Золотая маска

Кэрол Мортимер, 2012

Каролина Коупленд и две ее сестры оказались в трудном положении – недавно назначенный опекун хочет жениться на одной из них. Свободолюбивая Каролина желает быть хозяйкой своей судьбы и бежит в Лондон, ничуть не боясь нарушить строгие житейские правила эпохи Регентства. Чтобы прокормить себя, она решается петь в фешенебельном игорном клубе. С бьющимся сердцем она выходит на залитую ярким светом сцену и, оглядывая толпу зрителей, видит поразительно красивого джентльмена. Его взгляд словно пронзает ее насквозь, отчего у нее перехватывает дыхание и краска приливает к лицу. Но Каролина не может позволить себе знакомство с ним, потому что рискует выдать свою тайну… Продолжение – в романах Кэрол Мортимер «Кружевной веер» и «Опасное сходство».

Глава 2

— Спасибо, предпочитаю прогуляться пешком. После их первой встречи прошло больше двух часов. Каро наотрез отказалась возвращаться домой в фешенебельном экипаже Доминика Вона, ждущего ее у выхода из клуба. Она успела поговорить с Дрю Батлером, который подтвердил, что Доминик не только граф Блэкстоун, но и с недавних пор владелец игорного заведения, в котором служат они оба. Помимо всего прочего, Каро не хотелось ставить себя в двусмысленное положение, путешествуя по ночным улицам с мужчиной в его экипаже!

— Как пожелаете. — Доминик подал знак кучеру, чтобы тот следовал за ними. Его волосы цвета воронова крыла теперь закрывал модный цилиндр; на широкие плечи он набросил черный шелковый плащ.

Каро косилась на своего спутника, поправляя ленты коричневого капора; лишь несколько локонов на висках выбивались из-под ее головного убора. После выступления она переоделась в строгое коричневое платье с высоким воротом и длинными рукавами, а сверху надела добротный теплый плащ.

Две недели назад, едва приехав в Лондон, Каро купила три таких платья: коричневое, болотное и темно-желтое. Она очень быстро поняла, что шелковые платья, которые она привезла с собой в столицу, резко выделяются в чистеньком, но небогатом районе Лондона, где ей удалось найти недорогое жилье. А ей очень не хотелось, чтобы на нее обращали внимание. Поэтому она и прибегала к маскараду, выступая в клубе «У Ника».

Было бы преуменьшением сказать, что внешность Каро Мортон удивила — да-да, снова удивила — Доминика. Он не сразу узнал ее в некрасивом коричневом капоре, скрывавшем почти все золотистые пряди, и широком длинном плаще, закрывавшем ее от шеи до лодыжек. В таком наряде златокудрая красавица превращалась в скромную дурнушку, живущую на скудные средства.

Откровенная бедность нарядов натолкнула Доминика еще на одну догадку относительно того, почему Каро Мортон живет в Лондоне одна и вынуждена браться за любую работу, чтобы хоть как-то содержать себя. Хотя на ее тонких пальцах он не увидел ни одного кольца, он прекрасно помнил, сколько в Англии пылких молодых девиц, которые в годы войны с Наполеоном презрели все приличия и поспешно сочетались браком с военными, часто гораздо ниже себя по положению. Через несколько недель, а иногда и дней, после скоропалительных свадеб молодые мужья отправлялись в бой и погибали, оставив своих жен вдовами.

Зато теперь можно было не бояться, что завсегдатаи клуба «У Ника» узнают в этой блеклой дурнушке сладкоголосую сирену с волосами цвета черного дерева, чье пение без труда заворожило и околдовало их всех.

Доминику пришлось признать: Каро успела обворожить и его самого.

— Может быть, все-таки объясните, почему молодая женщина, лишенная защиты, устроилась на работу в одно из модных лондонских игорных заведений?

Ему показалось, что она ждала такого вопроса, потому что ее лицо осталось холодным.

— Возможно, из-за денег?

Доминик нахмурился:

— Если уж вам непременно надо работать, почему не поискать более благопристойное занятие? У вас достаточно хорошие манеры, чтобы стать горничной благородной дамы или продавщицей в магазине готового платья…

— Какой вы добрый! — сладко пропела Каро. — И все же позвольте вам напомнить: чтобы получить такое место, требуется рекомендация от прежней хозяйки… Рекомендаций у меня нет, — многозначительно добавила она.

