Не целуй невесту

Кэриан Коул, 2021

Думаю, вы могли бы сказать, что я была девушкой, попавшей в беду, а он – моим рыцарем в сияющих доспехах. Но если точнее, я была девушкой, которой сильно не везло, а он был парнем с кучей мускулов и татуировок. Джуд Счастливчик Лакетти был не просто сексуальным, задумчивым строителем… Он был моим личным героем, который, казалось, оказывался в нужных местах и в нужное время. Например, когда у меня сломалась машина и меня нужно было подвезти домой и когда я упала лицом на тротуар прямо перед ним и меня нужно было отвезти в отделение неотложной помощи. Это были не совсем мои лучшие моменты, но они были его… Мы стали друзьями, и не имело значения, что он был на шестнадцать лет старше меня. У нас было много общего – например, наша любовь к старой рок-музыке и винтажным быстрым машинам, а также наше отвращение к отношениям. Когда он обратился ко мне с безумной идеей помочь мне, я не смогла сказать «нет». Предполагалось, что это соглашение будет временным. Брак на бумаге и ничего больше. Это должно было быть легко, но это было не так. Потому что вот она я, восемнадцатилетняя, все еще учусь в средней школе и замужем за мужчиной, в которого я никогда не должна была влюбляться. У нас было только одно правило – не целовать невесту. Но мы нарушили это правило, и это навсегда изменило нашу судьбу.

Глава 11

Скайлар

Я хожу как в тумане после того, как вчера встретилась с Джудом.

Брак.

Брак по договоренности.

Со взрослым, едва знакомым мне мужчиной, а ведь я еще даже школу не закончила.

Я видела фильмы об этом — про браки по расчету.

Браки только на бумаге.

В фильмах обычно все заканчивается слащаво-романтично, супруги влюбляются друг в друга и живут дальше долго и счастливо. Но с нами этого не случится. Я твердо нацелена исполнить мечту всей своей жизни: купить автофургон и путешествовать по миру вместе с Пусси.

Меня так и подмывает рассказать обо всем Меган и посоветоваться с ней, но останавливает страх услышать от нее, что я совершаю самую большую глупость на свете. Или она может рассказать Эрику, а тот может рассказать кому-то еще, и скоро вся школа узнает.

Как всегда, мне приходится надеяться только на себя, вот только сейчас я пытаюсь принять одно из самых важных решений в своей жизни.

Я сижу на полу с Пусси, которая внимательно слушает, не сводя с меня своих ярко-зеленых глаз.

— Это может обернуться катастрофой, — говорю я. — Мы будем жить в доме с человеком, которого едва знаем. Он может оказаться психом. Он может запереть нас в подвале и заставить меня рожать детей. Или может заморить нас голодом, и никто даже не узнает, что мы мертвы. Он просто скажет всем, что мы обокрали его и сбежали.

Кошка изгибает усы вперед и топчет лапами мою руку, желая, чтобы ее погладили.

— Или, может быть, он действительно просто хороший парень. Мы могли бы жить в чистом доме и научиться есть хорошую еду. Мы могли бы нормально пользоваться входной дверью. И иметь настоящую ванную комнату. Я могла бы накопить денег на наш фургон, и через год мы зажили бы припеваючи, — я медленно чешу кошке голову и глажу ее по щекам. — От нас требуется лишь довериться ему. До сих пор он был милым, верно? Он не сделал и не сказал ничего жуткого. Он ходит на работу каждый день. И он называет меня Искоркой, Пусси.

Вздыхая, я оглядываю свою полупустую комнату. В шкафу для меня и кошки стоят ведра с кошачьим наполнителем для туалета. На двери три засова.

Это не дом. Это тюрьма.

Мне уже исполнилось восемнадцать — я совершеннолетняя. Сама отвечаю за принятие своих собственных жизненных решений — правильных или неправильных.

Джуд предлагает мне выход, от которого отказалась бы только идиотка. Возможность выйти за него замуж и принять его помощь может изменить все мое будущее.

Я напоминаю себе, что это не настоящий брак. Не настоящая свадьба. Это всего лишь клочок бумаги, который вытащит меня из этого дома и позволит мне жить достойной жизнью.

