Все наши скрытые таланты

Кэролайн О’Донохью, 2021

Шестнадцатилетняя Мэйв Чэмберс знает, что значит быть изгоем. Младший ребенок в семье гениев, она учится в школе для отстающих. Однажды Мэйв наказывают и отправляют убираться в кладовке. Там девушка находит колоду карт Таро и приходит к неожиданному открытию. Оказывается, она обладает скрытым талантом, который позволяет понимать особый смысл каждой карты. Мэйв становится очень популярной в школе: от желающих получить ответы на волнующие вопросы нет отбоя. Когда она гадает бывшей лучшей подруге Лили, то впервые вытаскивает незнакомую карту, а на следующий день Лили бесследно исчезает. Мэйв решает при помощи Таро отыскать подругу, но не подозревает, куда ее могут завести магические карты. «Все наши скрытые таланты» – первая часть дилогии о девушке, открывшей в себе талант гадать на картах Таро. Права проданы в 11 стран. Для фанатов «Ходячего замка», «Очень странных вещей» и «Леденящих душу приключений Сабрины». «Совершенно очаровательная книга, в которой волшебство становится таким понятным». – Мелинда Солсбери, автор романа «Дочь пожирательницы грехов» «“Все наши скрытые таланты“– это волшебный книжный сюрприз, идеальное сочетание искренности и восторга, непредсказуемости и чего-то родного». – Кори Энн Хайду, автор романа Ever Cursed О трендах современного янг-эдалта читайте в ЛитРес: Журнале

3

«Привет всем и добро пожаловать на мой канал. Я — Райя Сильвер из школы Сильверскин-Мэджик, и сегодня мы обучимся стандартному раскладу из трех карт».

Женщина в видеоролике на YouTube сидит, скрестив ноги, в плетеном кресле, на фоне невероятно эффектной эзотерической лавки в Новом Орлеане, которая также является ее семейным домом. У Райи два ребенка, собака, кошка и третий глаз.

За два часа она меня полностью очаровала.

Я узнала многое. Узнала, что карты с «номерами и лицами», вроде «Смерти», «Мага» или «Жрицы» — это как бы основные персонажи Таро, и они называются «старшими арканами». Остальные — это масти, как в обычных игральных картах, и они называются «младшими арканами». Кубки символизируют эмоции. Мечи — разум. Жезлы олицетворяют страсти. Пентакли — деньги.

«Мечи, кубки, жезлы, пентакли, — написано в электронном учебнике Райи. — Голова, сердце, чресла, ступни».

«Для начала разогрейтесь, как следует перетасовав колоду», — учит она, и карты легко слетают с ее пальцев, трепеща в воздухе словно шелковые ленты. Я пытаюсь подражать ее движениям, карты падают и рассыпаются по всей кровати. Я все еще стараюсь отточить свою технику тасования.

«Если же вы читаете карты для кого-то другого, пусть их перетасует этот человек. Карты — это живые создания со своим дыханием. Им нужно пропитаться энергией того, для кого вы делаете расклад. Затем попросите клиента разделить колоду на три части левой рукой и снова сложить их. Разверните карты веером, чтобы у него был большой выбор».

Я делаю, как она говорит.

«Теперь возьмите эти три карты. Они представляют собой прошедшее, настоящее и будущее».

Я тщательно выбираю три карты и переворачиваю их.

«Луна», «Колесница» и «Башня». «Луна» — это просто луна, большая и яркая, переливающаяся перламутром. «Колесница» — мужчина, стоящий на колеснице, запряженной двумя совершенно безумными на вид конями. Из всех карт тревожит меня лишь «Башня». Выглядит она ужасно. Средневекового вида башня, разломанная пополам, языки пламени лижут камни. С нее падают два человека, и понятно, что гибели им не избежать. От нее у меня идут мурашки по спине. Но я доверяю Райе. Она говорит, что по-настоящему плохих карт не бывает, что во всем есть своя хорошая сторона, и я ей верю.

