Принцессы возвращаются домой

Лариса Кириллина, 2014

Завиральное фэнтези для подростков и взрослых. Феерия двойников и превращений, маг-компьютерщик, сумасшедшая Москва начала 2000-х и мистическая развязка.

9

Клаве понадобилась вся ее выдержка, чтобы не реагировать ни на какие неожиданности этого грандиозного, шумного, но такого увлекательного мира. Она шла рядом с рыжим Родионом в стеклянной полумаске и вела какой-то странный разговор, толком не понимая, о чем речь, но стараясь отвечать весело и односложно. Впрочем, ей удалось уяснить, что экзамен — послезавтра, что сам Родион химию знает далеко не на школьном уровне и потому собирался сейчас сходить в кино на очередной сиквел «Пиратов Карибского моря», но из дружеской симпатии к Клаве согласен потратить эти два-три часа на вдалбливание в ее бестолковую голову самых расхожих химических формул: «Кстати, мне самому интересно, смогу ли я объяснить что-нибудь с нуля человеку вроде тебя»… А рядом с ними с рёвом, лязгом и пронзительными гудками проезжали эти самые «машины» — кареты без лошадей, однако с возницами внутри, и эти возницы то держали во рту какие-то дымящиеся палочки, то прижимали одной рукой к уху какие-то маленькие коробочки и громко разговаривали сами с собой… Из некоторых карет раздавалось странное ритмичное буханье, похожее на грохот молота в кузнице. Были и очень большие кареты с несколькими дверьми, в которых виднелось много людей; часть этих карет ехала рядом с обочиной, по которой шли Клава с Родионом, а часть — посреди улицы по каким-то железным перекладинам… У этих были ромбовидные рога, а у тех, что проезжали близ обочины, рога были как у улиток… И все рогатые кареты держались своими рогами за натянутые над улицей толстые верёвки — чтобы не заблудиться, что ли?

— Может, на троллейбусе или на трамвае остановку проедем? — спросил Родион, махнув рукой в сторону рогатых карет.

Знать бы, какие из них «тро»…, а какие «тра»!…

— Да ну, там столько народу! — отказалась Клава, и он легко согласился: «Правильно. Я тоже на короткие расстояния предпочитаю пешком. Транспорт — себе дороже. Да еще через эти дурацкие турникеты перелезать… Проездные-то на июнь уже не дают, приходится зайцем»…

Этой фразы Клава совсем не поняла.

Родион шёл уверенно, как будто дорога была ему знакома.

Они поравнялись со светлым трехэтажным зданием вроде небольшого белого дворца с красноватой отделкой, обнесенного невысокой оградой, за которой виднелся довольно чахленький садик с жидкими кустами и давно не полотыми клумбами.

— Слушай, Ля… Клава, давай зайдём на минутку в школу, мне нужно в библиотеке спросить, что делать, если я потерял книжку… Штраф, наверное, слупят, а может, согласятся на замену… Я недолго, а?…

— Давай.

— Подожди меня в холле, если у тебя никаких там дел нет.

Они подошли к стеклянной двери, возле которой стоял мужчина в черном наряде с золотистыми буквами «ЧОП ВОЛКОДАВ».

— Молодые люди, вы к кому? — спросил он.

— Ой, чёрт, школьную карточку забыл! — хлопнул себя по бедру Родион. — Пустите нас, пожалуйста, мы свои, из девятого»», я Родион Князев, а это Клава Соколова, нам позарез нужно в библиотеку…

Охранник, усмехнувшись, впустил их, и они оказались в прохладном сумрачном помещении. С одной стороны виднелось множество столбиков с крючками, с другой — низкие лавочки, над которыми на стенах висели какие-то картинки. Она зацепилась взглядом за одну из самых крупных; там была изображена дама средних лет с широким лицом, к которому совершенно не шли мелкие светлые кудри… «Директор, заслуженный деятель народного образования, Вера Степановна Чудова», — прочитала Клава, убедившись к своему радостному удивлению, что она способна не только говорить, но и понимать написанное на здешнем языке. Это, конечно же, сильно облегчало ее положение.

«Клав, теперь тебе придется хоть для приличия заглянуть со мной в логово нашей книжной церберши», — сказал Родион и повел ее мимо этих картинок куда-то в боковую комнату.

Они вошли.

Там было книгохранилище, вид которого сразу вселил в Клавину душу покой и умиротворение. Здесь хотя бы пахло знакомо — старой бумагой, кожей, сладковатой пылью, немного — мышами и кошками…

У деревянной стойки разговаривали две пожилые дамы. Одна из них, седоволосая и маленькая, носила на лице прозрачную маску, подобную той, что имелась у Родиона. Другая, высокая, полная, с неестественно красными волосами, что-то писала маленькой палочкой в тонкой книжечке.

— А, должник Князев явился! — вперилась в вошедших седая старушка.

— И двоечница Соколова, — сокрушенно вздохнула красноволосая. — Ляля, я думала, ты дни и ночи сидишь над учебником!

— Марь Максимна, — обратился к ней Родион, — мы как раз шли заниматься, я обещал Клаве пройти с ней хоть часть билетов…

— Умница ты мой, золотой мальчик! — обрадовалась Марь Максимна. И, повернувшись к другой старушке, спросила: — Берта Михална, а что он вам задолжал?

— Да еще в третьей четверти взял «Принца и нищего» и никак не несёт!

— Родя, ты что, впал в детство? — изумилась Марь Максимна. — Это же из списка для четвертого класса…

— А я взял на английском, неадаптированный вариант, — пояснил, почему-то смутившись, Родион. — Думал, раз сюжет знакомый, оно полегче пойдёт. Успел только пару глав осилить — похоже, книжку стырили. Где — не помню. А как достать взамен такую же, не знаю. Ищу, пока не нашел. В Доме книги спрашивал, в Библиоглобусе — говорят, бывает, но сейчас нет. «Янки при дворе короля Артура» — пожалуйста, а этого — днем с огнем.

— Берта Михална, — вновь обратилась Родионова заступница к книгохранительнице. — Может быть, вас устроил бы такой вариант?

— У меня еще Герберт Уэллс есть на английском, мой собственный, — умоляюще произнес Родион.

— Он такой хороший мальчик, — продолжала наступление Марь Максимна, — на химической олимпиаде первое место в районе занял, английский вот учит…

— Уэллса у нас в фонде нет, тоже кто-то украл, — задумчиво произнесла Берта Михална.

— Значит, договорились! — закрепила успех своего наступления Марь Максимна. — Родя приносит Уэллса, формуляр мы ему закрываем, а если вдруг потом ему попадется «Принц», он вспомнит о вашей доброте…

— Ну, разве что так, — не слишком охотно согласилась старушка.