Кубок ПОЭМБУКА. Осенний сезон 2017. Сборник стихотворений

Коллектив авторов

Поэтический сайт «ПОЭМБУК» предлагает вниманию читателей сборник стихотворений авторов сайта, чему предшествовала долгая кропотливая работа по повышению их мастерства. Среди наших поэтов есть признанные в России и за рубежом авторы, члены союзов писателей России и Москвы, лауреаты престижных премий, чьи стихи публикуют известные журналы. Сайт постоянно находится в творческом движении, ведет учебные и критические разделы и проводит огромную конкурсную работу, привлекающую на соревновательные площадки тысячи авторов. Надеемся, что встреча с нашими авторами доставит Вам удовольствие.

Владислав ЮЖАКОВ

Победитель Суперкубка

Об авторе

Литературным творчеством занимается с начала 90-х годов. Автор нескольких стихотворных сборников, ряда публикаций в периодике.

Девочка в чёрном

Я сижу у канала. В воде — перевёрнутый город.

Искажённые формы реальнее, чем наяву.

И дымит папироса. И падают капли за ворот.

И по чёрной воде порыжевшие листья плывут.

На бульваре людская безликая серая лента

Между урн и газонов поспешно и нервно течёт.

Словно очередь в рай. И на входе проверят билеты.

Только касса сегодня закрыта на переучёт.

Люди стали прозрачны — к ним прежнего нет интереса.

Их запросы просты, путь недолог, судьба нелегка.

Недосып, несварение, тромбы, зубные протезы,

Телефоны, дисконтные карты в пустых кошельках…

Чтобы видеть сквозь плоть, нет нужды становиться учёным.

Прикасаться к бесплотному — вот чему надо учить.

И опять из толпы появляется девочка в чёрном.

И садится поближе ко мне. И как прежде, молчит…

Этот демон-хранитель повсюду со мной, как проклятье.

Вопросительно смотрит и острым поводит плечом.

Этот строгий фасон. Эти тонкие ноги под платьем.

Этот белый, с затейливым кружевом воротничок…

Что-то школьное. Что-то из сонного, пыльного детства.

Силюсь важное вспомнить, но помню всё время не то…

Холодает, и надо бы ей потеплее одеться,

Только вряд ли у призраков в моде мужские пальто.

Фонари зажигают, и время подумать о теле —

Дома кончился чай, на исходе запас папирос…

Пять минут посидим — и вернёмся к мирской канители.

«Ну, ответь мне, когда?» — задаю свой привычный вопрос.

Но она, как обычно, ни слова про дату финала…

В небе — пёстрая каша из блещущих звёзд и планет.

Мы сидим на граните. Мы смотрим на воду канала.

В нём качается город… Но нас в отражении нет.

Спина

Ливень тяжёлыми каплями бил в стекло.

Он закурил сигарету, взглянул в окно.

Там, за окном, было мокро и с крыш текло.

Здесь было душно, томительно и темно.

Чтоб не спугнуть ненароком ночной покой,

Сзади тихонько его обняла она

И осторожно прильнула к спине щекой.

Ей целый свет заменяла его спина.

В жизни, где буйствует ветер, где дождь стеной,

Где облака закрывают небес лазурь,

Всё ненадёжно. И лишь за его спиной

Можно укрыться от самых жестоких бурь.

И безразлично, что там у других, извне —

Рушится мир, или просто гремит гроза.

Всё, что ей нужно — прижаться к его спине,

От ощущения счастья прикрыв глаза.

Он докурил, повернулся спиной к окну,

Женские слёзы представил в который раз,

И прошептал: «Обожаю тебя одну»,

Вновь не придумав для правды достойных фраз.

Странные сны

Бахтиёра измучили странные сны:

Будто он дворянин, будто он генерал,

И ему император огромной страны

Поручает войну на Востоке. Ура!

Генерала в поход собирает жена:

«Это ужас — без ванны, в крови и в грязи…

Понимаю, какие гостинцы… Война!

Но подарок с изюминкой всё ж привези».

Оставляя на пыльных дорогах следы,

За колонной колонна шагают войска

В те края, где всегда не хватает воды,

Но в избытке верблюдов, жары и песка.

А когда впереди показались враги,

Под разрывы картечи и маты команд

Генерал направляет в атаку полки

И решительным штурмом берёт Самарканд.

Откупиться желает коварный эмир.

Генерал благороден, но грозен: «Шалишь!».

И везёт императору славу и мир,

А красотке-жене — самаркандский кишмиш.

