Я тебя прощаю. Чужая любовь

Лана Морриган, 2022

С первого взгляда я признал в незнакомке свою пару, но отошёл в сторону, когда девушка выбрала моего брата. Я запрещал себе касаться ее, наблюдая за чужим счастьем издалека. Но всё изменилось в тот день, когда мой брат пропал, предав свою супругу и сына. Я сказал, что ее любимого убили вампиры, но это не так. Он ненавидит меня. Смотрит с презрительной усмешкой. С трудом терпит присутствие рядом, словно дышать со мной одним воздухом ниже его достоинства. А сейчас предлагает помощь. Он – брат-близнец моего супруга. Чужак с лицом любимого…

Глава 5

Адам

***

— Объявляю вас мужем и женой.

Звучит как очередной приговор, как еще одна причина, отдаляющая меня от желанной женщины. От женщины, от которой я отказался по собственной воле.

Валерия… это последний раз, когда я позволяю рассматривать тебя.

И сколько было этих клятв? Сто? Тысяча? Я всегда нарушал их.

Невероятно красивая в белом платье, смущенная, радостная… и не моя.

Я стараюсь не думать об этом, уговариваю себя, что это единственно правильный выход. Другого просто нет!

А еще стараюсь не прислушиваться к словам, что говорит девушка, каждое признание в любви, каждое теплое слово моему брату тянет из меня жизнь, заставляет зверя скулить, а человека сдерживать злость и отчаянное рычание.

Еще не поздно уйти — гости поздравляют пару, а я не могу заставить себя сдвинуться места. Кажется, сделаю шаг и не смогу остановиться.

Никогда не думал, что чья-то радость может принести столько нестерпимой боли. Ощущаемой физически. И с ней не справятся регенерация оборотня, отвары или обезболивающие препараты. Выход только один — перестать что-то чувствовать. Вырвать себе сердце — я с силой растираю грудь, в надежде хоть немного усмирить жжение, но знаю, что это не поможет. Ничего не поможет. Я обречен смотреть на счастье со стороны, никогда его не попробовав на вкус.

— Ты не пойдешь? — Шор легко толкает меня в плечо, на что я реагирую резким движением.

— Потом, — отвечаю, продолжая смотреть на нее.

«Если хватит сил», — добавляю про себя. А зверь продолжает тащить, выкручивать мышцы, тянуть жилы и так даже лучше, так душевная боль хоть немного утихает под натиском физической.

— Поздравляю, — произношу, словно выныривая из-под толщи воды. Как я оказался у небольшой сцены? Я не знаю. В этот момент мной руководил волк. — Я не знаю, что еще говорят в таких случаях, — выдыхаю, избавляюсь от ее запаха в своих легких.

Эрил треплет меня за плечо, искренне улыбается, и у меня даже получается улыбнуться в ответ.

— Обычно желают счастья. — Валерия смотрит, распахнув красивые зеленые глаза. — Детишек. — В ее взгляде читается желание разговорить меня, найти точки соприкосновения, но их не будет.

Это я обещал себе. Это я обещал брату.

А девушка заливается краской, смущенно отводит взгляд, извиняется.

Как же все по-идиотски!

За что вы со мной так, боги?..

— Поздравляю, Валерия, — ее имя даже произносить больно.

— Спасибо. — Она оживает, улыбается, раскрывает объятия. — Я всегда мечтала о старшем брате.

Происходящее — не хуже пытки. А изощренность этой пытки в том, что я сам на нее согласился, что я сам готов получить огромную порцию боли взамен пары слов или взгляда.

Я уверял себя, что свыкнусь, смирюсь, научусь жить рядом с Лерой и довольствоваться осознанием ее счастья и безопасности, но… это ложь. Я буду хотеть большего. Всегда.

— Да, теперь я и твой брат, Валерия.

«Брат!» — повторяю для себя.

Брат!

Старший брат!

А братья не желают своих сестер. Не хотят коснуться их. Не хотят прижать к своей груди, считать удары сердца. Не хотят обхватить красивое лицо ладонями и целовать…

Ничего этого не будет! Я сдергиваю душивший меня галстук, торопливо покидаю молодоженов, чтобы перевести дух. Успокоить зверя. Какая-то пара часов, и я смогу покинуть праздник. Наполнить легкие свежим воздухом без примеси мягкого аромата ее кожи.

Я и место выбираю так, чтобы оказаться спиной к центральному праздничному столу.

Да мне и не нужно видеть Леру, я чувствую её настроение, как свое. Испуг, волнение, радость, желание, трепет — всё это переживаю вместе с ней.

— Эй. — Брат хлопает меня по плечу. Я так сосредоточился на чужих эмоциях, что не заметил приближение Эрила. — Как ты?

— Прекрасно. — Подталкиваю тарелку с закусками. — Попробуй. Вкусно.

— Я не о еде. — Брат садится напротив. — Ты же понимаешь.

— Я в норме, — отвечаю как можно сдержанней. — Возвращайся к супруге.