— Тебе не придется называть его папой, Пусси. Ничего подобного. И я уверена, что его собака будет хорошо к тебе относиться. Возможно, тебе понравится иметь пушистого друга, с которым можно тусоваться.

Кошка сворачивается калачиком рядом со мной, явно довольная нашим разговором.

Я беру мобильный телефон и набираю номер Джуда.

— Привет, — отвечает он.

— Привет… — я нервно накручиваю волосы на палец. — Я подумала о твоем предложении.

— Давай назовем это соглашением, хорошо?

— О соглашении, — поправляю себя я. — Я хотела спросить, можно ли мне сначала приехать и посмотреть твой дом?

— Э-э, конечно. Мне первому следовало предложить это тебе. Я не подумал…

— Все в порядке. Мне самой это только что пришло в голову.

— Я недавно закончил тренировку. Мне нужно принять душ, так что приходи около четырех.

— Звучит здорово.

— Можешь прийти с подругой, если хочешь, — предлагает Джуд. — Если это поможет тебе чувствовать себя более комфортно.

— Пожалуй, я лучше приду одна. Но спасибо.

— Я сейчас пришлю тебе свой адрес.

Через несколько секунд приходит сообщение, и я улыбаюсь, прочитав адрес. Уинтерберри-роуд. Звучит причудливо и безопасно.

— Пожелай мне удачи, — говорю я Пусси после того, как немного накрасилась, надела толстовку с логотипом «Doors» ^[11], джинсы и черные высокие кроссовки.

Сверяясь с GPS-навигатором на своем телефоне, я еду через весь город в незнакомый мне пригород. Уинтерберри-роуд — это лесистая извилистая боковая дорога, отходящая от такой же извилистой боковой дороги. Дома расположены в стороне от проезжей части и далеко друг от друга — совсем не похоже на скучные, однотипные жилища на моей улице, которые стоят практически друг на друге. Почтовый ящик Джуда появляется в зоне видимости раньше, чем его дом, и я смотрю на него, убеждаясь, что не ошиблась адресом, а затем въезжаю на длинную гравийную подъездную дорожку.

Мое сердце начинает биться быстрее, когда я подъезжаю к дому. В надежде успокоиться я делаю глоток из бутылки с водой и открываю окно, чтобы подышать свежим воздухом. Я хочу казаться спокойной, зрелой и уравновешенной, даже если мысленно схожу с ума.

Двухэтажное жилище в стиле фермерского дома с верандой, цветочными клумбами и гаражом — это не то, что я ожидала увидеть. В таком доме скорее могла бы жить целая семья, а не одинокий парень, покрытый татуировками. Если бы его пикап не стоял на подъездной дорожке, я бы подумала, что заехала не туда.

Сбитая с толку, паркую свою машину перед гаражом рядом с грузовиком Джуда. Когда я поднимаюсь по выложенной кирпичом дорожке к крыльцу, в моей голове проносится единственная мысль: я могла бы жить здесь. Я могла бы сидеть на качелях на крыльце. Пусси могла бы смотреть в окно на все эти деревья и разглядывать птиц и бурундуков.

— Ты добралась.

Вздрагиваю от звука его голоса. Я была так погружена в свои мысли, что не услышала, как Джуд открыл входную дверь, и теперь маленькая пушистая собачка радостно вьется у моих ног.

— Привет… я не… она такая милая, — заикаясь, бормочу я, опускаясь на колени, чтобы поприветствовать очаровательную собачку. Она пытается покрыть меня поцелуями. — Разве ты не прелесть? — воркую я, проводя руками по ее мягкому меху. Ее мордочка едва видна за нависшей на глаза копной шерсти.

— Кэсси, перестань. Давай не будем ее терзать в клочья, — говорит Джуд. — Извини, она в восторге. У нас не так часто бывают гости. Она успокоится, как только ты перестанешь быть волнующей, — он неловко улыбается. — То есть я уверен, что ты волнующая, но ты наскучишь. Ей. Я имею в виду, ты просто перестанешь казаться ей новинкой, — Джуд съеживается от собственной неловкости, и это делает его чертовски сексуальным. — Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Да, — я улыбаюсь и обвожу двор взмахом руки. — Здесь очень красиво.

— Заходи внутрь.