— Может быть, потому, что вы никогда не служили ни горничной, ни продавщицей в магазине готового платья? — с нажимом спросил он.

— А может, я оказалась настолько несведущей в обоих занятиях, что мне было отказано в рекомендациях? — язвительно ответила Каро.

Услышав ее ответ, Доминик одобрительно улыбнулся:

— Значит, вот почему вы не нашли для себя иного выхода, кроме как выйти на сцену в игорном клубе, где вас каждую ночь пожирают глазами десятки повес и распутников?

Каро резко остановилась, потрясенная неожиданным оскорблением. Он задел ее не только словами, но и презрительной интонацией… Доминик остановился рядом, в мерцающем свете уличного фонаря. Светло-серые глаза не спеша оглядывали ее с головы до ног.

— Как выяснилось, для такого занятия мне рекомендаций не потребовалось, — с ледяным высокомерием ответила она.

Доминик понимал: ему нет никакого дела до нее. Если она хочет каждый вечер выставлять себя на всеобщее обозрение и терпеть непристойные замечания — пусть! Во время ее второго выступления он наслушался их в избытке. Завсегдатаи заключали пари на то, кто в конце концов станет ее любовником и покровителем. Ставки постоянно росли, отчего Доминику стало неприятно. И все же…

— Неужели вас так мало заботит собственная репутация?

Щеки у нее запылали.

— Благодарю вас! Маска, которую я ношу, позволяет моей репутации оставаться невредимой!

— Возможно. — Доминик стиснул зубы. — И все же странно, что вам в голову не пришли менее… двусмысленные способы заработка.

— Менее двусмысленные? — Она смерила его озадаченным взглядом.

Он пожал плечами:

— Вы молоды. Судя по замечаниям, которые сегодня вечером отпускали ваши многочисленные поклонники, всем им не терпится познакомиться с вами поближе… Вы не думали о том, чтобы обзавестись одним покровителем? Ведь один покровитель гораздо лучше, чем разнузданная толпа!

Каро вспыхнула от смущения:

— Покровитель, милорд?

— Мужчина, который обеспечит вас жильем и подходящими нарядами в обмен на удовольствие от… вашего общества, — пояснил Доминик после паузы.

Каро ахнула от возмущения. Щеки у нее запылали. Значит, граф серьезно предлагает ей завести в Лондоне любовника, а не выступать практически за еду в игорном клубе…

Любовника!

А ведь отец Каро так не хотел, чтобы его дочери появлялись в столичном обществе, что даже не позволял им приезжать на лондонские сезоны, но держал их в уединении в их гэмпширском поместье! Он так опекал трех дочерей, что до сегодняшнего дня Каро ни разу не бывала наедине с молодым человеком.

Впрочем, надменного Доминика Вона едва ли можно было назвать «молодым человеком», несмотря на возраст; молодости противоречил большой шрам на лице, во всех прочих отношениях очень красивом, и язвительная насмешка, которая мерцала в прищуренных светло-серых глазах. Все указывало на то, что ее собеседник не по возрасту циничен и опытен…

— Полагаю, милорд, в подобном случае упомянутого вами джентльмена интересовало бы не только мое общество. — Она подняла светлые брови.

Доминик пожалел, что затронул щекотливую тему. В самом деле, он понятия не имел, почему его вдруг так заинтересовала судьба именно этой молодой женщины. Может быть, рыцарская способность сопереживать еще не совсем отмерла в нем?

— Уж конечно, внимание одного мужчины куда предпочтительнее, чем сознание того, что каждый вечер несколько десятков мужчин жаждут раздеть вас, пусть даже и мысленно! — сухо ответил он.

Каро возмутилась:

— Сэр, вы нарочно меня смущаете!

Да, именно этого он и хотел. Он намеренно смущал ее, приводил в замешательство.

— Я лишь подчеркиваю, мадам, что, ставя себя в столь уязвимое положение, вы ведете себя очень глупо.

— Уверяю вас, сэр, я прекрасно могу сама о себе позаботиться! Мне не грозит абсолютно никакая опасность…

Доминик положил конец нелепым рассуждениям, без труда заключив девушку в объятия и искусно овладев ее губами.

