Паутина лунного света

Лана Синявская, 2009

Анна Сомова наделена удивительными магическими способностями. На этот раз ей приходится вступить в борьбу с кровожадным оборотнем, который заставляет трепетать обитателей дома, принадлежащего весьма состоятельной особе. Трепещут и жители окрестностей, но от другого. Они знают: если на берегу появляется призрак Маленькой Прачки – он назовет имя того, кто скоро должен умереть… Чтобы выведать имя будущей возможной жертвы и опередить события, Анна отправляется на встречу с призраком. У Анны нет выбора, ведь перед ней поставили условия: или она решает мистические проблемы этого странного дома, или ее любимый человек, буквально накануне их свадьбы ложно обвиненный в страшных преступлениях, отправится за решетку… Ранее роман выходил под названием "Ведьмины именины".

Глава 1

Анна нервничала так, как никогда в жизни. То, что для этого не было ни единого повода, злило ее даже больше, чем если бы повод существовал. Окружающим могло показаться, что ей просто повезло. Она и сама так считала, но тем не менее не могла успокоиться. Она бродила по квартире как потерянная, натыкаясь на углы и уже в третий раз проливая на себя кофе, так как у нее предательски дрожали руки. Кофе она успела выпить столько, что ее ярко-голубые глаза превратились в два блюдца, в которых плескались темные лужицы необъяснимой тревоги.

* * *

— Ань, ну ты идешь? — В дверях кухни появилась рассерженная Нурия. Ей хватило одного взгляда на подругу, чтобы правильно оценить обстановку. — Та-а-ак, все ясно. Бесишься? — протянула она, тяжело вздохнув.

— Ты очень наблюдательна, — сокрушенно кивнула головой Анна.

— Ну и с чего бы это, скажи на милость? Предсвадебная лихорадка, что ли? Так тебе вроде не впервой… Ой, прости, — подруга шлепнула себя ладонью по губам.

— Да пожалуйста, — нервно усмехнулась Аня.

Несколько лет назад она уже успела побывать в роли невесты, а впоследствии и жены. Не так уж долго, если по-честному, но вполне достаточно, чтобы уяснить: браки, даже если они заключаются на небесах, предполагают в дальнейшем спуск на землю без парашюта. В ее случае получилось именно так.

Нурия прошла в кухню и уселась на табурет напротив Анны.

— Ну что ты, в самом деле? — сочувственно спросила она. — Замужем не так уж плохо.

Анна ответила ироническим взглядом, и подруга смущенно отвела глаза: в том, что она только что сказала, она успешно убеждала окружающих, но так и не смогла убедить себя, и это было заметно по ее не слишком уверенной интонации.

Нурия была лучшей подругой Анны долгие-долгие годы. Даже больше, чем подругой — почти сестрой. Какие бы бури ни шумели вокруг, обе знали: рядом всегда окажется теплое, родное плечо, в которое можно поплакаться, если больно и горько, на которое можно опереться, если кончились силы, к которому можно прижаться, если станет холодно от чужого равнодушия и жестокости. Они обе берегли свою дружбу и становились сильнее, но судьба приготовила им испытание на прочность. Дочь Нурии, красавица Лелька, сумела одолеть вступительные экзамены в престижный колледж. Это было огромной радостью для всех, но… Всегда имеется одно «но» — маленькое, пакостное словечко. Так вот, колледж, в который поступила Лелька, находился в далекой Америке, и подругам пришлось расстаться на долгое время. Правда, несколько месяцев назад они снова встретились.

— Да не переживай ты, — Анна положила ладонь поверх руки Нурии, лежащей на кухонном столе, и тихонько пожала теплые пальцы. — Я совершенно не боюсь выходить замуж за Макса, я его люблю… — Она немного помедлила и нехотя выдавила: — Только на сердце почему-то муторно. Сама не пойму отчего.

— Это пройдет, — встрепенулась Нурия. — Возьми себя в руки. Валерьяночки хочешь?

— Давай.

Нурия поднялась, налила в две чашки кипяток, накапала в одну из них валерьянки, немного подумала и во вторую плеснула тоже.

— Что пьем? — спросил бодрый молодой голос.

— Чай, — хором ответили подруги, одновременно поворачивая головы к высокому красивому юноше, стоящему в дверном проеме.

— А чем это пахнет? — спросил он, втянув ноздрями воздух.

— Миау-у-у-у! — раздалось возле его ног, и огромный черный кот молнией взлетел на кухонный стол, пристраиваясь к одной из кружек с явным намерением отведать содержимого.