Возвратившись в столицу, идёт во дворец —

Получать за победу разнос от царя.

Он мечтает спокойно поспать наконец,

А вельможи вокруг говорят, говорят…

Генералу пора, он глядит на часы,

Но какой-то зарвавшийся пьяный майор

Преграждает дорогу, топорща усы:

«Регистрацию мне предъяви, Бахтиёр!».

Он садится на койке в холодном поту.

За промёрзшими стёклами вьётся метель.

Он не может понять, отчего ерунду

Видит каждую ночь, утыкаясь в постель.

Бахтиёр обдаёт кипятком «Доширак».

Испарилась бесследно дворянская стать.

Он выходит из дома в четыре утра

И Дворцовую площадь идёт подметать.

Генеральская дача

Генеральская дача стоит за высокой оградой —

Ну, не любит хозяин себя выставлять напоказ…

Никого из чужих, а внутри тишина и прохлада.

И задёрнуты шторы от слишком внимательных глаз.

Вот и нынче на чёрной служебной машине подъехал,

Безучастно взглянул на гуляющий в шортах народ,

Ухмыльнулся собачьему лаю и детскому смеху,

И исчез во дворе за железом тяжёлых ворот.

А на улице август — палящее солнце в зените.

Отгремела гроза и куда-то бесследно ушла.

И ни облака в небе — лишь две размахрённые нити

Тянет ввысь за собой самолёта стальная игла.

Это лето окрашено в жёлтый, зелёный и синий.

Этим летом, похоже, не в моде другие цвета.

И на тысячу вёрст — одуряющий запах полыни,

И дождинки блестят на отмытых от пыли листах.

И пока не с руки вспоминать про снега и морозы,

Детвора по ночам залезает в чужие сады,

Над высокой травой пролетают шмели и стрекозы,

И срываются с веток созревшие к сроку плоды.

Если б людям почаще вдыхать ароматное лето,

Больше было бы счастья и реже бы грызла тоска…

Генерала нашли на ковре — с именным пистолетом,

В орденах и медалях, и с дыркой в районе виска.

Чашка

Вроде, только вчера алым шёлком осины рдели,

А сегодня лишь кружевом чёрных ветвей качают.

Как мучительны ночи в холодной, пустой постели…

Раз опять до утра не уснуть, то хоть выпить чаю…

И она поспешила на кухню в ночной рубашке,

На конфорку поставила чайник и газ включила.

И достала из шкафа чудесной работы чашку —

Ту, что он в феврале подарил ей на годовщину.

Был фарфор удивительно тонок, почти прозрачен,

И блестел золотой ободок волоска не шире.

И неважно уже, кто тогда эту ссору начал,

Если нынче так пусто и тихо в большой квартире.

По каким океанам мотает её скитальца?

Сколько можно в подушку бессильно рыдать ночами?

И она всё крутила изящную чашку в пальцах,

И безмолвно пыхтел на плите полусонный чайник.

А когда телефон затрезвонил, в мгновенье ока

Тишину распугав, пустоту разорвав на части,

Чашка звякнула об пол, разбившись на сто осколков…

Может, люди не врут, утверждая, что это к счастью?

Ветка

Ярко-рыжая хвоя. Красивый, но мертвенный цвет.

Я подумал, смолистую ветку в руках теребя,

Что под кронами сосен, желаю того, или нет,

Сколько б лет ни прошло, всё равно вспоминаю тебя.

Этот день я до мелких деталей припомнить могу

(Удивительно скроена глупая память людей):

Стрекотанье сороки, собачьи следы на снегу

И опавшие шишки в поднявшейся талой воде.

Наблюдая, как ветер твоё закрывает лицо

Своевольными, дерзкими прядями рыжих волос,

Я тебе объяснял, что строптиво судьбы колесо,

Но, конечно же, сбудется всё, что ещё не сбылось.

Я тебя умолял, что не надо решать сгоряча,

Я просил извинений за ревность без веских причин,

Убеждал позабыть о дурном и сначала начать,

Нёс совсем уж нелепое что-то про счастья ключи…

Ты колючую ветку сломала движеньем руки,

Объяснила, что любишь без памяти, но не меня,

И ушла по тропинке, небрежно смахнув со щеки

Непокорные, дивные волосы цвета огня.

Сколько можно терзаться прорехами в ветхой судьбе?

Слава богу, я к давнему прошлому нынче глухой.

Но с тех пор обречен всякий раз вспоминать о тебе,

Увидав порыжевшие иглы на ветке сухой.