Последняя ночь колдуна

Лана Синявская, 2008

Даже среди бела дня, при большом скоплении людей Глаша безумно боялась своего деда. Девушка узнала о его существовании совсем недавно от адвоката, приехала в деревню и выяснила: она – внучка колдуна! Старик сказал, что завтра умрет, и взял с Глаши обещание положить в его гроб лаковую шкатулку с древним свитком, строго-настрого запретив читать его. И предсказание сбылось! Девушка выполнила просьбу колдуна, еще не зная, что очень скоро снова увидит свиток – кто-то рискнул раскопать могилу, чтобы заполучить древний артефакт…

Глава 4

«Правильно бабка говорила, что объедаться на ночь вредно!» — подумала Глафира утром следующего дня.

Глаша лукавила. Она прекрасно знала, что пузо, набитое накануне вожделенной картошкой и тушеным мясом, не имеет никакого отношения к странному старику. Этот старик был ей хорошо знаком в том смысле, что посещал ее сны не впервые. Да что там, она и припомнить не могла, когда он появился в первый раз. Кажется, это было в глубоком детстве, еще до того, как Глаша пошла в первый класс.

Глаша могла бы поклясться, что в реальной жизни никогда старика не встречала. Правду сказать, забыть его было бы невозможно: огромный, с густой, абсолютно белой шевелюрой до плеч и окладистой бородой, судя по всему, никогда не знавшей ножниц и расчески. Одет он был всегда одинаково — в свободную серую рубаху из домотканой материи. Более всего он напоминал Глаше Григория Распутина, но какого черта царский юродивый стал бы забираться в ее сновидения? Кроме того, ее старик был седой, а Григорий Распутин до самой смерти оставался жгучим брюнетом.

Сны эти Глаша не любила, хотя в них не было ничего кошмарного. Старик просто сидел возле ее постели и смотрел на нее глубоко посаженными, похожими на угли, глазами. Иногда он начинал говорить и несколько раз даже давал дельные советы относительно предстоящих в ее жизни событий. Глаша всегда удивлялась, что, проснувшись, помнит его слова. Обычные сны стирались из ее памяти подчистую. Советы старика выручали ее, но испытать к нему чувство благодарности ей мешал страх. Она боялась ночного гостя и, положа руку на сердце, предпочла бы выбираться из своих проблем самостоятельно, лишь бы не видеть по ночам это строгое благообразное лицо.

Старик был еще одной тайной Глаши, о которой она, как и о матери, никому не рассказывала. Сам старик запрещал ей говорить. Она понимала, что он — всего лишь сон, плод ее воображения, но ослушаться почему-то не решалась.

Сегодняшний сон встревожил девушку больше других. От его слов: «Я уже близко, скоро мы встретимся!» Глаша проснулась в холодном поту, сердце бешено колотилось. Осознание того, что это только сон, в этот раз облегчения не принесло. В ее душе поселилась тревога. Это чувство было настолько сильным, что даже отодвинуло на задний план все неприятности, случившиеся с ней накануне. Она ощутила острую потребность куда-то бежать и что-то делать, но куда и что — оставалось для нее загадкой.

Залив свое беспокойство двумя кружками крепкого кофе и смыв под душем липкий пот ночного страха, она почувствовала себя лучше и сочла, что вполне в состоянии отправиться на работу.

* * *

— Меня муж бросил, — сообщила Глаша подругам.

— Славик? Счастье-то какое! — Динка даже не пыталась изобразить сочувствие.

— Неужто восстал наш туалетный коврик? — не поверила Валя.

— Коврик нашел себе новую хозяйку! — Глаша вздохнула.

— И слава богу. В смысле Славу — к богу.

— Скорее к богине.

— Да хоть куда! — Валя отмахнулась. — Зануда он у тебя редкий. Жить с таким сможет только ходячая логарифмическая линейка.

— Это ты про меня?

— Это я вообще.

Глаша не стала углубляться в эту животрепещущую тему.

Сейчас ее больше интересовал другой вопрос. Увидев, что Валя потянулась к пицце, она воскликнула:

— Погоди!

— С какой стати? Ты что, Глаш, очумела? — Валя удивленно взглянула на подругу, но руку, зависшую над горячей пиццей, не убрала.

Глаша легонько шлепнула ее по пальцам.

— Эй, полегче!

Валя хмыкнула.

— Что за шум, а драки нет? — влетела запыхавшаяся Дина.

Она, как всегда, опаздывала.

— Драка как раз сейчас будет, — мрачно пообещала Валя, — если вот эта вот не даст мне съесть мой законный кусок горячей пиццы.

— И не дам! — запальчиво воскликнула Глаша. — Пока не расскажет, что тут происходит, — пиццы ей не видать!

Говоря это, Глаша обернулась к Дине, а Валя только того и дожидалась. Она ловко подцепила ломтик пиццы и сунула ее в рот, сразу откусив чуть не половину. На ее лице появилось выражение блаженства.

— А что происходит-то? — не поняла Дина.

Валя пожала плечами.

