Счастье без имени

Ксения Черриз, 2023

Иван – столяр. У него маленький бизнес в подмосковном городке, и он ведет тихую, одинокую жизнь, пока в нее не врывается девушка, решившая апрельским вечером броситься с пирса в ледяную воду. Она ничего не помнит – даже своего имени. Иван разрешает ей временно пожить у себя, даже не предполагая, что позднее она поселится и в его сердце.

Глава 4

На следующий день Татьяна попросила разрешение пройтись по городу. Иван написал на листе бумаги свой номер телефона и адрес — на случай провалов в памяти, — дал денег, если она захочет что-нибудь купить или вернуться на такси, и не без тревоги отпустил её. Он пробовал навязаться ей — всё-таки мало ли, заблудится или у неё снова заболит голова.

— Если что, звоните в полицию и просите к телефону Олега Хохлова.

— Да перестаньте! — Таня почувствовала и лёгкое раздражение, и веселье одновременно. — Я взрослый человек. Взрослый ведь?

— Вполне.

— Как думаете, сколько мне лет?

— Хм… ну… Какой каверзный вопрос, — он не сдержал улыбки.

— Хорошо, не отвечайте. Мне кажется, мне скоро уже тридцатник стукнет.

Иван промолчал, и Татьяна ушла на прогулку.

Она брела куда глаза глядят. Всё в этом городе было ей незнакомо. Она перешла через железнодорожные пути. Остановилась, чтобы посмотреть на проезжающую мимо электричку. Долго бродила по улицам. Нашла памятник павшим в Великой отечественной войне и площадь. Спортивный комплекс, старые, двух — и трёхэтажные дома на два подъезда. Вышла в сквер. Тёплое майское солнце припекало, и она сняла плащ, оставшись в футболке. Её не волновало, что она может заблудиться, в кармане джинсов лежал листок, который дал ей Иван. Город был нов для неё, впрочем, Татьяна думала, что ей таким может показаться любой из городов и что пройди она в эту минуту мимо родного дома, то даже не узнает его.

Посидев в сквере и понаблюдав за играющими детьми, она пошла дальше. Набрела на кафе, где заказала себе чашку кофе и пирожное. Кофе пах так вкусно, что Таня испачкала кончик носа в пене. Расплачиваясь, она испытала лёгкий укол вины — не её деньги. «Я всё верну!» — тут же напомнила она себе и, выходя на улицу, задумалась, кем она была в прошлой жизни. Явно не врачом. Может, она работала официанткой? Хотя нет, это удел ребят помоложе. Интересно, а сколько ей?.. Может, она учитель? Или архитектор? Умеет она рисовать? Надо попробовать. Где она жила? В этом городе или похожем? Ей сказали, что Вяземск в тридцати километрах от Москвы и многие работают в столице. Может, и она тоже работала в Москве? Жила в Москве? Было ещё кое-что, волновавшее Таню. В заключении врача было сказано про шрам от полостной операции внизу живота. Что это было? Мысли вспыхивали и гасли, не наводя ни на какие открытия. Взгляд равнодушно скользил по улицам, молодой зелени и встречным людям.

От мыслей о работе она перешла к друзьям и родне. Кто её родители? Ведь нельзя забыть человека, который родил и вырастил тебя! Мамино лицо разве не должно было отпечататься на сердце? Но те лица, что подсовывала ей память, были уже из этой жизни — медсёстры, санитарки, случайные прохожие.

Снова начиналась мигрень, а таблетки Таня оставила дома — значит, пора было возвращаться. Она полезла в карман за листочком с адресом, но не обнаружила его там. Испытав лёгкий приступ паники, Татьяна начала последовательно, по одному, проверять каждый карман джинсов и плаща. Здесь лежали деньги, оставшиеся после кафе. Наверно, листок выпал, когда она расплачивалась. Но где было это кафе и как вернуться обратно, она не знала.

Таня осмотрелась. Где она? Что за улица? Надо попробовать вернуться и найти то кафе. Почему она не запомнила адрес Ваниного дома? Хотела ведь, даже прочитала, но сейчас не могла вспомнить ничего, кроме того, что почерк у Ивана угловатый и размашистый. «Так, спокойно, — уговаривала она себя. — Я пойду назад, вернусь в кафе, найду листок и поеду домой». Татьяна решительно повернула назад. На развилке она задумалась, куда пойти дальше. Повернула налево. Новое разветвление. Повернуть или пойти дальше? Проходила она мимо этого дома или нет? Кажется, да. Таня металась между домов, окончательно запутавшись. Ей казалось, что она ходит по кругу, но не может найти то, что ей нужно. Ужас уже давно подкатил к горлу, и она готова была разрыдаться в любой момент. Становилось тяжело дышать и темнело в глазах. Забредя в какой-то двор, Татьяна присела на лавочку и сжала голову руками. Боль становилась всё сильнее. Покачиваясь вперёд-назад, она пыталась успокоиться и подумать, что делать дальше.

