Все наши скрытые таланты

Кэролайн О’Донохью, 2021

Шестнадцатилетняя Мэйв Чэмберс знает, что значит быть изгоем. Младший ребенок в семье гениев, она учится в школе для отстающих. Однажды Мэйв наказывают и отправляют убираться в кладовке. Там девушка находит колоду карт Таро и приходит к неожиданному открытию. Оказывается, она обладает скрытым талантом, который позволяет понимать особый смысл каждой карты. Мэйв становится очень популярной в школе: от желающих получить ответы на волнующие вопросы нет отбоя. Когда она гадает бывшей лучшей подруге Лили, то впервые вытаскивает незнакомую карту, а на следующий день Лили бесследно исчезает. Мэйв решает при помощи Таро отыскать подругу, но не подозревает, куда ее могут завести магические карты. «Все наши скрытые таланты» – первая часть дилогии о девушке, открывшей в себе талант гадать на картах Таро. Права проданы в 11 стран. Для фанатов «Ходячего замка», «Очень странных вещей» и «Леденящих душу приключений Сабрины». «Совершенно очаровательная книга, в которой волшебство становится таким понятным». – Мелинда Солсбери, автор романа «Дочь пожирательницы грехов» «“Все наши скрытые таланты“– это волшебный книжный сюрприз, идеальное сочетание искренности и восторга, непредсказуемости и чего-то родного». – Кори Энн Хайду, автор романа Ever Cursed О трендах современного янг-эдалта читайте в ЛитРес: Журнале

5

Через несколько дней я настолько вымотана чтением раскладов для всех желающих, что каждую свободную минуту лежу на полу в Душегубке, пока Фиона подсчитывает наш заработок.

— Шестнадцать евро! — восторженно восклицает она. — И это только за вчера и сегодня.

Обычно мне нравится идея получить больше денег, тем более что родители, выдавая карманные деньги детям, не делали никаких поправок на инфляцию с тех пор, как тинейджером была еще Эбби. Но сейчас я слишком устала, чтобы радоваться, и просто лежу, закрыв глаза.

— Круто.

— Нужно инвестировать в бизнес, — говорит Фиона. — В городе есть лавка, где можно купить всякие магические штучки.

— Магические штучки?

— Ну да. Тита говорит, что продавщица этой лавки выгоняет покупателей, если ей не понравится их аура.

Лавка называется «Прорицание», и я направляюсь в нее после школы. Внутри тесно и душно, весь воздух пропитан густым ароматом благовоний. Все поверхности занимают хрустальные шары, ловцы снов и бутылки с самодельными духами. Дожидаясь, когда продавщица закончит продавать кому-то камень-деодорант, я начинаю потихоньку разглядывать предметы и осторожно прикасаться к ним, одновременно стараясь проявлять уважение и понимая, что большинство из них — полная чепуха.

— Добрый день! — приветливо обращается ко мне продавщица.

Это женщина лет пятидесяти с лишним, в красных хлопковых шароварах. С ее плеч свисает целая груда янтарных ожерелий. Светлые волосы уложены хвостом, а красная атласная резинка придает ей неуместно детский вид.

— Вам помочь?

— Мне нужны амулеты, — говорю я, вынимая заработанные сегодня шестнадцать евро. — Сколько их можно купить на это?

— Зависит от того, что вам нужно. Зачем они вам?

— В каком смысле?

— Для разных задач требуются разные амулеты, лапушка.

Я беру в руки блестящий серо-лиловый камень размером с картофелину.

— Сколько стоит вот этот?

— Тридцать пять евро.

— Ого, — говорю я, опуская его на место.

Он падает на прилавок с глухим стуком.

— Аметисты — мощные защитные камни. К тому же они должны иметь определенную цену, чтобы мы могли использовать их этично, — говорит она.

Слава богу, мое невежество ее, похоже, не слишком оскорбило.