— Каспер! Брысь отсюда, алкоголик несчастный, — проворчала Анна, спихивая упирающегося кота со стола. Тот попытался зацепиться когтями за скользкий край, но не удержался и обрушился на пол, шипя и отплевываясь.

— Все понятно — валерьянка! — со смехом констатировал Кирилл очевидный факт.

— А что такого? — возмутилась Нурия. — Можем и тебе налить, если хочешь. Как у тебя с нервишками?

— Полный порядок. Я лучше пивка, — хохотнул парень. — Кстати, рекомендую.

— Спасибо, дорогой. В другой раз, — фыркнула Нурия, демонстративно прихлебывая «чай» из своей кружки.

Кирилл пожал плечами и потянулся к холодильнику. Он достал запотевшую банку, с легким хлопком откупорил ее и сделал несколько жадных глотков.

«Трудно поверить, что у Макса такой взрослый сын», — подумала Анна, с улыбкой глядя на юношу.

Кириллу исполнилось двадцать — Макс стал отцом, едва отметив восемнадцатилетие. До сих пор Анна удивлялась, что отец и сын совершенно не похожи. Макс выглядел очень по-мужски — широкоплечий, узкобедрый, с красивым, резко очерченным лицом и крепкими мускулистыми руками. Кирилл был его полной противоположностью — высокий, худощавый, с узкой костью. Если Макса можно было сравнить с дубом, то Кирилл, скорее, гибкая осина. Даже глаза у них были разные: у отца они напоминали холодное озеро с чистой голубой водой, которой иногда касались теплые солнечные блики, а у Кирилла — зеленую топь болот, зыбкую и одновременно притягательную. При этом оба были красивы и выглядели почти ровесниками из-за того, что один казался моложе своего возраста, а другой, наоборот, старше.

Предсказание Анны сбылось, хотя после того, как Кирилл несколько месяцев назад попал в серьезную аварию, в его выздоровление не верил никто, даже собственный отец. Анна пообещала, что Кирилл не только поправится, но и будет танцевать на их свадьбе. Это был один из немногих случаев, когда Аня была благодарна судьбе, наделившей ее особым даром, позволяющим подчинять себе неведомые силы и заставлять их повиноваться. Анна сделала все, чтобы Кирилл полностью выздоровел после катастрофы. Ей удалось вернуть парня к нормальной жизни. О страшных травмах теперь напоминали только едва заметные шрамы. После чудесного исцеления Кирилл стал для Ани если не родственником, то добрым другом. Он искренне восхищался красавицей-невестой своего отца, Анна испытывала к нему ответную симпатию.

Звонкий голосок вернул Анну в реальность:

— Мам, а скоро будем мерить свадебное платье?

При появлении на крошечной кухне маленького Ники стало тесно, но Анна почувствовала себя немного спокойнее. Она посмотрела на восьмилетнего мальчика, которого считала своим сыном, теплым ласковым взглядом, а он тут же подбежал к ней и удобно устроился на ее коленях. Вот уж у кого не было ни малейших сомнений по поводу предстоящего бракосочетания. Ники был счастлив без каких-либо оговорок. Он одинаково обожал обоих, и Анну, и Макса, заменивших малышу настоящих родителей, трагически погибших за тысячи километров от этого провинциального городка.

Ники потерся щекой о щеку Анны и просительно заглянул в ее глаза.

— Так ты идешь мерить платье? — повторил он, еле сдерживая нетерпение.

Пышное белоснежное одеяние не давало ему покоя с той самой минуты, как было извлечено из огромной розовой коробки. Платье прибыло из Америки. Это был подарок от Нурии и ее дочери, которая совсем недавно сама стала женой, несмотря на очень юный возраст, — девочке только-только исполнилось восемнадцать.

Свадьба Лельки круто изменила жизнь Аниной подруги — замужество напоминало сказку о Золушке, ведь избранником девушки оказался сын самого настоящего греческого миллионера, который, ко всем прочим достоинствам, обладал еще и прекрасным характером, позволившим ему одобрить выбор сына, хотя ему было что возразить. Между Лелькой и Вангелисом лежала финансовая пропасть — препятствие почти непреодолимое. Но это не помешало влюбленным перекинуть через нее прочный мостик взаимной любви. Они были бы счастливы и в шалаше, однако шикарный фамильный особняк, который папа преподнес сыну в день свадьбы, был принят ими с благодарностью. Единственной, кто никак не мог привыкнуть к неожиданной роскоши, оказалась сама Нурия, всю свою жизнь боровшаяся за каждую копейку. Несмотря на уговоры дочери, Анина подруга продолжала вести весьма скромный образ жизни, и ей это нравилось больше, чем дармовая роскошь. Впервые она нарушила свои принципы и воспользовалась бездонной пластиковой карточкой, открытой миллионером-папой на ее имя, чтобы купить для подруги сказочно красивый подвенечный наряд.