Поставив видео на паузу, я включаю Kindle, чтобы прочитать описания карт Райи Сильвер. Все ее интерпретации дружелюбны, длиной с обычное текстовое сообщение, написанные обычным языком, а не какой-нибудь магической заумью. Вот почему она мне так понравилась. Она похожа на подругу.

ЛУНА: Луна управляет нашими месячными, так что тут есть отчего побеситься. Эта карта олицетворяет нашу подсознательную энергию, возможно нечто, что вы подавляете. Помните, что любое зло рано или поздно всплывет на поверхность!

КОЛЕСНИЦА: Эй! Полегче! Ваша колесница свернет с пути или вы мчитесь настолько быстро, что всем остальным это напоминает хаос. Спросите себя, контролируете ли вы ситуацию, в которой оказались, или нет.

БАШНЯ: Да, я понимаю, выглядит пугающе. По-настоящему плохо. Но иногда старые здания необходимо снести, чтобы построить на их месте что-то новое.

Я снимаю видео с паузы, и Райя объясняет, как связать все три карты вместе. «Используйте свою интуицию, — произносит она с придыханием. — Пусть карты говорят друг с другом».

Я пристально смотрю на них и пытаюсь понять свои ощущения. Да, угрюмость и задумчивость «Луны» определенно напоминает мне мое настроение в последнее время. Весь прошедший год в школе был наполнен «энергией одиночества». Точнее, если честно, последние два года. Все как будто рассредоточились по своим нишам, а я осталась в стороне, без лучшей подруги, без определенной группы, да и успеваемость хромает. Но далее следует «Колесница», на которой парень пытается сохранить крутую позу, тогда как два его коня едва ли не взбунтовались. Ну да, тоже похоже на меня.

«Сообщите правду о себе, — говорит Райя спокойным, расслабленным голосом, но ее шоколадно-карие глаза пристально глядят на камеру. — Выскажите ее громко».

— В настоящий момент я не очень несчастна, — говорю я вслух и, к моему удивлению, ощущаю, как по щеке из глаза стекает горячая слезинка.

Я быстро смахиваю ее.

И я пытаюсь делать вид, что все в порядке, но это не так.

«Взгляните на свои страхи, — продолжает Райя Сильвер, как будто услышав меня. — Скажите, чего вы боитесь».

— Если я не найду своего места, то, возможно, произойдет что-то очень, очень плохое, — говорю я, но не успеваю как следует погоревать об этом, как меня зовет ужинать отец.

Спустившись, я вижу за столом его одного. Джо куда-то ушла — наверное, домой к Сарре — а мама проверяет экзаменационные работы в прежней комнате Эбби и ужинает тоже там.

— Слышал, что ты устроила Джоан веселую жизнь, — неодобрительно начинает отец, пододвигая мне тарелку с лазаньей.

— Ну, если это она так выразилась…

— Будь повежливей со своей сестрой. Ей и так сейчас нелегко.

— Я вежливая, — говорю я. — Я умею быть вежливой.

— Ты не просто вежливая, Мэйв. Ты хорошая. В тебе много доброты. Просто нужно показать это.

— А в чем разница?

Он треплет по загривку Туту, вставшего на задние лапы в ожидании подачки.

— Вежливые люди улыбнутся, выслушают тебя и скажут: «О нет, как ужасно!» в ответ на грустную историю. Хорошие люди что-то сделают.

Папа тоже был самым младшим ребенком в семье, поэтому он чаще остальных симпатизирует мне. Но он-то был гением в семье идиотов, тогда как я идиотка в семье гениев. А это не одно и то же.

Мы немного беседуем, и он спрашивает, стала ли я лучше учиться, и я вру, что да, стала.

— Как поживает Лили? — спрашивает он, отодвигая от себя тарелку. — Вы до сих пор общаетесь?

