Не целуй невесту

Кэриан Коул, 2021

Думаю, вы могли бы сказать, что я была девушкой, попавшей в беду, а он – моим рыцарем в сияющих доспехах. Но если точнее, я была девушкой, которой сильно не везло, а он был парнем с кучей мускулов и татуировок. Джуд Счастливчик Лакетти был не просто сексуальным, задумчивым строителем… Он был моим личным героем, который, казалось, оказывался в нужных местах и в нужное время. Например, когда у меня сломалась машина и меня нужно было подвезти домой и когда я упала лицом на тротуар прямо перед ним и меня нужно было отвезти в отделение неотложной помощи. Это были не совсем мои лучшие моменты, но они были его… Мы стали друзьями, и не имело значения, что он был на шестнадцать лет старше меня. У нас было много общего – например, наша любовь к старой рок-музыке и винтажным быстрым машинам, а также наше отвращение к отношениям. Когда он обратился ко мне с безумной идеей помочь мне, я не смогла сказать «нет». Предполагалось, что это соглашение будет временным. Брак на бумаге и ничего больше. Это должно было быть легко, но это было не так. Потому что вот она я, восемнадцатилетняя, все еще учусь в средней школе и замужем за мужчиной, в которого я никогда не должна была влюбляться. У нас было только одно правило – не целовать невесту. Но мы нарушили это правило, и это навсегда изменило нашу судьбу.

Глава 6

Скайлар

— Лаки! Ух ты, давно не виделись. Могу я… кхм… как-то помочь тебе с выбором покупки? — доносится из передних комнат мягкий, с оттенком любопытства голос Ребекки.

Черт! Это означает, что я не успела перехватить его на входе. Я выключаю свет и выхожу из подсобки. Джуд стоит посреди уютного магазина и выглядит здесь совершенно неуместно в своей белой футболке, черной бейсболке, надетой задом наперед, в джинсах, таких выцветших, что они стали почти серыми, и в потертых незашнурованных рабочих ботинках. Перекатывая во рту палочку от леденца, он с ухмылкой кивает в мою сторону, когда я подхожу к ним с Ребеккой.

— Я уже нашел то, что нужно. Я приехал за ней.

— Прости, что? — мой босс вопросительно смотрит на него.

— Он подвезет меня, чтобы забрать мою машину у механика, Ребекка, — объясняю я.

— О-о! — ее брови от удивления взмывают вверх.

Я чувствую на себе ее пристальный взгляд, пока беру свою сумочку из-за кассы. Без сомнения, Ребекке любопытно, откуда мы с Джудом знаем друг друга, но мне придется объяснить ей все в другой раз, если я хочу застать механика до того, как он закроется в половину четвертого.

— Это бесплатное угощение? — Джуд поднимает один из маленьких аквамариново-голубых бумажных пакетов, наполненных печеньем, и, прищурившись, смотрит маленькое целлофановое окошко под логотипом. — Надеюсь, там нет изюма.

— Фактически печенье бесплатное, но оно предназначено для покупателей, — отвечает Ребекка. — И оно с шоколадной крошкой.

Джуд мимолетно ухмыляется, и я уже догадываюсь, что это его фирменная сексуальная черта.

— А могу я купить только печенье?

Ребекка качает головой, но улыбается.

— Бери просто так.

— Спасибо. Как поживает Адам?

Она морщится при упоминании своего бывшего мужа.

— Уверена, что у него все хорошо, учитывая, что в последний раз, когда мы виделись, его секретарша стояла на коленях под его столом.

— Упс, — говорит Джуд. — Жаль это слышать. Он всегда был засранцем.

— Это правда. И ты тоже.

— Эй, я хороший засранец! Здесь есть разница.

Я прищуриваюсь и смотрю на него.

— Что такое, собственно, «хороший засранец»?

— Он, — отвечает Ребекка, протирая стеклянный шкаф. Мы всегда шутим, что стекло притягивает к себе отпечатки пальцев. — Вот он собственной персоной стоит прямо перед тобой.

Я дергаю Джуда за руку.

— Нам пора идти, хороший засранец. Механик предупредил, что уходит с работы в половину четвертого, — я улыбаюсь Ребекке. — Увидимся завтра.

— Хорошего вечера. Приятного аппетита, Лаки.

Он машет рукой.

— Если печенье мне понравится, я вернусь и куплю что-нибудь, чтобы получить добавку.

Мы уходим под звуки смеха Ребекки — звук, который я не часто слышу. Интересно, была ли она влюблена в Джуда в юности? Мне показалось, что я уловила в ее словах намек на флирт. Но теперь, размышляя об этом, я понимаю, что никогда раньше не видела, как Ребекка общается с мужчинами в магазине. Из них действительно получилась бы симпатичная пара.