Желая удовлетворить просьбу Ники и успокоить подругу, Анна покорно встала со своего места и направилась в большую комнату, где на стене, на вбитом под самым потолком гвозде, висело воздушное свадебное платье. От его присутствия в комнате стало невероятно тесно: то ли комната была чересчур мала, то ли пышная многоярусная юбка из тончайшей сетки — слишком велика.

Анна взобралась на стул и с помощью Кирилла, поддерживавшего платье снизу, сняла его с вешалки и приготовилась надеть на себя. Предварительно Кирилла выставили из комнаты, что он воспринял с демонстративным сожалением, которое, впрочем, ничем ему не помогло. Он был изгнан в коридор, а Ники, хихикая, встал на страже у закрытой двери. Мальчишке очень хотелось подсмотреть, как мама превратится в настоящую принцессу, но он старался быть честным. Чтобы избежать соблазна, Ники повернулся спиной к двери и зажмурил для верности глаза.

— Так, отлично, теперь повернись, встань на цыпочки, подними голову. Какая же ты красивая, Анька! — тараторила Нурия, вертя подругу во все стороны.

Она схватила Аню за руку и потащила за собой в спальню, чтобы та убедилась в своей неотразимости, поглядевшись в большое зеркало. Анна запнулась о длинный подол и буквально влетела в спальню, в последний момент уперевшись вытянутыми руками в резную деревянную раму. Немного отпрянув и восстановив равновесие, Анна удивленно всмотрелась в свое отражение.

Платье выглядело великолепно. Атласный корсаж плотно охватывал тонкую талию, деликатно поддерживая высокую грудь. Плечи и вырез украшали изящные атласные розы, до невозможности похожие на настоящие. Знаменитый кутюрье, создавший этот наряд, позаботился даже о капельках росы на нежных лепестках. Пышная юбка напоминала водопад, спадая к ногам пенистым облаком, в котором сверкали и переливались сияющие камешки, похожие на водяные брызги. Черные волнистые волосы Анны, которым завтра предстояло быть уложенными в сложную высокую прическу, сейчас свободно падали на обнаженные плечи, резко выделяясь на фоне белизны благородного шелка и ее кожи. Единственным, что портило впечатление от восхитительного зрелища, был взгляд синих глаз — испуганный и тревожный. Он Нурии ужас как не понравился, она решила подбодрить подругу. А как доставить удовольствие женщине? Сказать ей комплимент, разумеется. Об этом знают не только опытные ловеласы, но и, представьте, сами женщины.

— Анька, у тебя потрясающая фигура! — выложила Нурия беспроигрышную карту.

И что вы думаете? Правильно, Анна только скривилась. Да разве найдется хоть одна женщина, которая была бы полностью довольна собой. Нету таких! Даже знаменитые и непревзойденные Наоми и Синди, те, которые кажутся нам, простым смертным, совершенством, наверняка вздыхают перед зеркалом над своими изъянами, которые по большей части являются всего лишь плодом воображения. Что уж говорить о женщинах, далеких от подиума.

— У меня отличная фигура? Да ты спятила, подруга, — фыркнула Анна, поворачиваясь к зеркалу боком, — так она казалась себе менее толстой, хотя вообще-то весила чуть больше пятидесяти килограммов.

— И что тебе не нравится? — возмущенно прищурилась Нурия. — Не фигура — мечта! Грудь, талия, бедра… — подражая восточным мужчинам, Нурия смачно чмокнула собранные в щепотку пальцы.

Обе девушки засмеялись. А мысленно Нурия поздравила себя с тем, что Анна немного развеселилась.

— Ох, Нурия. Не фигура у меня, а песочные часы какие-то. Разве не видишь?

— Наоборот, ты ничего не видишь! Это же идеал!

— Был когда-то, лет пятьдесят назад, во времена Мерилин Монро и Софи Лорен.

— Ну, они и сейчас, положим, являются идеалом женской красоты, — не согласилась Нурия. — Вот я, например, своим телом совершенно недовольна, но у меня, в отличие от некоторых, есть все основания.

— Да брось! Ты в отличной форме. — Анна повернулась к подруге так стремительно, что пышные юбки разлетелись веером.

— Э, нет! Знаешь, какое бы тело я выбрала? — спросила она, мечтательно закатив глаза. — Слушай сюда! Ноги бы взяла как у негров…

— Чего? — открыла рот Анна. — Почему у негров?

