Раз, два, три, четыре, пять…

Ксения Харченко, 2019

По Москве поползли слухи – объявился маньяк, который жестоко убивает женщин! Сыщики в тупике – между жертвами нет ничего общего – разный возраст, социальный статус, профессии. Кто он? Ответ повергнет всех в шок!Содержит нецензурную брань.

2. Екатерина

Катя всхлипывала на диване и прижимала к лицу рубашку Эдуарда, а он метался по квартире, скидывая в чемодан свои вещи.

— Эдик, ну, Эдик! Не уходи, не уходи! Что ты делаешь со мной — срывалась на вой Катя, спускаясь на пол перед мужем.

Тот не слушал ее и с остервенением мял в руках свитер, которой она купила ему на распродаже в пафосном Маркони, отдав половину своих накоплений.

— Екатерина, хватит! Баста! Так больше продолжаться не может,… ты душишь меня, ты не даешь мне жить, дышать! Ты убила во мне мужчину, — с легкой истерикой в голосе кричал ее муж, ее красивый муж, которого она любила без памяти, на которого она смотрела с придыханием.

Они познакомились 15 лет назад в гулком фойе физико-математического ВУЗа. Она — скромная первокурсница, приехавшая в Москву из Талачинска, он — высокий красавец-балагур, любимец всех женщин без исключения, включая злющую преподавательницу Клару Арнольдовну. Москвич в четвертом поколении с дедушкой-профессором и предприимчивой мамой. Как он обратил свое внимание на нее — для Кати это до сих пор была Великая Загадка. Несмотря на поджатые губы его матери, они поженились, а спустя год родилась Виолетта. Раньше Эдик на людях всегда брал ее руки в свои и громко говорил — «Я женился на твоей душе», и она таяла от этих слов.

Свекровь устроила его в одну из своих фирм, с барского плеча скинула им квартиру, которые за все годы жизни так и не удосужилась переоформить ни на Эдика, ни на Катю, а ей строго-настрого приказала сидеть дома и заниматься исключительно домашним хозяйством. Мол, финансов у них достаточно, а Эдику нужен уход, белоснежные рубашки и правильный рацион. Катя была лучшей на всем потоке и ей пророчили большое научное будущее, но она все бросила и погрузилась с головой в пучину домашних дел. Все, ради него, ради Эдички!

— Эдик, как я буду без тебя, скажи, как? Я люблю тебя, не уходи, — выла Екатерина, ползая у него в ногах — ты завел любовницу? Ну и встречайся с ней, только не бросай меня, не бросааааай.

Эдуард резко остановился, посмотрел на нее с отвращением и выпалил:

— Дурой ты была, дурой и осталась. Кто я и кто ты — лимита подзаборная. Если бы мать не заставила на тебе жениться, свалила бы ты в свой Зажопинск. Но нет, мать сказала, прислуга бесплатная, женись, Эдичка, пускай обстирывает тебя и в койке ублажает. Надоела ты мне, сил нет моих больше, смотреть на тебя не могу.

Катя тихонько выла, валясь на полу, до нее как сквозь вату долетали слова мужа.

— Мышь ты серая, убогая. Да посмотри на себя, — заорал Эдуард — ты не женщина, ты стиральная машинка в паре с посудомойкой. Да кому ты нахрен нужна? На тебя бомж вокзальный не польстится.

К слову, Екатерина не была фотомоделью с идеальными пропорциями 90*60*90, но и бабой Ягой ее никто бы не назвал. Чуть полноватая шатенка с большими серыми глазами. Она никогда не гналась за модой и считала, что джинсы и удобный спортивный костюм самое то, чтобы бегать на рынок за свежим творогом и бакинскими помидорами, ведь Эдичка так любит сырнички и салат из помидор с наршарабом. Кроме того, надо было отвозить детей в гимназию, сына на теннис, дочь на танцы и к репетиторам. В общем, модные туфли на шпильках и роскошные манто она отвергала.

Муж еще что-то долго ей выговаривал, бегал из комнаты в комнату, махал руками, но женщина уже не слышала его. На ее навалилось какое-то тупое оцепенение, ноги и руки онемели, в голове стоял страшный звон. Она и сама не знала, сколько так просидела. Очнулась, когда в комнату наползал полумрак, попыталась встать и упала. Встала на четвереньки и поползла к телефонной трубке, стоящей на комоде. С пятой попытки она смахнула трубку вместе с базой на пол и села в растерянности — кому звонить? Лучшая, впрочем, единственная, подружка Ленка отжигает в Тайланде, мать не особо волнуют ее проблемы, у нее все разговоры про дачу, закрутки и пьяные выходки отчима. Свекровь? Да, свекровь! Надо ей звонить, она все сделает, она поговорит с Эдиком и вернет его, он прислушивается только к ней. Трясущимися руками она набрала номер, пошли гудки:

— Алло, алло, Евгения Владимировна, это Катя. Алло?

