Старик Хоттабыч

Лазарь Лагин

Сначала шестикласснику Володе Костылькову очень повезло: со дна реки он достал старинный запечатанный кувшин. А когда открыл его, оттуда появился благодарный джинн. Даже слишком благодарный. И вот в этом Вольке не повезло. Он уже не знал, куда спрятаться от благодеяний Хоттабыча. Так продолжалось довольно долго, пока Хоттабыч не начал потихоньку понимать, что Волька и его друзья – люди другой эпохи, и ценности у них совсем другие. Но и мальчишки кое-чему научились у Хоттабыча. Терпению. Уважению к старости. И самое главное – тому, что даже с пожилым и немного странноватым человеком не от мира сего можно крепко дружить. Для среднего школьного возраста.

Вдвоем в парикмахерской

— Неплохо сработано, а? — горделиво спросил старик Хоттабыч, с удовлетворением поглядывая на выбегавших из парикмахерской баранов. — Да дозволено будет мне по этому случаю признаться тебе, о прелестный Волька ибн Алеша: я не сразу решил, что мне делать с ними. Поверишь ли, мне стыдно об этом вспомнить — сначала я хотел поразить их громом с неба. Ведь это дурной тон — поражать людей громом с неба. Это ведь каждый может сделать.

Старик явно напрашивался на комплименты. Но Волька, у которого от всего виденного мороз продирал по коже, нашел все-таки в себе мужество, чтобы вступиться за науку.

— Удар грома, — сказал Волька, еле сдерживая дрожь, — никого поразить не может. Поражает людей разряд атмосферного электричества — молния. А гром не поражает. Гром — это звук.

— Не знаю, — сухо ответил старик, не желавший опускаться до споров с мальчишкой.

Но он тут же понял, что взял не тот тон, который нужно было, и его морщинистое лицо расплылось в простодушной улыбке.

— Не могу без смеха вспомнить, о мудрейший из отроков, как эти люди превращались в баранов! Сколь забавно это было, не правда ли?!

Волька не находил в происшедшем ничего забавного. Его страшила судьба новоявленных баранов. Их свободно могли зарезать на мясо. Их могло раздавить автобусом, вообще с ними могли случиться самые разнообразные неприятности. Словом, старик явно перестарался. Вполне достаточно было бы поместить про них фельетон в «Пионерской правде» или в «Крокодиле», не упоминая, конечно, про его бороду. Можно было, на худой конец, публично обругать их баранами. Но превращать людей в баранов — это уже слишком.

Волька окинул грустным взором опустевшую парикмахерскую. Еще дымилась на полу намоченная в кипятке салфетка, которую несчастный мастер собирался приложить в виде компресса к побритым щекам не менее несчастного клиента. Вокруг кресел валялись в беспорядке ножницы, бритвы, кисти для бритья, машинки для стрижки волос. В мыльницах сиротливо белела пышно взбитая мыльная пена.

— Знаешь ли ты, о прелестный зрачок моего глаза, — продолжал между тем петушиться Хоттабыч, — я давно уже не колдовал с таким удовольствием! Разве только когда я превратил одного багдадского судью-взяточника в медную ступку и отдал ее знакомому аптекарю. Аптекарь с самого восхода солнца и до полуночи толок в ней пестиком самые горькие и противные снадобья. Не правда ли, здорово, а?

— Очень здорово, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! Прямо замечательно!

На сей раз Волька говорил совершенно искренне.

— Я так и знал, что тебе это понравится, — сказал с достоинством старик и добавил: — Ну, а теперь пойдем прочь, подальше от этой отвратительной цирюльни.

И потащил Вольку к выходу.

— А касса? А инструменты? А мебель? — воскликнул наш юный герой, упираясь.

Старик обиделся:

— Не хочешь ли ты предложить мне, старому джинну Гассану Абдуррахману ибн Хоттабу, украсть эти кресла и бритвы? Только прикажи, и у тебя будет сколько угодно роскошных кресел, мыльниц, ножниц и бритвенных приборов, которыми не пренебрег бы и сам Сулейман ибн Дауд, да будет мир с ними обоими!

— Да нет же, — сказал тогда с досадой Волька. — Совсем наоборот: я боюсь, что мы уйдем, а парикмахерскую обворуют.

— И пусть обворуют, — жестко ответил Хоттабыч, — так этим смешливым бездельникам и надо.

— Фу-ты, чепуха какая! — вконец возмутился Волька. — Парикмахерская ведь не частная, парикмахерская ведь государственная, старая ты балда!

— Да позволено будет мне узнать, что ты, о бриллиант моей души, подразумеваешь под этим неизвестным мне словом «балда»? — осведомился с любопытством старик Хоттабыч.

Волька от смущения покраснел, как помидор.

— Понимаешь ли… как тебе сказать… э-э-э… ну, в общем, слово «балда» означает «мудрец».

Тогда Хоттабыч запомнил это слово, чтобы при случае блеснуть им в разговоре.

А Волька решительно защелкнул дверь парикмахерской на английский замок, предварительно заперев кассу и убрав на место валявшиеся инструменты. А в окошке он повесил первую попавшуюся под руку табличку. На табличке было написано:

ЗАКРЫТО НА ОБЕД