Энигма

Лана Мейер, 2018

Я принадлежу к касте "низших", мы по закону являемся собственностью Элиты. Макколэй Карлайл – теперь мой владелец. Я никогда не хотела попасть в его сети шибари Мастера. Он не стал спрашивать о моих желаниях перед тем, как связать по рукам и ногам, и заставил испытать то, что невозможно объяснить словами. Испепеляющую нутро ярость, презрение, ненависть… покорность, эйфорию и зависимость. Карлайл называет меня Энигма, и я – сбой в его системе… пройдя по краю пропасти вместе, едва ли не испепелив друг друга дотла, мы разгадаем страшную древнюю тайну, которую оставил нам мой отец перед смертью.Содержит нецензурную брань.

Оглавление

Из серии: Игра манипуляторов

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Энигма предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 3

Кэндис

Гэтсби верил в зеленый огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда — завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… И в одно прекрасное утро…(с)

Фрэнсис Фицджеральд — Великий Гэтсби

Я знала, что прийти на похороны Руфуса не самая лучшая идея. Мне стоило предугадать то, что он узнает меня, даже если я обернусь в паранджу с головы до ног. Но я действительно не предполагала, что он пойдет за мной, догонит, вообще как-то покажет, что заметил мое появление, и помнит о моем существовании. Максимум на что я рассчитывала — это на едва заметную кривую ухмылку или полный презрения мимолетный взгляд.

Хотя, конечно, Макколэя трудно назвать предсказуемым. Он всегда был… странным, не таким, как все. Так говорил и Руфус, с восхищением отзываясь о своем гениальном сыне. В те минуты, когда Макколэй не напоминал мне ожившую ледяную статую, источающую лютый холод, я замечала за ним странные вещи: приступы агрессии, (такие редкие, но мощные, что про себя я окрестила их «извержение спящего вулкана»), внезапные и кратковременные перемены в настроении, полная замкнутость, словно бывали минуты, когда внешнего мира для него вовсе не существовало. Несколько недель подряд Карлайл младший мог скрываться в своей лаборатории, а потом превращался в типичного «золотого мальчика», устраивающего злачные вечеринки с приемом цифровых наркотиков в особняке Руфуса, заканчивающиеся драками и вызовом полиции

Мак вел обыденную жизнь представителя Элитной молодежи, как и Джек Грейсон. Неизменно оставалось лишь то, что Макколэй оставался для меня закрытой книгой в любом из своих состояний. Холодный, не проявляющий ярких эмоций робот, живущий внутри себя, изредка имитирующий активную жизненную позицию. Иногда я всерьез задумывалась о том, что в груди у него механический насос вместо сердца, а в голове — огромный компьютер, уходящий в отрыв, на время «перезагрузки».

На меня он смотрел так, словно я обуза, или не смотрел вовсе. Только по искрам, полыхающим в его льдисто-зеленых глазах я понимала, что больше всего его раздражает, когда кто-то из Элитов узнает о моем существовании, и называют меня его сестрой. (Хоть мы с матерью и редко проводили время в их светском обществе, по непонятным мне причинам, нас представляли, как очень дальних родственниц из Канады, оказавшихся в тяжелой жизненной ситуации, после потери отца и мужа.)

Жизнь в роли Карлайл и правда дала мне многое, и первым делом — осознанность. Я хочу что-то изменить в своей жизни, только потому, что знаю, каково это — жить иначе. Окруженной любовью, заботой, занимаясь любимым делом, мечтая о том, что настанет день, когда я дотронусь до сердца каждого напыщенного Элита, исполняя свой танец на большой сцене. Не знаю почему, но мне хотелось… чтобы люди поняли, что в погоне за фальшивой имитацией чувств, и неотрывно глядя в «черное зеркало», они упустили что-то более важное. То, что испытываю я, когда читаю увлекательную книгу, и мечтаю перед сном. Я вижу сон наяву, без всякого допинга, без погружения в «виртуальную реальность». И смысл моей жизни далеко не в том, чтобы сфотографировать свой ужин из дорого ресторана, выложить фото в социальную сеть, отметить свое местоположение, а потом не съесть ни кусочка, потому что «сижу на диете». Поверьте, я знаю, о чем говорю — мама не раз рассказывала мне об этих светских вечеринках для взрослых, на которые ее брал с собой Руфус. Мы смеялись над этими сделанными куклами из высшего общества, держась за животы, и я была так счастлива, что моя мама не похожа ни на одну из них. Она прошла через ад, и не разучилась смеяться, в то время как Элитные дамочки вкалывали себе ударные дозы ботокса, чтобы навсегда перестать широко улыбаться.