— Да, Екатерина. Слушаю тебя!

Женщина старалась держать себя в руках, но у нее это плохо получалось.

— Евгения Владимировна… я не знаю, что с Эдиком происходит, он просто собрал свои вещи и сказал, что уходит. Еще он сказал, что не любит меня, — стала всхлипывать Катя в трубку.

— Екатерина, я тысячу раз просила не называть моего сына Эдиком, только Эдуардом. Да, я в курсе его решения и полностью его одобряю. Давно надо было так поступить, не понимаю, что он оттягивал, — приговором прозвучали в трубке слова свекрови.

Катя молчала, потеряв голос от слов свекрови, а та продолжала неспешно вести свой монолог:

— Ты должна понимать, что ваш, так сказать, брачный союз, был обречен изначально. За эти годы ты так и не доросла до нашего уровня, хотя у меня была надежда на это. Но! Ты обабилась, перестала за собой ухаживать, и самое главное, ты перестала развиваться. Моему сыну нужна женщина умная и интересная, он все-таки наследник всех моих дел, да и статус нашей семьи обязывает.

Катя проглотила комок, стоящий в горле и она тихим голосом ответила свекрови:

— Я обабилась? Я по статусу вам не подхожу? А уж не вы ли настояли, чтобы я не стала работать? Как сказал Эдик, Эдуард, я вам нужна только в качестве домохозяйки, поварихи и прислуги. А прислуга по салонам не ходит, прислуга моет унитазы, — сорвалась на крик Катя.

— Екатерина, я считаю наш разговор законченным. Дети пока остаются в лагере, их пребывание я оплатила, на алименты не рассчитывай, максимум, что мы сможем для тебя сделать — это оставить жить в квартире, но только на год и я буду переводить тебе на карту по десять тысяч на каждого ребенка, но ежемесячно ты мне будешь представлять финансовый отчет. Тебя содержать я не собираюсь, ты уже девочка взрослая, устроишься на работу. Кстати, я могу рассмотреть вариант проживания детей со мной, думаю, так для них будет лучше, ты ведь ничего не сможешь им дать. С тобой свяжется наш адвокат, Яков Самуилович, с ним и обсудите все вопросы, а меня впредь прошу не беспокоить, и Эдуарда тоже. У него новая жизнь. Прощай, Екатерина.

В трубке послышались злые короткие гудки.

Катя сидела и плакала, баюкая в руках телефонную трубку. Ей было горько, обидно, она не предоставляла свою жизнь дальше. Мир рухнул.

Немного посидев, она прошла на кухню, и снова слезы накатили. На обеденном столе стояла кружка Эдика, на тарелке лежал недоеденный бутерброд с адыгейским сыром, за которым она утром ездила к знакомой армянке на Центральный рынок, в тарелки засыхал салат из помидор. Женщина метнулась к шкафчику и достала бутылку коньяка.

«Блин, рюмки и бокалы в комнате» — мелькнуло в голове.

Она схватила кружку дочери с нарисованными пандами, налила половину кружки и стала пить как воду. Через полчаса Катя опустошила половину бутылки. Она сидела за столом и смеялась, потом дотянулся до пульта, который лежал на микроволновке, и нашла музыкальный канал и врубила его до предела. Киркоров сменял Крида, Валерия пела после М-Бэнд, а она пыталась подпевать, смеялась, плакала. С ней случилась натуральная истерика. Опустошив бутылку коньяка, она нашла в баре бутылку красного вина. «Смешно. Свекрови, этой собаки злобной, любимое» — зло подумала Екатерина — «Надо ее уничтожить».

Через два часа она спала пьянейшим сном на диване, даже не сняв домашних тапочек.

А по утру она проснулась, как в песне. И пошла в магазин, в винный.

Там она с ним и познакомилась — с Васьком, местным алкомачо. Неделя у Кати прошла в синем тумане, бутылка сменяла другую, музыка орала, соседи даже пару раз вызвали участкового. Как-то ранним утром она проснулась от криков и звона разбитого стекла, хватаясь рукой за гудящую голову и опираясь на стенку, она выползла на кухню. Посредине кухни как фурия, орала и метала посуду в Васька ее лучшая подруга Ленка.