Я следую за ним через парадную дверь и с облегчением и удивлением вижу, что внутри так же красиво и уютно, как и снаружи. Большая кухня переходит в столовую. Здесь есть уютная гостиная с камином из серого кирпича. И так много окон! Все аккуратно и чисто — за исключением некоторого общего беспорядка на кухонном столе. Единственное, чем здесь пахнет, — это одеколоном Джуда. Или, возможно, так пахнет его лосьон после бритья или масло для бороды, рекламу которого я постоянно вижу в социальных сетях. В любом случае здесь не пахнет ничем заброшенным или гнилым.

— Здесь прекрасно, — говорю я. — Я не ожидала, что твой дом окажется таким милым.

— Почему? Потому что я одинокий парень?

— Да.

Его плечи приподнимаются.

— Я тоже удивлен. Это был дом моих родителей, и я в некотором роде унаследовал его. Потихоньку перестраиваю его. Этот уровень закончен, но я все еще работаю над верхним этажом, а затем закончу подвал.

— Дом прекрасен. Правда.

— Давай я покажу тебе кое-что. Мне кажется, это может понравиться твоей пусси-мяу.

Смеюсь над тем, как он исковеркал кличку моей кошки, и следую за Джудом в заднюю часть дома. Мы входим в зимний сад — все его стены и потолок стеклянные, — наполненный множеством переплетающихся растений и целой уймой цветочных горшков, расставленных на маленьких столиках.

— Ух ты! — восклицаю я. — Здесь так круто!

— Спасибо. Моя мама увлекалась растениями. Мне потребовалось некоторое время, чтобы научиться обращаться с ними. Выжили не все, но у оставшихся теперь все в порядке.

Джуд пересекает комнату.

— У меня есть растение алоэ, — он указывает на ряд маленьких ящичков. — И я выращиваю здесь кое-какую траву. Естественно, разрешенную законом, — эта дьявольская ухмылка. — Ты умеешь готовить? — в его словах слышится намек на надежду.

— Я?! — наверное, Джуд позабыл, что я уже давно не могу даже попасть на кухню дома. Или тот факт, что я мало ем. — Нет, но всегда хотела научиться.

— Ну, если ты захочешь поэкспериментировать, я готов стать твоим подопытным кроликом. Обычно я слишком устаю после работы, чтобы приготовить что-нибудь приличное. Если захочешь. И если решишь, что хочешь жить здесь.

Его нервозность, на самом деле, придает мне уверенности во всей этой сумасшедшей ситуации. Похоже, Джуд чувствует себя так же неловко и неуверенно, как и я, и это создает у меня ощущение, будто мы в одной лодке.

— Я бы с удовольствием попробовала готовить. Обещаю постараться не отравить тебя, — я счастливо кружусь по комнате. — Пусси здесь понравится.

— Хочешь посмотреть верхний этаж?

Я взволнованно киваю, и Джуд ведет меня за собой.

— Как я уже сказал, здесь все еще продолжается ремонт, — он кивком указывает в сторону шпаклевки на стене коридора. — Но спальня и ванная, которые достанутся тебе, обновлены и ими никто не пользовался. Это ванная, — мы останавливаемся перед белой дверью, и я быстро заглядываю внутрь. Мне требуется серьезное самообладание, чтобы не визжать и не прыгать до потолка. Кафельный душ! Туалет! Двойные раковины! Все такое чистое — сплошь белое и светло-серое. И все пахнет такой свежестью!

— Джуд… это потрясающе. Я могла бы жить в этом душе, просто чтобы ты знал.

Его глаза светятся гордостью, и вполне заслуженно. Он проделал отличную работу.

— Можешь жить и в душе, если пообещаешь содержать его в чистоте. Это все, о чем я на самом деле прошу.

— Я буду содержать его в чистоте. Обещаю, — говорю я торжественно. Я никогда, никогда не смогла бы разрушить ничего из этого. Ни его доверие, ни его красивый дом.

— Прямо по соседству расположена твоя спальня. Извини, что комнаты несовмещенные.

Как будто это имеет значение. Между дверями всего несколько футов, но это абсолютно чистая, безопасная и беспрепятственная зона для прогулок. Для меня это как рай.