Все мои мечты, так или иначе, направлены на то, чтобы найти законный способ, который позволит мне жить, а не существовать. Лишь пятьдесят процентов Низших хотят что-то поменять, других же все устраивает. Ха, многие даже не считают себя рабами, уверяя остальных, что получают вполне достойную зарплату за свой адский труд. Десять процентов постоянно бунтуют, но против чего и за что, непонятно. Мятежникам необходима свобода, но они не знают, зачем. Не все мы писатели, поэты, художники и творцы, как я говорила в начале. В большинстве своем люди с развитым правым полушарием мозга прокрастинаторы, бездельники и лентяи, которым удобно подчиняться системе. Такие, без ежедневного труда, сопьются в ближайшем баре до смерти, и я лично знаю немало таких случаев. Ни один Низший, выигравший в лотерею миллион долларов не сохранил их, и тем более, не приумножил.

Поэтому осознанность так важна. Жить не осознанно, это все равно, что смотреть на верхушку айсберга, и быть уверенным в том, что под ней ничего нет. В то время как большая часть этого ледяного массива скрыта под водой.

Вчера, после новости о Руфусе, я проплакала весь вечер. Даже толком с Руби не поговорила — моей соседкой по комнате, и не нашла в себе сил отругать ее за то, что она вновь приволокла в нашу затхлую и тесную комнатушку своего парня-бездельника, который живет за ее счет. А сегодня… я просто хотела попрощаться с тем, кто заменил мне отца. С тем, кто забрал меня из того страшного места. Еще бы пару месяцев там, и я бы повторила судьбу Эллисон…

Я хотела отдать дань уважения Руфусу, и мысленно попросить прощения у опекуна за то, что ни разу не навестила его в больнице. Меня не пускали. Макколэй хорошо постарался и довольно быстро стер меня из истории своей семьи. Он стер ту личность, которую подарил мне Руфус. Я даже толком и не знаю, кто я: кажется, будто я прожила в своем теле три долгих жизни.

Бесправная. Привилегированная. Низшая. А я хочу быть собой: просто танцевать, быть свободной и знать, что не проживу свою жизнь, не испытав той самой любви, которая позволяет ощутить, что сердце — не просто биомеханизм внутри нас. А нечто большее.

И сейчас, когда я вскидываю на него взгляд, и смотрю в эти колдовские глаза, напоминающие ворота в другой мир, покрытые коркой льда, мое сердце предательски сжимается. Его рукой.

Миг растягивается в вечность, и я вспоминаю день, ставший для меня роковым. День, когда я узнала о Маке то, чего не должна была знать.

Мне было строго запрещено заходить в левое крыло особняка — я прекрасно знала, что оно полностью принадлежит Маку. И пусть это прозвучит странно, но оказалась я в его владениях из-за обезьянки, которая как ни в чем не бывало восседала на лампочке в одном из холлов нашего огромного дома. Я никогда не забуду, как смотрел на меня этот крошечный капуцин, и цвет его глаз — ярко-голубые, так похожие… на человеческие, смотрящие на меня так, будто обезьянка все понимает. Взгляд этот был настолько мощным и тяжелым, что я бы не удивилась, если бы она вдруг заговорила со мной.

