Заглянуть за горизонт

Лариса Агафонова, 2019

Мечтаете сесть за руль своей судьбы и самостоятельно выстроить маршрут? Вам интересно посмотреть, кто и почему сейчас становится дирижёром семейного «оркестра»? Тогда эта книга для вас. Вы узнаете, как стать хозяйкой своей жизни, вместе с главной героиней будете учиться принимать решения, преодолевать сомнения и страхи. Вы познакомитесь с тремя поколениями женщин из одной семьи, на пути каждой их которых встречаются свои омуты и водовороты. В романе Ларисы Агафоновой вы найдёте ответы на вопросы, как переписать типичный «женский» сценарий, навязанный окружением, победить личные комплексы и, наконец, после всех неурядиц обрести себя. Читая книгу, вы не сможете остаться равнодушными к судьбе героини и обнаружите важную истину: для того, чтобы справиться с собственной болью, нужно начать помогать другим.

Соня

Маленькая, да удаленькая

Очень скоро Валентина забеременела. Николай сразу, без раздумий, заявил:

— Будешь рожать, а то у тебя дочка есть, а у меня никого. Наследник нужен. Пацана бы, конечно, хотелось. Но дочка тоже ничего. Будет мне на старости лет борщи варить.

К Кате он относился довольно равнодушно, правда, настаивал на том, чтобы девочка называла его папой. Катюшка пыталась бунтовать, но мама приняла сторону Николая, объяснив дочке, что так будет только лучше. У них же теперь настоящая семья: она, мама, папа. И девочка, скрепя сердце, согласилась, сначала с трудом, а потом привыкла.

Вторую беременность Валентина ходила тяжело, отказалась от госпитализации на свой страх и риск, поскольку видела ужас в глазах Катюши. Девочка так и не научилась засыпать, если мамы не было рядом. Невролог, к которому её направил педиатр, сказала, что ребёнок перерастёт, не нужно акцентировать внимание на страхе или уговаривать её ложиться в постель одну.

Катя до сих пор «в лицо» помнила каждую из тех бесчисленных непослушных овец, которых она пересчитала в детстве, пытаясь уснуть. Даже сейчас, взрослая и уверенная в себе (ну почти всегда), Катерина жутко боялась бессонницы. На всякий случай в тумбочке хранилось лёгкое снотворное. Что угодно, пусть утренняя боль в висках, пусть пара лишних чашек крепкого кофе, чтобы проснуться, только бы не лежать часами, прокручивая бесконечные мысли в гудящей голове.

Валентина набрала за беременность двадцать килограммов, страшно отекала, ноги превратились в тяжёлые неподъёмные тумбы. Токсикоз длился не в первом и третьем триместре, как это обычно бывает, а все сложные девять месяцев.

Николаю такие изменения очень не нравились, Валентина перестала быть «зазнобой» и «Валюшкой», как он прежде её называл, а стала «Валькой», нервной и плаксивой.

— Ты прямо рёва-корова, Валька. Только и делаешь, что мычишь, никак не отелишься, — хохотал он над своей «удачной» шуткой, обнажая мелкие желтоватые зубы. — Когда уже телёночка мне принесёшь?

Катя про себя называла отчима крысёнышем и ревновала маму теперь уже не только к нему, но и к ещё не родившемуся ребёнку. Тем более что подружки её «просветили»:

— Малыша мама будет любить больше, чем тебя. Ты папке чужая, а братик или сестричка будет родной.

— Вот посмотришь, няньку для младенца из тебя сделают, гулять совсем перестанешь.

Катя пыталась расспросить маму об этом, но та лишь отмахивалась. Ей хотелось только одного: доносить ребёнка и родить уже наконец.

Прямо перед появлением малыша Валентина получила долгожданную квартиру. В их институте, несмотря на изменения в стране, сотрудникам ещё давали жильё. Подошла и очередь Валентины.