Джуд открывает дверь, чтобы показать комнату, которая выглядит очень по-девичьи из-за розовых стен. В ней нет никакой мебели, кроме двух белых комодов, двух прикроватных тумбочек и двуспальной кровати со светло-серым стеганым одеялом.

— Э-э-э… ты покрасил стены для меня? — дрожь беспокойства пробегает по моему позвоночнику. Неужели Джуд решил, что я обожаю ультрадевчачий розовый цвет?

— Нет. Боже, нет. Я бы никогда добровольно не покрасил комнату в такой цвет, — он проводит рукой по лицу. — Это была комната моей младшей сестры. Я избавился от всех ее вещей и старого ковра, но ей так нравился этот цвет. Я просто не смог закрасить его. Все совершенно новое: кровать, простыни и одеяло, комоды. Ненавижу пустые комнаты. Я обставил эту спальню задолго до того, как мы познакомились.

Я быстро выдыхаю с облегчением.

— Здесь красиво, — от меня не укрылось, как Джуд опустил глаза, когда упомянул свою сестру. Он определенно чего-то недоговаривает. Но это нормально. Я здесь не для того, чтобы совать нос в личную жизнь этого парня.

— Ты можешь перекрасить стены, если хочешь.

— Нет, — я касаюсь его руки. — Мне все нравится. Это счастливый цвет. Мне бы такое определенно не помешало.

Комната намного больше, чем моя, и шкаф тоже больше. Окна выходят на лес и цветочные клумбы на заднем дворе. Скоро листья станут ярко-красными, желтыми и оранжевыми — идеальный вид Новой Англии.

Я прохожу по комнате, слегка касаясь мебели, затем поворачиваюсь к Джуду. Он стоит в дверном проеме, прислонившись к косяку. Его волосы все еще влажные после душа, часть прядей свисает на глаза. Черная рубашка натянулась на руках и груди, которые выглядят накачанными после тренировок.

Трудно игнорировать все эти татуировки, мускулы и то, насколько мужественно Джуд выглядит. Это немного пугает. Единственный мужчина, с которым я когда-либо жила, — это мой отец, и у него не было такого массивного, завораживающего взгляд телосложения. Но мне придется привыкнуть к этому, если я хочу здесь жить.

И я действительно очень хочу здесь жить. Я хочу переехать прямо сейчас.

— Скайлар?

— А?

Ой. Я стою посреди комнаты и пялюсь на Джуда, как идиотка. Надеюсь, у меня не было глупого, мечтательного выражения лица.

Но, судя по ухмылке Джуда, — да, оно определенно было.

— Я спросил, не хочешь ли ты спуститься вниз и обсудить все это?

Мои щеки внезапно вспыхивают, а сердце трепещет от смущения.

— Звучит неплохо, — засунув руки в передний карман толстовки, я улыбаюсь и проскальзываю мимо Джуда в дверной проем.

Усевшись вместе с Джудом на кухне, я отказываюсь от его предложения выпить чего-нибудь прохладительного и тут же начинаю переживать, что повела себя грубо. Люди не осознают, как часто они предлагают друг другу еду и напитки и как трудно таким, как я, вынужденно отказываться, опасаясь оскорбить их. Еда и напитки — это социальное поведение. Надеюсь, с помощью доктора я смогу научиться нормально относиться к подобным вещам.

— Могу я заинтересовать тебя хотя бы кусочком хлеба? — полушутя интересуется Джуд. — У меня есть пшеничный хлеб.

Бросаю на него быстрый взгляд.

— Джуд. Я в порядке. Пожалуйста, просто сядь. Перестань пытаться накормить меня. Обещаю, что пойду к врачу и сделаю все возможное, чтобы преодолеть свое отвращение к еде и напиткам. Но не надо заставлять меня.

— Я не пытаюсь заставить тебя. Просто пытаюсь быть вежливым.

— Я знаю, и это мило, и я ценю это. Но ради нашего взаимного спокойствия давай не будем играть в игру «что я могу предложить Скайлар поесть или выпить». Ты можешь есть и пить при мне, меня это не беспокоит.

— Это беспокоит меня. Это кажется невежливым.