— Может, тебе стоит пригласить ее на ужин? — говорю я, пока мы шагаем к грузовику Джуда.

Он изображает на лице шок и презрение.

— Кого?! Ребекку?! С чего бы?!

— Потому что она одинока с тех пор, как развелась.

Джуд открывает для меня пассажирскую дверь, и я запрыгиваю внутрь.

— У меня есть правило не встречаться с разведенными женщинами, — отвечает он, усаживаясь за руль. — Особенно с симпатичными.

Повернувшись к нему, я надеваю темные очки.

— Что плохого в разведенных женщинах?

— По моему опыту, они обычно пытаются снова выйти замуж. Что странно, потому что всем видом они показывают, что не хотели бы больше никогда идти по этому пути. Я не нуждаюсь в жене и детях.

— И почему же?

Джуд пожимает плечами.

— Уровень разводов в нашей стране просто сумасшедший. А дети выходят из-под контроля, особенно подростки, — он смотрит на меня со знакомой ухмылкой. — Не считая здесь присутствующих, конечно же. В юные годы я заставил своих родителей пройти через ад. Как и моя сестра, — Джуд делает глубокий вдох и смотрит на красный свет светофора, возле которого мы остановились. — Я просто не хочу вкладывать свои сердце и душу в кого-то, кто может разодрать их в клочья, как хищник, отобрать половину моего имущества, испортить жизнь моим детям и впустить Бог знает кого в их жизнь по выходным и праздникам. К черту все это.

Киваю своей новой родственной душе.

— Я придерживаюсь того же мнения. Например, я не против встречаться с кем-нибудь, но предпочла бы оставить это как добровольное соглашение сторон. Как, например, когда ты работаешь на кого-то. Ты можешь уволиться в любое время, тебя могут уволить в любое время. Никаких обещаний, никаких юридических проволочек, никакого уведомления за две недели, никаких ожиданий. Ты волен идти, когда захочешь. Никаких обид.

— Да. Именно так, Искорка. Я и сам не смог бы сказать лучше. Твои родители развелись?

— Ага.

— Мои тоже. Это ад, через который я больше никогда не хочу проходить.

Развод моих родителей прошел тихо и без происшествий. Папа просто ушел. Насколько я помню, не было никаких драк с криками или рыданий. Они не ссорились из-за опеки надо мной или мебели. Я сомневаюсь, что у кого-то из них был роман, хотя они оба довольно симпатичные люди. Я не уверена, платит ли мой отец алименты или другие выплаты на меня. Насколько я знаю, они просто подписали бумаги — и все. Браку конец. Единственное доказательство того, что они когда-либо были вместе, — это мое существование, которое все же не имело достаточной важности, чтобы заставить их стремиться к лучшему. Чтобы удержать их вместе. Чтобы они думали — или хотя бы беспокоились — обо мне.

Джуд заходит вместе со мной в грязный офис автомастерской. Я предполагала, что он просто высадит меня на парковке и уедет, но нет, он проводил меня внутрь, подождал, пока я выложу пятьсот десять долларов наличными на пыльный прилавок, а затем отвел меня к моей машине на заднюю стоянку. Пока мы идем, он ест одно за другим три печенья с шоколадной крошкой из пакета.

— Восхитительно! — он с аппетитом поедает печенье. — Как ты можешь не есть это целый день?

— Честно говоря, я никогда его не пробовала, — признаюсь я, вставляя ключ в замок двери со стороны водителя. Тонкий слой пыли, который был на моей машине, когда ее отбуксировали, исчез, и я гадаю, не отгонял ли ее механик на автомойку.

Серые глаза Джуда моргают, глядя на меня.

— Ты шутишь?! Как, черт возьми, ты смогла устоять?! Они такие мягкие, маслянистые и липкие.

Из-за яиц. Вот как.

— Я просто не большой любитель сладкого.

— Заводи, — говорит он, прислоняясь к капоту. — Давай убедимся, что все работает, прежде чем я уеду.

Двигатель заводится со знакомым, но в то же время успокаивающим глубоким урчанием.

— Ура! — восклицаю я, хлопая в ладоши. — Я скучала по моему малышу.

Джуд выходит из-за открытой двери и опускается на колени рядом со мной, заглядывая внутрь, на потрескавшиеся красные виниловые сиденья.

— Мне всегда нравились «Корветы», особенно такие старые, как этот. Мне безумно хотелось иметь такой, когда я был в твоем возрасте.

— Тогда тебе следует обзавестись таким.

Джуд проводит рукой по разорванному подлокотнику, и я уверена, что он видит машину так же, как и я, — не в том состоянии, в котором она сейчас, а так, как она будет выглядеть, если ее с любовью отремонтировать.