Как несправедлива к ней судьба! Разве может выпасть на долю одного человека столько испытаний в такой короткий срок? Злополучный пирс, это озеро. Ей казалось, что холод снова стискивает её в стальных объятиях. Хотелось кричать… Если бы Иван не оказался тогда на берегу озера…

Озеро!

Таня выпрямилась. Как она сразу не догадалась? Она попросит водителя такси отвезти её к озеру, и тогда найдёт дом Ивана сама. Она ведь запомнила его.

***

Иван поймал себя на том, что уже в пятый раз за последние десять минут смотрит на часы. Работа не отвлекала. Это был простой заказ на шесть табуретов для сада — руки привычно выполняли нужные действия. В очередной раз посмотрев на часы, Иван понял, что больше не может терпеть неизвестность. Он выключил свет в мастерской и вышел. На улице темнело, а Татьяны всё не было.

Где она может так долго находиться? А если с ней что-то случилось? Вдруг травма повлияла так, что она и про него забыла? Врач предупреждал, что с запоминанием новых вещей могут быть проблемы. Плюс головные боли. Иван, чувствуя себя вором в собственном доме, приоткрыл дверь в комнату Татьяны. Таблетки лежали на столике. Не взяла. А если приступ будет таким сильным, что она потеряет сознание?

Волнение достигло того пика, когда невозможно было сидеть и ждать, когда невозможно было работать или читать. Даже смотреть видео коллег-столяров, что он часто делал и для учёбы, и для вдохновения, — и то не было желания. Иван крутил в руках телефон, то пытаясь уговорить себя, что ничего страшного не происходит — Татьяна взрослая женщина, справится. То ругая себя за то, что отпустил её одну в незнакомом городе. Да, когда Таня сказала о своём намерении, он подумал, что она что-нибудь может вспомнить. Но сейчас идея казалась ему крайне неудачной.

Не выдержав, он набрал номер телефона местного приёмного отделения.

— Подскажите, к вам не поступала сегодня женщина? Невысокая, волосы тёмные, глаза каре-зелёные. Около двадцати пяти лет, может, моложе. Что?.. Была одна? А, вы перепутали… Хорошо. Спасибо.

Короткий разговор заставил его испытать ворох эмоций — от ужаса до облегчения. Не поступала. Но где же она могла быть? Иван уж было собирался позвонить Олегу — чего ему делать очень не хотелось, — как вдруг в дверь постучали. Он бросился открывать. Это была Таня. Она вдруг кинулась ему на шею и разрыдалась.

— Таня… Таня… — повторял он её имя, несмело обнимая. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? Что-то не так? Ты что-то вспомнила?

— Нет, нет… — сквозь рыдания мотала она головой. — Я… заблудилась. Я потерялась. Гуляла, была в кафе, потом снова гуляла, а потом поняла, что потеряла листок с адресом и телефоном. И куда идти, не знаю.

Она зашлась в новом приступе рыданий, и Иван почувствовал, что его футболка намокла от слёз.

— Ну-ну, всё. Всё хорошо. Ты дома. Дома, — утешал он её, как маленькую. — Завтра я куплю тебе телефон, и ты больше никогда не потеряешься. Хорошо?

— Угу, — сквозь всхлипы кивала Таня. — Спасибо… Я так испугалась, так испугалась, что снова осталась одна и больше не найду тебя.

— Иди сюда.

Иван усадил её в кресло и ушёл ставить чай. Принёс ей из комнаты лекарства и протянул стакан с водой.

— Сейчас заварю чай, ты отдохнёшь…

— Ты? Мы теперь на «ты»? — вдруг удивлённо спросила она.

— Я подумал, ты… то есть вы не против…

— Да нет. Просто неожиданно. Я не против, — поспешно добавила она.

— Вот и хорошо. Посиди, я сейчас.

Они проговорили до ночи. Таня всё рассказывала о том, где была и что видела. Иван пояснял, про парк, про памятник, про спортивный комплекс. Этот город был его всем. Москва, такая близкая, так и не стала ему домом, хотя он пытался вписаться в её бешеный ритм. Особенно когда у него была Юля. Но после неё он решил, что больше не хочет жить в столице. Слишком много шума и людей для того, кому лучше быть одному.

