебя, и будем резвиться, сколько захочешь. Здесь ведь и на несколько ночей хватит, так?

— Господин хороший, да Вы что, я на работу должна идти, мне надо выспаться. Давайте я деньги Вам верну, вы другую найдёте?

— Зачем мне искать, мне ты понравилась. Какая красавица!

Я замолчала. Ехали часа два. Остановился он на пустынном полустанке. Там виднелось небольшое здание, напоминавшее коровник. Зашли внутрь, чистенько, люди в белых халатах ходят. Ничего не понимая, смотрела на всё и тряслась от страха. Зуб на зуб не попадал. Чувствовала, что-то здесь не так. Меня завели в маленькую комнатёнку, успокоили, повторив его слова.

— Клиент хочет близости, но боится. Заплатил нам за анализы. Сейчас мы кровь у Вас возьмём на РВ, и другие венерические заболевания. Основательно проверим и вернём ему.

— Да ничего я не хочу.

— Нет, нет, он уже заплатил. Это не долго, не беспокойтесь!

У меня взяли кровь из вены, раздели, всю осмотрели, прощупали, простукали лёгкие, проверили по-женски. Почти всю вывернули. Мне стало совсем жутко. Они всё успокаивают. А у меня мысли в голове, на органы готовят! Пришёл санитар с анализами, они зашли в другую комнату. Услышала, один сказал:

— У неё сифилис!

— Да что ты?

— Ну, да, сам смотри анализ!

— Вижу. Надо сделать повторно.

Ко мне вновь подошли и взяли кровь. Я сказала им, что устала и прилягу на кушетку, пока они выясняют. Легла, закрыла глаза, прислушиваюсь. Думаю: сейчас вколют сильный наркотик, я отключусь, они начнут всё вырезать. Не пикну. Принесли повторный анализ. Он подтвердил первый.

— Ничего себе, привёз «девочку»! Он просто помешан на красивых шлюхах! Что делать будем, куда её?

— Да выпроводите и всё.

— Может, укол, безопаснее? Потом зароем.

— Какой укол, она не понимает ничего, никогда нас не заложит, эта дурёха. Пусть выматывает. Ещё на укол тратить вещество будем, да закапывать. Деньги не забирайте, выпустите её. Как-нибудь доползёт и забудет, где была.

Я вздохнула свободнее, поняла — пожалели, про себя читаю молитвы, сама прикинулась спящей. Они меня поднимают, объясняют, что со мной:

— С таким диагнозом, клиент отказывается от Вас, быстренько домой. Он Вас обратно везти не будет, сами добирайтесь! — открыли входную дверь и вытолкнули во двор. Я вышла и не знаю куда бежать. Впереди — шоссе, вблизи вертолётная площадка, сбоку — лесопосадки. Сделав вид, бегу по нужде, помчалась в лес и неслась, словно полоумная. Где—то рядом, хрустнула веточка, послышался шорох. Я испугалась. Схватила валявшуюся на земле большую лохматую ветку, легла на землю, под большим деревом и прикрылась ею. Не заметят. Лежала долго. Ни шороха, ни хруста. Поднялась, вновь побежала. Я даже не понимала, где я, куда мчусь? Вылетела неожиданно на дорогу. Сначала шла, машин не было. Затем стала голосовать проезжающим изредка тачкам. Меня никто не подбирал. Остановился один грузовичок. Водитель согласился подвезти до районного центра. Хотела ему заплатить, он буркнул, надо вносить плату дамским магарычом, денег у него самого много.

— Давай, не задерживай меня! В машине неудобно, выходи.

Я вышла, да наутёк от него. Он не стал меня догонять, уехал.

Второй уже стал приставать в машине. Видно я была очень похожа на женщину древней профессии, или все водители дальнего следования уже испорчены нами совершенно. Сил не было справиться, я прохрипела:

— У меня сифилис, ты тоже его подхватишь!

— Шлюшка, вон отсюда, — и я кубарем полетела из машины. Упала в кювет, и лежала там, пока он не уехал. Подвёз меня один молодой мотоциклист, ничего не требуя взамен. Еле добралась до дома.