— Может быть, когда-нибудь…

Я смотрю на его татуированную руку, ласкающую дверцу моей машины. На двух пальцах серебряные кольца: одно с камнем из оникса, другое — просто с закрученным в узел металлом. Кольца потемневшие и потускневшие, а не отполированные и идеальные.

Как сам он.

Как сама я.

Облизнув губы, я делаю короткий, нервный вдох.

— Слушай, не хочешь прокатиться? Я имею в виду, ты сядешь за руль. Моей машины. Поедем со мной.

— Серьезно?

— Ага. Я никуда не спешу.

Разве что я обещала заехать к Меган, но могу сделать это и позже.

Мое дыхание замирает, когда Джуд на несколько секунд прикусывает внутреннюю сторону щеки, а затем на его лице расцветает широкая улыбка.

— К черту все, — наконец говорит он, выпрямляясь. — Почему нет? Это предложение, от которого я не могу отказаться.

С улыбкой я перелезаю через консоль на пассажирское сиденье и приглашаю его за руль.

Джуд радуется как ребенок. Возбужденно улыбаясь, он отодвигает сиденье назад и поправляет зеркало заднего вида.

— Послушай это мурчание, — задумчиво говорит он, прежде чем завести машину и выехать на главную дорогу.

Слово «мурчание», слетевшее с его губ, звучит чувственно, почти таинственно, как будто я не должна была его слышать.

— Это не оригинальное радио для этой модели, Искорка, — поддразнивает Джуд, прикасаясь к регулятору громкости. — Я немного разочарован.

— Поверь мне, я тоже, — смеюсь я. — Но я просто не могла водить машину без своей любимой музыки. Ринг-Поп установил мне это радио. Он заключил со мной сделку, так как работает в магазине автомобильных стереосистем. Не волнуйся, я сохранила оригинал.

— Ринг-Поп?

— Раньше он жил по соседству со мной. Мы всегда были друзьями. Когда нам было лет по семь, он сделал мне предложение, подарив леденец «ринг-поп» в виде кольца.

Джуд смеется.

— Очень мило.

— Дальше все пошло хуже. Я стала облизывать леденец, и кусочек оторвался и застрял у меня в горле. Я давилась им до тех пор, пока не перестала дышать. Я действительно думала, что умру. Мой друг пнул меня в живот, и кусок леденца выскочил из горла.

— Черт возьми! Так вот откуда у тебя отвращение к сладкому?

На самом деле, причина не в этом. Но я все равно киваю в знак согласия.

— С тех пор я называю его Ринг-Попом. В прошлом году он переехал в другой город, но мы все еще видимся время от времени.

— У меня тоже есть хорошая история об удушье, — говорит Джуд, выезжая на шоссе.

— Ну-ка, выкладывай.

— Во время учебы в старшей школе я поцеловался с одной цыпочкой, с которой встречался, а у меня во рту была жвачка, и моя девушка подумала, что ведет себя сексуально, и высосала ее у меня изо рта. Жвачка попала прямо ей в горло, и она начала давиться. Абсолютный облом.

— Фу! Это отвратительно, — отвечаю я. Можно было бы прекрасно обойтись и без этой истории. — Похоже, ты ей очень нравился, раз она захотела пожевать твою жвачку.

Я не могу представить, чтобы парень понравился мне настолько, чтобы я захотела перетащить что-то из его рта в мой собственный.

— Эх, она имела свойство быстро переключаться.

Джуд изменяет передачу на более высокую и выезжает на скоростную полосу, вдавливая педаль газа.

— Твой малыш быстрый, — говорит он.

— Мне удавалось выжать из него 105 миль.

Джуд бросает на меня удивленный взгляд.

— Посмотри на себя, маленький демон скорости! Будь осторожна. Ты же не хочешь врезаться своим красивым личиком в дерево?

— Я ехала так быстро только один раз, — ну, может, два.

Ок, примерно пять.

— Что ж, и как же такой девушке, как ты, досталась такая машина? — его тон игривый, но мой ответ — нет. Я все еще переживаю, когда говорю о своем дедушке, и сегодня не исключение. Особенно когда я сижу в машине, которую он мне подарил, и рассказываю историю о том, как он хотел, чтобы у меня было что-то красивое, классное и созданное с любовью. Что-то символизирующее надежду, новые блестящие начинания.

— Похоже, твой дедушка был хорошим парнем, — говорит Джуд, выслушав историю о том, как дедушка собирался подарить мне машину на окончание школы.

— Это точно, — я вытираю слезу с глаза, чтобы она не скатилась по щеке. — Я очень скучаю по нему. И по бабушке.