— Это не грубо, — уверяю я его. — Я не смогу здесь жить, если буду чувствовать себя так, словно нахожусь под микроскопом. Я к этому не привыкла, и это меня бесит.

Джуд откидывается на спинку деревянного стула и кивает.

— Ты права. Если мы собираемся жить вместе, лишний стресс нам не нужен. Особенно тебе. Я буду держать себя в руках.

Боже! Неужели я действительно собираюсь это сделать?!

Но как я могу отказаться от этого? Если я не съеду, обстановка у меня дома будет становиться все отвратительнее. Я не могу позволить себе лекарства и визиты к врачу, так что мне будет еще хуже. Я боюсь ухудшения самочувствия и не знаю, насколько плохо мне станет. Что со мной будет? Что, если я заболею так сильно, что не смогу работать? Я могу зачахнуть и умереть, запертая в своей спальне. Моей маме понадобятся месяцы, чтобы понять, что я мертва. Пусси тоже умрет.

Мое сердце колотится, голова кружится, кожа покрывается тонким слоем пота. Почему вдруг стало так жарко? К сожалению, я не могу снять толстовку, ведь под ней на мне только лифчик. Здесь так много окон, но все они закрыты. Мне нужен воздух…

— Ты в порядке, Искорка?

Я моргаю, глядя на Джуда. Его силуэт внезапно становится размытым.

— Скайлар? — его лицо, наконец, появляется в моем поле зрения, и он прищуривает стального цвета глаза, глядя на меня.

— Ты снова бледная, как привидение.

— Прости… У меня кружится голова.

— Черт! — Джуд отодвигает стул и идет к раковине, смачивает стопку бумажных полотенец. — Положи это себе на лоб.

Я делаю, как он просит, прижимая холодные полотенца к лицу.

— Попробуй сделать глоток, — Джуд достает из холодильника бутылку, откручивает крышку и протягивает мне. — По сути, это вода со вкусом апельсина. В ней есть электролиты и нет ничего лишнего. Ничего такого, что могло бы испортиться. Я знаю, что нарушаю наше соглашение о запрете навязывания еды или напитков, но я не могу позволить тебе упасть в обморок на моей чертовой кухне.

— Ладно, — шепчу я, сдаваясь. Я смутно помню, как пила подобные напитки в детстве. Мне не нравится класть в рот что-то, по цвету напоминающее карандаши для рисования, потому что это всегда казалось мне неправильным и небезопасным.

Мои пальцы дрожат, когда я сжимаю бутылку. Джуд не сделал бы мне ничего плохого. Я видела, как он откручивал крышку. Я услышала легкий хлопок при откупоривании. Это был новый, запечатанный напиток. Если меня затошнит, то прямо по коридору есть ванная, а Джуд уже доказал, что отвезет меня в больницу, если в этом появится необходимость.

Я доверяю ему.

Осторожно делаю глоток холодного, слегка сладкого напитка, и вкус не кажется мне ужасным. Я жду, что случится что-то плохое — даже не знаю, что именно, — но ничего не происходит. На самом деле напиток очень освежает. Мне бы хотелось, чтобы он был прозрачным, а не ярко-оранжевым, но если не смотреть на цвет, то, похоже, его можно выпить и не сойти с ума.

— У-у тебя есть какая-нибудь темная кружка, куда можно перелить напиток из бутылки? И соломинка? — спрашиваю я.

Четыре секунды спустя Джуд переливает ароматизированную воду в высокую черную кружку и вставляет в нее зеленую соломинку.

Я благодарно улыбаюсь и продолжаю пить с закрытыми глазами. Сладость приятная. Головокружение начинает спадать. Ничего плохого не происходит.

— Думаю, у меня начиналась паническая атака, — говорю я. — Но это не похоже на тот случай, когда я упала в обморок в прошлый раз.

— Паническая атака?! — переспрашивает Джуд, плюхаясь на стул напротив меня. — Почему? Ты боишься здесь находиться?

Боюсь. Взволнована. Обеспокоена. Полна надежды.

Я опускаю взгляд на собаку, свернувшуюся калачиком на маленьком коврике перед раковиной. Рядом с ней лежит потрепанный плюшевый мишка. Она здесь счастлива. Окружена любовью.

