Глинтвейн на снегу

Лариса Королева

Криминальная журналистка Дарья Леденёва попадает в краевую больницу. У трёх её соседок по палате после операций наступают потеря слуха и зрения. Вернувшись домой, Леденёва замечает, что кто-то побывал в квартире. Однако ничего не пропало.СМИ сообщают о гибели нейрохирурга, который оперировал пострадавших пациенток. Следствие приходит к выводу, что это самоубийство. В одну из ночей, когда Дарья должна быть в отъезде, кто-то пытается открыть двери её квартиры снаружи.

Странные следы и

медицинская мафия

Состояние легкой эйфории продолжилось и на следующее утро, когда Леденёва, проснувшись почти в девять утра, сварила кофе и выпила его, глядя из распахнутого настежь окна лоджии во двор своей высотки. Всё казалось настолько прекрасным и радостным, что её даже не бесили собачники, выгуливающие своих питомцев на лужайке и не считающие своим долгом за ними убирать.

Она включила компьютер, просмотрела новости и почту, пересела на диван в очках для чтения и вдруг заметила на полу у ножки вращающегося кресла некий предмет, который в первую секунду показался ей крупным дохлым жуком. Дарья вздрогнула от отвращения, но тут же поняла, что это не насекомое.

Присев на корточки и наклонившись, она разглядела комок спутанных каштановых волос, а рядом — серый след от грязной кроссовки или сандалии с ребристой подошвой. Точный размер обуви, оставившей этот след, определить не представлялось возможным, но выглядел он не крупным. На светло-бежевом ламинате виднелся отпечаток только носка, по-видимому, пятка стояла на ковре.

Леденёва решительно не понимала, откуда взялась эта чертовщина. Чистя свою расчёску, она заматывала всё, что с неё снимала, в клочок бумаги и выбрасывала. Так мама ещё в детстве научила, объяснив, что если волосы улетят, то птичка совьёт из них гнездо, и будет болеть голова. А ещё ведьма может совершить магический обряд, и тогда головная боль — не самое страшное, что может приключиться. Предрассудки, конечно, но не лишённые некоего гигиенического аспекта — ни к чему разбрасывать своё «добро» по свету, и Дарья этого не делала.

Но этот комок никак не мог принадлежать ей и по другой причине: у неё никогда не было такого цвета волос, да и у женщин из ближайшего окружения — тоже. Откуда же взялся этот «кокон»? А след ноги? Перед больницей Даша тщательно вымыла полы, понимая, что после возвращения сделать это практически одной рукой будет проблематично. Она и двумя-то руками делать уборку не любила, и как только за неё принималась, обычная двухкомнатная квартира в шестьдесят квадратных метров с двумя лоджиями превращалась в какой-то бескрайний дворец с бесконечными лабиринтами.

Более того, перед её госпитализацией дни стояли сухие, а этот отпечаток попал в квартиру явно после дождя, который шёл, когда она лежала в стационаре. Кажется, в ночь после операции.

Ключи от квартиры были только у сына, лежали в его домашнем сейфе, но Дима никогда не наведывался в её отсутствие, ни разу. Некогда ему было и незачем. Да и представить, чтобы сын вдруг пошёл в грязной обуви по дому, было просто немыслимо. Он как-то даже поворчал на неё, когда они вместе выходили из её квартиры, и она, уже обутая, прошлась за чем-то в кухню. Дескать, как можно по квартире ходить в кроссовках, в которых была на улице! Но тогда на ней была чистая обувь, а тут с улицы — и по ковру. Так не могли поступить свои, только чужие. И уж точно не Дима. Явно маловат этот след для её двухметрового красавца сына с сорок пятым размером ножки.

Леденёва попыталась сфотографировать фрагмент отпечатка. Но он, отчётливо видимый глазом на блестящем ламинате, не просматривался через камеру телефона. Ни от окна, из которого падал солнечный свет, ни со стороны полутёмного коридора, ни сбоку. Она вышла в прихожую и пересмотрела подошвы всей своей летней обуви — ничего похожего на ту, что оставила след. Отмотав от рулона салфеток кусок ткани и смочив его под краном, Даша оттёрла с пола грязь и прихватила тканью комок волос. В этот момент ей показалось, что в нём находится засохшая вошь, но приглядевшись, поняла, что это просто соринка.

Вышвырнув всю эту гадость из кухонного окна, чтобы больше ни минуты не оставлять её в доме, пусть даже и в мусорном ведре, она пошла в ванную мыть руки… И тут увидела на белой раковине под металлическим краном длинный чёрный волос.

— Да что за чертовщина такая, — громко и отчаянно выговорила хозяйка квартиры, в которой явно кто-то побывал в её отсутствие, и принялась проверять, что у неё пропало.

