Я тебе запрещаю

Лана Пиратова, 2021

Его жизнь размеренна и устроена. Его все устраивало в ней. Пока не появилась она.Та, которую невозможно забыть.Та, которую нельзя любить.Он поклялся ее отцу, что не притронется к ней, но стал ее первым мужчиной.Он говорит, что ему плевать на нее, но каждый раз взгляд на нее убеждает его в обратном.История запретной любви жесткого и властного мужчины и дерзкой девчонки.Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Рустам

— Ну, как подарочек, Рус? — спрашивает Олег, заходя в кабинет и протягивая мне руку для приветствия. — Понравился?

— Смотался подарочек раньше времени, — поздоровавшись с ним, иду к бару, чтобы налить нам виски.

— Ну, ты хоть вскрыл упаковку? — ржет Олег. — Или идти оформлять возврат.

— Конечно, вскрыл.

— Ну, и как?

— Что «как»? Как обычно. Что там может быть уникального?

Каждый год друзья делают мне небольшой подарок на день рождения — заказывают девственницу. Все всё знают. Кто и на что идёт. И всегда всё проходило гладко. С криками от боли — да, но не с попытками убежать. А в этот раз девка, видимо, решила передумать в последний момент. Испугалась? Но я ведь старался быть нежным. Пока не сорвало крышу.

Красивая попалась. И такая несмелая. В прошлые разы я видел, что девки знали, на что шли. Ещё бы. Такая возможность заработать, ничего особо не делая. Только раздвинуть ноги. Перетерпеть. И получить офигенные для них деньги.

А эта долго строила из себя недотрогу. Как будто не знала, зачем пришла. Можно даже было поверить в искренность ее испуга и сопротивления. Если бы я не знал, что ее купили. Для меня. На день рождения. Как обычную вещь. А она согласилась. Как все.

И эта ее двуличность взбесила меня больше всего. Обычно я нежно вхожу в нетронутую дырку. Но эту Настю мне захотелось наказать. За ее лицемерие. Она прекрасно знала, за что ей платят такие деньги. И играть со мной в недотрогу было ее ошибкой.

Она всего лишь получила урок. В сексе мужчина берет. Лаской или силой, но берет. А ее задача — отдавать. Хочет она того или нет.

От мыслей об этой лицемерке меня отвлекает Олег:

— Рус, — говорит он уже серьезно, — звонил Михаил. Из больницы.

Вскидываю на него тревожный взгляд. Он кивает, легко считывая вопрос в одном лишь взгляде.

— Когда? — спрашиваю я уже вслух.

— Вчера.

— Артур знает?

— Уже там.

— Вот, гнида. Как падальщик, чует запах крови.

— Ты когда поедешь?

— Сейчас же. Адрес!

Хватаю ключи от машины и мы вместе с Олегом выходим из кабинета.

С Михаилом нас связывает не только бизнес.

Мы вместе создали с ним эту компанию, которая сейчас лидирует на рынке телекоммуникаций. Начиналось все с небольшого офиса в подвале жилого дома и доросло до небоскреба в Москва-сити. Мы с ним многое прошли и пережили.

Одно время у компании были не лучшие времена и нам пришлось ввести в состав собственников Артура. Поэтому у компании теперь три владельца. Основным является Михаил, у него сорок процентов акций. Это была его идея и он вложил в компанию больше всех. У нас с Артуром — равные части, по тридцать процентов. И это угнетает меня больше всего. У нас с ним абсолютно разные планы и способы управления бизнесом.

Я много раз предлагал ему продать мне его долю. По хорошей цене. Но он отказывался. Потому что сам хотел заполучить компанию себе. Полностью.

Несколько месяцев назад Михаил узнал, что неизлечимо болен. Врачи самых дорогих клиник лишь разводили руками. Мы старались избегать в разговоре эту тему. Михаил ничуть не изменил свой образ жизни и порой мы даже забывали о страшном диагнозе.

То, что он оказался в больнице, означало одно — близкую развязку.

И я понимаю это сразу, как вхожу к Михаилу в палату.

— Рус, здорово, — этот голос вообще не похож на волевой, жесткий, низкий голос моего друга.

Я подхожу ближе к его кровати и беру его за руку. Она просто ледяная. Рядом с кроватью пикают какие-то приборы, на мониторах — графики. Нифига не понятно, но напрягает.

— Как ты, Миш? — кладу вторую руку ему на плечо.

— Фигово. Врачи сказали, остался месяц, — его речь прерывает глухой кашель. — Месяц, Рус. Понимаешь?

— Они могут ошибаться, — пытаюсь успокоить его я.

Мотает головой.

— Я знаю, что скоро умру. Я не боюсь этого, Рус. В моей жизни было слишком много боли и трагедий, чтобы я боялся смерти. Хорошо, что ты пришел. У меня к тебе будет просьба. Важная. Очень важная для меня. Ты — самый близкий мне человек. Самый преданный. Я знаю, что ты исполнишь мою просьбу. Если пообещаешь. Обещай мне.

— Миш, о чем ты говоришь? Конечно, обещаю. Не волнуйся.

Он переводит тяжелое дыхание. Вижу, что каждое слово дается ему с трудом.

— У меня есть дочь, — вдруг выдает он.

Вскидываю брови, я удивлен его признанием. Я знаю, что у него есть бывшая жена и десятилетний сын. О какой дочери речь? Может, он уже бредит?

— Не смотри на меня так, Рус. Я в своем уме. Не переживай, — успокаивает он меня и слабо улыбается уголками губ. — Да, у меня есть дочь. Большая уже. Когда-то давно, еще в родном городе я трахнул однокурсницу. На спор трахнул. Ничего к ней не испытывая. Потом мы переехали, я перевелся в другой институт и больше ее не видел.