Уже на месте, заметила, со мной стали происходить ужасные вещи. Мне было плохо. У меня болело всё! Стыдно было обращаться в поликлинику. Но пришлось. Мне подтвердили тот страшный диагноз — сифилис. Стало понятно, «доигралась». Не являясь полной идиоткой, я уже не плакала. Была немножко образованным человеком — любила читать, рисовать, пела, одно время, состояла солисткой в женском ансамбле. Поэтому сразу поняла серьёзность моего положения. Стала умолять врача, лечившего меня, помочь. Но я была так хороша собой, что он, не побоявшись моего диагноза, сначала попросил уделить ему немного времени. Я удивлённо посмотрела на него, подумав: «ненормальный», но согласилась. Что мне оставалось делать? Он, увидев моё изумление, ответил — он знает, что делать, чтоб ничего с ним не случилось. Перед этим я дала себе зарок — если вылечусь до конца, никогда больше не буду заниматься тем, чем ранее занималась. Я поняла, Бог даёт мне последний шанс. Лечение — длительное, болезненное. Уколы тяжёлые, сажают почки и печень. Пока я лечилась, я сильно молилась, умоляла Господа помочь мне. Когда врач меня исцелил окончательно, он вновь попросил меня о том же. Но я ему зло ответила:

— Да пошёл ты…! (Настроение после лечения было отвратительное).

— Зря ты так, ведь ты ещё придёшь!

— Ищи других! — во мне всё клокотало! Я уже слушать не могла об этом без ужаса! Всю выворачивало от стыда, брезгливости. И, как побитая приблудная собачонка, помчалась я восвояси, «поджав хвостик» и скуля про себя по дороге. Подумала — у меня на лбу, видно, написано, что я — дрянь, никуда не годная… Отброс, никому ненужный… Может, броситься в реку и, с концами? По-хорошему, от меня люди должны шарахаться… Но я решила, плохое дело — самоубийство. Грех это! Живи и получай плевки от людей, ты их заслужила. Терпи, молчи, работай, как все люди и — прочь от всяких мужчин…

В Бога я верила с детства, священник тот был прав. Бабушка верующая приучала. Но когда я занялась «теми делами», забыла о Нём. Только в горе, сильном потрясении, стала обращаться к Нему и молиться. Прочитала в одной книге: «Когда луч Божественной любви, проникая в душу, коснётся ожесточённого сердца, в ней пробуждается радостный трепет, она оживает и растёт, впивая в себя благотворный луч Божественного света и возрождается к новой жизни».⁵ Переосмыслив всё своё бытие, устроилась на неплохую работу. Сначала было трудно. Тянуло к старому. Но я молилась, жила только помощью Божией. Это было нелегко! Каталась по полу, выла, словно раненная тигрица, рвала на себе волосы, билась головой о стену. В книге «Жития святых» читала, нечто подобное испытывали люди, боровшиеся с искушениями и желавшие им противостоять. «Бог повелел нам с верою прикоснуться к спасительному Кресту Иисуса Христа и сказал нам: „Ты свободен“. Слышал ли ты этот голос? И не почувствовал ли ты, как спали с тебя оковы и как сердце твоё расширилось?».⁶ Нелегко было мне вырываться из преисподней… Выстояла только с помощью Божией Матери! Я еженедельно посещала церковь. Там мне подарили намоленную старинную икону Богородицы. Я с ней не расставалась. Брала её с собой, куда бы ни шла. И всегда обращалась к Богородице за помощью. Когда совсем было плохо, прижимала к сердцу икону и плакала, изливая свою душу. Богородица слышала и помогала… Без Её помощи не устояла бы… До сих пор с этой иконой не расстаюсь…

При таком заболевании присылают всегда повестки, о повторной проверке. Прислали такую и мне. Мать увидела её и выдворила меня из дома. Пришлось снимать квартиру и платить за это. Жилось материально нелегко, но я была рада своему освобождению и прозрению… Стремилась стать человеком.