Очень скоро стало ясно, что ничего. Она заглянула в стоящую в спальне на комоде черепаху-шкатулку, где лежали повседневные золотые изделия. Всё на месте. Полезла в тайник, в котором прятала кольца с бриллиантами и дорогие подвески, а также немного долларов и евро, приготовленных для поездки за границу и оставшихся невостребованными в связи с объявленной пандемией…

Конечно, воры смогли бы при желании отыскать её «схрон», но им потребовалось бы на это немало времени. Стало быть, не нашли, или не искали. Более того, на том же компьютерном столе, у которого кто-то оставил след, на самом видном месте, лежал дорогой кожаный кошелёк со всеми её банковскими картами и десятью «волшебными» купюрами по тысяче рублей. Она собирала деньги, буквы на которых содержали её инициалы «ДЛ» или, наоборот, «ЛД», веря, что они притягивают прибыль.

Вспомнился анекдот: «Возвратился из отпуска, вижу, что дома побывали воры, но ничего не взяли. И так мне стало обидно»…

А Даше несколько лет назад реально стало обидно, когда знакомые оперативники взяли в трамвае карманника с поличным и пригласили её поприсутсвовать на первом допросе. Журналистка криминального отдела задала вопрос четырежды судимому рецидивисту: «Как вы выбираете свою жертву? Вот ко мне в сумочку вы бы полезли?», а он ответил: «К вам — нет».

Итак, если злоумышленнику оказались не нужны её деньги, карточки и золото, то тогда что? Резко испугавшись, она побежала в спальню, где в ящике комода лежали запасные ключи от квартиры её сына. На месте. Конечно, с них могли снять копии. Но никто не смог бы узнать, чьи это ключи… Вся семья сына была зарегистрирована по её домашнему адресу, а не по своему новому.

Дарья села за компьютер и принялась проверять все файлы, нажимая правой кнопкой мыши на строку «Свойства». Но ни один из документов не открывался в те пять дней, пока её не было дома. Даже самый главный, красующийся в самом центре экрана, названный «Диме важно» и содержащий пароли от всех её онлайн банковских кабинетов. Дарья заранее подготовила этот список и предупредила сына, что если с ней что-нибудь случится, он должен в тот же день перекачать все деньги с её карт на свой счёт, чтобы не ждать потом полгода вступления в наследство. Никто не заглянул и сюда. Тогда зачем приходили-то?

Детективщицу осенило, что если некто вторгся в квартиру в грязной после дождя обуви, то должен был наследить и в коридоре. И она, включив в прихожей свет, принялась всматриваться в ламинат. Но от половика у входной двери до ковра в зале всего два шага. Если здесь и были накануне какие-то следы, то она уже стёрла их, бегая вечером и утром туда-сюда в тёмных носках, которые носила дома вместо тапочек.

Леденёва вышла на лестничную клетку и, вооружившись мощной лупой, внимательно оглядела обе замочные скважины. Никаких видимых царапин. Дверь открывалась только родными ключами. И ни у кого не было возможности сделать дубликаты.

Несмотря на то, что в её жизни происходило немало непонятных и даже мистических событий, Дарья всегда пыталась найти всему случившемуся какое-то логическое объяснение. Иногда, когда ничего разумного не приходило в голову, ей в этом помогали друзья.

Так, несколько лет назад её пожилой поклонник, слетавший на Канарские острова, привёз в подарок копилку в виде льва. Дарья львов коллекционировала, и знакомые знали эту её слабость. Львы в любом исполнении, будь они золотые или плюшевые, стеклянные и деревянные — беспроигрышный вариант для подарка. Поклонник бросил в сувенир несколько монет, которые звонко позвякивали внутри фаянсового льва. Позже Дарья закинула в копилку ещё несколько металлических евро.

И вот однажды вечером, обдумывая очередную статью, исключительно с целью отвлечься, она решила взглянуть на свои сокровища. Открыв снизу пластиковую затычку, журналистка встряхнула льва, и на диванное покрывало высыпались серебристые монеты разного достоинства и… огромный дохлый жук! Она подскочила, вскрикнула, отпрыгнула в сторону…

Немного успокоившись, Дарья сфотографировала невиданное ранее чудовище и послала снимок подруге и коллеге Юле с вопросом: «Как этот ужас попал через узкую щель в мою копилку?» Юлька перезвонила и высказала предположение, что жук заполз во льва, будучи ещё маленьким.

— И вырос там без капли воды и грамма еды, а потом умер от тоски и одиночества? — мрачно осведомилась Дарья, у которой вообще никаких версий на этот счёт не было.

Мумию жука она в тот же вечер опознала по фотографии в Интернете как обитателя Средиземноморья. А через пару дней Юлькин любимый мужчина, узнавший про этот случай, озвучил единственно возможное решение этой загадки:

— Жук заполз в копилку не через узкую верхнюю прорезь, а через нижнее круглое и широкое отверстие ещё на фабрике по изготовлению сувениров. Или его туда засунул перед тем, как заткнуть крышку, какой-нибудь испанский шутник-подмастерье.

