Родня. Крепион. Прадеды

Л. Крепьён

Какой-нибудь предок мой был – скрипач,Наездник и вор при этом.Не потому ли мой нрав бродяч,И волосы пахнут ветром!М. Цветаева

М. Цветаева

Редактор Д. Шейнтова

Корректор Д. Шейнтова

© Л. Крепьён, 2020

ISBN 978-5-0051-2333-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОТ АВТОРА

«Все можно узнать, было бы только желание».

А. П. Чехов.

Я с детства терпеть не могла свою странную фамилию по сравнению с «нормальными» Ивановыми, Смирновыми и т.д: слишком много издевательств и насмешек претерпела я из-за нее. На мои расспросы папа отвечал что-то о французских корнях, однако тогда мифический образ абстрактного француза не зацепил мое воображение, и лишь спустя десятилетия этот детский интерес вдруг возник вновь и больше не давал покоя. Но уже не было на свете ни папы, ни мамы, и расспросить было некого. А что мне было известно? Ровным счетом ничего! Разве что деда звали Александром, поскольку папа — Александрович. Вдобавок прибавлялась путаница с фамилиями. У папы были родные брат и сестра, но почему-то их фамилии писались иначе: у сестры — Корпион, у брата — Крепион, у папы — Карпион. Почему разные, какая верная?

Мне захотелось разобраться во всем этом и хоть что-то узнать о своем французском пра-прадеде. Составив для стимула таблицу рода с сиротливыми клеточками, я начала действовать.

Сначала написала двоюродному брату Жене в далекий Челябинск, и он ответил, что когда-то его мама, моя тетя Серафима Александровна, рассказывала ему о семейной легенде:

«Молодой парень пришел с армией Наполеона к нам в Россию. Он попал раненый в плен и был взят одним из ярославских дворян к себе в дом для обучения французскому языку своих чад. Прижился, женился, и пошёл наш род». Однако Женя не знал ни имени бабушки, ни причин разночтения фамилий.

Далее в поисках информации я поехала к двоюродной сестре Татьяне в ее ярославское «имение» Меньшиково. Мою идею о поиске французского пращура она приняла с восторгом и безоговорочно поверила в успех предприятия. Мы стали разбирать ее семейный архив, и в старенькой бабушкиной сумочке, где хранились пожелтевшие листочки старых документов (дожидаясь, видимо, своего часа,) мы обнаружили несколько важных бумаг.

Во-первых, копию свидетельства о рождении ее отца, Николая Александровича, старшего брата моего папы. Там были указаны его родители: Александр Дмитриевич и Ираида Степановна Крепион. Вот и появились в таблице неизвестные ранее имена, уточнилась и правильная фамилия — Крепион!

Во-вторых, нашлась автобиография дяди Коли, где он писал:

«Отец помер, когда мне было пять лет. В 1919 году после Ярославского мятежа 1918 года мать нас всех троих отдала в детский дом, т. к. не в состоянии было прокормить, а сама поступила работать тоже в детский дом».

Это была ценнейшая информация, и она стала отправной точкой. В ней крылась и причина путаницы с фамилиями. Осталось только среди десятков детских домов Ярославля найти детей Крепион и их мать Ираиду.

Так началось мое целеустремлённое систематическое расследование.

В июне 2010 года я сидела в Ярославском архиве и день за днем штудировала «Дела ярославских детских домов с 1919 по 1925 гг». В те времена в Ярославле было более двадцати детских домов. Это тысячи и тысячи страниц отчетов, заявок, списков, справок и пр., пр. — огромные пухлые тома с пожелтевшими листами и неразборчивыми почерками. Но я упорно листала, вчитывалась и опять листала все тома подряд! И — нашла!! Всех!!

На родовом древе стали появляться новые листочки, и одновременно возникали бесконечные вопросы, вопросы…

Конечно, незаменимым помощником стал интернет. Я требовала от поисковика информацию о фамилии Крепион. И под моим напором он сдавался.

На сайте ВГД (Всероссийское генеалогическое древо) я наткнулась на некую Елену, которая еще в 2004 году разыскивала своего деда Д. Д. Крепион родом из Костромы. Написала ей, но указанного адреса уже не существовало. И все-таки я ее разыскала. Ею оказалась моя троюродная племянница Лена (из рода Крепион).

На сайте ЯрИРО (Ярославского исторического родословного общества) познакомилась еще с одной троюродной племянницей, живущей в Череповце, Жанной (из рода Крепион) и тоже с костромскими корнями.