Когда Иван ложился спать этой ночью, облегчение от возвращения Тани сменилось раздражением и злостью к самому себе. Во-первых, эта женщина нарушала уклад его жизни. Он одиночка. Ему так проще и легче. Во-вторых, от женщин в принципе одно зло. Юля тому доказательство. Да и другие, с кем он пытался построить отношения до неё, были не такими, какими хотели казаться. В-третьих, он начинал сомневаться, что справится с такой ответственностью. Хорошо, что он живёт у озера. Хорошо, что Таня запомнила дом. А если бы нет? Если бы он жил в одной из высоток в спешно застраиваемых новых районах? Он бы потерял её. Правда, Олег, наверно, смог бы вернуть Таню. Но, может, интернат был не такой уж плохой идеей.

Когда он предлагал Тане пожить у него, то не продумал всех мелочей. Но завтра он займётся этим.

***

Майские праздники продолжались. Каждый день на озере собирались толпы отдыхающих. Дорога, проходившая рядом с домом Ивана, была заставлена автомобилями приезжих.

Весь следующий день Татьяна просидела почти безвылазно у себя в комнате. Проснулась поздно из-за мучившей её бессонницы, а к обеду выйти отказалась. Ужин Иван также провёл в одиночестве.

Что ж, так даже лучше. Не стоит так уж сильно привыкать к ней. Через месяц будут готовы новые документы, и она навсегда покинет его дом.

И всё же вечером Иван постучал в дверь Татьяны и предложил ей пройтись.

— Грех сидеть взаперти, когда на улице такая весна. Идём.

— Ну хорошо, — в итоге согласилась она, хотя ему пришлось её какое-то время уговаривать.

— Я обычно прохожусь по посёлку, — рассказывал Иван, когда они, выйдя из дома, повернули не к озеру, а в противоположную сторону. — У нас тут тихо и спокойно.

Разумеется, именно в этот момент гости одного из соседей взорвались дикими криками.

— Это исключение, — рассмеялся Иван и пожал плечами: — Праздники. Так вот, сначала мы прогуляемся вдоль посёлка, потом возле кондитерской фабрики перейдём дорогу и окажемся на дальнем берегу озера. Вдоль него пройдём до пирса и вернёмся к дому.

— И ты каждый день вот так гуляешь?

— Стараюсь. Иногда так засидишься в мастерской, что нужен свежий воздух.

— Что ты делаешь в мастерской?

— Я столяр. Делаю на заказ мебель, доски, менажницы… что попросят.

— Надо же!

— Что тебя удивляет? Я не похож на такого человека?

Таня окинула его оценивающим взглядом.

— Да нет, скорее похож. Можно посмотреть на то, что ты делаешь?

— Можно потрогать, посидеть и поспать. Кровать, комод и шкаф в твоей комнате. Мебель в столовой и гостиной…

— А-а-а, как я сразу не догадалась! Я же обратила внимание, что мебель не похожа на ту, что продаётся в магазинах. Значит, это ты всё сам?

Ивану польстил восхищённый блеск в её глазах.

— Да. Мой дед был плотником и столяром. Он научил меня работать с деревом. В моей мастерской огромное количество техники, инструменты, пилы, станки. У деда почти ничего не было, кроме молотка, пилы и долота. Но он так обращался с деревом, что диву даёшься.

— Я в этом не разбираюсь… кажется. Но в твоём доме мне очень уютно.

— Спасибо.

Они свернули к озеру, когда на город опустились сумерки. Компании отдыхавших разъезжались по домам. Над водой расстилался лёгкий туман, пахло влажным песком и травой. Пирс был виден ещё издалека, и Иван заметил, что чем ближе они подходили, тем медленнее были шаги у Тани. Она непроизвольно схватила его за локоть, зайдя чуть за спину, как будто пыталась спрятаться.

— Тебе страшно?

Таня кивнула, не отводя взгляда от пирса.

— Мы можем туда не ходить. Если ты боишься. — Он помолчал. — Я не настаиваю, но знаешь, как говорят? Чтобы избавиться от страха, надо заглянуть ему в глаза. Я думаю, ты сильная и можешь это сделать.

— Откуда тебе знать? — Её всю трясло, и Иван видел ужас, плещущийся в каре-зелёных глазах.

— Ты выжила, пробыв в холодной воде не меньше десяти минут. Ты почти умерла. Но воскресла.

— Воскресла, — её губ коснулась усмешка. — А чувствую себя живым трупом. Я поломанная и брошенная, как бракованный товар. Не знаю, кто я и зачем на этой земле.

— Я знаю.