Леденёва часто вспоминала эту историю, главным в которой было то, что она упорно раздумывала о способе попадания заморского жука в фаянсовую форму, но неправильно определила место проникновения. Не сверху. А снизу. Конечно, позже, когда разум возобладал над эмоциями, она обязательно сама бы до этого додумалась. Хотя чужие криминальные загадки разгадывать гораздо легче, чем свои собственные.

Но сейчас она не могла представить, что кто-то проник в её квартиру не через дверь, а через окно. Восьмой этаж, металлопластиковые окна с сетками, открытые в её отсутствие только на форточки…

Возникла шальная мысль наведаться в управляющую компанию и попросить разрешения просмотреть записи с камеры видеонаблюдения, установленной при входе в подъезд, в лифте таковых не имелось. Но она тут же отмела эту идею за её бесперспективность. Смотреть записи за пять дней, не зная, кого ищешь, неразумное занятие. За девять лет проживания в этом доме она познакомилась всего лишь с одной-единственной соседкой, живущей в квартире сверху. Это произошло всего два года назад, когда их обеих затапливал жилец с десятого этажа, и они на пару помчались к нему разбираться.

Шестнадцать этажей, шестьдесят четыре квартиры… За сутки в подъезд входят и выходят сотни людей. И кого ей высматривать на записи, как возможного злоумышленника? Худенького доставщика пиццы в бейсбольной кепке, или дородную даму в хиджабе? Первые появлялись в подъезде нередко, и вторых тоже было немало среди квартирантов.

Ещё абсурднее показалась идея обратиться в полицию. Что она скажет? Кто-то за прошедшие пять дней проник в квартиру, но ничего не взяли, только след от обуви оставили, но я его уже стёрла. А ещё были женские волосы. Но я их тоже уже выбросила. А если бы и сохранила, то полноценной базы ДНК в стране всё равно не имеется, и сравнивать не с чем. Разве что непрошенная гостья оказалась бы рецидивисткой.

Дарья пила очередную чашку кофе и рассуждала. Допустим, что клубок каштановых волос ранее залетел в открытое окно и попал под диван, а потом его ветерком вынесло наружу. Это просто и объяснимо. А чёрный и длинный волос тоже возник не мистическим образом. Черноволосыми были соседки по палате Галина и Надежда, а также медсестра Таня, делающая ей перевязки и врач-ординатор Лиза. Предположим, что волос попал на её вещи в больнице, дома она забросила их в стиралку, и ничего нет невероятного в том, что он оказался в раковине в её ванной комнате… Но след от грязной обуви на чистом полу у компьютерного стола?

Ладно, решила любительница детективов, об этом можно подумать позже. Вообще-то, до неожиданной нервной встряски из-за необъяснимых находок, она собиралась изучить листок выписки с рекомендациями своего нейрохирурга, а заодно подсчитать все свои траты на обследования и операцию. Этим и занялась.

* * * * *

Первым о том, что руку нужно оперировать, заявил Дашин друг Махран, сирийский врач, недавно получивший российское гражданство, но не имеющий права работать в России по специальности. Он сказал об этом, когда принёс приглашение на свою свадьбу, а она пожаловалась на проблему.

Но она тогда подумала, что он хирург, ему бы только резать. Позже его мнение подтвердила и подруга Александра, невролог и кандидат наук, которая предложила сделать УЗИ. Дарья отправилась в частную клинику, заплатив за исследование девятьсот рублей. Доктор с «двадцатилетним стажем работы», как значилось на сайте, объявил, что у неё поражение локтевого нерва. И предложил пойти на приём к… остеопату.

Она не поняла, зачем? Тут уж явно нужен нейрохирург. Но понадеялась на то, что Доктор лучше знает, и вдруг как раз остеопат решит её проблему безоперационным путём. Тем более что в этой же клинике работал профессор Баженов, с которым она как-то познакомилась в компании лет тридцать назад, а десять лет спустя он оперировал её сына после аварии.

Профессор её, конечно, не узнал, но общался сердечно и отправил на МРТ шейного отдела позвоночника и дополнительное исследование локтя на дорогом аппарате, что обошлось соответственно в пять тысяч рублей и три с половиной. А когда она через неделю вернулась к Баженову с результатами, предложил обратиться к неврологу, приём у которого стоит три тысячи.