— Катрин, мать твою так, что здесь происходит? Кто это? Что это за пьяное чмо? — вопила Ленка.

— Мадам….позвольте, позвольте познакомиться, — пьяный кавалер пытался привстать за столом, но, не удержавшись на непослушных ногах, плюхнулся на диванчик, задев рукой разномастную посуду.

— Закрой свой рот!!! — грозно рявкнула Елена — пшел вон отсюда. Пять минут тебе на выход или ментов знакомых вызову, головенку так отобьют, забудешь имя свое.

Васек благоразумно не стал вступать в полемику и тихо ретировался.

Через час Катя, раскрасневшаяся от горячего душа, тихо пила чай в уже чистой кухне и рассказывала Ленке про Эдика, про свекровь, про их обидные слова. Красотка Ленка барабанила по столу пальчиками с идеальным маникюром, безостановочно курила и отхлебывала холодный кофе.

— Катька, ты дура! Ну какая ты дурра, — простонала Ленка — да неужели из-за этого урода Эдьки и мамаши его ты решила на днище упасть? Ты о детях подумала?

Катя упала на сложенные руки и зарыдала.

— Так! Собирайся, поедем тебя в порядок приводить и на работу устраивать! Все! Алко каникулы закончились! Бегом одевайся!

Пока брошенная Екатерина пыталась найти чистые и глаженые вещи, Ленка ворковала по телефону:

— Марсельчик, привет дорогой. Да-да, уже приехала. Оооооо, Самуи это сказка, тебе обязательно надо слетать, хотя бы на недельку. Да я знаю, мой золотой, что у тебя ни дня свободного, но о себе тоже подумать надо. Кстати, а выдели мне сегодня время, я тебе, сейчас, такой экземпляр привезу, мама дорогая, ты просто умрешь. Надо из нее человека сделать. Да ты мой дорогой, я занала, что ты не откажешь. Чмоки, уже летим.

— Але, але….Роман Григорьич, это Леночка. Ой, отдыхать, не работать. Да, я вам, кстати, бутылочку замечательную привезла, настойка со змеей, для мужского…хм, сами знаете чего, просто бомба. Ой, да знаю я, знаю, что вам это ни к чему, по крайне мере еще лет двадцать, но, пускай про запас будет. У меня к вам просьба огромная-преогромная. Возьмите человечка хорошего, умного на работу. На первых порах любая пойдет, — Леночка закатывала глаза, слушая престарелого сластолюбца — красавица, да еще какая! Подружка моя лучшая. Вот беда, а может и совсем не беда — муж ушел. Сами понимаете, красивой порядочной девушке в наше время без хорошей работы никак. Так мы подъедем? Да не вопрос, в ресторан, так в ресторан. Все! Чмоки! До встречи!

День с Еленой пролетел как миг — сначала они приехали в невозможно пафосный салон, где смешной и жеманный Марсель, похожий на задорного пуделя, творил с Катей, как он выразился — красоту. Потом магазины, юбки, платья, блузки — у нее кружилась голова и тряслись руки. Она лет десять уже не примеряла столько новья.

Заехав домой и, бросив пакеты, они отправились в ресторан на встречу с незнакомым Ирине Романом Григорьевичем.

— Так, подруга моя, — строго сказала Ленка — ни капли спиртного! И постарайся ему понравиться. Мужик он пошлый, но рук не распускает, все только на словах. Тебе работа нужна, и ни за три копейки, тебе детей тянуть. А зная твоего козла и его мамашку — козлиху, от них денег ты не увидишь. Так что не строй из себя королевишну, над шутками смеемся, во все истории верим и не краснеем. И про спиртное забывай.

— Да, все, все, Лен! Сама знаешь, никогда я не пила, просто не выдержала, — краснея, ответила Катя.

Вечер прошел отлично. Несмотря на рассказы Елены о невероятной пошлости ее знакомого, он оказался вполне приличным седовласым хохотунчиком, который весь вечер развлекал дам разговорами. Вкусная еда, приятное общество, красивая музыка. Екатерина извинилась и вышла в дамскую комнату. Там, посмотрев на себя в зеркало, она чуть не разревелась, но вспомнила лицо кудрявого Марселя, который два часа наводил на нее лоск, передумала. Завтра начинается новая жизнь и все будет хорошо.