Следуй за мной

Кэтлин Барбер, 2020

Одри Миллер – красивая, успешная и счастливая. По крайней мере, так считают миллион подписчиков в Инстаграме. Они следят за каждым ее шагом и знают все подробности переезда из Нью-Йорка в Вашингтон, новой работы в престижном музее и повседневной жизни. Вот только «за кадром» остаются навязчивый сосед-наркоман, взломанная дверь в квартиру, странное поведение окружающих и жуткие находки. И похоже, кому-то недостаточно лишь наблюдать за жизнью Одри на расстоянии. Теперь он хочет сделать ее своей, и в стремлении завоевать сердце девушки для него нет ничего запретного – и ничего личного…

Глава 12

Одри

Извини, у нас в офисе просто аврал ☺ Давай в другой раз?

Я расстроилась, прочитав сообщение от Кэт. Мне удалось в последний момент забронировать столик в ресторане «Бреска», отмеченном звездами Мишлен, и я с нетерпением ждала этого вечера. Меню там просто великолепное даже для такого любителя овощей, как я, а на фоне стены, поросшей настоящим мхом, получились бы отличные фотографии. В преддверии отличного ужина и импровизированной фотосессии я выбрала наименее помятый наряд — из коробок я успела достать только ноутбук и коллекцию редких пластинок, а одежду вынимала по необходимости — и ярко накрасилась, даже приклеив накладные ресницы. И что, теперь я должна провести вечер в одиночестве, раз Кэт меня бросила? Больше мне позвать было некого.

То есть было кого, напомнила я себе, только он еще не знал о моем переезде в Вашингтон, и я не хотела приглашать его на заранее спланированный ужин. Это вскружило бы его симпатичную голову.

Я налила белого вина в недавно купленный бокал и напомнила себе, что никогда не останусь одинока — при таком-то количестве подписчиков.

Проверив свой безупречный макияж, я открыла Инстаграм и начала прямую трансляцию.

— Привет, друзья!

Иззи однажды раскритиковала меня за слишком радостный голос в моих видео: «Ты показываешь людям фальшивую реальность. Я-то думала, ты хочешь быть для них “настоящей”».

Я возразила, что радостный тон — вовсе не индикатор фальши. Никто ведь не отвечает правдиво на заданный из вежливости вопрос «Как дела?». Кроме того, исследования доказывают, что если улыбаться, даже когда плохо, это помогает улучшить настроение. Надеясь, что так и есть, я улыбнулась еще шире.

— Скажу честно, я еще не распаковала вещи после переезда. — Я повернула телефон и медленно обвела камерой горы коробок, а затем перевела объектив на себя и, изображая притворную неловкость, добавила: — Знаю, знаю, позор. Я и минуты больше не выдержу среди этого бардака.

Я начала рассказывать о том, как прошел мой день: купила новые бокалы, сходила на занятие по боди-балету, а по дороге домой с работы ждала, пока проедет правительственный кортеж — такое бывает только в Вашингтоне.

В нижней части экрана посыпались комментарии.

Обожаю Вашингтон! Тебе там очень понравится!

Классные серьги!

Я почувствовала, что моя улыбка становится все более искренней. Бесплатная косметика — это, конечно, здорово, но за телефон я бралась ради общения с реальными людьми. Сердце пело от осознания, что в данный момент десятки тысяч человек по всему миру находят время, чтобы послушать меня и оставить комментарии.

Комменты примерно поровну делились на льстивую похвалу и вопросы, хотя иногда попадались и всякие пошлости. «Классные сиськи», — регулярно писали мне парни на протяжении многих лет. Еще более развратные высказывания я просто игнорировала, потому что их автором наверняка был какой-нибудь странный тип, до сих пор живущий у мамы в цокольном этаже. (Вот уж иронично, когда и сама обитаешь в подвальной квартирке.)

— Для меня очень важно комфортное жизненное пространство. — Не совсем верно, но я хотела, чтобы это было правдой. — А гора коробок просто сводит с ума! Всю неделю мне не хватало времени, зато сегодня я наконец останусь дома и распакую их! Все необходимое уже готово: канцелярский нож, бокал вина и несколько любимых пластинок. Пожелайте удачи!

удачи, одри!

Удачи!

Что будешь слушать?

удаааачи ххх

— Пока, мои дорогие. — Я подмигнула в камеру и отключила трансляцию.

Я опустила телефон, и улыбка исчезла с моего лица. Распаковывать коробки мне совсем не хотелось, так что я налила еще один бокал вина и начала перебирать коллекцию пластинок. Мэгги беспощадно подкалывала меня из-за того, что я жила онлайн-жизнью и при этом собирала музыку на безнадежно устаревшем носителе (сама-то она работала бухгалтером в компании по производству бумаги — и кто из нас после этого устаревший?), но мне нравилась осязаемость пластинок. Мое увлечение началось спонтанно, когда я бродила по блошиному рынку в Бруклине и наткнулась на виниловый альбом битлов «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера». Я подумала, что эта потрепанная пластинка, сменившая далеко не одного хозяина, будет здорово смотреться в рамке. Потом Ник подарил мне проигрыватель, и я стала новообращенной фанаткой винила.