В социальной сети «Одноклассники» я нашла Дрона (Андрея) Крепион, ныне жителя Иерусалима. Написала ему, и что же? Оказывается, и он из Костромы, там родился его прапрадед. И Андрею была известна история о пленном французском солдате; однако он утверждал, что после плена француз остался где-то под Москвой! Как так? Ведь Москву я даже не рассматривала, поскольку речь все время шла о Костроме.

Эта информация стала неожиданностью, но дала новое направление поиску и принесло результат. Именно в московском архиве я обнаружила документы своего родного прадеда, Дмитрия Александровича Крепион, который и объединяет всех выше перечисленных мною родственников.

Чтобы достичь поставленной мною же перед собою же цели, я обошла, объездила, сделала запросы в десятки архивов; просмотрела и проанализировала немыслимое количество архивных документов; проштудировала труды отечественных специалистов по военнопленным 1812 года и воспоминания самих французских пленных. Нужно было понять алгоритм ассимиляции пленных французов в России: какие инстанции проходили, где могли «наследить».

Информация меня оглушала, захлестывала. Я анализировала, сопоставляла, распутывала, разгадывала как детектив. После лихорадочных метаний из стороны в сторону, хватания за ненужные документы, колоссальную, но ненужную потерю времени и сил, пришло более-менее четкое понимание алгоритма работы.

И вот уже образы ранее абстрактных фигур из далекого прошлого становились все четче и обретали в сознании не только плоть: я явно ощущала свою кровную связь с ними, понимала истоки своей индивидуальности, чувствовала силу рода (извините за пафос). Все это подогревало мой азарт и все больше внушало мне уверенность, что я добьюсь своего. И я-таки нашла его!!! Нашего пленного француза звали Alexandre, а его отца — Michael.

Это было трудно, утомительно, но невероятно увлекательно. Счастливые дни! Честно скажу, я не ожидала, что изучение родословной доставит мне столько удовольствия. Боже, это такой азартный процесс! Порой ищешь ключевой документ месяцами, уже теряешь надежду, и вдруг…! Эмоции бумага передать не может…

Я уже не говорю о мощной образовательной составляющей поиска. Изучение истории страны не по идеологизированным книгам и учебникам, а по первоисточникам, через судьбы своих дедов и прадедов открывает несколько иные исторические ретроспективы. Мне очень хотелось отразить ту эпоху, в которую жили наши Пра; ведь как говорил Гейне: «под каждой могилой лежит всемирная история». Поэтому рассказ выстраивала как историко-биографический.

Сколько таких фолиантов я пересмотрела… не счесть!

А знакомство с Чеховыми? Это же невероятное открытие! Рядом с именами Крепион все время возникали фамилии неких В. П. Малышева и А. Д. Макаровой. Кто такие, откуда, что их связывало? На мои запросы инет выдавал лишь воспоминания о Чехове, где упоминался инспектор народных училищ В. П. Малышев. Ссылка мне показалось сомнительной, но все же я решила в нее углубиться. Это «углубление» вскрыло целый пласт событий и фактов из жизни наших родственников Крепион в XIX веке.

К сожалению, невозможность частых и длительных пребываний в Ярославле и Костроме¹ стала препятствием к продолжению исследования, и много вопросов пока остается без ответа.

Еще одно неожиданное обстоятельство осложняло мои поиски: не все родственники делились им известной информацией и фотографиями, а ведь насколько фактологически полнее и зримее стал бы мой рассказ.

И, конечно же, я нижайше кланяюсь в ножки своей дочери Даше. Её горячая молодая энергия, во всем меня поддерживающая, не позволявшая опускать руки, и привела в результате к нескольким написанным книгам, строгим редактором которых она и стала.

Да, все получилось. Я сделала это и, без ложной скромности, скажу, что горжусь сим обстоятельством. Вопросов по родословной осталось много. Но все эти тайны не за семью печатями: архивы открыты для всех желающих. Может кто-то из наших детей или внуков захочет восполнить пробелы. А пока, как говорили древние — FECI QUOD POTUI, GUI POTEST, EUM MELIUS².

P.S. Полагаю, не стоит объяснять, что отчасти изложение носит гипотетический характер.

Примечания

1

Костромской архив — главный источник сведений о нашем французе.

2

Я сделал что мог, кто может, пусть сделает лучше меня (лат.)