Затмение в созвездии близнецов

Лариса Джейкман

Две сестры, две судьбы, две жизни. Стечение обстоятельств вовлекает сестер-близнецов, Людмилу и Анастасию, в водоворот печальных событий. И нежная, хрупкая Мила неожиданно дает сто очков вперед своей отчаянной сестре в опасной авантюре. Но между ними стоит мужественный, безумно любящий одну из них Дмитрий, мужчина, который не переступил недозволенную черту и сумел сохранить спокойствие семьи в период опасного затмения взаимоотношений участников этой драмы.

Глава 7

Дмитрий Лагутин наконец-то добрался до Москвы. Ранним прохладным утром он вышел из поезда на Павелецком вокзале и был рад прибытию в родной город, несмотря на вокзальную суету и усталость. А устал он неимоверно. Надо же было так влипнуть! Вечно ему в голову приходят какие-то бредовые идеи! Дмитрий не мог простить себя за легкомысленность и авантюрное поведение, которое, впрочем, ему было совершенно не свойственно.

Он всегда отличался здравым смыслом и умением принимать правильные решения. А тут прямо наваждение какое-то! А все из-за неразделенной любви.

Чем ближе Дмитрий подъезжал к своему дому, тем тревожнее становилось у него на душе. Он отсутствовал довольно долго и не представлял, что сейчас происходит в семье, как Мила, мама, отец. Он звонил им, конечно, но разговоры всегда были краткими, а три недели его семья вообще отсутствовала, была на курорте. И этот Виталий с ними! Ах, как Диме было не по себе от мыслей о нем. Он все еще ревновал Милу, по-прежнему любил ее и ужасно соскучился.

Сестра сама открыла ему дверь и бросилась на шею. Она искренне была рада возвращению брата. Выглядела Мила замечательно, свежая, загорелая, только глаза были грустные и улыбка невеселая.

— Ну как вы тут без меня? — беззаботно спросил Дмитрий. — Как отдохнули? Понравилась Турция?

— Да, это был замечательный отдых, Димочка. Жаль, что тебя с нами не было.

— А что же ты тогда кислая такая? Мила, случилось что-нибудь? — Дмитрий все же не удержался от вопроса.

— Да нет, ничего особенного не случилось, просто скучала я по тебе очень. Даже не верится, что ты дома.

— Ну-ну, ладно тебе, не прикидывайся. Дружок-то твой, небось, не давал тебе скучать.

— Ой, Димка, лучше не спрашивай о нем.

— Что так? Поссорились что ли? Это на тебя не похоже.

Но Мила не спешила с рассказами. Она потрепала брата по волосам и сказала:

— Немедленно в душ, я пока тебе завтрак приготовлю, а потом обо всем поговорим. Мне, кроме тебя, и поделиться-то не с кем.

Дмитрий послушно пошел в ванную комнату и ужаснулся, глянув на себя в зеркало. Выглядел он помятым, небритым, несвежим и почему-то связал это с Настей. Она в тамбуре выглядела примерно так же, и он вспомнил вдруг поговорку: «С кем поведешься, от того и наберешься».

— Да уж, хорош, нечего сказать. Опустился, дальше некуда, — тихо сказал он сам себе и стал принимать горячий душ, чтобы получше смыть с себя многодневную грязь и дорожную пыль.

Он отсутствовал около двух месяцев. За это время он успел побывать в нескольких городах, сначала разыскивая Настю, а потом убегая с ней от опасности. Он жил в Маржуйске, пытаясь познакомиться с ней и для этого внедрялся в весьма подозрительную компанию, хотел стать своим в доску и по-хорошему присмотреться к девушке прежде, чем предпринимать серьезные шаги.

Познакомился наконец, но тут же оказался в центре небезызвестных событий, которые чуть было не ввергли его в неприятности. И что в итоге? Да ничего, ноль!

— Ну ладно, все позади. Бог с ней, с Настей, — говорил тихонечко Дмитрий, нещадно натирая тело губкой и подставляя его тугим горячим струям, от чего ему становилось жгуче-приятно.

Мила поджидала его в столовой за красиво накрытым столом. Его любимый «Голландский» сыр, салями, ветчина — все было красиво разложено на продолговатой тарелке, аппетитно пахло свежими тостами, ароматным кофе и ванильными пряниками.