— А брить не надо и всегда с загаром, — прыснула Нурия. — Дальше… Бедра выбрала бы понадежнее, поувесистее, а то меня всегда в троллейбусе пихают — сил нет. Вот был бы у меня квадратный зад, я бы им ка-а-ак двинула! И еще с таким сидеть удобнее, хоть на диване, хоть на деревянной скамье — всегда мягко.

Анна хихикала уже непрерывно. Нурия вдохновенно продолжала.

— Но главное… — она подняла вверх указательный палец, чтобы подчеркнуть важность момента, и выдержала эффектную паузу, — главное — бюст! Вот он уж точно должен быть большой!

— Думаешь, это красиво? — скептически спросила Анна, косясь на свой, третьего размера.

— Естественно! — последовал немедленный ответ Нурии. — Но я не только из-за красоты такой выбрала. Из-за удобства. Чтобы сразу замечать, что и где капнуло! Я пока на своем минус первом увижу — уже поздно! Надо в химчистку нести. А так бы все перед носом было. Еще деньги удобно хранить. В мой лифчик только одна десятка и влезает, а с бюстом — почти что сейф.

Теперь они хохотали в голос. Нурия придумывала все новые и новые способы усовершенствования внешности. Анна тоже втянулась. Из глаз обеих текли слезы от смеха.

— А вот лицо я, пожалуй, оставила бы… — задумчиво протянула Нурия, когда подруги прошлись по всем остальным частям тела. — И совсем не потому, что оно мне сильно нравится. Из предосторожности. Представь: заявляюсь я домой на негритянских ногах, с бюстом, квадратной задницей да еще и с чужим лицом… — Анна представила и тихо сползла по стене, утонув в пенном облаке пышной юбки. Она задыхалась от смеха. — Во-о-т! То-то и оно! Меня же в дом не пустят! А если физиономию мою оставить, то, может, остального и не заметят.

Смехотерапия, к сожалению, действовала недолго. Анна вдруг подумала, что много смеяться накануне свадьбы — плохая примета. В душу снова закралась печаль.

— Хоть бы Макс позвонил, — с тоской прошептала она.

— Прекрати. Он и так замучил нас своими звонками, — сердито откликнулась Нурия. — Ему не положено видеть невесту до свадьбы, сама знаешь.

— Господи, это же просто суеверие, — всплеснула руками Аня. — Он мне сейчас так нужен!

— Ничего, до завтра не умрете, — фыркнула Нурия, выражая непреклонность.

Анна опустила голову, разглядывая сверкающие камешки на юбке.

— Какие красивые стразы. Такие крошечные, а так переливаются. Даже глаза режет, честное слово, — сказала она, чтобы сделать подруге приятное.

— Стразы? — Нурия рассмеялась. — Бери выше, дорогая! Это настоящие бриллианты. Свекор моей дочери не привык к полумерам.

— Это все — бриллианты? — опешила Анна, позабыв даже о своем скверном настроении.

— Естественно.

— Но их же тут целая куча!

— Всего-то сто штук, не переживай! Кроме того, они маленькие, — успокоила ее Нурия.

— Но как же я пойду в нем на улицу?

— А кто, кроме нас, знает, что это бриллианты? Так что не трусь, никто ничего не заметит, а ты будешь самой красивой невестой в городе.

Анна собралась было возразить, но ее прервал настойчивый звонок в дверь.

— Мам! Звонят! — тут же громко доложил Ники, вприпрыжку устремляясь к двери.

Анна еще раз покосилась на бесстыжее сияние драгоценностей на своем платье и нерешительно вышла в гостиную, подобрав пышные юбки.

— Аня, твоя мама пришла, — немного растерянно сообщил Кирилл, отодвигаясь в сторону, чтобы дать дорогу холеной женщине с огромным букетом голландских белых роз.

Анна поморщилась.

— Мама, ну зачем? Ты же знаешь, что я не люблю розы.

— Глупости. — Даму нелегко было смутить. — Естественно, я в курсе, что твой вкус оставляет желать лучшего, но не думаешь же ты, что я, в моем положении, должна была принести тебе жалкие, убогие цветы, которые ты обожаешь.

— Ну, я не считаю, что сирень или жасмин такие уж жалкие цветы, — попыталась возразить Анна.

— Вот после свадьбы можешь заставить своим жасмином хоть всю квартиру, а сейчас, будь добра, делай, что я говорю. Макс, поставьте цветы в воду. — Она протянула Кириллу букет, пробормотав довольно отчетливо: — Господи, да он в сыновья ей годится. — И уже громче, обращаясь к дочери, сказала: — Анна, тебе не кажется, что на фоне своего будущего мужа ты будешь выглядеть ужасно старой?

