Следуй за мной

Кэтлин Барбер, 2020

Одри Миллер – красивая, успешная и счастливая. По крайней мере, так считают миллион подписчиков в Инстаграме. Они следят за каждым ее шагом и знают все подробности переезда из Нью-Йорка в Вашингтон, новой работы в престижном музее и повседневной жизни. Вот только «за кадром» остаются навязчивый сосед-наркоман, взломанная дверь в квартиру, странное поведение окружающих и жуткие находки. И похоже, кому-то недостаточно лишь наблюдать за жизнью Одри на расстоянии. Теперь он хочет сделать ее своей, и в стремлении завоевать сердце девушки для него нет ничего запретного – и ничего личного…

Глава 8

Одри

Невозможно запечатлеть на телефон масштаб монументального здания Хиршхорна — приподнятого бетонного колеса, возвышающегося среди других музеев на Национальной аллее. После нескольких неудачных попыток я решила заснять хотя бы известную скульптуру, стоящую у входа: черный «додж-спирит» 92-го года, раздавленный огромным валуном с нарисованной мордочкой. Я отметила местоположение, добавила анимированное сердечко и загрузила фотку в сторис.

Убрав телефон в сумку, я посмотрела сквозь стеклянные стены и заметила, что Аяла, моя новая начальница, уже ждет меня внутри. Она была так же эффектна, как и во время собеседования, — белоснежное платье-футляр, черные волосы забраны в пучок, на губах ярко-красная помада. Я едва удержалась, чтобы не помахать ей, и вместо этого заставила себя кивнуть и улыбнуться. Надо было сохранять внешнюю невозмутимость, как бы на самом деле я себя ни чувствовала. Во-первых, стояла ужасная жара, а влажность зашкаливала. Наряд, который я так тщательно выбирала — укороченные свободные черные брюки, черный облегающий топ и тонкая накидка-кимоно с дерзким рисунком в виде птичек — прилип к телу, едва я вышла на улицу, а волосы распушились от влажности.

Во-вторых, я вся была на нервах. Меня ждала работа в одном из лучших музеев страны, о такой я могла только мечтать, но вдруг я не справлюсь? Вдруг я не готова? Тем более у меня нет магистерской степени. А если меня сочтут самозванкой? Не возвращаться же мне в Нью-Йорк, умоляя Иззи пустить меня в мою прежнюю комнату. Мне захотелось поискать в сумке успокоительные таблетки, припрятанные там вместе с крекерами… Но Аяла стояла в дверях, и я не осмелилась. Я глубоко вдохнула и, наклеив на лицо улыбку, вошла в образ уверенной в себе элегантной женщины, которой была в интернете.

— Одри, рада снова тебя видеть. — Длинные неоново-зеленые ногти Аялы впились в мою ладонь, когда она пожала мне руку.

— Я тоже очень рада. Как же здорово оказаться здесь.

— Мы от тебя в восторге, — продолжила она, и ее дружелюбный тон помог мне хоть немного успокоиться. — Один мой знакомый из Нью-Йорка, владелец галереи, дал мне ссылку на твой профиль в Инстаграме еще несколько лет назад, и я просто влюбилась в твой стиль. Так дерзко. Увидев твое резюме, я сразу поняла, что ты создана для этой работы. Ты не воспринимаешь себя чересчур серьезно. — Аяла замолчала, слегка нахмурившись, и я незаметно оглядела свой наряд — что не так? — Сразу признаюсь, что не все меня поддержали. Кое-кто придерживается более традиционного мнения и предпочел бы найти человека с соответствующим образованием и опытом работы в музее. — Она положила руку мне на плечо и сжала так, что я дернулась. — Но я отстояла твою кандидатуру.

Я нервно сглотнула и улыбнулась пошире.

— Очень вам благодарна. Вы не пожалеете. У меня есть некоторые идеи…

— С удовольствием их выслушаю, — перебила Аяла. — Только сначала — приветственная экскурсия.

Познакомив меня с постоянной экспозицией и новыми коллекциями, Аяла остановилась у выставочного зала, вход в который преграждал серый занавес. На небольшой черной табличке было написано: «ВЫСТАВКА ЗАКРЫТА».

— Хочешь потрясающую новость? Полагаю, ты слышала об Ирине Венн?

— Конечно. Я была волонтером в Музее современного искусства, когда там проходила ее выставка «Пропущенные звонки» — разобранные на части телефоны и все такое.

— Да-да, — кивнула Аяла. — И что ты о ней думаешь?

— По-моему, она чертовски гениальна.