— Вот это да! Умница, сестренка! Я голоден, соскучился по хорошим завтракам и по тебе.

Дмитрий начал уплетать снедь и даже не заметил, что Мила не ест, только пьет кофе и очень серьезно разглядывает его.

— Дим, а ты где был? В Сибири, в тайге? Ты откуда такой вернулся? — вдруг спросила она, и Дмитрий смутился.

— Где я был? Ну как где? По делам ездил по всяким. Где меня только не носило, лучше не вспоминать. В Сибири не был, чуть-чуть не доехал, в Уральских горах заблудился.

— Да ну тебя! Вечно ты со своими шуточками. Мама вся испереживалась, говорит, что ты нашел кого-то. Это правда?

— Кого нашел? — Дмитрий слегка насторожился. — Где? В Уральских горах?

— Ну это тебе лучше знать. Она говорит, что ты нашел себе женщину и поэтому тебя так долго нет.

Дмитрий поперхнулся, слегка закашлялся, отхлебнул изрядное количество горячего кофе из чашки и с трудом проглотил его.

— А какую женщину, она не говорила? Ну там блондинку или брюнетку, рыжую может? Откуда такая информация?

— Дима, не кипятись, это только мамины предположения. Она волновалась за тебя.

— А ты? Или ты тоже думала про женщину?

— Я не знала, что думать, честно говоря. Хотя мне и без твоей женщины досталось. У меня с Виталиком напряг.

Мила переключилась на другую тему, и Дмитрий был рад вдвойне, так как слово «напряг» вселило ему какую-то подсознательную радость, за что он тут же укорил себя в душе.

Мила тем не менее стала делиться с братом своими переживаниями по поводу отношений с Виталием. Она рассказала ему все, и о своих подозрениях, и о неприятном разговоре в Анталии, а в итоге добавила, что не совсем уверена в его, а самое главное, теперь уже и в своих чувствах к нему.

— Поверь мне, Дима, я бы ни за что не стала делать из всего этого трагедию, но я чувствую, что в наших отношениях произошел надлом. И это с тех пор, как он вернулся из гастролей, чужой и виноватый какой-то. Я не могу этого забыть, я пыталась.

Дмитрий слушал Милу с двояким чувством. Чисто по-человечески ему было жаль сестру, которая ошиблась в выборе возлюбленного, но с точки зрения мужчины, который любил ее, он конечно же был рад такому повороту событий. Хотя, это вряд ли давало ему самому какие-то привилегии: Мила никогда не сможет стать его, как бы он этого не желал, и от этого он страдал.

— Забудется все, не переживай. Виталий твой, конечно, не подарок, мне он, честно говоря, никогда не нравился, но не мне решать. Смотри сама. Я думаю, у тебя хватит такта наладить отношения, если ты того пожелаешь. Ну а если нет, то о чем и переживать? Ты прелестное создание, Мила. И ты обязательно будешь счастлива.

— Эх, Димка! И почему ты мой брат, а не просто посторонний мужчина? Вот кого бы я полюбила без оглядки и на всю жизнь.

Мила сказала это беззаботно, хотела сделать брату приятное, но Дмитрия передернуло, как от ожога. Сердце сильно забилось, а на лбу выступила испарина.

— Что с тобой? Тебе нездоровится? Иди, приляг. Я тебе водички принесу, — сказала Мила и вышла в кухню.

Дмитрий сильно ударил кулаком в собственную ладонь и стиснул зубы. Он понимал, что он в ловушке собственных чувств, и что ловушка эта захлопнута навсегда.

Он крепко уснул на диване в гостиной, где было свежо и прохладно. Мила открыла настежь балкон и заботливо укрыла брата махровым покрывалом. Проснулся он от того, что кто-то присел на краешек дивана, и он это почувствовал. Чуть-чуть разомкнув тяжелые веки, он увидел мать, которая сидела и смотрела на него, слегка склонив голову и улыбаясь.

— Привет, — одними губами сказал Дмитрий и тоже улыбнулся.

Вероника Аркадьевна провела теплой мягкой ладонью по его щеке и тихо сказала:

— Спи, спи, сынок.