— Слегка перенервничала. Наверное, я боюсь принять неправильное решение, — убираю влажные полотенца со лба и кладу их на стол перед собой. — Я так устала жить в том доме. И все время чувствую себя больной. Я боюсь того, что случится со мной, если я останусь там.

— Я тоже, — мягко соглашается Джуд.

— Я практически и не бралась за учебу в этом году, — признаюсь я. — Подумывала бросить школу и работать полный рабочий день, чтобы, если повезет, заработать достаточно денег и снять комнату или квартиру, — делаю еще один глоток холодного напитка. — Но я обещала своему дедушке, что никогда не брошу учиться. Я знаю, это глупо, но даже несмотря на то, что дедушки больше нет, боюсь, что он расстроился бы, если бы я нарушила обещание.

— Это не глупо. Тебе следует окончить школу. Даже пойти в колледж. Так чертовски трудно выбраться из ямы, если в прошлом совершал неправильные поступки. Порой выбраться вообще не получается. Поверь, у меня есть такой опыт.

— У меня такое чувство, будто я уже одной ногой в этой яме.

— Вот почему я пытаюсь тебе помочь.

Поигрывая соломинкой в своей кружке, я через стол разглядываю Джуда и пытаюсь понять, что же с ним произошло. Почему он живет здесь один? Разве симпатичный парень его возраста не должен быть уже женат? Почему он не продал этот большой дом и не купил что-нибудь поменьше? Почему он не хочет перекрасить ту розовую комнату? И почему, почему, почему он хочет помочь мне?!

Я нервно облизываю губы.

— Я все еще не понимаю, почему ты хочешь мне помочь. Я же никто.

Услышав последние слова, Джуд отшатывается.

— Ты не никто.

— Но ты даже не знаешь меня… По-настоящему не знаешь.

— И что? Люди помогают друг другу каждый день, не зная друг друга по-настоящему, не так ли? — Джуд опирается локтями на стол, его напряженные серые глаза пристально смотрят на меня. — Врачи помогают пациентам. Мужчины помогают женщинам и старикам нести тяжелые сумки в магазине. Некоторые жертвуют деньги незнакомым людям. Кто-то останавливается, чтобы помочь, если чья-то машина застряла на обочине дороги. В мире есть хорошие люди, Скайлар. Люди, которые ничего не хотят взамен, им достаточно знать, что они помогли кому-то другому. У меня было дерьмовое прошлое. Я совершал дерьмовые поступки. Возможно, я просто хочу получить шанс хоть раз сделать что-то хорошее. Неужели это так плохо?

С трудом сглатываю, столкнувшись с напором неприкрытой искренности Джуда. Не думаю, что кто-либо когда-либо был так глубоко честен со мной прежде. Я все еще подозреваю, что существует какая-то скрытая причина, по которой Джуд хочет мне помочь, но мне больше не кажется, что это может быть что-то сомнительное.

— И это все, что тебе нужно? Просто сделать доброе дело для незнакомки?

Джуд снова откидывается на спинку стула и закатывает рукава на предплечьях.

— Ага. Это все, что нужно.

Но его нарочито грубый голос не скрывает того, что говорят его глаза, — этот акт доброты значит для него нечто большее.

— Что ж, тогда, наверное, я счастливица, не так ли, Лаки? — я стараюсь поднять настроение улыбкой.

— Ну разве что немного, — отвечает он мне дерзкой ухмылкой.

Сделав глубокий вдох, я ставлю кружку на стол и отодвигаю ее чуть дальше от себя.

— Итак, если мы сделаем это… как все будет? Каков наш следующий шаг?

Мириады свадебных сцен из фильмов проносятся у меня в голове.

— Ты уверена, что хочешь поговорить об этом сегодня? Не хочешь подождать, пока тебе станет лучше?

— Я уже в порядке. Думаю, мы должны поговорить об этом сейчас, чтобы я могла принять окончательное решение.

Джуд кивает и откидывает назад быстрым движением головы волосы, которые упали ему на лицо.

— Ладно. Пожалуй, для начала я попрошу своего адвоката составить брачный контракт с описанием условий, что при разводе ты не имеешь права ни на мое имущество, ни на алименты. Не пытаюсь быть мудаком, но я вынужден защитить свой бизнес и свой дом.