Аяла склонила голову набок, точно кошка, заметившая птичку, и внутри у меня все сжалось. Вот идиотка! Можно было бы не чертыхаться в разговоре с начальницей в первый же рабочий день. Суперпрофессионально. Рука так и тянулась за успокоительным, но я сдерживалась, а на лицо нацепила маску усталого равнодушия. Вроде как ничего и не случилось, все в порядке.

Внезапно Аяла широко улыбнулась.

— Тогда тебе понравится. — Она сдвинула часть занавеса в сторону и скользнула за него, приглашая меня следом. — Вот оно — место для новой инсталляции Ирины Венн, — с благоговением произнесла раскрасневшаяся Аяла, обводя взглядом тусклое помещение.

Выставка еще не была готова — никаких табличек и подписей. В зале поставили несколько пьедесталов, на которых разместились диорамы в стеклянных витринах. На первый взгляд, они напоминали миниатюрные комнаты из Чикагского института искусств, куда я ездила с семьей еще в начальной школе. Меня тогда поразила детально проработанная обстановка этих комнат, и, вернувшись домой, я создала свою коллекцию: расставила кукольную мебель по обувным коробкам. Просуществовала моя выставка ровно до того момента, как Мэгги обнаружила, что ее тщательно обставленный кукольный домик был разграблен.

— Кукольные домики? — предположила я.

— В каком-то смысле, — ответила Аяла с улыбкой. — Идем.

Она отвела меня в дальний угол зала, где стояла одна из последних диорам, и я заглянула внутрь. В этой комнатке, в отличие от идеальных экспонатов в институте искусств, царил беспорядок: смятое белье на маленькой кровати, крошечные тюбики из-под косметики разбросаны по миниатюрному туалетному столику, кукольного размера платье висит на спинке стульчика.

— Это же…

Я замолчала, увидев темно-красное пятно на ворсистом ковре, и наклонила голову, чтобы получше все рассмотреть. Под малюсенькой кроваткой лежало что-то бледное и…

От неожиданности я отскочила.

Аяла засмеялась.

— Познакомься, это Розалинда.

— Она что… мертва? — спросила я, снова подаваясь вперед, чтобы присмотреться к окровавленной кукле. По спине побежали мурашки.

— Да. Бедняжка Розалинда. Выставка называется «Жизнь и смерть Розалинды Роуз», — сказала Аяла, разводя руки в стороны, будто разворачивала баннер. — Розалинда — персонаж вымышленный, но в основу легла история о настоящем убийстве француженки по имени Колетт Буше.

— Я про нее читала, — кивнула я, все еще разглядывая застывшее лицо куклы. — Актриса, которую убил помешанный на ней фанат?

— Верно. Как видишь, нашу несчастную Розалинду ждет та же участь. Когда все диорамы будут установлены, посетители смогут проследить за ее жизнью. Вот девочка уезжает из родного города в Лос-Анджелес, стремится к успеху, наконец добивается славы, — только представляла она все совсем не так. И в финале — безвременная кончина.

— Это невероятно. — Я с восхищением смотрела на миниатюры. — Хотя история жутковатая.

— Именно. Думаю, популярность художницы, ее несравненная работа и провокационный сюжет привлекут на выставку толпы. — Аяла сложила ладони вместе и широко улыбнулась мне. — Как раз тут в игру вступаешь ты. Это будет отличный материал для соцсетей.

— Когда открытие? — спросила я, осматривая зал и пытаясь понять, сколько здесь еще предстоит работы.

— Через два месяца. Но тебе нужно уже сейчас активно взяться за продвижение во всех наших социальных сетях. — Нахмурившись, она добавила: — Не стану вдаваться в детали, но у нас возникли некоторые проблемы, и теперь мы ужасно отстаем от графика. Главная задача — успех Розалинды. Я уверена, ты представляешь, какой мы понесем урон, если выставка такого масштаба провалится.

— Естественно. Можете на меня рассчитывать.

— Рада слышать. — Аяла прошептала, наклонившись ближе: — Кстати, между нами: если все получится, тебя ждет повышение.

— Повышение?

Час назад я переживала, что буду уволена в первый же день, а мне уже говорят про новую должность.

— Знаю, так не принято, — продолжила Аяла с улыбкой на ярких губах, — но ходят слухи, что директор по цифровому контенту скоро займет более высокий пост. А у меня хорошее предчувствие на твой счет… Если тебе удастся меня впечатлить…

— Приготовься удивляться, — бодрым голосом ответила я, хотя внутри у меня все дрожало. Социальные сети кое-чему меня научили: напускная уверенность иногда не менее — а то и более — важна, чем истинная.