— Она болтает со своей теткой. Я сейчас там не нужен. Адам, ты поговорил с Альфой? Он готов выслушать мое предложение. — Эрил склоняется ближе и продолжает на грани слышимости: — Ещё немного, и наша стая превратится…

— Слушай. — Я резко подаюсь вперед. — Вернись к паре. У неё сегодня праздник, Эрил. У тебя праздник, забудь хотя бы на этот вечер о своих амбициях, — последние слова произношу со злостью.

Брат откидывается на спинку стула, окидывает меня оценивающим взглядом — он всегда так делает, когда думает, что знает мои мысли.

— Я понял, ты сейчас думаешь, что смог бы сделать ее счастливей, ведь так?

Как же мне хочется стереть с губ брата едкую ухмылку.

— Ты слишком много думаешь о том, что тебя не касается. — Встаю и упираюсь ладонями в столешницу. — Спасибо за приглашение. Подарок за мной.

Хватит.

— Не забывай, завтра Альфа совершит обряд Единения, — долетает мне в спину.

— Ты ходишь по грани, младший, — называю брата не по имени, указывая его место.

Хочу уйти, но у меня не получается. Я не могу не воспользоваться шансом наблюдать за Лерой, наслаждаться ей, не вызывая у окружающих подозрения. Держусь в тени, слушаю ее голос и звонкий смех, напитываюсь им. Нет, я не обманываю себя. Не представляю, что ее счастье предназначено для меня, не фантазирую, что могло бы быть по-другому, — довольствуюсь своей ролью.

Но лучше бы я покинул праздник раньше, кажется, и я стал балансировать на грани, один неверный шаг, одно неверное слово или движение, и…

Мое желание наполнить ее запахом легкие выходит катастрофой. Лера налетает на меня с обвинениями, падает в мои объятия, обхватывая мой торс холодными руками, прижимается щекой; беру свои слова обратно: все, что было до этого момента и не пытка вовсе.

Чувствовать тепло женщины, которая могла быть моей, и знать, что это никогда не повторится, — вот что настоящая пытка.

Я позволяю себе слабость, на ничтожное мгновение прикрываю глаза, лишь на долю секунды. Что я ощущаю в этот момент? Отчаянное желание не выпускать Леру из объятий, из своей жизни, отобрать ее у брата, наплевав на последствия, наплевав на клятву, данную мной отцу, на ту жертву, что принесла моя мать… но я не сделаю этого.

Обряд Единения — еще одно испытание для человека и для зверя.

Восторженная, радостная, встревоженная происходящим Лера стоит напротив меня. Наверное, это причуды сознания, но я не вижу Эрила радом с ней, не вижу Альфу, перед взором только изящная женская фигурка в длинном свободном платье на фоне темного леса.

Валер-р-рия — так и хочется растянуть имя, распробовать, произнести не таясь.

На всё, что происходит перед алтарем Селены, я смотрю сквозь призму сознания зверя. Этой ночью он главный.

Мне стоит невероятных усилий сдерживать волка. Он рвётся к своей паре, не понимает, почему я его останавливаю. Злится, рычит, старается окончательно взять верх над человеком.

Слова брата о метке служат катализатором. Я едва сдерживаю трансформацию, сжимаю удлиняющиеся кисти рук в кулаки, пронзая острыми когтями кожу ладоней. Но боль не отрезвляет, не возвращает контроль.

Яркие вспышки сознания волка ослепляют меня. Хочется схватиться за голову и упасть на прохладную землю, а с тихим ответом Валерии я теряю последние капли терпения.

В мгновение все меняется. Звуки становятся громче, пламя свечей раздражает мерцанием, а эмоции Леры ещё ярче и отчетливей. Они смешиваются с моими, невозможно отделить, можно лишь догадаться, что злость и отчаяние мои, а волнение и предвкушение её.

— Адам, — мужские и женские голоса зовут меня. — Адам… — я не разбираю, кому они принадлежат.

Из моей груди вырывается рычание, зверь концентрируется на Эриле — сейчас он видит в нём лишь препятствие.

Я контролирую волка сколько могу, но он срывается, несётся вперёд, готовый вступить в схватку за свою женщину. Готовый рвать, вгрызаться в плоть собственного брата. Отшвырнуть от своей пары, прижать лапами к земле и сомкнуть челюсти на горле.

Нельзя. Она увидит, как я терзаю её любимого. И кем я стану для нее? С этой мыслью человеческая часть меня берет верх. Минуты хватает на то, чтобы скрыться в лесу. Бежать, не разбирая направления, отдаляться от стаи, терять нить, связывающую нас с парой, приглушать ее эмоции.

Зверь останавливается, осматривается. Из его груди вместе с дыханием вырывается утробное рычание. Он хочется вернуться на поляну, не дать завершить обмен метками, и я заставляю его бежать, еще быстрее и еще дальше!

Острый слух волка улавливает погоню, братья нагоняют, когда у меня уже сбивается дыхание и в груди жжет от нехватки кислорода. Волки медленно подходят, утыкаются мне лбами в бочину, в шею, тихо поскуливают.

Шор первый задирает темную морду и взрывает лес своим воем.

Меня подталкивают, увлекают за собой. Сейчас только и остается: бежать, петлять между деревьями, вымотать и себя, и зверя.