Он решил наглядно продемонстрировать ей справедливость своих слов. Доказать, что положение ее в самом деле непрочно и весьма уязвимо. Показать, с какой легкостью мужчина — любой мужчина — способен воспользоваться ее хрупкостью. Она не в силах помешать какому-нибудь повесе сорвать у нее поцелуй. Или даже хуже!

Он крепко прижал ее стройное тело к себе и вначале нарочито медленно провел кончиком языка по ее пухлой нижней губе, затем раздвинул ее губы языком и стал страстно целовать ее, одновременно лаская руками ее спину и спускаясь все ниже, к ягодицам. Сжав ее ягодицы ладонями, он не прекращал своей атаки — нападал, дразнил, требовал от нее ответных действий.

Никакие события в прежней жизни Каро — ни двадцать лет, проведенные в затворничестве в Гэмпшире, ни последние две недели в Лондоне — не подготовили ее к неожиданному всплеску эмоций, побудившему ее вплотную прижаться к Доминику. Она боялась, что, если оторвется от него, немедленно упадет в обморок к его ногам.

Сердце у нее учащенно забилось; снизу поднималась волна жара. Грудь вздымалась, соски так набухли, что ей стало больно. Жар усиливался, он охватил всю ее изнутри. Средоточие его находилось между ног. Ничего подобного она ни разу еще не испытывала — не представляла. Она…

— Вот молодец!

— Старина, не жадничай!

— Дай и нам попробовать!

Его властные губы так резко оторвались от нее, что Каро едва не задохнулась. Правда, граф по-прежнему крепко обнимал ее за талию. В последний раз оглядев ее всю, он решительно отстранился, а затем развернулся к трем подвыпившим молодым гулякам, которые приближались к ним неуверенной походкой.

Освободившись, Каро слегка пошатнулась. От поцелуя у нее закружилась голова. Доминик Вон грубо и требовательно набросился на нее, и его натиск ничуть не был похож на ее девичьи представления о поцелуях — нежных и робких. Она не ожидала от самой себя такой бури неведомых чувств. Как и жара, как и покалывания в груди…

Чувства самого графа остались для нее загадкой; он развернулся к своему экипажу и жестом показал взволнованным кучеру и лакею, что и сам справится.

Очутившись под прицелом светло-серых глаз Доминика, молодые гуляки резко остановились, как будто наткнулись на невидимую преграду. Все трое слегка попятились, прочитав на его лице холодную ярость и разглядев страшный шрам на левой щеке.

— Старина, мы не хотели вас обидеть, — словно извиняясь, промямлил один, очевидно предводитель троицы.

— Немного перебрали с выпивкой, — испуганно извинился второй.

— Ну, мы пошли. — Третий подхватил друзей под руки, и все трое развернулись и поспешно, хотя и пошатываясь, зашагали туда, откуда только что пришли.

Оставив еще дрожащую Каро на милость — впрочем, это вряд ли можно было назвать милостью — Доминика Вона!

Дрожь усилилась, когда он снова обратил на нее свое пристальное внимание.

— Насколько я помню, вы уверяли, будто превосходно умеете за себя постоять и считаете, что вам не грозит опасность нежеланного внимания со стороны мужчин?

Превозмогая дрожь, Каро расправила плечи, вскинула голову и посмотрела в его мрачное, гневное лицо. Она не удивлялась, что те трое решили благоразумно удалиться. Она и сама почти боялась его, и в то же время ее влекло к нему, к его требовательным, но таким страстным, таким красивым губам…

Она решительно тряхнула головой:

— Милорд, вы поцеловали меня намеренно, в попытке показать, что превосходите меня силой!

Раздувая ноздри, он устремил на нее гневный взгляд:

— В попытке доказать, что любой мужчина превосходит вас силой — даже те трое пьяных щенков, которые только что убежали поджав хвосты!

Каро надменно вздернула бровь:

— Вы преувеличиваете, сэр…

— Совсем наоборот, мисс Мортон, — холодно парировал он. — Кому, как не мне, знать, что движет представителями моего пола! — Он неодобрительно скривился. — И не окажись здесь меня, уверяю вас, не прошло бы и пяти минут, как они затащили бы вас в темный переулок и один из этих молодцов уже залез бы вам под юбку, а его дружки ждали своей очереди!