— На швободную плош-шать въежжают новые айендатоы, — сообщила она с набитым ртом и для верности мотнула головой куда-то в сторону коридора.

Глаша успела заметить, что ее подруги как-то странно переглянулись.

— Девчонки, вы чего темните-то? Кто эти новые арендаторы? Что за тайны мадридского двора?

Валя вздохнула и громко проглотила недожеванный кусок. Дина сосредоточенно кусала нижнюю губу.

— Ну!

— Вот тебе и «ну», — передразнила Валя, потом шумно выдохнула, с сожалением посмотрела на свой надкушенный трофей и отложила его в сторону.

— Валь, скажи ты, — попросила жалобно Дина.

— Как что, так сразу Валя, — насупилась та.

— Это заговор, — констатировала Глафира обреченно.

Девчонки снова переглянулись.

— Ну вот что, — Глаша шлепнула ладонью по столу, — не хотите говорить — не надо. Я сама пойду и посмотрю!

Она решительно поднялась с места.

— Стой, — Динка помотала головой, — не ходи.

Глафира остановилась и выжидающе уставилась на нее.

— Пропал завтрак, — вздохнула Валя с сожалением.

Через десять минут Глаша уже знала, что на давно пустующий пятачок въезжает отдел женской одежды. И не просто одежды. Это была точная копия ее собственного отдела. Те же самые фирмы и модели, те же цены.

Но самым главным было даже не это. Человеком, скопировавшим ее собственную идею, оказалась… Муля. До этого она мирно торговала чаем, кофе. Ее прилавочек размещался как раз у входа в Глашин отдел. Девушка разом припомнила повышенный интерес Мули к тому, что и как она делает, ее бесконечные вопросы, от ответов на которые Глаша благоразумно уклонялась. Она и раньше не испытывала восторга по поводу Мулиного любопытства, но даже предположить не могла, что у той хватит наглости скопировать все в точности, да еще и разместиться в непосредственной близости от нее, Глаши.

Замысел ее стал ясен. Глаша кропотливо прикармливала клиентов, которые в большинстве своем не видели отличия между китайско-турецким ширпотребом и качественной европейской одеждой. Там кофточка — тут кофточка, так какая разница? У китайской и цвет поядовитее, и блесточек нашито поболе.

Глаша долго билась над тем, чтобы сломать стереотипы. Она предлагала клиенткам примерить скромные на вид трикотажные кофточки и сама до конца не понимала, в чем тут фокус. Даже самая затрапезная дамочка в этих вещах обретала черты благородства, стиль и элегантность. Цены Глафира держала умеренные, и те, кто хоть один раз купил у нее вещицу, возвращались к ней снова и снова.

К настоящему моменту у Глаши сложился довольно большой круг постоянных покупателей, которые приводили с собой родных, друзей и сослуживцев, всех тех, кто не мог не заметить благоприятных перемен в счастливой первооткрывательнице и страстно желали так же преобразиться.

…Муля ошивалась поблизости. Глаша подозревала, что не просто так. Муля страстно любила подслушивать.

Глаша коротко кивнула вместо приветствия. Она надеялась проскользнуть мимо, не вступая в беседу. Чтобы успокоиться, новость следовало переварить в одиночестве. В таких случаях Глафира обычно хваталась за сигареты, хотя баба Катя нещадно ругала ее за вредную привычку.

Муля не желала, чтобы жертва ускользнула просто так, ей требовалось насладиться произведенным эффектом.

— Привет! — сладким голосом пропела она и, как бы невзначай, загородила Глаше дорогу.

Внушительные габариты Мули прочно блокировали путь к отступлению. Глаша остановилась.

Кличка Мули имела весьма забавное происхождение. В магазине давно подметили сходство Мули с мопсом: то же круглое лицо с выпученными глазами, то же жирненькое, все в складках, круглое тельце. Не хватало лишь короткого хвоста бубликом.

В магазине Амалию Тряскову недолюбливали и боялись, так что это сходство неоднократно и охотно обсуждалось за ее спиной. Во время одного из таких разговоров кто-то вспомнил, что у известной писательницы Дарьи Донцовой на обложке имеются мопсы. Тут же была извлечена потрепанная книжка (в поклонницах Донцовой ходило полмагазина), и народ долго веселился, разглядывая пучеглазых уродцев. Сходство и впрямь было поразительное. Псов звали Муля и Ада, об этом тоже все знали. Амалия была похожа на обоих. «Муля и Ада»…

Сейчас уже и не вспомнить, кто добавил буковку «з» к буковке «и», только кличка «Муля из ада» приклеилась с тех пор к Трясковой прочно.

— Поздравляю, — выдавила Глаша, — кажется, в этот раз ты превзошла себя.

— Ты находишь? — Муля не уловила иронии. — Ну, спасибо. Ты ведь не сердишься? — Вопрос был чисто риторическим.

— Какой смысл? — философски вздохнула девушка.