Конечно, этого не случилось, малыш просто спрыгнул с лампы и побежал по коридору. Я кинулась за ним, и сама не заметила, как попала в запретное крыло. А потом произошло кое-что еще более странное: капуцин подбежал к стальной, круглой двери, которая сильно отличалась от всех остальных на этаже, и явно вела не в одну из спален. Я прекрасно знала, что подобная дверь ведет в домашний кабинет Руфуса, и имеет все возможные способы защиты: от сканирования сетчатки глаза, до идентификации голоса. Перед дверью я остановилась, отдав себе отчет в том, что мне туда вход запрещен, и чуть было не развернулась, и не побежала прочь. Но капуцин издал едва слышный визжащий звук и, поманив меня крошечной ладонью, исчез по ту сторону бронированной двери.

Да. Капуцин поманил меня ладонью, и я пошла за ним… звучит так, словно я что-то курила, или рассказываю вам один из своих бредовых снов, но это не так.

Внутри помещения царил полумрак. Как только я сделала пару шагов вперед, внутри лаборатории Макколэя загорелись неоновые лампы, прикрепленные, к странного вида капсулам разного размера, расставленным по всей территории комнаты. Разглядеть, что находилось внутри этих капсул, было невозможно. Меня не покидало чувство… что эти капсулы «живые», а может я просто начиталась научной фантастики, и вообразила, что там Макколэй держит законсервированных… лучше даже не думать кого.

Поборов страх, я шагнула вперед, вслед за обезьянкой. Не знаю, почему мой инстинкт самосохранения крепко спал в тот момент, но я шла вперед, раздираемая любопытством на части. Так как я была очень одинока, большинство моих друзей были из сети, и я решила снять обезьянку на память и показать подруге. Включив камеру на своем биобраслете, и тихо хихикая, я снимала капуцина, который то и дело останавливался, чтобы поманить меня за собой.

Вообразив себя Алисой в стране чудес, следующей за «белым кроликом», я миновала еще одну бронированную дверь. Как только я ворвалась в следующую комнату, улыбка, застывшая на моих губах, превратилась в немой крик ужаса. Я отчетливо помню, как увидела искаженные от страха черты своего лица в отражении одной из прозрачных капсул.

Во второй комнате находился Макколэй, и он был не один.

Железный запах крови ударил в ноздри, за секунду до того, как я подавила в себе желание выплюнуть содержимое завтрака прямо на святую святых — пол лаборатории Карлайла младшего.

Его руки были по локоть обагрены кровью.

Столько крови я видела только, когда была Бесправной, и от одного вида этой красной жидкости, мое сердце останавливалось.

На столе, напоминающий операционный, лежала обнаженная девушка, и находилась она без сознания. Она была мертва. Карлайл склонился над несчастной, держа в руках нечто похожее на тонкое и острое лезвие, способное пронзить плоть человека, словно нож растаявшее масло.

А потом, Макколэй резко поднял на меня свой пронизывающий до мурашек взгляд, и я оледенела от суеверного ужаса, парализующего душу.

Мне хватило одного взгляда на стол, чтобы узнать девушку, которая лежала на столе — я видела их вместе еще вчера, они загорали у бассейна.

Помню, как окрестила девушку пустоголовой марионеткой, как и всех его предыдущих любовниц, которые заглядывали ему в рот и делали все, что он скажет. Какую бы неприязнь я не испытывала к девице, я никак не ожидала увидеть ее на операционном столе мертвой.

Я настолько оцепенела от ужаса, что не могла пошевелить даже кончиками пальцев. У меня не было времени побежать, подать голос и оправдаться, или как-либо исправить ситуацию, в которой оказалась. Честное слово, я чувствовала себя так, словно добровольно пришла в логово к маньяку и с улыбкой заявила, что хочу быть его новой жертвой.

Не успела я отойти от шока, как Макколэй оказался рядом со мной, и резко схватив за шею, приподнял над полом, опалив испепеляющим взглядом. Я была так напугана, что мне казалось, мое сердце просто не выдержит стресса, и разорвется через секунду…

«Хочешь стать одной из них? Если не хочешь, убирайся и навсегда забудь о том, что ты видела.» — Сквозь зубы процедил Мак, расслабив хватку на моей шее.

Но я не забыла.

«Я мечтаю о дне, когда избавлюсь от тебя, Бесправная.» — Он фактически швырнул меня на пол, но именно удар о каменную плитку вернул мне возможность двигаться вновь.