— Но откуда ты узнал? — не могу утерпеть я.

— Не перебивай, Рус, — просит он. — Мне тяжело говорить. Но я должен. Примерно полтора года назад мне позвонила та самая однокурсница. Узнала меня в телевизоре. Вот она, публичная жизнь.

Он пытается усмехнуться, но опять срывается на кашель.

— Она и рассказала, что у меня, оказывается, есть дочь. Тогда я просто послал ее. Не то, что не поверил. Нет, это вполне возможно. Просто подумал: зачем мне эта непонятная взрослая девка? У меня и так проблем хватает. Но после того, как впервые потерял сознание и врачи откачали меня, понял, что должен найти девочку. Постараться компенсировать ей то, что не додал при жизни. Ведь в ней моя кровь. Понимаешь? И еще — я виноват перед ее матерью. Я загубил ее жизнь.

Тяжело вздыхает. Я никогда не видел столько грусти в его глазах. Неужели приближение смерти и правда так меняет человека? Переведя дух, он продолжает:

— Я начал поиски. Мои люди пока так и не смогли найти дочь. Ее мать умерла. Перед смертью сильно пила. Как представлю, в каких условиях рос мой ребенок…

Он судорожно сглатывает.

— Так вот, мать умерла. Девчонка куда-то подевалась. В родном городе ее нет. По крайней мере, мои люди так и не смогли ее найти… Рус!

Хватает меня за рукав и пытается приподняться с кровати.

— Найди ее! Слышишь? Обязательно найди! Обещай мне!

— Хорошо-хорошо, Миш, ты главное — не волнуйся. Я найду ее.

Михаил обессилено падает на кровать.

— Найди. Я составил завещание. Моя доля в равных частях переходит моим детям. Сыну и дочери. Которую я так и не увижу. Ты должен помочь ей, Рус. Слышишь? Помочь. В завещании я указал, что она станет полноправной владелицей акций, когда ей исполнится двадцать один год или раньше, если выйдет замуж за нормального человека.

— Подожди, — перебиваю опять я. — А сейчас ей сколько?

— Девятнадцать должно быть. Рус. Ты станешь ее неофициальным опекуном.

Я ошарашено смотрю на него. Чего? Я — опекуном?

— Да, — твердо говорит Михаил, видя мои сомнения, — ты. Мне больше не на кого положиться. А девчонка, наверняка, наивная дурочка еще. Ее облапошат, как пить дать. И плакала моя доля. Ты ведь тоже заинтересован в том, чтобы компания не досталась кому непопадя?

Молчу.

— Так вот, Рус. Ты будешь следить за ней. Она не должна повторить судьбу своей матери. Моя дочь должна стать нормальной женщиной и выйти замуж. Если она вдруг решит сделать это до того, как ей исполнится двадцать один год, то ты должен будешь одобрить ее мужа.

— Ну, что за средневековье, Миш, — пытаюсь пошутить я.

— Я так решил! — в этом тоне я уже легко узнаю своего друга.

Он хлопает слабым кулаком по кровати. И это отнимает у него много сил, потому что он сразу же закрывает глаза, ища облегчение.

— И еще, Рус, — продолжает он. — Обещай мне, что ты не коснешься ее.

— В смысле? За кого ты меня принимаешь?

— Рус. Я принимаю тебя за нормального мужика, которому нравятся молоденькие девчонки. Думаешь, я не знаю, что дарят тебе на день рождение?

Сжимаю зубы. Ну, и мнение обо мне, оказывается.

— Обещай, что ее ты не тронешь. Обещай. Здесь и сейчас.

— Обещаю, — легко произношу я.

Как будто мне больше некого трахнуть.

— Мы с нотариусом всё обговорили, — говорит Михаил. — Ты же понимаешь, что я не могу внести такие условия в бумаги. Но мы нашли выход. Суть остается та же — дочь получит мою долю по достижении двадцати одного года или выйдя замуж. Ты все понял, Рус?

— Да, Миш, я тебя понял. Не волнуйся. Ты еще увидишь свою дочь. Мы найдем ее.

— Нет, Рус, не увижу. Сам виноват. Еще одна ошибка в моей жизни…

Михаила не стало через пять дней. Врачи ошиблись в прогнозах.

Я кинул все силы на поиск его пропавшей дочери. В родном городе ее не оказалось. Последнее, что она там сделала, — купила билет на поезд в Москву. И это крайне усложнило поиск. Искать девчонку в мегаполисе — все равно, что искать иголку в стоге сена. Но я не сдавался. Я должен выполнить волю Михаила. Его последнюю волю.

Однажды я сильно задержался в офисе. Дома меня никто не ждет, поэтому большую часть времени я провожу на работе.

Смотрю на часы. Почти десять. Закрываю кабинет и иду к лифту. Вижу, что двери как раз закрываются. Кто-то также как я сильно задержался на работе. Кто же такой трудолюбивый?

— Подождите, — рукой не даю дверцам лифта сомкнуться.

Спиной ко мне стоит маленькая, наверное, девчонка? Так не поймешь. Бесформенные джинсы и толстовка, которая явно ей или ему велика. На голове шапка, из-под которой видны светлые длинные волосы. Но кто сейчас разберет? И пацаны молодые с паклями ходят.

— Какой этаж? — спрашиваю я.

— Первый, — все-таки, девчонка. Понятно по голосу. А еще этот голос мне кажется знакомым. Но откуда?

Разворачиваю ее за плечо к себе лицом. А на нем шапка надвинута на глаза, подбородок спрятан в ворот толстовки.

— Шапку сними! — требую я.