Каро побледнела; от живо нарисованной картины к горлу подступила тошнота. Он наверняка нарочно смущает и пугает ее… Почему же ей в самом деле стало так страшно? Ну да, трое юнцов явно перепили и были настроены весьма фривольно, но неужели они в самом деле сделали бы с ней то, о чем говорит граф?

Она смерила Доминика вызывающим взглядом:

— В таком случае мне очень жаль, что некому было защитить меня от вашего нежеланного внимания!

Услышав ее слова, Доминик с шумом втянул в себя воздух. После того, что произошло, обвинение было совершенно оправданным. Воспользовавшись случаем, он собирался лишь преподать ей урок, продемонстрировать ей, насколько уязвимо ее положение. Очень скоро, обследуя ее жаркий рот, он забыл обо всем, наслаждаясь ее медовой сладостью. Чувствуя, как ее грудь прижимается к нему, он начал плавиться и забыл обо всем. Поцелуй затянулся…

Доминик надменно прищурился:

— Я собирался лишь продемонстрировать, насколько вы уязвимы на сцене вечер за вечером и как легко оскорбить вас не только словами, но и делом.

— Глупости! — сухо ответила она. — К вашему сведению, я не совсем дурочка. Именно защищая свою репутацию, я надеваю «У Ника» парик и маску. В самом деле, вряд ли кто-то узнает во мне ту певицу в маске и парике, которая каждый вечер выступает в игорном клубе.

Ее слова не лишены были правды; Доминик и сам едва узнал Каро, когда она вышла на улицу. И все же…

— Ваша маска и ваш черный парик защищают вас лишь до постели.

Горло у нее судорожно дернулось, но она продолжала вызывающе смотреть на него:

— До… постели?

Доминик раздосадованно продолжал:

— Выговор и манеры выдают в вас леди…

— Или опозоренную служанку леди, — поспешно возразила Каро.

— Все возможно, — сухо ответил Доминик. — Понятия не имею, зачем вам было поступать так, как вы поступили… и, похоже, вы не собираетесь меня просвещать?

— Нет! — Каро решительно покачала головой.

— Так я и думал. — Он холодно кивнул. — Конечно, проще всего уволить вас и избавиться от неприятностей… По крайней мере, тогда я не буду чувствовать себя ответственным за ваше благополучие.

Она совсем не изящно фыркнула:

— Милорд, подобное решение упростит все только для вас; мне же придется искать себе другое место, где я могла бы заработать себе на жизнь.

Доминику пришлось нехотя признать, что она права. Но есть и другой выход… Он мог бы предложить ей пойти к нему на содержание. Чувства, которые он испытал, целуя ее, доказывали, что эта мысль ему, по крайней мере, не противна. Когда Каро научится угождать ему, она сумеет исполнять любые его желания…

Прошло десять лет с тех пор, как Доминик поселился в Лондоне, однако он, в отличие от многих своих знакомых, ни разу еще не заводил постоянной любовницы, предпочитая срывать цветы удовольствия там, где ему заблагорассудится. Он не желал ничего менять, делая своей содержанкой предприимчивую и чистосердечную Каро Мортон.

— Конечно, если вы решите меня прогнать, не оставите мне выбора, придется искать такую же работу в другом месте. — Она едва заметно пожала плечами. — Как оказалось, это не так уж сложно, ведь леди в маске, как вы говорите, заслужила… мужское признание.

Конечно, такой выход у нее тоже есть. Интересно, понимает ли Каро, что в клубе «У Ника» ее защищают от нежеланных поклонников Дрю и Бен… А теперь, судя по всему, и он тоже!

— Если дело только в деньгах…

— Так что же? — надменно переспросила Каро.

Доминик поджал губы:

— В таком случае я, возможно, мог бы предложить вам некоторую сумму… чтобы вы могли вернуться туда, откуда приехали.

— Нет! — В глазах цвета морской волны заискрились бунтарские огоньки. — Я еще не собираюсь покидать Лондон!

Доминик не понимал, почему Каро так пылко реагирует на его предложение. То ли не хочет брать у него деньги, то ли в самом деле не собирается возвращаться домой… Он рискнул спросить:

— Неужели положение у вас дома настолько невыносимо?