— Мы больше не подруги, папа, — быстро отвечаю я и достаю карты из кармана.

— А это еще что такое?

— Карты Таро. Хочешь, сделаю расклад для тебя?

— Не знаю. Расскажешь про всякие неприятности, ожидающие меня в будущем?

— Карты Таро не предсказывают будущее, — говорю я, подражая спокойной, менторской интонации Райи Сильвер. — Они только помогают проанализировать ваше настоящее.

— О господи. Ты что, попала в секту? Я слышал по радио, что в последнее время все больше молодежи попадают в секты, но не думал, что они заманят и тебя.

— Нет. Просто интересуюсь картами. Это часть истории, понимаешь. Ими пользовались в Италии в пятнадцатом веке.

— Значит, увлекаешься теперь историей и Италией? Пожалуй, такой культ мне нравится.

— Вот, — протягиваю я ему колоду. — Перетасуй их. Пропитай их своим соком.

— Моим чем?

— Энергией! Вдохни в них свою энергию! Карты сделаны из бумаги, папа. А бумагу делают из деревьев. Они разумны.

— Э-мм, ну ладно, — говорит он, явно сбитый с толку. — И когда ты раздобыла эти карты?

— Сегодня.

Я заставляю его перетасовать карты и разделить их на три части. Затем раскладываю их веером, как это делала Райя.

— Выбери три.

Он выбирает три карты. Десятка жезлов, двойка кубков, «Шут». Я изучаю их.

— Похоже, ты действительно посвящаешь всего себя работе, — говорю я, указывая на мужчину с вязанкой жезлов на спине. — И в процессе ты, возможно, забываешь о маме. Карты предлагают вам поехать куда-нибудь вместе на выходные или отправиться на какое-нибудь приключение — ну, как бы снова влюбиться друг в друга.

Лицо отца темнеет.

— Да ладно! Не могут они такого говорить!

— Могут!

— Это тебя мать подначила?

— Нет! — восклицаю я возбужденно. — А что? Я права?

— Боо-оо-оже! — Он взъерошивает свои жидкие волосы песочного цвета. — Ну, тогда, я думаю, мы улетаем в Лиссабон.

— Лиссабон?

— Твоя мать в последнее время только и твердит о том, чтобы слетать в Лиссабон. Сейчас как раз дешевые рейсы. И да, я работал как сумасшедший.

— Летите! — говорю я торжественно, радуясь тому, что оказалась права. — В Лиссабон!

— А кто будет следить за тем, чтобы ты каждое утро отправлялась в школу?

— Мне шестнадцать! Я и сама могу позаботиться о себе. К тому же здесь будет Джоан.

Он относит тарелки в раковину и споласкивает их.

— О боже, — повторяет он, все еще в изумлении. — Наверное, надо проверить сайт «Райанэйр».

Я снова перетасовываю карты, довольная своим успехом.

Прежде чем выйти, он поворачивается и говорит:

— Все же интересно, как ты запомнила значения этих карт за один вечер, а таблицу умножения запомнить не можешь.

— Пап! Я знаю таблицу умножения! Мне шестнадцать, а не восемь.

— Сколько будет шестнадцать на восемь?

— Миллион три.

— Неправильно. Сто двадцать восемь.

— Вот, посмотри, — говорю я, вытаскивая из колоды карту. — Это «Смерть». Я бы на твоем месте поспешила заказать билеты.

Он уходит, и я остаюсь наедине со своими картами из Душегубки. Размышляя о том, что пусть он и пошутил с этой математикой, но все же действительно немного странно, что я так хорошо выучила значения карт за один вечер. Но это не похоже на обучение чему-то другому. Они не вылетают у меня из головы в ту же секунду, как я сбиваюсь с мысли, как это бывает со школьными предметами. Они застревают в памяти, как стихи песен. Как поэзия. Как чувства, которые я давно испытывала, но которые наконец-то научилась выражать.