Новая Ты

Кэролайн Кепнес, 2016

ИСТОРИЯ О РОМАНТИЧНОМ СЕРИЙНОМ УБИЙЦЕ В ПОИСКАХ НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ. Блестящее продолжение мирового бестселлера «Ты». Сплав «Над пропастью во ржи» с «Американским психопатом», «Исчезнувшей» и «Мизери». Язык повествования настолько силен и достоверен, что кажется, будто главный герой сам написал эти книги. Компания Netflix экранизировала «Ты» в одноименном сериале, а этот роман лег в основу второго сезона. …Наконец-то я нашел тебя. Ты – смысл моей жизни. Ты – моя Любовь. Все, кто был до тебя, отныне не имеют значения. Они даже не память – их просто нет. А у нас с тобой впереди вся жизнь. Ты – лучшая, ты – Идеал. Прошу лишь об одном – не обмани мои ожидания. Мне будет очень сложно пережить это. Но главное – этого не переживешь ты… Джо Голдберг, продавец из книжного магазина, – специалист в сокрытии тел. На его счету их уже четыре – сопутствующий ущерб в поисках идеальной любви. Собирается он разобраться и с пятым, наказав свою бывшую за предательство. Голдберг узнал, что девушка уехала в Лос-Анжелес, и последовал за ней. Но здесь его планы резко изменились. Потому что Джо… влюбился, как никогда в жизни. Все прочие дела сразу перестали иметь значение, и теперь он собирается начать новую жизнь, перечеркнув свое прошлое. Однако проблема с сокрытыми телами состоит в том, что иногда они оказываются на поверхности…

9

Маленькая жадная, эгоистичная сука и дня не может прожить без своих суперфруктов. Поэтому первый пункт моего маршрута — местный гастроном «Кладовка». Не знай я, что это продуктовый магазин, принял бы его за музей современного искусства — с неоновыми огнями, кусками искореженного металла и старыми деревянными вывесками. На полу какие-то упругие маты, на ценниках — рукописные завитушки, под потолком — лампы накаливания. Гремит музыка: Донни Хэтэуэй, Саманта Фокс, братья Эверли, DMX — улетный ретромикстейп. Я шазамлю песню за песней, потому что все классные.

Реши режиссер Кэмерон Кроу открыть свой гастроном, тот выглядел бы именно так. Свет приятный, приглушенный, как в ночном клубе. У каждого прохода свое прикольное название. Там, где выложены книги, — «Лучших берут в кино», где снэки — «Мама не разрешит☺», где специи — «Сержант Пеппер», где выпечка — «Вкусные пустые калории», где собачий корм — «Бескорыстная любовь» (там, кстати, больше всего народу), где детское питание — «Почти бескорыстная любовь».

Многие покупательницы такие же, как Эми: долговязые, всклокоченные, с полными корзинами суперфруктов. Здесь-то мы и встретимся, я уверен. Однако в отделе органических продуктов («Просто любим») ее нет, как и в отделе более дешевых массовых товаров («Надо же платить аренду»). Играет песня «Talking ‘Bout My Baby». Где это видано, чтобы в продуктовом включали Фэтбоя Слима?! Мне здесь определенно нравится, черт побери. Вот уж не думал…

В цветочном отделе («Извини/люблю») пусто. Что, никто не влюбляется? На полках стоят орхидеи, розы и… фиалки. Пронзительно синие с фиолетовым отливом — не то что в Нью-Йорке.

Кругленькая мексиканка в голубой спецовке подмигивает мне, проходя мимо.

— Они крашеные, сэр.

Ботанический эквивалент силиконовых сисек. Благодарю за подсказку и двигаюсь дальше. Поразительно, насколько все вокруг счастливые.

Звякает телефон. Шесть сообщений, одно за другим. И все фотографии. И все от Дилайлы. Открываю — приглашения на голливудские вечеринки (вместе с полными адресами, советами по парковке, логотипами корпоративных спонсоров и датами). Глазам своим не верю: одно из них на попойку в доме Хендерсона. Вот это да! Хочется убить самого себя за шальную мысль, неизвестно из каких параноидальных глубин сверкнувшую в мозге, — «вот бы Эми обрадовалась».

Пишу Дилайле:

«Спасибо. Подумаю».

Отвечает:

«Передавай привет Келвину».