Каро попыталась скрыть дрожь, но ей это не удалось.

— В настоящее время — да.

Прищурившись, Доминик внимательно посмотрел на нее. От него не укрылась тень, пробежавшая по лицу Каро.

— Судя по вашему замечанию, в дальнейшем все еще может измениться?

— Да… я надеюсь на это, — пылко призналась она.

— Но, пока все не переменится, вы намереваетесь оставаться в Лондоне, независимо от того, оставлю я вас в клубе «У Ника» или нет?

Плотно сжав губы, она ответила:

— Да.

— Вы очень упрямы, мадам.

— Я решительна, сэр, а это совсем другое дело.

Доминик тяжело вздохнул. Не хотелось снова напоминать Каро о доме, мысли о котором, очевидно, навевали неприятные воспоминания. Вместе с тем он прекрасно понимал, в какую беду может угодить безрассудная молодая женщина, если снова вздумает одна бродить по лондонским улицам в поисках работы.

— Тогда, полагаю, на время мы оставим все как есть. — Он отвернулся. — Пойдемте, я провожу вас домой.

Каро бросила на него торжествующий взгляд:

— Милорд, вот уже несколько минут мы стоим рядом с моим временным жилищем!

Досадливо скривившись, Доминик оглянулся через плечо. Он увидел четырехэтажное здание, весьма типичное для городского квартала, в котором они очутились, — некогда фешенебельного, но давно уже впавшего в благородную бедность. Правда, домовладелец, очевидно, пытался поддерживать хотя бы видимость респектабельности: фасад был чистым, свежеокрашенным, да и занавески на окнах тоже казались чистыми.

Доминик снова повернулся к Каро:

— В таком случае мне остается лишь пожелать вам доброй ночи.

Она чуть присела в реверансе:

— Спокойной ночи, милорд.

— Спокойной ночи, мисс Мортон, — сухо ответил он.

Каро смерила Доминика озадаченным взглядом: он как будто не собирался возвращаться к своему экипажу.

— Милорд, вы не обязаны ждать до тех пор, пока не убедитесь, что я вошла в дом.

Он поднял брови:

— Точно так же, как раньше вы считали, что в состоянии самостоятельно о себе позаботиться?

Каро зарделась и сразу похорошела.

— Милорд, — сказала она, — я нахожу ваше поведение крайне досадным.

— Уверяю вас, мисс Мортон, ваше поведение кажется мне таким же.

Каро еще никогда не встречалась с людьми, хотя бы отдаленно схожими с Домиником Воном. Она даже не представляла себе, что существуют мужчины подобные ему — такие высокие, одетые по последней моде, аристократичные… Такие надменные и самоуверенные!

Правда, до приезда в Лондон она почти не общалась с мужчинами. Ее знакомства ограничивались сыновьями окрестных помещиков. Кроме того, время от времени она встречалась с отцовским поверенным, когда тот приезжал из Лондона обсудить дела.

Несмотря на свой ограниченный опыт, Каро заметила, с какой почтительностью отзывается о графе Дрю Батлер. Несколько минут назад она стала свидетельницей того, как поспешно бежали от Доминика трое молодых повес. Она сразу поняла, что Доминик Вон одним своим видом внушает окружающим уважение и заставляет повиноваться себе.

Вот только… много лет Каро не позволяли поступать по-своему. Ей приходилось слушать, что ей говорят. Сейчас она не желала подчиняться ни одному мужчине. И меньше всех — опекуну, которым она обзавелась совсем недавно…

Она наградила графа ослепительной, ничего не значащей улыбкой, а затем направилась к парадной двери, даже не оглянувшись проверить, смотрит ли он ей вслед, и вставила в замок ключ, полученный от домовладелицы две недели назад, когда она наняла квартиру.

Каро выждала несколько мгновений и лишь потом отважилась посмотреть через занавешенное тюлем окошко на крыльцо. Она успела вовремя: увидела, как граф садится в экипаж, грум закрывает за ним дверцу, а сам ловко запрыгивает на запятки. Экипаж покатил прочь.

Но перед этим Каро успела заметить в окошке бледный овал лица Доминика. С мрачным видом он смотрел туда, где пряталась она. Она быстро отошла от окошка и прислонилась к стене, прижав руки к бешено бьющемуся сердцу.