Мои размышления прервал звонок. Я глянула на экран и улыбнулась. Ник словно почувствовал, что я о нем думаю, и явился на мой зов.

— Ники, — промурлыкала я в трубку, — как раз тебя вспоминала.

— А я уже решил, что тебе на меня плевать. Даже не сказала, что переезжаешь.

— Ты, смотрю, и сам узнал.

— Весь интернет уже знает. И все-таки я ждал твоего звонка.

— Милый, мог бы взять телефон и позвонить.

— Вот я и звоню.

— Ну, тогда прими мои искренние извинения за то, что не сообщила о смене места жительства. — После этого я добавила тихим голосом: — Хочешь приехать и удостовериться в том, что мне правда очень жаль?

— Заманчивое предложение, — приободрился он. — Скинь свой адрес.

— Сейчас пришлю. До встречи.

Двадцать минут спустя Ник переступил порог моей квартиры, пригнувшись в низком дверном проеме. Пришлось прикусить губу, чтобы сдержать улыбку. Ник не должен знать, какие чувства вызывает у меня его присутствие спустя семь лет после официального разрыва наших отношений.

— Здорово ты тут обустроилась, — сказал он с улыбкой в ясных голубых глазах.

— Да ну тебя! — Я игриво шлепнула его по руке. — Я здесь всего две недели. И ты наверняка об этом знаешь, раз преследуешь меня в соцсетях.

— Одри, это не преследование, ты сама выкладываешь каждый свой шаг.

— Конечно, успокаивай себя этим оправданием.

В ответ я получила все ту же насмешливую улыбку, которая покорила меня на втором курсе колледжа. Впервые я увидела Ника, когда он пил пиво из кеги через шланг, стоя на руках. Даже в таком не самом удачном ракурсе я разглядела, что он красавчик. Скрестив руки на груди и изогнув бровь, я ждала, пока ребята, державшие Ника за ноги, поставят его обратно.

— Ого, — сухо усмехнулась я, — интересная поза.

Ничуть не смутившись, он убрал с глаз золотистые волосы и с ухмылкой предложил:

— Будешь следующей?

Это был первый и последний раз, когда я попыталась встать на руки.

— На «Замок» не очень смахивает, да? — сказал Ник. В колледже «Замком» называли женское общежитие.

— Не особо, но пока сойдет. Здесь просто не хватает света.

— И мебели. Ее еще не привезли или что?

— Или что. Нет у меня никакой мебели, — призналась я.

— А квартира в Нью-Йорке чем была обставлена?

— Там все принадлежало Иззи. Надо купить новую, пока не было времени.

— Ну, в Колледж-Парке есть «ИКЕА», ты в курсе? Или это слишком простенько для звезды соцсетей вроде тебя…

Я показала ему язык и пихнула в ребра, а он легонько оттолкнул меня.

— В общем, если хочешь, я свожу тебя туда и помогу собрать мебель. Не люблю хвастаться, но я ловко обращаюсь с шестигранником.

— Ловлю на слове, ведь я даже не знаю, что такое шестигранник.

— Откуда тебе! — засмеялся Ник, качая головой. — Ты же никогда сама не собирала мебель, верно?

Я пожала плечами.

— Когда ты такая красивая…

— И скромная!

— Вот, уж ты-то меня знаешь.

— Конечно. — Он протянул руку и коснулся моих волос. — Опять отпускаешь волосы? Мне нравится.

— Ты тоже неплохо выглядишь. — Я окинула взглядом его мускулистое загорелое тело и аккуратные светлые волосы. Ткнув пальцем в крепкий пресс, я добавила: — Набрал пару кило, но смотрится нормально.

— Замолчи, Одри, — хрипло сказал Ник, притянул меня к себе и поцеловал в губы, с которых не сходила улыбка.

Целовать Ника было легко и привычно. Хотя наши отношения завершились с окончанием колледжа, он всегда звонил мне, когда бывал в Нью-Йорке, так что мы виделись несколько раз в год. Однажды я сказала Нику, что быть с ним — это все равно что ездить на велосипеде. Сколько бы времени ни прошло, я всегда помню, как хорошо подходят друг другу наши тела. В тот раз он как-то странно посмотрел на меня, слегка возмущенный сравнением со средством передвижения, но возражать при этом не стал.

Я сунула руку под его футболку, провела ладонью по спине и задержалась на левой лопатке, зная, что там не очень-то понятная татуировка. Сама же и затащила его в тату-салон в Форт-Лодердейле. Голова кружилась от рома и солнца, но я должна была предупредить Ника, что не стоит верить мастеру, утверждающему, будто этот иероглиф означает «храбрость». А Нику, в свою очередь, следовало бы отговорить меня от татушки на внутренней стороне запястья в виде строки из стихотворения. Мог бы сказать, что мое увлечение поэтессой по имени Эдна Сент-Винсент Миллей, скорее всего, мимолетно.

— Так, а кровать-то у тебя есть? — спросил Ник, слегка отстраняясь. Его губы припухли. — Или ты спишь на куче картона?

— Позволь провести экскурсию. — Я потащила Ника в спальню, зацепившись за ремень его брюк.