— Вот и умница. Бизнес есть бизнес, сама понимаешь. Конкуренция и все такое. Кроме того, у меня товар получше твоего, в том смысле, что я тебе не конкурент. Публика у меня будет элитная. Ну, ты знаешь мои связи! Жена мэра обещала зайти, дочка Боброва уже отоварилась тысяч на тридцать. Ты знаешь Боброва? Ну, тот, который владеет пивзаводом. Ладно, думаю, ты все поняла.

Глаша действительно все поняла правильно. Несмотря на свою наглость, Муля все же побаивалась, что Глаша попробует принять контрмеры. Ведь даже беззубая дворняга может укусить, если попытаться вырвать у нее из пасти последний кусок хлеба. Так что не зря она щегольнула громкими именами. Попробуй, мол, сунься, мокрого места от тебя не оставлю. Глаша знала, что Муля не блефует. То, что далеко не бедные люди с удовольствием покупают вещи прошлогодних коллекций, ничуть не противоречило истине. Ведь качество и дизайн оставались европейскими, а цены оказывались ниже, чем в фирменном бутике, в несколько раз. Глаша давно уяснила, что в России чем богаче человек, тем он экономнее, если не сказать — жаднее. Такой вот парадокс.

— Пойдем, я тебе все покажу, — Муля сладко улыбнулась Глаше, стоящей рядом с застывшим выражением лица. Муля светилась от счастья, ее выпуклые глазки блестели от возбуждения. Абсурдность ситуации ее абсолютно не трогала. Ей не терпелось похвастать своим новым приобретением. О том, что оно ворованное, она даже не задумывалась. Кто успел, тот и съел — таков был ее девиз.

Словно колобок, Муля покатилась по коридору. Она то и дело оглядывалась и поторапливала Глашу. Та уныло плелась следом и кляла себя за то, что не может набраться смелости и послать нахалку куда подальше. Чужая нахрапистость сбивала ее с толку.

…Глаше сразу бросились в глаза фирменные прямоугольники знакомых лейблов. Ассортимент полностью совпадал с Глашиным, только был раза в три больше.

Глаша знала, что поставками в Россию занималась одна-единственная фирма, которая не давала рекламы, а клиентов брала только по рекомендации. Теперь Глашу мучили два вопроса: кто сдал поставщика и откуда у Мули такие бабки. Чайный отдел нахалки сверхдоходов не приносил, свободных средств она тоже не имела, а, судя по разнообразию и обилию товара, денег сюда вбухано немерено. Значит, спонсор. Но откуда?

Возле дальней стойки Глаша не сразу заметила невысокую стройную девушку с коротко стриженными русыми волосами. В ушах у нее болтались длинные, позвякивающие от малейшего движения серьги, а тело было упаковано в облегающий бирюзовый комбинезон. Несмотря на юный возраст, Карина, а это была именно она, во всем помогала матери. Раньше они по очереди стояли за чайным прилавком, теперь вот вместе осваивают новое направление.

Карина поздоровалась и поспешно ретировалась в одну из примерочных. Девушка была еще слишком молода, и откровенная подлость матери пока вызывала у нее смущение. Глаша понимающе улыбнулась.

— Ну как? Шикарно, да? — требовательно вопросила Муля.

Глаша кивнула.

— Ты не переживай, — продолжала щебетать та, — я, конечно, понимаю, что тебе долго не продержаться, и согласна тебе помочь. Ведь у тебя в отделе одно барахло, — Глаша вспомнила, что совсем недавно Муля покупала у нее это «барахло». Даже сейчас на ней были ее, Глашины, джинсы из коллекции прошлого месяца, — но я видела у тебя парочку приличных моделей и предлагаю поменяться: ты мне отдашь эти модели, а я тебе что-нибудь поскромнее. Ну, например, вот это!

Толстыми, как сосиски, пальцами она ухватила вешалку и извлекла на свет свитер мышиного цвета, выпущенный, как определила на глаз Глафира, не позднее шестидесятых годов прошлого века. Такие вещи иногда попадались в качестве нагрузки, Глаша это знала.

— Ничего, правда? — продолжала настаивать Муля, тыча свитером Глаше в лицо.

Девушка отодвинулась.

— В самый раз для твоей публики, не сомневайся. — Муля уже совала свитер Глаше в руки, совала щедро — вместе с вешалкой. Поскольку Глаша снова отодвинулась, Муля на время отстала.

— Ты все-таки подумай насчет обмена. Будем творить вместе!

— На хрена мне такое творчество, — тихо, но решительно произнесла Глафира.

На секунду Муля опешила от неожиданной грубости, потом громко захохотала.

Внезапно смех оборвался.

Поспешно впихнув вязаного уродца обратно на стойку, Муля суетливо засеменила ко входу:

— Ой, здравствуйте, здравствуйте! Заходите! Посмотрите, какая чудная коллекция! Мы подберем вам самое лучшее!

Глаша медленно обернулась и нос к носу столкнулась с одной из своих самых выгодных клиенток. Женщина вспыхнула, а Глаша растерянно пролепетала:

— Здравствуйте.

Клиентка кивнула и отвела глаза.

В этот момент Глаша почувствовала, что способна убить человека.