— Абсолютно тебя понимаю.

— Если хочешь внести какие-то свои условия в контракт, дай мне знать.

— Например, какие?

— Ну, не знаю. Например, что я не могу претендовать на половину твоего имущества.

— Какого имущества? — фыркаю я. — На половину моей развалюхи-машины и половину моей кошки?

— Ага. Вот что я тебе скажу… Просто чтобы все было честно, я хочу, чтобы в контракте было указано, что ни один из нас не может претендовать на имущество другого или на что-либо, что мы приобретем в браке. Все наши доходы останутся раздельными. Я оплачу все, что нужно, чтобы включить тебя в мою страховку, но остальные расходы придется тебе нести самой.

— Меня это устраивает, — отвечаю я, внутренне надеясь, что смогу позволить себе покрыть другие расходы. — А что насчет арендной платы?

— Я не собираюсь брать с тебя арендную плату, Скайлар. Я владелец этого дома.

— Ну, я не могу просто жить здесь бесплатно. Даже дома я оплачиваю некоторые счета. Я не хочу сидеть на твоей шее, Джуд.

Он вздыхает и проводит рукой по волосам.

— Вполне справедливо. Как насчет того, что ты будешь ходить за покупками и оплачивать продукты? Я ненавижу ходить по магазинам, так что это будет для меня большим подспорьем, — его взгляд блуждает по комнате. — И ты можешь расчесывать собаку.

— Могу ли я поливать растения и убирать в доме?

— Ты не горничная. Я не хочу и не ожидаю этого.

— Но мне хочется это делать.

— Ты можешь делать это, если хочешь, но заставлять я не буду. Мне ничего от тебя не нужно.

— Я знаю. Мне просто хочется чувствовать себя полезной. Иначе совесть замучает. Но я не буду заходить в твою комнату или ванную.

— Договорились. Затем, я полагаю, мы выберем дату, получим разрешение на брак и договоримся о священнике. На церемонии не будет ни гостей, ни свидетелей, только мы.

— Ладно.

В детстве я никогда не мечтала о свадьбе принцессы и развевающемся белом платье, поэтому не удивляюсь тому, как спокойно звучит мой голос, — как будто это совершенно обычный разговор, а не самое безумное решение, которое когда-либо приходилось принимать моему мозгу.

И это говорит о многом.

— Ты куришь? Выпиваешь? — спрашивает Джуд.

Эти внезапные вопросы меня ошеломили.

— Я недостаточно взрослая, чтобы пить.

— Ой, — уголок его рта опускается. — Прости. Я и забыл, что тебе всего восемнадцать.

— Я бы не стала пить, даже если бы была достаточно взрослой. И я никогда не курила.

— Как ты уже поняла, я курю, но никогда не делаю этого в доме. Время от времени я люблю опрокинуть баночку пива. После работы я каждый вечер валяюсь на диване с собакой. Просто чтобы ты знала, я не устраиваю здесь вечеринок. Здесь всегда тихо.

Учитывая его длинные волосы, бесконечные татуировки и брутальную, сексуальную внешность, я бы никогда не подумала, что Джуд окажется тихим и домашним. Мне казалось, что он любит зависать в барах или стрип-клубах.

Я испытываю облегчение, узнав, что ошибалась.

— Я тоже люблю тишину, — говорю я. — Как и Пусси. Мы не будем тебя беспокоить. Я ни с кем не встречаюсь. Мы с Меган обычно тусуемся у нее дома. Все, чего я хочу, — это вылечиться, съехать из дома матери, получить образование и наладить свою жизнь. Я не устраиваю вечеринки. Обычно я ложусь спать к десяти вечера.

Джуд подмигивает мне, и мое сердце бросается в странный лошадиный галоп.

— Неудивительно, что ты ни с кем не встречаешься.

— Спасибо, придурок, — я игриво пинаю его под столом.

— Шучу, шучу! Я и не думал, что ты ярая тусовщица. Ты кажешься слишком здравомыслящей.

— Это начинает казаться очень странным допросом.

Усмехнувшись, Джуд слегка откидывает голову назад, обнажая татуировки на шее. Мне очень нравится маленький зеленый четырехлистный клевер прямо под его ухом.