Кирилл, держа перед собой колючие розы, выпучил глаза, а Нурия тяжело вздохнула и отвернулась, кусая губы.

— Мама, это не Макс. Это его сын, — как можно спокойнее сказала Анна.

— Такой взрослый? — удивилась Тамара Федоровна, ничуть не смутившись от своей грубой ошибки и от сознания того факта, что до сих пор ни разу не видела избранника своей дочери в лицо.

— Да, мама, я тебе рассказывала… — все так же терпеливо сказала Аня. Но в ее объяснениях, очевидно, не слишком нуждались, так как мать перешла на другую тему, даже не дослушав.

— Почему ты мне сегодня не позвонила? — обиженно заговорила Тамара Федоровна.

— Прости, мама, я была занята. Я ведь предупредила тебя вчера…

— Глупости. Если бы ты была хорошей дочерью, то нашла бы пять минут, чтобы позвонить родной матери.

Анна подумала, что, говоря так, мама скромничает, — ни один разговор с ней не продолжался меньше двух часов.

— Какое миленькое платье! — с восхищением воскликнула Тамара Федоровна, словно только сейчас заметив, во что одета ее дочь. — Только, мне кажется, оно тебя полнит.

Нурия снова отвернулась, на этот раз для того, чтобы скрыть усмешку. За последние пару лет сама Тамара Федоровна сильно поправилась. Сейчас из ее пышного тела легко можно было выкроить две с половиной Анны, и кое-что еще осталось бы. Видя, что никто не собирается с ней спорить, матушка еще больше оживилась и продолжила непререкаемым тоном:

— А этот вырез! В твоем возрасте, дорогая, такое декольте неприлично. И стекляшки с юбки я бы спорола — слишком вульгарно.

— Это не… — начала было Анна, но Нурия лягнула ее сзади и с милой улыбкой выступила вперед:

— Давайте я поставлю цветы в вазу. Хотите чаю, Тамара Федоровна? Я приготовлю, а Ане еще надо переодеться и принять душ, если не возражаете.

Тщательно выщипанные брови женщины встали домиком от удивления.

— Как, и вы тоже здесь, Нурия? — процедила она.

— А как же! Не могла же я пропустить такой важный момент в жизни подруги, — стараясь казаться вежливой, ответила Нурия. — Так как насчет чая? Можно с валерьянкой. Вы ведь, наверное, волнуетесь?

Ники и Кирилл одновременно попятились, желая оказаться как можно дальше от покрасневшей от ярости дамы. Но Тамара Федоровна все же сумела сдержаться и выдавила:

— Спасибо, милочка. Чай я попью дома. Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы завтра моя дочь не выглядела нелепо.

— Не беспокойтесь, ваша дочь так хороша, что ничего и делать не придется, — ответила Нурия.

После этих слов Тамара Федоровна спешно покинула квартиру, даже не сказав «до свидания». Анна, путаясь в длинной юбке, прошлепала по коридору, чтобы запереть за ней дверь.

— Что это было? — спросил ее Кирилл, как только она вернулась в гостиную.

— Ты же слышал — ее мать, — ответила за подругу Нурия, пытаясь затолкать пучок колючих цветов в большое эмалированное ведро.

— Это я слышал, — согласно кивнул парень, — но верится с трудом. Мне показалось, что у вас странные отношения. Хотя это, разумеется, совсем не мое дело.

— Понимаешь, — ответила Анна, — мама считает, что я не оправдываю ее надежд. Сама она очень удачно вышла замуж в сорок семь лет…

— И теперь вообразила себя эдакой генеральшей, перед которой все должны падать ниц, — с раздражением закончила Нурия. — Да она просто завидует тебе — твоей молодости, красоте, характеру.

— По-моему, это глупо, — пожал плечами Кирилл. — Молодость — это не награда. Кто-то может родиться богаче других, кто-то оказывается более талантливым… Но при чем тут молодость? Она достается всем поровну!

— Если ты такой умный, то в следующий раз изложи свою точку зрения ее матушке. Если после этого останешься жив, мы тебе с удовольствием поаплодируем, — улыбнулась Нурия.

— И все это неправда! — неожиданно воскликнул молчавший до сих пор Ники. — Аня никакая не толстая и не вульгарная, и не старая! Она — самая лучшая! А эта тетка — просто злая!

— Устами младенца глаголет истина, — хмыкнул Кирилл. — Что бы ни говорила только что посетившая нас леди, ты, Анечка, сногсшибательная женщина, и, если откровенно, я с удовольствием поменялся бы с папашей местами.

— Увы, я свой выбор уже сделала, — развела Анна руками, притворно огорчившись.