Так быстро, как из этой лаборатории, я не бежала ни-ко-гда.

Мне было пятнадцать, а Маку двадцать и все это случилось ровно за неделю до того, как Руфус впал в кому, и наша жизнь с мамой разрушилась.

А сейчас, я точно так же цепенею под прицелом его магнетических глаз. Я всегда ненавидела их за то, что глядя в них, я впадала в безвольный транс, заставляющий меня смотреть в глаза этого гипнотизера вечность.

Может ли столь холодный человек обладать таким воспламеняющим взглядом? Будь я влюблена в Мака, я бы сравнила его глаза с зеленым пламенем, спрятанным за прозрачной наледью, и мечтала бы ее растопить.

Чтобы узнать его настоящего.

— Кэндис, — до этого момента, он никогда не называл меня по имени. Только однажды. Чувствую, как сердце внутри замирает, а потом до боли сжимается, как и его мощная ладонь на моем плече.

— Вы меня с кем-то перепутали, — неуверенно отвечаю я, первое, что пришло в голову. Ничего глупее не придумаешь, но надежда умирает последней. Надменный смешок Мака, отдается неприятным колющим чувством в желудке. Я рада, что длинное черное одеяние полностью скрывает меня и дрожь в кончиках пальцев, но я не сомневаюсь в том, что он, как и прежде, слишком дальновиден, и считывает мой страх, мое неимоверное желание сбежать отсюда немедля. Не успеваю сделать спасательный глубокий выдох, и побороть приступ удушливой тошноты и паники, прежде чем Макколэй одним быстрым движением срывает с моего лица капюшон, и ткань, что прикрывала нижнюю часть лица.

Я смотрю на мужчину, от которого поклялась когда-то держаться подальше, и возвращаюсь на много лет назад, в ту тесную лабораторию, где была напугана до смерти. Маленькая девочка, которая оказалась не в нужном месте и не в то время.

Его взгляд заковывает в лед, несмотря на то, что остается отстраненным, почти нейтральным, и в то же время таким, словно я стою перед ним не обмотанная в черное с головы до ног, а абсолютно нагая.

Карлайл смотрит на меня так, словно я для него материал для исследования, лягушка, которую он вот-вот препарирует. Долбанный гений, как и Руфус. Но Карлайл старший хотя бы трудился на благо всего человечества, а чем занимался Мак, убивая девушек в своих лабораториях? Явно не соперничал с отцом в научных открытиях…

Мне страшно представить, что пережила та девушка, прежде чем оказалась в лаборатории. Конечно, я не исключаю маленького процента того, что она все-таки была жива, и Макколэй проводил операцию на ее без ума влюбленном в него сердце, но это маловероятно…

— Мы, конечно, давно не виделись, но я в состоянии узнать ту, что пять лет мозолила мне глаза, — его голосу звучит мягко, почти по-доброму. Обманчиво бархатные нотки, заставляющие сердце биться чаще. Шипение ядовитого змея, медленно обворачивающего кольцами беззащитную жертву.

Усмехнувшись, он проводит кончиком пальца по пульсирующей вене на моей шее. Медленно… едва касаясь… но у меня такое чувство, что к моей коже приставлено то самое тонкое и острое лезвие, светящееся неоном в полумраке комнаты.

— Ты изменилась, Кэн, — я совершенно обездвижена, возможно, я даже не дышу, наблюдая за его действиями и не верю, в то, что он называет меня «Кэн» и «Кэндис». — Но глаза… все-такие же пугливые. И большие. Ты боишься меня, — звучит не как вопрос, а как констатация факта. Мой взгляд непроизвольно скользит по нижней части его лица — по квадратной челюсти и острому подбородку. Этот чувственный рот, с ярко-выраженной ямкой над верхней губой выглядел бы как живое воплощение всего грешного и порочного, что может быть в жизни, если бы не его холод.

Холод, от которого мне почему-то так жарко.

Я не должна отводить взгляд, не должна выдавать своего страха.

— Почему? Я не сделал тебе ничего плохого, сестренка. Пока, — на последнем слове я вздрагиваю слишком сильно, почти дергаюсь, как от удара током.

