Ты моя пара!

Лана Морриган, 2022

У меня есть всё, о чем может мечтать каждая девушка. Красавец-жених, свадебные хлопоты и планы… которым сбыться не суждено. Мой принц оказался чудовищем в человеческой шкуре! Но спасаясь от него бегством, я попадаю в лапы самого настоящего зверя! Новый босс смотрит так, словно хочет меня съесть. Носит бороду, пытаясь скрыть свой возраст и держит в офисе волка, а я… Я забываю как дышать, стоит этому загадочному мужчине оказаться рядом.

Глава 3. Женя

Ноздри щекочет аромат свежесваренного кофе и выпечки. Губы сами собой расплываются в улыбке, а живот предательски урчит, предвкушая вкусный завтрак.

Все же мне повезло с мужчиной.

— Доброе утро, родная, — мимолетный поцелуй в губы, — завтракай, и мы едем к твоей маме. Она нас давно звала в гости, а сегодня просто отличный день, чтобы повидаться.

События вчерашнего вечера бесцеремонно врываются в утро, и происходящее медленно теряет краски радости. Герман продолжает рассказывать, что он запланировал на субботу, не обращая внимания на мой растерянный вид. Не знаю, как вести себя дальше. Сделать вид, что ничего не было, не получится, я прекрасно помню, а вот Герман, кажется, забыл.

— Нам еще нужно заехать за цветами и вкусностями.

Он стоит в изножье кровати, улыбаясь, смотрит на меня. На его лице нет и следа от похмелья, а ведь он выпил целую бутылку виски.

— Выспалась? Почти полдень.

Я согласно киваю. Мне не удалось уснуть сразу же, слышала, как Герман принял душ, надел футболку и лег в кровать. Под его тяжестью промялся матрас. Герман обнял меня, притягивая к себе, а я подождала, когда его дыхание выровняется, и освободилась от объятий.

— Гер, нам нужно поговорить.

Кофе и булочки с корицей остаются нетронутыми.

— Родная, давай не будем вспоминать. Мне безумно стыдно, я чувствую себя ничтожеством, что выместил свои неудачи на тебе. Прости! Ты такая добрая и нежная, а я… надеюсь, ты сможешь меня простить со временем, — в глазах ни капли вчерашней злобы или пренебрежения, он вновь лучится любовью и заботой. — Этого никогда не повторится, обещаю, — протягивает руку и не сводит с меня взгляда. — На сборы всего час. Давай не будем заставлять твою маму ждать, — он уже в который раз называет маму не по имени-отчеству, это должно радовать, но я испытываю чувство, словно меня обманывают. — Беги в душ, а я сварю еще один кофе. Вижу, у тебя еще не проснулся аппетит.

Я, игнорируя протянутую ладонь, поднимаюсь и иду в сторону ванной. Мусорная корзина пуста, и нет никакого намека, что я вчера разочаровалась в своем мужчине. Привожу себя в порядок и не понимаю, почему слушаю Германа. Он включил максимум своего обаяния, светится широкой улыбкой, постоянно интересуется, удобно ли мне и не дует ли на меня холодной струей воздуха кондиционер в машине.

Мы вместе идем в магазин, он берет меня за руку и ведет по рядам, сам набирает полную корзину самых дорогих продуктов, отмечаю, что он действительно помнит о вкусах моей мамы. Через двадцать минут мы выходим на улицу, Герман несет пакеты с продуктами, а я — огромный букет желтых роз.

— Ты почему еще не выбрала платье? До свадьбы осталось полтора месяца, — интересуется, не отвлекаясь от дороги.

— Не нашла подходящее, — а сама думаю о том, что, возможно, этой свадьбе лучше и не состояться.

— Может, оно и к лучшему. Как раз сегодня отвезу вас с мамой в салон. Там вам подберут платья, договорились?

Автомобиль останавливается на светофоре, и Герман выжидающе на меня смотрит с черной тоской в глазах, мне ничего не остается, как согласиться.