Замираю как вкопанный. Я не говорил ей про книжный. Быстро набираю:

«Что?»

Она:

«Мы знакомы. Я заглянула к нему по пути на работу. Он классный. Не вешай нож».

Через десять секунд прилетает:

«Ха! Не вешай нос. Обожаю автокоррекцию».

Дура! Ничего не отвечаю. Сворачиваю в отдел «Отморозки», где выложены фасованные полуфабрикаты и дорогущие быстрозамороженные овощи, — и натыкаюсь на Адама Скотта. Обожаю его по сериалу «Жгучая любовь» и фильмам «Сводные братья» и «Дети сексу не помеха». Ладошки мои потеют, сердечко колотится. Похоже, я становлюсь как местные. Те, кстати, уже начеку: начинающая актриса пожирает его взглядом и строчит что-то в смартфоне; придурковатый парень застыл, не донеся пакет со спаржей до корзины; две старшеклассницы хихикают и пытаются его сфоткать. И тут меня озаряет: социальные сети гребут всё подряд, как трал. Надо увеличить охват: одного «Фейсбука» недостаточно.

Вытаскиваю телефон, устанавливаю «Твиттер» и «Инстаграм». Честно говоря, это дается мне с большим трудом. Причем дело тут не в прошлом и не в скрытых тайнах, а во мне самом. Я и представить не мог, что когда-то пойду на такое. Подписываюсь на Адама Скотта в «Твиттере» и ищу по тэгу с его именем. Куча свежих записей. Ого! Оказывается, здесь сейчас еще и Джошуа Джексон со своей горячей подружкой.

«Божечки, только что видела милашку Пейси #бухтаДоусона #кладовка #люблюЭл-Эй».

«Адам Скотт жжот? Да! Причем так аццки, что потекли все холодильники в магазине. В каком, не скажу #завидуйте».

«Диана Крюгер слишком красивая #нечестно #увидеть_звезду #они_всюду».

«Это Эл-Эй, детка! Заходишь в магазин и понимаешь, что ты #лузер #кладовка #адамскотт #джошуаджексон #дианакрюгер #сто_лет_ни_одного_контракта».

Оборачиваюсь: у прилавка с широкой улыбкой стоит Джошуа Джексон — совсем рядом, даже потрогать можно. Нет, люди определенно идут сюда не за продуктами (цены тут драконовские); они ищут звезд, как я ищу Эми.

Подхожу к парню в спецовке, раскладывающему персики.

— Бро! — мимикрирую под местного. — Слышь, без обид, откуда такие цены?

— Сам офигеваю. Я закупаюсь в «Ральфс» в Вест-сайде. Там на пять баксов можно пятьдесят буррито взять. Только между нами, чувак.

— Обижаешь… — говорю я и раскидываю свою сеть. — Я то же самое твержу своей телочке, а она знай сюда таскается и спускает мои бабки на ягоды и органические консервированные супы. Стерва не сознается, а поймать ее за руку я не могу — мы работаем в разные смены.

Он смеется. Его зовут Стиви, он актер и барабанщик и с удовольствием готов мне помочь. Спрашивает, как выглядит моя телочка.

— Охрененно. Длинноволосая, длинноногая блондинка с голубыми глазами в университетских шмотках, джинсовых шортах и огромных ярких кроссовках. Ни с кем не спутаешь. Она как лебедь среди местных куриц, разряженных в выпендрежные платья или в спортивные костюмы типа «я не работаю, а только качаю задницу».

Стиви говорит, что припоминает кого-то похожего.

Спрашиваю, когда он последний раз ее видел.

В выжженном наркотиками мозге начинают шевелиться уцелевшие извилины, и наконец он выдает:

— Около трех дней назад. С подружкой. Они были под мухой и ели чернику прямо с лотка. Я предупредил, что придется заплатить, и они сбежали.

Верный след.

— А подружка как выглядела?

Пожимает плечами:

— Я пялился на твою. Правда классная.

Даю Стиви пять. Он предлагает в следующий раз, когда Эми появится, скинуть мне сообщение. Я благодарю, но отказываюсь: у него и так полно работы. Он настаивает — ему «по приколу».

— Не забудешь?

— Обещаю, чувак.

— По рукам, — соглашаюсь я. Обмениваемся номерами, и я закидываю в корзину рисовые хлебцы, молоко, пару банок органического супа и ветчину из индейки.