— Убери руки от моего лица, Карлайл. И дай мне уйти спокойно. Теперь мы друг другу никто. Ты сам нас выгнал! — с вызовом отвечаю я, стараясь не отводить взгляд, сражаясь в гляделки с хищником в этом неравном бою.

— А мой отец всю жизнь внушал мне, что мы с тобой родственники. Иначе, почему ты здесь? Я тронут, Кэндис. Ты ни разу за эти пять лет не вернулась. Не попросилась домой, не приползла ко мне на коленях, хотя наверняка нуждалась в деньгах. Поразительная гордость для такой Бесправной пешки. Тебе удалось меня впечатлить.

— Я просто хотела попрощаться… я любила твоего отца, — прошептала я, ощущая колкий ком, вставший поперек горла при воспоминании о Руфусе. — Моего отца, — имею смелость сказать я.

— Он не был твоим отцом, — сквозь зубы, произнес Мак. Желваки напряглись под его высокими скулами, выдавая единственные нескрываемые по отношению ко мне эмоции — неприязнь, ярость, раздражение. Я хотела ответить хоть что-нибудь, защититься, но не успела: мои легкие резко опустели, и только через мгновение я поняла, что Мак сжал мою шею, до рези в горле, и тут же отпустил, не убирая свою ладонь. — Но он определенно любил тебя. У моего отца была дочь, Кэндис. Сына для него не существовало.

— Не правда! Что ты такое говоришь?! И не нужно винить меня в том, что твой отец тепло относился ко мне, заботился о нас с мамой. Я не выбирала где мне родиться, как мне жить, и благодарна ему…

— Да. Не выбирала, — снисходительно напоминает Маккколэй. — Как и не выбирала то, что тебя купили. Я преподал тебе хороший урок, отпустив пять лет назад. Отпустил на словах, разумеется.

— На словах…?! — Я, конечно, понимаю, к чему он клонит, но даже не предполагала, что наш разговор примет такой оборот. Зачем. Я. Ему?

— Конечно, Кэндис. Или тебе напомнить, кто ты и чьей семье принадлежишь? — Мак слегка напрягает брови, делая вид, что ему нужна секунда для размышлений. — Кажется, со вчерашнего дня в ней остался один представитель. Мой отец всегда тянул с тем, чтобы официально удочерить тебя. Вопреки его безграничной любви, на бумагах ты и твоя мама, были лишь товаром.

— Макколэй, пожалуйста, — опешив от его заявления, охрипшим голосом молю я. — Просто дай мне уйти. Нам больше нечего делить, да и зачем я нужна тебе? И я никогда не настраивала Руфуса против тебя и… — я вдруг осекаюсь, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. Мгновенно и так странно. Ни капли надменности и презрения. Он смотрит на меня, как Великий Гэтсби смотрел на свой проклятый зеленый огонек.

— Кэндис, как твои дела? — низким голосом перебивает Макколэй, продолжая сканировать каждый миллиметр моего лица, не отрывая от меня изучающего взгляда. Меня снова подташнивает от такой странной перемены в его голосе. Я уже ничего не понимаю, что ему нужно и какую игру он затеял.

Он никогда не спрашивал у меня, как мои дела.

Он не интересовался моей жизнью.

Его брови едва заметно сдвигаются к переносице, когда подушечки его пальцев останавливаются максимально близко к сонной артерии. Черт, он может передавить мне ее в любую секунду.

Только зачем, Мак? Зачем при свидетелях? Если можно утащить меня в свою лабораторию, и изрезать на операционном столе.

— Мои дела, ты серьезно? Замечательно, только отвали от меня, — уголки его губ слегка дергаются, и он удовлетворительно кивает, словно только что подтвердил какую-то только одному ему известную догадку.

— Ты расскажешь мне, где ты была все это время? — почему-то мне кажется, что он спрашивает это таким тоном, словно заранее знает ответ.

«А ты не знал, подонок? В ЕВ-РО-ПЕ!» — чуть было не съязвила я, но вовремя прикусила язык.