— Хорошо.

Мужское лицо вновь светится, и ладонь ложится на мое бедро, чуть сжимая и поднимая подол сарафана.

— Не надо, Гер, люди смотрят, — указываю подбородком на троллейбус, стоящий на соседней полосе.

— Ты права. А я давно говорил, что нужно затонировать лобовое стекло.

Я рада, что рука возвращается на руль и Герман замолкает, сосредоточившись на дороге.

Мы поднимаемся по узкой лестнице подъезда, я слышу щелчок открываемой двери — мама увидела нас в окно. Она искренне рада нашей встрече, торопливо накрывает на стол, разливает чай, достает из духовки пироги, мясной и с вишней, мои любимые. Мама весело рассказывает о последних новостях с работы, Герман активно поддерживает разговор, обещает помочь с покосившимся на даче забором, а меня все не покидает мысль неправильности происходящего.

— Женечка, давай еще кусочек.

Мамина рука тянется к вишневому пирогу.

— Не стоит, Мария Витальевна, ей сегодня еще выбирать свадебное платье, — Герман с улыбкой смотрит в глаза и слегка сжимает мою ладонь, накрывая своей.

— Тем более ешь, нельзя выбирать платье на голодный желудок. Бедные невесты в погоне за красотой не едят и не пьют весь день, какое может быть удовольствие от самого главного дня в жизни?

— Самый главный день в жизни — рождение нашего первенца, а свадьба — это так, мишура, больше для гостей. Да, родная? — я вновь соглашаюсь со словами, а сама чувствую, что меня загоняют в угол. Герман мастерски манипулирует чувствами моей мамы и моими тоже. Он прекрасно знает, как я хочу ребенка. — Собирайтесь, Мария Витальевна. Вы поможете сделать выбор Жене и себе что-нибудь подберете на торжество.

Мама начинает активно убирать со стола и обещать, что не заставит нас долго ждать.

Герман продолжает источать обаяние и в салоне. Отводит в сторону девушку-консультанта, быстро объясняет, что нужно, и, к моей радости, прощается с нами:

— Думаю, вы здесь справитесь и без меня. Вернусь через два часа, если освободитесь раньше, подождите вон в том кафе, — указывает в окно через дорогу.

— Два часа даже мало, поверьте. Невесты у нас проводят по восемь часов и никак не могут определиться, — отточенным движением руки девушка демонстрирует многочисленные стеллажи и вешала.

Герман игнорирует ее высказывание и обращается ко мне:

— Дождитесь, хорошо? Если я смогу освободиться раньше, сразу приеду, — его губы прижимаются к моим. За спиной слышу мамин счастливый вздох и очередное щебетание консультанта. — Скоро буду.

— Какой замечательный у вас жених. Меня зовут Марина, — я слушаю голос, а сама провожаю мужскую спину. Вижу, как Герман садится в автомобиль и трогается с места.

— Извините, Марина, вы не могли бы нас оставить наедине ненадолго?

— Конечно. Я пока подберу вам несколько вариантов. У вас же сорок четвертый размер?

— Все зависит от модели, иногда покупаю сорок шестой, — зачем-то поясняю, а сама беру маму за руку и отвожу ее к стеклянной витрине, подальше от Марины, которая, кажется, не прочь послушать нашу беседу.

Я останавливаюсь между манекенами и делаю вид, что заинтересована вышивкой. Как же тяжело начать разговор. Не могу же прямо сказать о том, что идеальный жених вчера ударил меня по лицу.

— Женечка, что случилось?

Маму не обмануть, она взволнована и понимает, что дело вовсе не в фасоне платья.

— Мамуль, а вы с папой ссорились? — решаю начать издалека.

— Конечно, это нормально для любой пары. Вы поругались с Германом?

— Нет, — отмахиваюсь я, а сама продолжаю обводить пальчиком жемчужины. — Он сорвался на мне. Наговорил грубостей, — не смогла признаться в том, что получила пощечину. Испытывала нестерпимый стыд.