— Она тоже умерла?

— Угу, — киваю я. — За два года до него. У нее был диабет.

— Прости, — тихо произносит Джуд. — Я не хотел тебя расстраивать.

— Ты и не расстроил. Я всегда грущу, когда думаю о них.

— В этом нет ничего плохого.

Я теряю представление о времени и направлении, пока Джуд ведет машину. Почти все исчезло — кроме ветра, врывающегося в открытые окна, и моего любимого плейлиста, который составляет нам компанию. И голоса Джуда, который подпевает песням и даже не подозревает, как они близки моему сердцу.

— У тебя отличный голос, — я не пытаюсь скрыть свое удивление.

— Я хорошо пою только в душе и в машине, — Джуд сворачивает на ухабистую боковую дорогу. — Стоит мне выйти на сцену, и я облажаюсь.

— Сомневаюсь.

Джуд притормаживает и заезжает на усыпанную гравием парковку рядом с небольшой детской площадкой.

— Я просто хочу быстро покурить, — с этими словами он берется за дверную ручку. Я смеюсь, пока немаленький Джуд пытается выбраться из низкой машины. — Вот дерьмо, из этой штуки непросто вылезти!

— Я привыкла. К счастью, я не ношу юбок, — оглядываю пустой парк. — Пойду немного прогуляюсь.

Я направляюсь прямо к качелям. У нас на заднем дворе раньше тоже были качели, они висели на дереве. В детстве я каждый день часами раскачивалась на них, веря, что могу взлететь прямо в небо и жить в облаках. Однажды веревка оборвалась с одной стороны, и я рухнула на землю. Минимум полчаса я лежала, распластавшись на земле, и плакала, думая, что умираю. Осознав, что родители не придут на помощь, я встала и тихо заковыляла в дом, испытывая боль в ягодицах и ногах при каждом шаге.

Я почти уверена, что сломала тогда копчик.

Качели все еще на месте, они висят на оборванной, потертой веревке как символ того дня, когда я поняла, что могу рассчитывать только на себя.

Джуд неторопливо пересек парк, чтобы присесть на край металлической горки. Он наблюдает за мной с забавной и невероятно горячей улыбкой.

— Давай покачаемся вместе!

Он мотает головой и выпускает в воздух облако дыма.

— Давай, Лаки! Никто тебя не увидит!

— Мне все равно, кто меня увидит.

— Тогда иди сюда. Не будь какашкой.

Рассмеявшись, он тушит сигарету и выбрасывает ее в мусорное ведро по пути к качелям.

— Знаешь, а ты заноза в заднице, — говорит он, втискивая свое мускулистое тело на сиденье качелей, расположенных рядом со мной.

Я сильнее раскачиваюсь ногами, мои волосы развеваются за спиной, как флаг.

— Знаю. И мне все равно.

Когда я оглядываюсь, Джуд скользит по воздуху рядом со мной, улыбаясь так же широко, как и тогда, когда садился за руль моего «Корвета».

Приятно видеть, что у плохого парня есть внутренний ребенок.

— Тот, кто сможет приземлиться дальше всех, поедет за рулем обратно, — озорно говорит он.

— Договорились!

Джуд прыгает первым и приземляется на песок в пятнадцати футах от качелей, завершив движение красочным кувырком.

— Я слишком стар для этого дерьма, Искорка, — стонет он, опускаясь на колени в песок. — Ты и твоя машина убиваете мою спину.

— Приготовься проиграть!

Я с глухим стуком ударяюсь о песок на три фута дальше него и падаю, отнюдь не изящно, на задницу.

— Я победила!

— Да, но вообще-то это было несправедливо. Ты намного легче.

— Верно. Я позволю тебе отвезти меня обратно. Потому что я хорошая, и ты мне нравишься.

Джуд встает, отряхивает песок с джинсов и протягивает мне руку. Когда я хватаюсь за его ладонь, он без усилий вздергивает меня вверх, и я натыкаюсь на его грудь.

— Ты мне тоже нравишься.

Его голос, внезапная близость… У меня немного перехватывает дыхание. Я никогда раньше не была так близко к мужчине. К мальчику — да. Но не к мускулистому, татуированному, пахнущему сандаловым лосьоном после бритья взрослому мужчине с кулаками размером с мою голову.

Мне следовало отпустить его руку, как только я встала на ноги, но я этого не делаю. Я задерживаю руку на несколько секунд, наслаждаясь теплом и ощущением прикосновения к его мозолистой ладони.

Через мгновение Джуд нежно сжимает мою руку, а затем отпускает ее. Это пожатие — крошечный ласковый жест. Но мы, девочки, знаем, что это такое. Это уникальное выражение любви.