— Это тебя не касается. Но если тебе так интересно, то я живу там, куда твоя нога и таких, как ты никогда не ступит!

— Это не так, Кэндис. Твоя жизнь меня очень даже касается. Теперь, — черт побери, что значит это многозначительное «теперь»?! — Ты знаешь слишком много о нашей семье, Кэндис. Неужели ты думала, что я отпустил тебя, выкинул на улицу и никогда за тобой не присматривал? Особенно после одного инцидента, — многозначительно произнес Мак. — Неужели не поняла главного? И, кстати говоря, косвенно меня касаются жизни всех сотрудников моей компании, — его глаза вспыхивают чуть ли не триумфальным огнем, и я бы с удовольствием продала душу дьяволу за возможность его потушить.

Воздух покидает легкие, от подобной новости. Не может быть… вот и верь после этого в совпадение. То собеседование никогда не было случайностью. Но зачем Макколэй помог мне с работой?

— Что?! «MacFly» твоя компания?! Я уволюсь, сегодня же, — выпаливаю я, топая ногой так сильно, что чуть не подворачиваю лодыжку.

— У тебя долг за комнату, да и страховка заканчивается. Куда ты денешься, Кэндис. Пойдешь ублажать Элитов или таких же, как ты? Неплохой вариант. У тебя красивая мордашка, и даже Элиты не побрезгуют, но разве не этого ты избегала, протирая задницей шест в задрипанном баре?

Черт, что он делает? Это так не похоже на Макколэя. На Макколэя, которые за пять лет жизни, завязал со мной лишь один долгий разговор. Может, парочку. У меня создается смутное впечатление того, что он просто пытается вывести меня на эмоции, проверяет почву, или… пытается заставить думать о нем. Пусть в ключе ненависти, но думать много и часто. Вдыхать и выдыхать с мыслью о нем…

Если он думает, что я куплюсь на все эти психологические уловки, то он крупно ошибается. Я, мать твою, воспитанница величайшего ученного, а не одна из твоих пустоголовых кукол.

— Ты просто отвратителен… я никогда не стала бы заниматься подобным…

— Стоп, — отрезает Мак, и его лицо вновь застывает, словно камень, не выражая абсолютно никаких эмоций. — Отвратителен? Я не собираюсь увольнять тебя. И не в моих интересах, чтобы ты обслуживала кого-то другого, — мое сердце замирает на этих словах. — Я имею в виду, работала, Кэндис. Сделай лицо попроще. Я собираюсь тебе предложить более интересную работу, непыльную. В моем офисе. Пора спуститься на землю, Кэндис и вернуться домой.

Вернуться домой…

Предложить работу…

Что ему нужно? Я не понимаю. Пять лет тишины. Ни одного намека, на то, что мы вообще были «родственниками». И тут, я вдруг срочно ему понадобилась в его доме. В его подчинении. В непосредственной близости. Я не понимаю, зачем, и с чего вдруг такой интерес к моей скромной персоне. Что он задумал? Кровавую месть? Жестокую расправу? Но разве я виновата, в том, что его отец оказался добрее, своего бесчувственного сына?! Или он затеял все это от скуки? Ради какого-то одному Богу известному эксперимента?

— С какой стати тебе предлагать мне работу? Нет, Мак. Оставь меня в покое. Просто забудь о моем существовании, ты же всегда этого хотел! Кто я вообще такая? Мусор, грязь, невидимка, низшая, недостойная твоего внимания, и таких, как ты, — внутри меня что-то взрывается и слова уже звучат не тихо и робко. Льются несвязным потоком накипевшей внутри лавы.

— Не задавай глупых вопросов. И прекрати истерику, — стальным голосом приказывает Мак, и мой позвоночник мгновенно покрывает холодом. — Мне нужна личная ассистентка, пока не найду другую, более толковую. А потом переведу тебя в отдел работы с корреспонденцией. Я даю тебе ровно месяц на то, чтобы вернуться в особняк по своей воле. Это должно быть твое решение, Кэндис. Денег, что я перевел на твой счет пару часов назад, хватит на то, чтобы без проблем пересечь границу Манхэттена.