Когда расплачиваюсь, кассирша улыбается во весь рот и выдает:

— Рэй и Дотти шлют тебе свою любовь.

— Что?

Обколотая ботоксом мамаша сзади ахает и кудахчет:

— Ты такой милашка… Недавно здесь, да? Рэй и Дотти — хозяева магазина.

Поднимаю глаза на кассиршу. Она кивает.

Рэй и Дотти — чертовы гении! Прежде чем бессовестно обобрать и выставить покупателя за дверь, они шлют ему свою любовь. В городе отверженных и отчаявшихся эта маркетинговая стратегия обречена на успех.

Одаренный непрошеной любовью, двигаюсь дальше — к облезлому книжному магазину, где мне предстоит работать. На окне вывеска «Буду через пять минут. Или десять». Иду к театру БНГ. Он гораздо меньше, чем я представлял, — вроде небольшого бара. Окна заклеены яркими афишами. Перед входом торчит пухлая девица с папкой и интересуется, не хочу ли я приобрести билетик.

— Ага, — импровизирую я. — У новичков скоро выступление?

— У каких?

Кто-то изнутри стучит ей в окно, она отмахивается.

— В пять часов будет «Мегабойня». Пойдете?

Боже упаси.

Иду дальше. И, честно говоря, прогулка не доставляет мне удовольствия — то ли дело шататься по улицам Нью-Йорка. Дохожу до угла Франклин-авеню и Тамаринд-авеню, достаю телефон и проверяю «Фейсбук». Черт. Черт! Черт!!! В группе написали, что Эми «Офлайн» отчислена из класса по импровизации. Голова гудит от жары и отчаяния. Черт!!!

А потом вдруг (мысль материальна!) я вижу ее в окне кафе-гриль-бара «Птицы» — на черно-белой фотографии с камеры наблюдения. Снимок мутный, но это точно она: длинные светлые локоны, футболка плавательной команды Стэндфорда. И надпись снизу «Доска позора».

Открываю дверь и захожу внутрь. Сексуальная барменша спрашивает, что мне налить. Пожимаю плечами, улыбаюсь и прошу удивить меня. Надо зацепить ее, завести, чтобы разговорить.

Она подмигивает:

— Любишь ананасы?

Ненавижу.

— Конечно. Давай.

Грудь ее, упругая, ненастоящая, вульгарная, как и она сама, затянута в черный топик. Зовут ее Деана. Это повзрослевшая и заматеревшая девочка из клипа «Ганз ‘н’ Роузез». Это беспощадная реальность. И она вдруг сама начинает рассказывать мне про Эми.

— Появилась тут пару недель назад и сразу стала выпендриваться: требовала черничной водки, жаловалась, что коктейли недостаточно крепкие, возвращала их обратно, даже, сука, врала, что я разбавляю их водой. Вот стерва! А потом просто сбежала, не заплатив.

— Погано. — Я киваю. — Полицию вызвали?

Деана даже трясти мой коктейль перестает и с усмешкой переглядывается с сидящим тут же прилизанным рыжим старикашкой.

— Полицию?

— Сколько минут ты в Эл-Эй? — ерничает старикан.

— С сегодняшнего утра.

Деана чуть в ладоши не хлопает, орет на весь бар и наливает мне стопку текилы от заведения. Старик жмет мне руку. Его зовут Аким.

— Какая полиция? — Деана пожимает плечами. — Это ж Голливуд. Им и без нас дел хватает.

Она говорит, что Эми, скорее всего, перебралась в «Ла Пубелль».

— Там смазливых девиц парни угощают. Лично я в такие кабаки не хожу. Самоуважение не позволяет. Предпочитаю сама за себя платить.

Я никуда не тороплюсь, потягиваю ананасовую дрянь, строю из себя хорошего мальчика, смеюсь над дурацкими шутками Деаны, вздыхаю, когда она говорит, что не встречается с клиентами, и не скуплюсь на чаевые. А потом забрасываю домой покупки и бегом несусь в «Ла Пубелль». Там темно и людно. Напоминает одновременно парижский кабак и трюм пиратского корабля. Забираюсь в дальний темный угол и пью там до двух ночи. Хорошо, что я закупился ксанаксом у Деза. Я найду эту суку в ближайшие двадцать четыре часа. Максимум в сорок восемь. С курсов ее выперли. Она придет сюда. Должна прийти.