Небо над Патриаршими

Лариса Бутырина (2024)

Век машин заменил цель скоростью. Суета и спешка стала перманентным состоянием ума. Рынок диктует свои ценности. Деньги, — в тех суммах, что забирают в плен и заставляют слепнуть. Слава, — любыми способами, что сводится в итоге к раздражению и унижению. Власть, — та, что ради самой власти, и для стремления, в конечном счете, просто ее удержать. Единственный вариант не сойти с ума в таких оковах — поднять голову и направиться в небо. То, что снаружи. И то, что внутри. Только тогда все эти компоненты жизни становятся рабочими инструментами на старте. И в полете. В большом и продолжительном полете — к себе. И к подлинной роскоши — оставаться Человеком. Всегда, во всем и везде.

///

— Девушка, извините, время не подскажите? — спросил он, невесть откуда возникший возле меня. Я сидела на веранде кафе и с остервенением гоняла остатки льда на дне стакана.

— Не простое, — я приложила бокал со льдом ко лбу и посмотрела на него. — Ох, не простое…

Он улыбнулся тогда в ответ и посмотрел как-то особенно снисходительно. Я была под этим взглядом будто в клетке, постылой тесной клетке. В обессиленном ожидание, когда меня переведут из нее. Когда проходящий мимо смотритель, остановится, посмотрит с сочувствием и скажет: эту не запирайте более — я забираю ее с собой.

Через минуту он сидел напротив. И о чем-то рассказывал. Я не вникала — о чем. Я слушала его голос. Казалось, такой голос можно издать только без легких, — он больше походил на шорох ветра в листве деревьев. И был как воздух после дождя — чистым прохладным и убедительным.

Не скрывая интереса, я наблюдала за ним. Ему было под пятьдесят или около того. Подтянутая фигура, осанка. То, что чаще всего именуется статью. И улыбка. Широкая. Объемная. Магнетическая.

— “Константин Викторович Поленов”, — прочла я на тисненой визитке, возникшей передо мной вслед за приглашением посетить совместно какое-то мероприятие. “Генеральный директор. Строительная группа компаний “Царь Град”.

— Можно просто по имени, — обратился он. — Так я чувствую себя не настолько старым.

— Мне не удобно принять данное приглашение… Константин Ви… Костя, — осеклась я, чуть было не обратившись по имени отчеству.

Он мягко улыбнулся, демонстрируя тем самым, что ему приходятся по вкусу, как я поправляю себя.

— Вы просто моя спутница. Не более. Сразу после мероприятия я отвезу вас домой. Или раньше, — после официальной части, если совсем уж заскучаете. Ничего личного, — поймите правильно.

— И все же, — настаивала я.

— В чем причина? Можно узнать?

— Можно, — кивнула я. — Едва ли найдется в моем гардеробе туалеты под стать вам и статусу предстоящего события.

Он негромко рассмеялся.

— Красивая молодая дама может идти в черном свитере куда угодно, — заговорил он, пробежавшись по мне глазами. — Набери мне завтра, и мы обговорим все сопутствующие детали.

— Пожалуйста, — добавил он и ближе придвинул ко мне визитку.

Я была взволнована. Это было заметно. Но постепенно успокаивалась, слушая его голос и, в который раз отметила, какая от него шла уверенность, сила и власть. О том, что он еще деспотичен, неуживчив и непоследователен в действиях, я узнала позднее. К этому же прибавилась его особая удачливость и высокомерие. Он ко всем относились с легкой улыбкой, — некой помеси теплоты и надменности. Небрежно похлопать по плечу, — было особым его жестом демонстрации превосходства, а укротить непокорного — излюбленным развлечением.

— Для предстоящего мероприятия и пестроты и убранства ты слишком лаконично выглядишь, — выдал он, разглядывая меня, когда я вышла к нему по ступеням торгового центра.

На мне было белое платье простого кроя, забранные на затылке волосы, на ногах босоножки, в руках маленькая сумочка и очки. Большие темные очки. Я приспустила их на край переносицы и посмотрела на него с изумлением.

— Точно! — я сделала акцент указательным пальцем, демонстрируя, что что-то забыла. Затем скинула большой бумажный пакет на плитку, вынула оттуда серый пиджак, расшитый пайетками, цепями и вышивкой, и набросила его на плечи.

— Недаром же кардиналы, которые действительно правят бал, провозглашаются серыми, — улыбнулась я, спускаясь к нему.

— Он улыбнулся в ответ, окидывая меня довольным взглядом: — И этот цвет тебе очень к лицу.

“Пока не скользит по нему”, — добавила я мысленно. “И не ложится тенью…”

Но вместо этого лишь прокрутилась вокруг своей оси, взяла его за руку и повлекла за собой в ритмы играющих уличных музыкантов.

— Я не умею танцевать, — ухмылялся он особенно ласково, когда мы достигли центра пешеходного бульвара и остановились, развернувшись друг к другу. — Я предпочитаю смотреть, как это делают другие.

— Хорошо, — шепнула я, приподнимаясь на носочки. — Когда-нибудь я станцую для тебя. А пока нам нужно потренироваться, чтоб не отдавить друг другу ноги где-нибудь на очередном твоем официальном приеме.

Резким жестом я выдернула шпильку, слегка помотала головой, пуская каскад волос по спине, и положила руки ему на плечи. Далее пространство закрутилось в танце. Я смеялась в голос, запрокинув голову назад. Чувствовала его дыхание на тонкой коже шеи и ключиц. Вдыхала аромат его духов, его тела вперемешку с запахом городского зноя на рубеже лета, свежести неминуемой ночи, и слепящих вспышек цифровых билбордов. Как коротких замыканий восприятия, финальной из которых условились мои растрепанные волосы вперемешку с сединой его жесткой щетины.

Какой все же выдался день!

И, казалось, какие могут быть последствия…