— Правда? — Таня подняла на Ивана взгляд, и ему показалось, что он в нём сейчас сам утонет.

— Ты здесь, чтобы жить.

Она молчала, обдумывая его слова. Потом посмотрела на пирс, но всё равно повернула в другую сторону.

— Пойдём домой?

— Хорошо.

Таня отпустила его локоть, и Иван испытал внезапное разочарование. Оказалось, приятно чувствовать себя нужным, полезным. Но он быстро отмахнулся от этих ощущений. Нет, ему хорошо одному. От женщин одни проблемы. И будет лучше, если он сейчас не очаруется Таней, потому что отпускать то, что тебе дорого, слишком больно. Сердце снова захлопнулось на тяжёлую дверь.

***

Дома ожидал «сюрприз». Юля.

Ещё когда Иван заметил блестящий серебристый «Мерседес» у ворот, он почуял неладное. В душе ещё слабо мерцала надежда, что это кто-то из соседских гостей, кому больше негде было припарковаться. Но надежда эта скоро умерла, потому что из машины вышла Юля. Как всегда, слишком роскошная для него. Высокая и стройная. Она остригла длинные белокурые волосы в стильное каре. Стояло начало мая, когда большая часть России проводит время на природе в джинсах и футболках, а Юля стояла у машины в деловом костюме и в туфлях на острых тонких каблуках. Когда они расставались, Ивану часто казалось, что она одной из этих своих туфель наступила ему прямо на грудь, и каблук, пройдя сквозь кожу и рёбра, впился в самое сердце.

— Ваня, — позвала она. Голос чуть хрипловатый, наверно, стала слишком много курить. Она окинула холодным взглядом Таню, всего на миг отвлекшись от него.

— Здравствуй.

Таня замерла в нерешительности чуть позади него, и он повернулся к ней, протягивая ключи.

— Иди домой, я скоро.

— Кто это? — спросила Юля, едва Таня скрылась за калиткой.

— Тебя не касается. Зачем ты здесь?

— Моему… хм… другу хочется обставить дом матери а-ля рюс. И я сразу подумала о тебе.

— Очень мило, но вряд ли я смогу помочь. У меня нет времени.

— О, да перестань! Всё у тебя есть.

— У меня много заказов, они расписаны на месяц вперёд.

— Ох, ну запиши нас следом, — Юля сделала нетерпеливый жест рукой, который всегда означал «да-да, конечно, так я тебе и поверила». Жест, который всегда выводил его из себя, и Иван с неудовольствием понял, что это не изменилось. Пренебрежение, с каким она относилась к его занятию, всегда злило его.

— Я имею полное право не браться за заказ, если он мне не интересен. А твой заказ мне не интересен!

— Вань, ну что ты, в самом деле, — Юля сделала шаг ему навстречу, голос стал ласковей. — Мы ведь не чужие…

— Чужие.

— Вань!

Он не понимал, зачем она приехала на этой своей новой шикарной тачке. Чтобы позлить? Чтобы сказать: смотри, как счастливо сложилась моя жизнь после тебя? Чтобы лишний раз ткнуть его носом — ты так и остался никем. Проблема в их отношениях была явной. Его мало интересовали деньги и внешние проявления богатства. Всё, чего он хотел, — это заниматься любимым делом, зарабатывать честным трудом. Ему не нужны были мерседесы, двухэтажные виллы за городом и трёхкомнатные квартиры в Москве. Тем более не нужна была дорогая одежда, которая кричит о статусе. Если он покупал что-то по-настоящему дорогое, а обычно это были инструменты для работы и материал, то это потому, что оно было качественное — единственная причина раскошелиться. Столярничеством он не только зарабатывал себе на жизнь, это было любимым занятием в жизни. Всегда, с самого детства. Поэтому денег на него он не жалел никогда. Чего Юля не в силах была понять.

Когда-то он пытался подстроиться под неё. Они жили в Москве, он работал в офисе и носил костюмы, которые она ему выбирала. Но чего ради? В итоге, что бы он ни делал, всё было зря. Юлька оказалась слабой на передок. Убила в нём всякое желание верить женщинам.

— Ты зря приехала. Найди себе другого мастера, — Иван повернулся, чтобы уйти.

— Подожди! — она схватила его за руку, и он дёрнулся, как от удара.

— Зачем ты приехала? Я просил тебя оставить меня в покое. Я думал у тебя с этим твоим «другом» всё хорошо. Тогда зачем ты здесь?

— Ну Вань, — она заискивающе заглянула ему в глаза, — Ванюш, я просто хочу помочь тебе…

Конец ознакомительного фрагмента.