— Извините, — говорю я. — Я недавно только начала читать Таро и подумала, что было бы неплохо окружить себя какими-нибудь камнями, чтобы помочь моим… э-ммм, клиентам… расслабиться.

— Поздравляю, — улыбается она. — Чтение Таро отнимает много сил. Чем старше становишься, тем больше тебя переполняет энергия других людей. После сорока всякий раз после консультации я просыпалась и едва могла повернуть голову, так меня сковывало. Плохое «джуджу» других людей, понимаешь ли. Это занятие для молодых женщин.

— О… — произношу я, разочарованная мыслью о том, что приходится поглощать энергию других. — Что, так прямо все и происходит, на самом деле… не в воображении?

— По-разному.

— А от чего это зависит?

— От «сенситивности». От эмпатии. От типа людей, которых ты консультируешь. Они обнажают перед тобой свои сердца, открывают все, что накапливалось долгие годы, и передают все это тебе. И оно прилипает к тебе. Вот почему я жгу здесь дикий шалфей, — усмехается она. — Дело не столько в том, чтобы очистить клиентов. Скорее, чтобы защитить себя от клиентов.

— Наверное, я понимаю, что вы хотите сказать, — говорю я.

Мне кажется, она мне нравится. Я протягиваю руку.

— Меня зовут Мэйв Чэмберс.

Она протягивает свою руку и, по какой-то причине, не называет своего имени, а просто улыбается при звуках моего.

— О, в твоем имени три звука «э», — говорит она с легким любопытством.

— И что это значит?

— Имена обладают силой. Три звука «э» означают, что когда ты влюбляешься, то влюбляешься по-настоящему. У моей сестры Хэвен было примерно так же.

Хэвен. Конечно, как же еще. У владелицы такой лавки обязательно должна быть сестра по имени Хэвен — «Небеса».

Через двадцать минут я иду на автобус, нагрузив карманы розовым кварцем, кальцитом с оранжевыми кончиками и тигровыми глазами. Также она вручает мне бесплатно несколько ароматических палочек.

— Не забывай регулярно очищать помещение, в котором раскладываешь карты, — говорит она поучительным тоном. — И заботься о себе! Следи за тем, чтобы к тебе не прилипала вся грязь других людей!

— Спасибо, — неуверенно отвечаю я.

— Go raibh maith agat^[1].

В автобусе на 17:15 тихо. Слишком поздно для школьников, слишком рано для часа пик. Я надеваю маленькие пластиковые наушники и включаю Walkman с кассетой «Весна 1990». Музыка меня каким-то странным образом утешает, словно белый шум, на который я могу переключиться в своем мозгу. На одном из сидений я вижу сидящего в одиночестве Рори О’Каллахана, и мне кажется, что после того случая было бы невежливо не сесть рядом с ним. Мы одновременно произносим «привет», а затем замолкаем. Он до сих пор смущен той историей, а я не напоминаю ее.

Я смотрю на его ногти. Они до сих пор покрашены в розовый цвет балетных туфель.

— Круто, — говорю я, опуская руку в карман и нащупывая бумажный пакет. — У меня есть камень такого же цвета.

Я показываю ему розовый кварц. Он зажимает его между ладоней, как будто его только что достали из огня.

— Эй! Осторожно! Эти штуки не из дешевых.

— Ты тратишь на это деньги? — спрашивает он, явно удивляясь. — Тут нет веревки или зажима. Его даже нельзя носить.

— Это розовый кварц. Он для… — тут я понимаю, что не помню, для чего он именно. — Для кое-чего важного.

— Так ты этим увлекаешься? Кристаллы, благовония, все такое?

Я вынимаю ароматическую палочку из кармана и размахиваю ею как посохом.

— Ага, можно сказать и так.

— Ого, — он проводит рукой по своей длинной кудрявой челке, которая почти всегда закрывает его глаза, и отводит волосы назад.