Да, поцелуй графа Блэкстоуна оказался совсем не таким, каким она до сих пор представляла себе поцелуи.

Он был гораздо, гораздо более волнующим…

— Итак, Дом, где ты был вчера ночью? — лениво спросил на следующий вечер Натаниэль Торн, граф Озборн. Они сидели друг напротив друга в мягких креслах у камина в одном из больших залов клуба «Уайтс».

— Меня… задержали неотложные дела, — уклончиво ответил Доминик.

Они с Натаниэлем уславливались встретиться вчера вечером, но Доминику не удалось прийти вовремя, так как он провожал домой Каро Мортон и заботился о том, чтобы с ней по пути ничего не случилось. Ему и самому не верилось, что за свои труды он не получил никакой благодарности!

Натаниэль улыбнулся с понимающим видом:

— Полагаю, она была так же ненасытна, как и красива?

— Красива — да. Ненасытна? Понятия не имею.

По правде говоря, даже по прошествии некоторого времени Доминик по-прежнему не знал, кто такая Каро Мортон на самом деле и как ему быть с ней дальше. Однако он распорядился, чтобы Дрю Батлер и дальше кормил ее легкими ужинами в промежутке между выступлениями, а Бен Джексон провожал ее домой. Пусть сама Каро и не заботится о своей безопасности, но, пока она работает на Доминика, его обязанность — проследить, чтобы она не попала в беду.

— Пока не имеешь, — многозначительно заметил Натаниэль.

Отец и мать Доминика умерли много лет назад; братьев и сестер у него не было. Он считал Натаниэля Торна и Гейбриела Фолкнера ближайшими друзьями, почти родственниками; они много лет вместе учились в школе, а потом воевали; часто они не знали, останутся ли в живых после очередного боя. Они всегда были близки, как братья. И все же в тот миг Доминик пожалел о том, что Натаниэль так хорошо его знает.

К счастью, у него появился прекрасный повод отвлечься от разговоров о том, что он делал вчера ночью.

— Сегодня я получил письмо от Гейбриела. Он прибывает в Англию в конце недели. — Доминик задумчиво, словно пробуя, отпил бренди.

— Я тоже получил от него письмо, — кивнул Натаниэль. — Представляешь себе, как скривятся наши блюстители нравственности, когда Гейб вернется в общество?

— Он снова подтвердил, что сразу же намерен отправиться в Шорли-Холл, взглянуть на сестер Коупленд, — напомнил другу Доминик.

Озборн фыркнул:

— Мы с тобой оба прекрасно понимаем, что там он не задержится… Как только три глупые девицы увидят Гейба, они сразу забудут о его скандальном прошлом и готовы будут выцарапать друг другу глаза, состязаясь за право стать его женой! — Натаниэль поднял бокал, словно салютуя отсутствующему другу.

Ни долгие годы ссылки, ни служба в армии никак не повлияли на количество побед, одержанных Гейбриелом Фолкнером в спальне; один взгляд на его волосы цвета воронова крыла, на его темно-синие глаза и мускулистую фигуру — и женщины всех возрастов буквально падали к ногам Гейбриела. Точнее, падали в его постель! Несомненно, сестры Коупленд тоже будут сражены наповал.

— Чем займемся до утра? — После вчерашнего фиаско Доминик решил напиться до бесчувствия, а потом провести ночь с какой-нибудь опытной и искусной жрицей любви.

Натаниэль смерил его задумчивым взглядом:

— Я слышал, в клубе «У Ника» сейчас выступает какая-то таинственная красотка…

Хотя трое друзей привыкли делиться почти всем, Доминик решил, что кое-что лучше утаить — в том числе вчерашнее знакомство с Каро Мортон и возникшее у него странное, необъяснимое желание защищать ее. Правда, он не мог сказать, что его желание вызывает у него радость. Оказывается, о Каро уже пошли слухи, хотя она выступает в его клубе всего неделю!

Он поморщился:

— Думаю, единственная причина, по которой ее считают такой таинственной, кроется в том, что она во время представлений носит маску, закрывающую все лицо.

— Вот как! — Углы губ Натаниэля поползли вниз. — Она наверняка прячет под маской лицо, изрытое оспой!