Боже… если то, что он говорит — правда, то я точно не понимаю, что происходит. Как он мог знать, что я приду на похороны Руфуса? Не догадываться, а знать.

— Нет, Мак. Я больше никогда не буду жить с тобой под одной крышей, после того, как ты выставил нас за дверь.

— Это не обсуждается, Кэндис. Месяц, — и снова эта мягкая угроза в голосе, и даже легкая улыбка, мать его, ломающая все мои стереотипы о его холодности.

— Я не понимаю… целых пять лет, не было ни дня, чтобы ты не мечтал выгнать меня из своего дома. А теперь предлагаешь мне работу? Более того, предлагаешь вернуться в дом? В качестве кого, можно уточнить?!

— Неважно, зачем и что я предлагаю. Так или иначе, вариантов у тебя не так много, Кэндис. Ты знаешь, что я могу сделать так, чтобы тебя не взяли ни на одну работу для Низших, и тебе придется торговать единственным, что тебе принадлежит — неплохим телом. Поверь, мне бы этого очень не хотелось. Оно слишком красиво, чтобы я позволил кому-либо испортить его, — из уст Мака это похоже на комплимент, но на самом деле он произнес это таким тоном, словно говорил о вещи. О его собственности.

— Ты прекрасно знаешь, что в моих силах подарить тебе свободу, и перевести в касту Высших, как это хотел сделать мой отец, но не успел. Если ты будешь послушной девочкой, Кэндис, то очень скоро, твоя жизнь изменится. К лучшему.

Но сначала мне придется умереть в твоем личном аду, потому что я не верю в то, что ты мне предлагаешь. Я не верю, что здесь нет подвоха размером с Юпитер.

— Зачем я тебе? — выдыхаю я, испытывая жгучее желание раствориться в воздухе прямо здесь и сейчас.

— А зачем люди до сих пор заводят домашних животных, Кэндис? — склонив голову набок, отвечает вопросом на вопрос.

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего. И тем более быть твоей ручной обезьянкой, — глаза Мака мгновенно потемнели. Только сейчас до меня дошло… что я привела не самое удачное сравнение.

— Ты знаешь слишком много, чтобы быть вне зоны моего внимания. Раньше, я наблюдал издалека, но некоторые обстоятельства внесли коррективы в мои планы. Вот и все. А теперь беги, или куда ты там собралась? Можешь не тратить время на сопротивление неизбежному. Месяц, Кэндис. Если не придешь, я заставлю тебя вернуться на место. Силой. Если мне что-то нужно, я всегда это получаю, Кэндис. А сейчас, мне нужно, чтобы ты слушалась. И выполняла все, что я тебе скажу. Поверь, я не желаю тебе зла, — добавил в конце он, ядовитым тоном.

Руфус всегда учил меня тому, что из любого подобного словосочетания, можно смело убирать частицу «не».

Прищурив веки, разглядываю черты лица и кожу без единого изъяна. Робот. Бесчувственная машина, которой что-то от меня нужно. Других объяснений его предложению я не нахожу.

Черт возьми, вчера Джек… сегодня Макколэй. Два призрака из прошлого, которые, я надеюсь, не повлекут за собой других… тех самых людей, которые держали меня, Элли и маму, словно скот на убой.

— Черта с два я приду. И ты не всегда получаешь то, что хочешь, Карлайл. Не так ли? — Я, наконец, резко толкаю его в грудь, разрывая зрительный контакт, и отстраняясь от него и от его рук, что маниакально скользили по моей шее, не давая ей покоя не на секунду. Моя рука взлетает в воздух, и не в силах сдержать эмоции, я показываю ему средний палец, а потом разворачиваюсь и бегу прочь, к старенькому автобусу, который увезет меня подальше от мистера Высокомерие.

Волосы царапают лицо, я бегу почти также быстро, как тогда из лаборатории Мака. Но тот раз был не первым, когда мне пришлось убегать от него…

Ты не всегда получаешь то, что хочешь, Карлайл. Ты не получил меня тогда, не получишь и сейчас.

Оглавление

Из серии: Игра манипуляторов

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Энигма предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я