Вскоре мной увлёкся очень серьёзный мужчина. Известный учёный, красивый, умный, молодой. Он был весьма образован. Любил классическую музыку, живопись, писал стихи, занимался альпинизмом. Я боялась его, боялась себя, не знала, что делать… Понимала — ему нужна другая девушка, чистая, неиспорченная… Вначале я скрывалась от него. Но он не отступал. Я не смогла от него улизнуть. Он сделал мне предложение, пав передо мной на колени, целуя мне ступни ног. Я тогда мыла полы в квартире и стояла с голыми ногами… Я растерялась, решила, такой, искалеченной, как я, нельзя выходить замуж. Но он мне нравился… Частенько, подходя к зеркалу, с любопытством смотрела на себя. Хотела узнать, что во мне можно найти хорошего? На меня из зеркала глядела изумительной красоты девушка. Лоб высокий, благородный. Глаза, словно лесные фиалки, распахнувшиеся для удивительного, солнечного дня. Небольшой римский носик, красные и нежные, будто лепестки роз, губы, длинная шея, таких рисовал Модильяни, покатые плечи, точёные руки и тонкая талия. Смотрела на себя и плакала… Вместе со мной лило слёзы и отражение в зеркале… Я говорила себе «Что же ты наделала, дурёха, что же ты наделала… Жила, словно дикое, ненасытное животное. Ты не имеешь права выходить замуж! Ты не имеешь права рожать детей, пускать на свет уродов. После такой болезни, навряд ли будут дети, тем более нормальные. Пусть он найдёт себе хорошую, неиспорченную девушку». А внутренний голос шептал мне: «А где такую взять? Ныне всех растлил дьявол!». Я запрещала себе думать о нём. Всё было напрасно. Думала о нём, даже — мечтала. Тогда я вновь стала избегать его, но он меня находил. Стал допытываться — почему я его сторонюсь? Отвечала: «Не хочу встреч с мужчинами, не желаю замуж!». Но мне стало трудно бороться с собой и с ним. Поняла — надо посоветоваться со старцем. Старцы — это люди, слышащие волю Бога! Поехала в монастырь, встретилась там, с известным на всю Россию, старцем. Мне показался он стареньким, очень худеньким, но бодрым. Его добрые, василькового цвета глаза, излучали тепло и любовь. Он недослышал. Поэтому прислонял руку к ушной раковине, произнося: «Ась?». Разговаривал с человеком просто, сердечно, навсегда привязывая к себе его сердце. Мне стало с ним спокойно, легко и радостно, будто с ангелом небесным. Объяснила ситуацию, спросила:

— Что Вы мне благословите? Но я никуда не годный человек!

— Нет, ты годный человек! Бог сохранил тебя, потому что ты, много хорошего ещё сумеешь сделать людям! Поверь мне, дитя моё! Выходи замуж! И, обязательно, венчайтесь! И думать более не смей о старом, его не было! Никогда-никогда не вспоминай! Не было! — он сорвал лепесток травинки, положил на ладонь, — А вот теперь смотри! — дунул, и листика не стало, слетел неизвестно куда… Я невольно улыбнулась.

— Вы думаете, смогу быть хорошей женой? Я, инвалид духовный?

— Ты будешь не только хорошей женой, но и хорошей матерью. Твои дети станут большими людьми. Девочка — известной художницей, сын — учёным!

Я закачалась и чуть не упала в обморок от его слов. Мне казалось всё неосуществимым, не реальным. Он добавил к сказанному:

— Только Бога никогда не забывай! Слышишь? Никогда не забывай!

— Благословите, отче, — пролепетала в сильном смущении. Как же мне стало хорошо от его слов. Успокоилась. И в самом монастыре мне нравилось! Когда приехала сюда со своими заботами, ничего не замечала. Теперь, угомонившись, смотрела во все глаза! Хорошо всё там было обустроено! Много храмов, с позолоченными маковками, колокольня, две трапезных (для насельников и приезжих), келии, банька, душ, купальня с животворною водичкой. В ней я часто обливалась для исцеления. Душа моя пела, из тела рвалась, дабы впитать в себя красоту и гармонию небесную, что была разлита вокруг… Когда была свободна от работы и молитвы, по благословению старца, то гуляла возле монастыря, и не могла налюбоваться на разлитую повсюду красоту. Шла по полю, собирая ромашки, глядя в небесную даль.

Светлое, печальное

В сердце проникает.

Нежно — изначальное

Душу заполняет.

Плещется печальное

Светлым водоемом,

И душа хрустальная

Вторит перезвоном.

Светлое воздушное

Душу умиляет,

И она, послушная,

Сердце растворяет.

Мечтала, пела песни, сочиняла стихи. Такого совершенного слияния с природой у меня никогда не было. Я перерождалась, оставляя далеко, позади себя своё страшное прошлое. Старец часто ко мне подходил, на путь исправления наставлял, много полезного рассказывал. Правило молитвенное исполняла я утром и вечером, (он благословил), на кухне, на покосе помогала. Всюду успевала, всё — в радость, всё легко и упоительно, душа расцветала. Хотелось птицей в небо взвиться и все облака перецеловать от счастья…

Мой желанный приехал за мной в монастырь на машине, через месяц. Он тоже пошёл к этому старцу, спросил благословение на наш брак. Старец его благословил, сказав:

— Да разве такую красавицу мыслимо потерять? Благословляю Вас, дети!