— Обещаю, больше никаких странностей. Я не собираюсь доставлять тебе неприятности.

— А я не собираюсь сводить тебя с ума или делать глупости, — обещаю я. — Ты даже не заметишь моего присутствия. Я буду сидеть в своей комнате.

— Тебе не обязательно сидеть в своей комнате. Можешь находиться там, где захочешь. Это большой дом. Ты и так слишком долго сидела взаперти в одной комнате.

Я медленно киваю, не веря своим ушам.

— Не могу поверить, что мы действительно собираемся это сделать. Это безумие, верно?

— Так и есть. Не буду врать. Но насколько это будет безумно — зависит от нас. Если мы отнесемся к этому спокойно, все будет хорошо. Просто два человека живут вместе и состоят в липовом браке, чтобы ты могла обратиться к врачу и выбраться из своего ужасного дома. Ничего особенного.

Я позволяю этим словам проникнуть в мой разум. В этом нет ничего особенного.

— Ладно. Ты прав.

— Но у меня есть одна обязательная просьба, — говорит Джуд, складывая руки перед собой. Мой взгляд так и возвращается к рисункам и буквам, вытатуированным на них. — Она нарушает условия сделки.

— О-о-о! — я прищуриваюсь, глядя на него. — Что за просьба?

— Мне нужно встретиться с твоей матерью. Я должен сам рассказать ей, что мы делаем и почему.

Мой желудок сжимается от беспокойства.

— Джуд, не…

— Скайлар, я должен. Это правильный поступок. Она твоя мать.

— Да ей насрать, что я делаю! Ей всегда было плевать, — я смутно помню, как моя мама была любящей и внимательной в мои ранние детские годы, но эти воспоминания очень глубоко затерялись в моем сознании.

— Может быть, а может, и нет. Не имеет значения. Пускай тебе и восемнадцать, но ты все еще ее ребенок, и я не могу просто позволить тебе переехать ко мне и выйти за меня замуж, не встретившись с твоей матерью.

Мне это совсем не нравится. Я не могу представить Джуда сидящим на диване среди гор мусора и болтающим с моей матерью о женитьбе на мне. Она полностью отказалась от родительских обязанностей много лет назад. Эта встреча лицом к лицу будет катастрофично унизительной и неловкой.

— Какого черта, Джуд? — я хмурюсь. — А ты не можешь просто позвонить ей? Устроить видеочат?

Даже я не помню, когда в последний раз лицом к лицу разговаривала с матерью. Так повелось с тех пор, как горы вещей стали слишком высокими, чтобы я могла перелезть через них.

Он качает головой.

— Нет. Я должен сделать это правильно.

— Ты сам сказал, что это даже не настоящий брак!

— Но это законный брак. Это не подлежит обсуждению, Скайлар.

Несколько минут мы смотрим друг на друга, и становится ясно, что Джуд не намерен отступать. Я чувствую, что утопаю в его серых глазах, загипнотизированная серебристыми искорками, и мне приходится отвести взгляд.

— Мне можно присутствовать на этой встрече?

— Конечно.

Если Джуд думает, что моя мать схватится за сердце и закричит: «О нет… не забирай мою малышку!» — то он выжил из ума. В лучшем случае она попросит у него денег.

— Ладно. Ты победил. Надеюсь, ты со своими широкими плечами втиснешься в мой дом.

— Шутница, — его ухмылка становится шире. — Если мы придумаем что-нибудь еще, мы добавим это к брачному контракту. Мне следует подготовить его на этой неделе, тогда мы сможем двигаться дальше.

Я встаю и придвигаю свой стул.

— У меня есть одно важное условие, — говорю я, улыбаясь ему. — Не целовать невесту на церемонии.

Джуд тоже встает и с важным видом пересекает комнату, чтобы поставить мою кружку в посудомоечную машину.

— Это само собой разумеется. Могу обещать тебе, Искорка, что никогда не буду пытаться поцеловать тебя.

Я игнорирую крошечный укол разочарования в моем сердце.

Примечания

11

Легендарная американская рок-группа, основанная в Лос-Анджелесе в 1965 году. Одна из самых влиятельных и противоречивых групп 1960-х годов — и из-за лирики и голоса Джима Моррисона, и из-за его сценического образа.