Она очень любила своего сына. Всегда волновалась и переживала за него, но никогда не вмешивалась в его личную жизнь. Что бы он ни делал, она всегда была на его стороне, и он никогда не огорчал ее, хотя с ним было связано много переживаний. То армия, то бизнес, то отлучки на отдых и по делам. И Вероника Аркадьевна никогда не была спокойна за сына, всегда боялась, что с ним что-нибудь случится.

Удивляло ее и то, что ее сын, несмотря на свою мужественную и вполне привлекательную внешность, был одинок. С женщинами он родителей не знакомил, а разговоров на эту тему вообще избегал.

Отец знал о его чувствах к Миле, но Дмитрий был благодарен ему за то, что мать он в эту проблему не посвящал.

После возвращения домой «блудного сына», как сказала Мила, жизнь в семье Лагутиных потекла своим чередом. Отец был постоянно занят, мать, работающая ради своего удовольствия всего по полдня, с увлечением вела домашнее хозяйство, Мила приступила к занятиям в институте, а Дмитрий вернулся к своим делам в фирме. Он обнаружил там полный порядок, все прекрасно справлялись без него, хотя и накопилось много сложных вопросов, которые без него сами собой не решались. Он вернулся вовремя и с головой окунулся в бизнес.

Дмитрий стал постепенно забывать о своем летнем приключении. И Настя постепенно улетучивалась из его сознания. Первое время он даже немного переживал за нее: где она, как она, что делает, не вернулась ли обратно в Маржуйск? Но со временем эти мысли перестали его беспокоить, и он решил, что с Настей покончено навсегда. Он знал, что Мила переживала свой медленный разрыв с Виталием. Молодые люди стали намного реже встречаться, а в их доме он почти совсем не показывался.

* * *

Наступил декабрь. Зима в этом году стояла снежная, холодная и ветренная. Одним из таких вечеров Мила собиралась идти домой. Она находилась в институтской раздевалке и разговаривала с парой приятелей. Мила заметила симпатичную молодую женщину, сидевшую в фойе и явно кого-то ожидавшую. Когда Мила наконец распрощалась со своими собеседниками, оделась и направилась к выходу, женщина догнала ее и спросила:

— Извините меня, вы ведь Мила Лагутина, я не ошиблась?

Мила остановилась и повернула голову, взглянув на женщину. Та стояла рядом и смотрела на Милу большими серыми глазами. Мила заметила, что женщина беременна. Ее искусственная шуба «под леопард» еле-еле сходилась на животе, еще не огромном, но достаточно приметном. Мила озадачилась. Женщина показалась ей знакомой, но вспомнить, кто она, девушка сразу не смогла.

— Да, это я, — сказала она наконец и вопросительно ожидала продолжения разговора.

— Мне нужно поговорить с вами. Это очень серьезно. Здесь есть буфет?

— Есть, но он закрыт в это время. А что случилось? — Мила даже не догадывалась, о чем может пойти речь, а потому не скрывала своего недоумения.

Но беременная собеседница, казалось, не спешила приоткрывать завесу тайны, которой было опутано ее внезапное появление. Она настойчиво, как показалось Миле, заявила:

— Знаете что, здесь через дорогу есть небольшое кафе. Пойдемте туда. Мне нужно очень серьезно поговорить с вами.

Но Милу такой вариант явно не устраивал. Идти в кафе ей совершенно не хотелось, она устала и мечтала как можно скорее сесть в машину и уехать домой.

— Извините, — сказала она, — но я спешу. Если все это так серьезно, говорите здесь.

— Хорошо. Только давайте отойдем в сторонку. Разговор не для лишних ушей.

Мила, слегка раздраженная, слегка заинтригованная покорно направилась за незнакомкой, которая поднялась на один этаж и уселась на широкий, низкий подоконник.

— Слушаю вас, только пожалуйста, давайте побыстрее. Меня дома ждут, — сказала Мила, явно давая понять, что делает женщине одолжение.

— Хорошо, я буду краткой. Я пришла сказать вам, что я жду ребенка.

Она замолчала, и Мила, криво усмехнувшись, сказала:

— Я заметила это. Ну и что?