Она рассказала об этом Александре, и та возмутилась, сообщив Даше, что её водят по кругу, а деньги и время она тратит впустую. А далее пришлось идти в поликлинику по месту жительства и получать направление в Краевую больницу, и уже там старый ворчливый нейрохирург отправил её сдавать кучу анализов для госпитализации. За большинство из них пришлось платить, так как в родной поликлинике такие исследования либо не делались, либо талончики выдавались на месяц вперёд. Не говоря уже о нервотрёпке и в очередях из кашляющих старушек. И это в период пандемии.

Сложив все потраченные суммы в столбик и приплюсовав к ним пятнадцать тысяч, отданных за операцию, Леденёва подвела итог: более пятидесяти тысяч. Столько же ранее ушло на покупку годового абонемента на фитнес и на косметические процедуры, к которым она стала прибегать совсем недавно, решив, что наследственные данные это хорошо, но в её возрасте поддержка природе всё же требуется.

А ведь это ещё не конец предстоящим тратам! В выписке из больницы назначался приём препаратов. Самые безобидные — витамины группы В. Ещё два лекарства разжижали кровь и стимулировали проведение импульсов по нервным волокнам. Она нашла инструкции и цены на таблетки в Интернете и прикинула, что два курса приёма обойдутся тысяч в десять. Вроде не такие уж страшные цифры, но в последние месяцы она тратила больше, чем зарабатывала. А кошелёк — это ведь не сотовый, чтобы поставить его вечером на зарядку, а утром проснуться и обнаружить его полным.

Ну и ладно, зато рука будет «как новенькая», решила Дарья и вдруг рассмеялась. Ах да, она совсем забыла про чулочки! В поликлинике при Краевой больнице ей ещё выдали талон в магазин сети «Медтехника», в котором она должна была приобрести «компрессионные чулки номер два».

Зайдя в салон, она немало поразилась, когда девушка показала ей картонные упаковки с беленькими чулочками на ажурной резиночке и объяснила, что их нужно надеть перед операцией, чтобы ничего не случилось с венами. Дарья купила самые дешёвые за две тысячи. А продавщица отметила в компьютере фамилию старого нейрохирурга, разведшего пациентку на очередную трату и получившего за это свой процент.

Ни Дарье, ни её соседкам по палате это эротическое украшение не пригодилось. Не потребовались чулочки для операции, и теперь валялись за ненадобностью в шкафу, потому как были настолько тугими, что надеть их без посторонней помощи затруднительно, так что даже перед мужиком пофорсить не удастся.

От раздумий о медицинской мафии Леденёву отвлекло пришедшее на телефон сообщение от Надежды. Всего лишь пожелание доброго утра. Дарья написала: «Как ты там? Я тебя очень прошу: если что-нибудь надо, напиши. Обязательно приеду и привезу передачу, мне не трудно, а приятно тебе помочь».

«Спасибо за беспокойство, пока ничего не надо, — ответила Надя. — У меня всё потихоньку, правда, звон в ушах, и ничего не слышу. Подозревают, что у меня от капельниц слух пропал. В день капали по пять литров, а сегодня влили только два и бросили».

«Ничего, всё восстановится», — приободрила Дарья и вновь задумалась, кто же мог посетить её квартиру, в то время как она была в больнице. Копии с ключей сделать не мог никто. Не бывало у неё посторонних, да и, войдя в дом, связку с ключами она тут же убирала в ящик шкафа, закрываясь изнутри на задвижку. Но след…

Наверное, надо было всё же попытаться как-то его снять, например, при помощи скотча. Хотя зачем? Как бы поступила она сама, отправляясь на дело? Купила бы заранее на Вишняковском рынке самые дешёвые и расхожие китайские кроссовки, а после выкинула их в мусорный бак подальше от своего дома и места преступления. И вскоре в них щеголяла бы какая-нибудь удачливая бомжиха.

Поскольку вымыть голову самостоятельно одной рукой было сложно, Даша отправилась на стрижку и покраску в парикмахерскую, где её и застал звонок от Люсьены, пригласившей на ужин. Конечно, едва Дарье высушили феном волосы, она села в маршрутное такси и поехала к подруге.

За ужином Леденёва долго рассказывала о своих злоключениях в больнице и непонятных следах, найденных по возвращении в квартире.

— Наверное, у тебя Домовой шалит, — шутливо предположила Люся.

— Да откуда может появиться Домовой, если я живу в новой квартире, в которой являюсь первой обитательницей?

— Кто его знает. Может, он к тебе переехал из старых домиков, которые снесли при строительстве твоей высотки? Надо Его задобрить, поставить угощение, молочка налить, хлебушка положить… А если серьёзно, Даш, личинки в замках поменяй.

Вернувшись домой на такси, Леденёва налила в рюмку коньяка, поставила её на блюдечко, положила рядом кусочек шоколадки и с чувством произнесла:

— Дорогой Домовой, выпей, закуси и больше не шали! Охраняй жилище, когда хозяйки дома нет! Впрочем, пока она дома, тоже охраняй.