99 дней

Кэти Котуньо, 2015

Вернувшись в родной городок Стар-Лейк, Молли Барлоу не ожидала, что бывшая лучшая подруга так и не простила ее. Конечно, Джуллия Доннели имеет на это полное право, ведь Молли разбила сердце ее брату. Похоже, теперь девушку ждет не самое приятное лето, но, в конце концов, это всего лишь 99 дней, после которых с прошлым будет покончено навсегда.

День 15

— Уже закончила на сегодня? — спрашивает Пенн в конце рабочего дня. Дети бредут вслед за ней по коридору для сотрудников к выходу, ведущему на боковую парковку. Фабиан дважды в неделю и днем в субботу занимается каратэ и шагает по линолеуму в безупречно белом кимоно. Дези тихо следует за ним, крошечная ручка вложена в мамину.

— Все сделано, — говорю ей, набирая комбинацию цифр на шкафчике — одном из тех, что установлены в коридоре. Они небольшие, как в спортзалах и на катках, туда влезают моя холщовая сумка и экстренный запас лакричных конфет, и больше ничего.

— Есть успехи с телевизорами?

— Пока нет, — качаю головой, — но я над этим работаю. О, еще, помните, что у вас завтра встреча с тем парнем из… — Внезапно замолкаю и смотрю на содержимое шкафчика. Влезает сумка и больше ничего, да… и это «больше ничего» в данный момент — длинная полоска из десятка презервативов, которые я точно не могла сюда положить.

Пенн останавливается в нескольких шагах от меня и вопросительно смотрит.

— Встреча с тем парнем из… — напоминает она.

— О! Эм, — говорю я, засовывая презервативы в сумочку, затем достаю ее, молясь, чтобы Пенн — или, не дай бог, дети — не увидела их мельком. Смотрю на щели на дверце: они достаточно широкие, чтобы просунуть в них пакетик из фольги. — Со стекольщиком, насчет разбитых окон на втором этаже. Вчера днем я подтвердила встречу.

— Умница, — говорит Пенн, все еще с сомнением глядя на меня. А потом: — Ты идешь?

— Ага, — выдавливаю я. Фабиан наваливается на дверь, солнечный свет заливает коридор. — Идем.

Я машу на прощание Пенн и детям и иду к машине. Она прячется под сосной, под которой я оставила ее утром, только теперь на ее боку красуется длинная рваная царапина.

Кто-то хорошенько прочертил ключом по водительской двери, оставив глубокую белую борозду. Точнее, не кто-то.

Это все Джулия.

— Черт побери, — громко говорю и так сильно ударяю ладонью по окну, что загружающиеся в похожую на космический корабль машину Пенн и дети тревожно вскидывают головы.

— Ты выругалась, — довольно кричит с заднего сиденья Фабиан, размахивая ногами в кроссовках. Пенн нажимает на пульт и запирает детей внутри.

— Потеряла ключи? — кричит она и идет через парковку в мою сторону. — Молли?

— Нет, просто… — пристыженно и смущенно качаю головой. Не хочу, чтобы она подходила ближе. Мне претит мысль, что Пенн это увидит, словно по куче презервативов и царапине на машине сможет узнать всю грязную историю.

В итоге, скорее всего, именно выражение моего лица, а не царапина выдает меня.

— Ого, — говорит Пенн, переводя взгляд с меня на нее и обратно. — Молли. Ты знаешь, кто это сделал?

Я вдруг думаю о руках Джулии, об узловатых костяшках, которые она ненавидит, и о неоновом маникюре, ярко-розовом или ярко-желтом. Ей нравилось красить мои ногти. Помню повисший в воздухе ее комнаты химический запах лака — тогда в доме Доннелли еще действовало правило, что я могу ночевать у них, если сплю с Джулией. Мы вдвоем ложились валетом, и ее ледяные лодыжки касались моей руки.

— О господи, этого матраса мало для нас обеих, — пожаловалась она однажды ночью, когда перекатилась на бок и треснулась локтем о тумбочку. Бутылочки с лаком протестующе загремели. Джулия выругалась.

— Я предлагала сходить за спальником! — оправдалась я.

Джулия демонстративно вздохнула.

— Нет, все в порядке, — сказала она, а потом состроила рожицу, давая мне понять, что вовсе не злится. — Давай быстрее выходи за моего брата, чтобы толкать его, хорошо?

Я выгнула брови, удивившись таким словам. Мы с Патриком даже не обсуждали это. Вероятно, оба слишком боялись.

— О, так вот каков план? — поддразнила я.

— Таков план, — подтвердила Джулия и вытянула руки над головой, коснувшись пальцами изголовья. — Вы подарите мне миллион племянниц и племянников и шокируете всех рассказом о том, что познакомились еще в утробе, и это будет одновременно и тошнотворно, и мило. Конец.

Я фыркнула.

— Что? — Джулия приподнялась на локтях и уставилась на меня в темноте, ее голос стал подозрительно серьезным. — Ты думаешь, этого не случится?

Джулия была забавной. Отчасти взрывоопасная, отчасти — безнадежный романтик, но до этого момента я не думала, что она говорит всерьез. Конечно, я размышляла о долгосрочных отношениях с Патриком. Мы уже долго встречались.

— Нет, я этого не говорила, просто…

— Расслабься, чудачка, — улыбнулась Джулия, плюхнулась обратно на подушки и накинула одеяло на плечи. Ее волосы, точно сине-черный шторм, рассыпались по матрасу. — У меня нет для вас жуткой папки с вырезками из свадебных журналов. Просто я рада, что ты есть у Патрика, вот и все. Я рада, что вы есть друг у друга.

Я подумала о поцелуе на ночь за ушком, который подарил мне Патрик несколько минут назад. О том, что он дышит по другую сторону стены. Прошел почти год после смерти Чака, и их желание держать все в себе почти сошло на нет.

— Я тоже рада, что мы есть друг у друга, — сказала я.

— Отлично. — Она похлопала меня по голени через одеяло. — Только постарайся не разбудить меня, когда будешь выбираться из комнаты.

— Ох, ужас! — Я хихикала, и Джулия тоже; последним, что я запомнила перед тем, как заснуть, был ее смех.

— Молли? — Пенн все еще с любопытством наблюдает за мной, будто знает, что здесь замешано нечто большее. — Эй. Ты в порядке?

Я уверенно киваю — впервые солгала ей. Но вижу, что она не купилась.

— Это всего лишь случайность, — говорю я, смаргивая щипание в глазах и носу. — Некого винить, кроме себя.