Они с Колей срочно зарегистрировали брак, чтобы с учётом второго ребёнка можно было претендовать на трёхкомнатную квартиру. Но не получилось: дали только двухкомнатную. Правда, с изолированными комнатами, с раздельным санузлом и крохотной шестиметровой кухней.

Валентина и этой квартире была рада несказанно. Ещё бы, впервые в жизни у неё есть ванна и своя кухня, пусть маленькая, но зато в ней нет надоевших соседей, и никто не стоит над душой, требуя освободить конфорку. Счастливая обладательница отдельной жилплощади отмыла раковину, отдраила ванну и осуществила, наконец, давнюю мечту: повесила на кухне красные занавески в белый горох. Разве это не чудо?

Катюша получила свою отдельную комнату с детским диваном, маленьким письменным столом и невиданным сокровищем — комодом, в котором можно хранить столько всего сокровенного. Правда, мама предупредила, что, когда малыш подрастёт, Кате придётся потесниться.

«Когда это ещё будет!» — подумала девочка и успокоилась.

Рожала Валентина тяжело. Двое суток мучений и раздирающей внутренности боли, без наркоза, без кесарева, для которого не было показаний. А раз нет, так и рожай сама! Тёмной стылой мартовской ночью на свет появилась девочка, крупная, рыжеволосая и крикливая.

— Вот уж намаетесь с ней, — отирая пот со лба, вздохнула уставшая акушерка. — Навидалась я таких шумных!

Измученная Валентина кивала, как китайский болванчик, поглядывая на дочку, ни на миг не прекращавшую кричать.

Девочку назвали Соней, якобы в честь матери Николая. Она и была с самого начала вся в родню отца и ни капельки не походила на Валентину и Катю. Про себя Валентина повторяла, что ни в какую свекровину честь она не называла свою младшую дочку. Есть у неё теперь две «императрицы»: Екатерина и Софья. И надеялась, что судьба не обделит удачей девочек, носящих царские имена.

А пока Соня не прекращала плакать. Как только открывала глаза — сразу поднимала крик, поела — и опять вопли. Сначала Валентина пугалась и бегала к педиатру чуть не каждый день. Девочку обследовали, сделали кучу анализов — ничего.

— Она просто привлекает внимание, хочет быть в центре событий, — подытожила невролог.

Сонюшка кричала и днём, и ночью. Новоиспечённый отец потерпел пару недель и выселил Валентину в комнату к Кате.

— Мне на маршрут рано вставать и пассажиров возить. А я который день с гудящей головой еду. Не ровен час угроблю кого, посадят ведь. Так что ты уж сама с этой горластой спи.

— А как же Катя? Ей в школу утром.

— Подумаешь! Что, она палочки не нарисует? И так шпарит, как пулемёт. Понимать разницу надо! — выходил из себя Николай.

Кате, с одной стороны, нравилось, что мама снова рядом. А с другой — противная Сонька орала не замолкая.

Валентина разрывалась между ребёнком, домашними делами и мужем. На Катю внимания уже не хватало. Девочка заканчивала первый класс, училась на «отлично» и успевала помогать маме.

Катюшка как-то сразу повзрослела, со вздохом приняв, что она теперь старшая, и начала жалеть маму. Ревность к сестрёнке она спрятала так глубоко, что и сама стала забывать о ней. Только иногда, тоскливыми воскресными вечерами грустила, вспоминая их с мамой распрекрасную жизнь вдвоём. И бежала к молчаливому другу, которому можно было всё рассказать. До поры до времени…

«Мамочка такая нервная. То плачет, то вздыхает. И засыпает сразу, как Сонька замолкает».

«…Вчера чистила морковку и порезала палец. Плакала. Никто не пожалел… Научилась строгать капусту».

«…С Сонькой надо было гулять. Не пустили с Аллой в кино».

«…Крысёныш опять на ужин принёс вонючую рыбу и пиво. Маму тошнит от этого запаха, а он смеётся. Ненавижу его…»