Тут мой жених вообще голову потерял от счастья. Сделал большой вклад в монастырь и помчался со мной обратно. Подготовившись к свадьбе, и уже расписавшись, вернулись мы к нашему старцу — венчаться. Я вообще и слово боялась сказать лишнее — понимала, как недостойна… Старец обвенчал и постоянно молился за нас! Он очень сильно за меня переживал. Когда я жила в монастыре до свадьбы, пошла я как-то в лес, травки нарвать целебной для чая, вдруг вижу его — на пенёчке сидит. Подозвал меня, спросил, зачем я здесь и, вдруг заплакал. Я растерялась, спрашиваю:

— Отчего вы плачете, старче? — он отвечает:

— За тебя переживаю, какая же ты несчастная — глупая ещё! Блюди себя, молись, и я буду молиться. Богородица тоже будет тебе помогать!

Я вздрогнула, думаю; «Как он узнал про икону-то мою, что я Богородице молюсь, не отрываясь? Страх пробрал меня. Думаю про себя: «Вот какого старчика мне Богородица послала!». Тут и я заплакала. Он вытер мои слезы платочком своим, ничего не сказав более, махнул рукой, чтоб ступала назад. Сам мол, останется. Я бросилась ему в ноги и облобызала их. Он поднял меня, растрогался, прошептав:

— Иди с Богом, краса — ненаглядная! Поможет тебе Богородица, поможет, уверься! Только проси Её о спасении слёзно, ну, ступай! Тебя уж заждался твой суженный!

Когда мы вернулись, супругу дали сразу новую большую квартиру. Мы зажили по-человечески. Не чудо ли это? Но недолго мы радовались новой квартире и счастью. Мужу соседи стали такое рассказывать, что я не знала, как всё это отринуть. Просто объяснила:

— Если ты хочешь жить со мной, не слушай никого. Завистников на свете много, они не дадут нам покоя, видя нашу любовь и сердечность. Давай уедем отсюда! Если не хочешь жить со мной — оставь меня! Думай! — хотелось мне всё ему рассказать, но вспомнила, старец не благословлял мне этого делать… Сказал: «Всё забудь! — ещё раз повторил. — Этого не было». Поэтому я сдержалась, не забираясь в прошлое. «Так вот он, почему плакал тогда, сидя на пенёчке, предвидел, как мне нелегко будет!».

Однажды мы шли с супругом по главной улице. Вдруг раздался окрик:

— Эй, красотуля, можно тебя на часок, пусть кавалер не жадничает, отпустит! Верну в целости!

Мы оглянулись. Рядом шёл замызганный мужичок и изрыгал непристойности. Тут муж выдёрнул свою руку из моей, подбежал к незнакомцу, избил его. Поднялся шум, крик, я схватила его за руки и оттащила назад. Остановила проезжавшее такси и увезла от скандала. Мне это всё очень не понравилось. Домой приехала с ним в полуобморочном состоянии. У меня началась горячка. Боялась каждого слова, каждого шороха. Но пока ещё мы оставались на старом месте.

Кстати сказать, муж у меня был настолько видным учёным, что мог переехать в любой город — везде ему были рады. Я и сама решила в скором будущем заниматься наукой, стала поспешно сдавать кандидатские экзамены. Английский я знала хорошо, но всё-таки решила походить на подготовительные курсы. Как-то мать, придя в гости, задала мне бестактный вопрос — не тянет ли меня к былому? Я ответила ей коротко — Нет! — Но вновь убедилась в своей старой мысли — надо немедленно уезжать отсюда, где всё напоминало о прошлом. Однако она не успокоилась, продолжая:

— Смотри, какая чистенькая стала! А как я бегала за тобой с ремнём и хлестала по мягкому месту — забыла? Как я разыскивала тебя всюду, тоже забыла? Но я помню, у меня отличная пока ещё память!

Я подумала: «Как же хорошо, что всю эту тираду она произнесла не при моём супруге! Вновь Божья Мать помиловала меня…».

С тех пор я боялась встречаться с матерью. Старец мне тоже запретил. Со мной после такого разговора, стало плохо, я испугалась, что она поссорит меня с мужем, и чуть не заболела. Сначала я лечилась в больнице. После стала ходить к психотерапевту, чтоб подкорректировать свою психику, навсегда забыть прошлое, начать всё с нового листа и радоваться чистой жизни в Боге и любви.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Книга: «Каждый день — подарок Божий», дневник неизвестного священника

6

Там же