— А то, что отец этого ребенка — Петерсон Виталий. Поэтому я требую, чтобы вы, наконец, выяснили с ним ваши отношения до конца и отпустили его. Виталий мечется между двух огней, и вас бросить не может, и меня он не оставит. Все в театре знают, что он мой любовник. Но мне этого недостаточно. У моего ребенка есть отец, и я хочу, чтобы он стал им официально, а вы мешаете этому своими интеллигентскими уловками. Вы как та собака на сене: и сам не гам, и другим не дам. Отпустите его, я вас очень прошу…

Женщина продолжала что-то говорить, она теребила Людмилу за руку, слегка даже плакала, но ошарашенная известием Мила ее уже не слышала. Она внезапно вспомнила эту женщину, конечно же, это Наталья Меркурьева или Меркулова, партнерша Виталия по многим постановкам. Мила, правда, видела ее только со сцены, поэтому и не узнала сразу, а сейчас она поняла, почему женщина показалась ей такой знакомой.

— Конечно, конечно, Наташа, вы только не волнуйтесь. И не плачьте, я вас очень прошу. Я поговорю с Виталием, — сказала вдруг она, а потом, подумав, добавила: — хотя нет, поговорите с ним сами, скажите, что я не против, конечно же, ребенку нужен отец, и лучшего вам не найти. Вам надо пожениться и как можно скорее. Я так рада, что вы беременны, вернее, что у вас будет ребенок. Это такое счастье! Боже мой, я что-то не то говорю. Извините меня, мне пора.

Мила, по-видимому, очень удивила Наташу своей реакцией на известие, так как она вдруг замолчала и увидела, как ее соперница быстро спускается по ступенькам.

«Странная она какая-то», — подумала Наташа и тоже пошла к выходу.

Мила села за руль своего Фиата. Руки ее дрожали, пальцы не слушались, она никак не могла вставить ключ, чтобы завести машину и прогреть ее немного. Милу трясло мелкой дрожью.

— Боже мой, какой ужас! — тихо сказала она сама себе и снова повторила: — Какой ужас.

Машина наконец завелась, мягко заработал двигатель и стал наполнять салон долгожданным теплом. Мила быстро согрелась, перестала дрожать, но мысли лихорадочно колотились в ее мозгу, воспроизводя одни и те же слова Наташи: он мой любовник… мечется между двух огней… отпустите его… я жду ребенка…

— Боже мой, — снова повторила Мила и, закрыв лицо руками, заплакала.

Мила пришла в себя не скоро. Она заметила, что просидела в заведенной машине уже около получаса. Стало жарко, и у нее разболелась голова. Тогда Мила выключила отопление, приоткрыла чуть-чуть окно и медленно тронулась с места. Водила она очень осторожно, даже, пожалуй, излишние осторожно. А сейчас и подавно, ехала медленно, постоянно слыша сигналы нетерпеливых водителей, которые порой и выкрикивали что-то, обгоняя ее, крутя пальцем у виска.

Мила старалась не обращать на них внимание. Что с них взять, мужчины все нетерпеливы и любят скандальничать по пустякам. Она добралась до дома все же без приключений, поставила машину в гараж и пошла в подъезд.

Но ей вдруг совершенно расхотелось идти домой, она не хотела никого видеть, ни с кем разговаривать, и вообще, не лучше ли уехать куда-нибудь и не появляться дома. Но куда?

И тут она вдруг вспомнила, что в театре «Арт» сегодня идет «Анна Каренина», Виталий играет Вронского, и Мила быстро приняла решение. Снова сев в машину, она отправилась к театру, прекрасно понимая, что на первое действие она уже опоздала.

Двери в театр были наглухо закрыты, она долго стучала, но наконец ей открыли.

— Милочка, что же вы так припозднились? Проходите быстрее, — сказала ей дежурная и пропустила Милу в фойе.

Она разделась, взяла бинокль и направилась в полупустой зал. Был обычный рабочий день, поэтому зрителей было немного.

— Садитесь на задний ряд. Виталик сегодня бесподобен, он в ударе, — сказала ей дежурная и проводила ее на место.

Спектакль Миле не понравился. Или настроение у нее было такое, но она не любила новизны и отсебятины, которыми, как ей показалось, изобиловала постановка: и Анна старовата, да к тому же блондинка, что совсем не соответствовало описанию ее внешности Толстым; исключена из постановки значительная и серьезная сцена скачек, видимо, из-за трудности ее осуществления; Сережа, раздражающий манерами плохо воспитанного переростка. Мила была более, чем раздосадована.

Конец ознакомительного фрагмента.