— Возможно, — с деланым равнодушием согласился Доминик. Он старался никак не разжигать интереса друга к Каро.

Нат вздохнул:

— В таком случае выбор развлечений на сегодняшний вечер я предоставляю тебе.

Они посетили несколько игорных домов, а закончили вечер в одном ярко освещенном, но тем не менее потайном заведении, чьи обитательницы — хорошенькие и веселые дамы полусвета — с радостью составили компанию двум красивым молодым джентльменам.

* * *

Тем удивительнее было, что два молодых джентльмена ушли всего через час или около того, так и не воспользовавшись удобным случаем.

— Может быть, все-таки сходим и посмотрим на красотку «У Ника»? — предложил Озборн, зевая и прикрывая рот. — Есть у нее на лице оспины или нет, я почти не сомневаюсь, что она покажется мне не менее привлекательной, чем дамы, с которыми мы только что напрасно потратили время!

Доминик нахмурился. Если он во второй раз попробует отговаривать Ната, то лишь возбудит его любопытство.

— Нат, может быть, мы слишком пресыщены? — сухо спросил он, побарабанив пальцами по крыше кареты и объяснив кучеру, куда их теперь везти.

Натаниэль вопросительно поднял брови:

— Ты разве скучаешь по пяти годам, проведенным в армии?

Скучал ли Доминик по ужасу и кровопролитию войны? Там никогда не знаешь, останешься ли жив после боя или настала твоя очередь встретиться со смертью на острие французского меча… Скучал ли он по чувству товарищества с другими офицерами, рожденному сознанием смертельной опасности? Да, и еще как!

— Не до такой степени, чтобы снова получить назначение в полк… А ты?

Озборн пожал плечами:

— Во всяком случае, гражданская жизнь часто бывает ужасно нудной и предсказуемой!

Доминик испытал облегчение, поняв, что не он один скучает по тому времени, когда им приходилось постоянно балансировать на краю пропасти.

— Мне рассказывали, что лондонские сезоны часто напоминают поле сражения, — задумчиво проговорил он.

— Даже не упоминай при мне лондонские сезоны! — проворчал Натаниэль. — Моя тетка Гертруда вбила себе в голову, что мне пора обзавестись женой, — объяснил он в ответ на вопросительный взгляд Доминика. — И потому настаивает, чтобы следующие несколько недель я сопровождал ее на все балы и званые вечера. Несомненно, она на деется присмотреть достойную молодую женщину, способную, по ее мнению, стать подходящей графиней Озборн!

— Ага! — Доминик начал понимать, почему его друг сегодня не в своей тарелке.

Миссис Гертруда Уилсон была ближайшей родственницей Озборна. Натаниэль ее очень любил. Тетка, в свою очередь, принимала живейшее участие в жизни племянника. И вот теперь она решила во что бы то ни стало его женить… Доминик невольно порадовался, что у него нет родственниц женского пола!

— Насколько я понимаю, ее желание тебя не радует?

— Мне радоваться при мысли о том, чтобы связать себя на всю жизнь с какой-нибудь неискренней девицей, которой внушили, что в спальне с мужем необходимо лечь на спину и, пока муж делает свое дело, думать о короле и отчизне? Разумеется, я не рад! — Озборн с трудом подавил дрожь отвращения. — Не представляю, как Гейбриел может мечтать о таком исходе!

Да, трое друзей прекрасно понимали, что когда-нибудь им придется жениться и произвести на свет сыновей, которые унаследуют их титулы. Доминик обрадовался, узнав, что Озборн относится к такому будущему так же неприязненно, как и он сам. Впрочем, бороться с такой силой, как миссис Гертруда Уилсон, весьма затруднительно!

Вскоре Доминик перестал добродушно подшучивать над другом; через несколько минут они вышли из экипажа у его клуба, и он неодобрительно поджал губы, заметив, что Бен Джексон снова покинул свой пост. Очевидно, они приехали вовремя, и Натаниэль увидит второе представление Каро Мортон.

Однако шум, крики, звон бьющегося стекла и грохот ломаемой мебели, слышный со стороны главного игорного зала, когда они вошли в просторный холл клуба, никоим образом не напоминали благоговейную тишину, которую помнил Доминик по вчерашнему вечеру.

Он особенно встревожился, услышав в общем шуме женские крики.