— Мэйв, от тебя я меньше всего ожидал, что ты будешь увлекаться всякими нью-эйджевскими штуками.

Его глаза светло-карие, того редкого оттенка, который в равной степени переливается зеленым и золотым. В нем есть своя особенная привлекательность, которая раньше, когда мы были маленькими, делала его похожим на какого-нибудь жутковатого ребенка-призрака викторианской эпохи, но теперь на него любопытно смотреть.

— От меня? Почему меньше всего? — спрашиваю я недоверчиво. — Почему не от… Владимира Путина?

— Ну, понимаешь, от Путина и так всякое такого ожидают, так что если он принесет девственницу в жертву на алтаре, чтобы выиграть выборы, то вряд ли кто-то удивится, — шутит он. — Путин уж точно больше колдун, чем ты.

— Ну ладно, Путин больше колдун, чем я, — соглашаюсь я, пытаясь вспомнить каких-нибудь знаменитостей, которых никак нельзя было бы заподозрить в колдовстве. — А как насчет… Рока? А нет, не считается. Рок точно больше колдун, чем я.

— Ну да, — улыбается Рори. — То есть у него даже имя такое, как будто его нашли в земле. Типа колдун уровня земной богини.

Мы еще некоторое время продолжаем шутить, вспоминая знаменитостей не из колдунов и колдуний. Наконец, когда мне уже больше никто не приходит на ум, а у Рори заканчиваются причины, по которым они должны сильнее меня увлекаться магией, я наконец рассказываю ему про карты из Душегубки.

— А, эти. Которые у тебя были несколько дней назад, да?

— Да, — отвечаю я, стараясь избегать упоминания о других картах, которые мы видели в тот день.

— Ну ладно, можешь показать.

Он вынимает три карты. Паж кубков, Повешенный и туз жезлов.

— Ну, — начинаю я загибать пальцы. — Это паж кубков, видишь? Он олицетворяет собой сны и подсознательные вещи, готовые всплыть на поверхность.

Я показываю на пажа, держащего кубок с рыбой внутри.

— Об этом говорит рыба.

— И что, теперь мне нужно пойти на рыбалку?

— Нет, просто тебе нужно поработать над… идеями, которые еще не оформились до конца. А вот Повешенный — видишь, он висит на ноге?

Я поднимаю карту. Рори кивает, рассматривая человека, привязанного за лодыжку к ветке дерева.

— Он находится в подвешенном состоянии. Не может определиться и сделать выбор. Или просто оказался в непонятном положении, из которого не знает, как выйти.

Выражение лица Рори вдруг меняется. Обычно и без того бледное, оно становится сероватого оттенка.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну… не знаю. А ты как думаешь?

Рори ничего не отвечает.

— Понимаешь, раскладывать карты — это как двустороннее движение. Ты рассказываешь что-то мне, и мы вместе пытаемся их объяснить.

— А последняя карта что означает? — спрашивает он серьезным тоном.

— А не хочешь сначала поговорить о Повешенном?

— Нет. Что означает последняя карта?

— Туз жезлов? Это как чистый потенциал, чистый огонь. Ты должен найти энергию на то, чтобы делать что хочешь. Что бы паж и Повешенный ни готовили тебе, туз жезлов поможет тебе это осуществить.

Молчание. Рори напускает на себя скучающий вид.

— Да глупости все это, — произносит он наконец.

— Нет, не глупости.

— Глупости. Откуда мне знать, может, ты все выдумываешь на ходу?

— Потому что я не выдумываю. И вообще, что ты так рассердился? Не такой уж и плохой расклад. Повешенный — это не плохая карта, Рори. Он же не в буквальном смысле повешен.

— Как скажешь.

Он переводит взгляд в окно. Когда автобус доезжает до Килбега, мы выходим, едва бормочем «пока» и расходимся. На полпути до дома я вспоминаю, что у него остался мой розовый кварц.

Примечания

1

Спасибо (пер. с ирл.).