— Ну, это жизнь, доченька. К сожалению, мы срываемся на близких, ведь не можем позволить себе сделать это на чужом человеке. Конечно, это плохо, нужно быть сдержанным и всегда думать о том, как твой любимый отреагирует. У Германа что-то случилось?

Я поглядываю на Марину. Она перекидывает через стойку один чехол за другим.

— Да, сказал, сорвалась крупная сделка.

— Тем более, Женечка. Твой мужчина несет ответственность перед своими сотрудниками. Конечно, он был расстроен.

— Но его слова были очень грубыми.

В душе начинает зарождаться сомнение, возможно, не нужно было так резко реагировать, тем более Гера был нетрезв. Разве можно ожидать от выпившего человека адекватных слов и поступков?

— Но ты же видишь, что он раскаивается. Провел со мной два часа, обещал помочь на даче, — смеется мама. — Я все прекрасно понимаю, никакой мужчина не будет долго терпеть свою тещу, даже будущую. Он ел пироги, — мамины слова вызывают у меня улыбку, действительно, Гера не любит мучное и всегда тактично отказывается. — Старается сделать все, чтобы ты его простила. Мужчина должен признавать свои ошибки. Это и делает его настоящим мужчиной.

— Наверное, ты права.

Марина подтверждает мои догадки, и стоит мне произнести последние слова, как она возникает из ниоткуда:

— Я подобрала шикарные варианты. С вашей фигурой и ростом платья прекрасно сядут, а аксессуары дополнят образ. — Мама вздрагивает от неожиданности, и мы смеемся. — Проходите, первое платье висит в примерочной. Я вам обязательно помогу с застежкой.

Девушка все время что-то рассказывает не замолкая. Сквозь мысли я слышу имена модельеров, названия использованных материалов, количество кристаллов и настоящего жемчуга, длину серебряных нитей, которыми расшит лиф.

Примеряя платья, я теряю счет времени и начинаю получать удовольствие. Какая девочка будет против великолепных платьев от известных модельеров? Даже корсет не кажется мне ужасным, стоит увидеть свое отражение в зеркале, ради такой красоты можно и потерпеть один день без угощений. Талия становится тонкая-тонкая, я провожу несколько раз руками вдоль и делаю оборот вокруг себя, фалды легкой юбки приподнимаются в воздух, а я, кажется, в первый раз за последние сутки искренне улыбаюсь своему отражению.

— Слишком открытое, — слышу мужской голос, заменивший постоянное «чириканье» консультанта. — Примерь вот это, — Герман указывает пальцем на манекен, рядом с которым мы с мамой шептались. — Я помогу расстегнуть пуговки, — проходит в кабинку и закрывает шторку.

— Не нужно, Гер. Здесь моя мама.

— Я только помогу.

Мужские пальцы справляются быстрее, чем я могла подумать. На моем обнаженном плече остается легкий поцелуй, и Герман выходит, оставляя меня одну. Слышу голоса, мама помогает Марине снять платье с манекена, и через несколько минут мне застегивают молнию на спине.

— К нему идет прекрасная шляпка, сейчас принесу.

Девушка торопливо убегает.

— Мы его берем, — кричит Герман вдогонку. — Женя, ты прекрасна. Мария Витальевна не даст мне соврать.

Мама стоит за моей спиной и наблюдает.

— Сколько мы ни мерили, это самое красивое. И здесь, — показывает она в район груди, — все прекрасно держит.

— Ой, — спохватывается Марина, — а как же примета? Жениху нельзя видеть невесту в свадебном платье до свадьбы. Все, выходите-выходите, — тактично берет под локоть Германа и выводит.

— Я не суеверный, — в тоне Германа слышится недовольство.

Читая сомнения в моих глазах, мама подходит ближе и говорит практически шепотом:

— Женечка, он даст тебе будущее.