Обезглавленное Древо. Книга четвертая. Проклятый свободой

Ксения Перова, 2021

Лучшие друзья Айка – Джори и Крис Холланды – бесследно исчезли. Айк отправляется на поиски и узнает на собственном опыте, что это такое – жить в большом мире с татуировкой Свершителя. А в это время бывший ратоборец Сильван Матье и Крис Холланд тоже отчаянно ищут Джори. Пересекутся ли их пути? Удастся ли найти и спасти тех, кого они любят? А может, надо оставить безнадежные поиски?

2

Ночь прошла очень неспокойно.

Хорас и Айк заплутали, темнота настигла их в дороге. Заночевали прямо в кустах, спутав лошадей и завернувшись в плащи, что почти не спасало от пронизывающего осеннего холода.

Айк то и дело просыпался — он вообще стал плохо спать, слишком много мыслей лезло в голову. Если бы сделал так, а не этак. Если бы отец не погиб, если бы не пришлось стать Свершителем, если бы уделял брату больше внимания…

Но самое главное, что его угнетало, буквально пригибало к земле — это ощущение безграничности мира. Они с Джори как песчинки в океане. Можно искать всю жизнь и не найти. Пройти рядом, в нескольких милях — и не знать об этом. Айку казалось, что он пытается поймать эхо или отражение луны в воде. Всю жизнь он провел в лесу и ближайшем к нему городе и не представлял, как велик мир на самом деле.

Конечно, Дирхель, друг отца, приносил из Хранилищ книги с картами. Но картинки не могли передать истинных размеров всех этих рек, полей и лесов. Порой Айк снова чувствовал себя ребенком, который когда-то из тишины леса попал в город в разгар базарного дня.

Только теперь у него не было никакого дома. И возвращаться некуда.

Продрогшие до костей, они тронулись в путь, едва рассвело. Лес и дорогу окутывала голубоватая дымка. Густой туман заливал поляны, обнимал кусты и подножья деревьев, закручивался вокруг них белыми вихрями.

И когда из одного такого вихря вдруг появилась человеческая фигура, Айк вначале не поверил своим глазам. Фигура словно бы раздвоилась и обе двинулись прямо на путников — быстро и бесшумно.

А с другой стороны дороги вынырнули еще двое.

Хорас выругался, выхватил короткий меч и рявкнул:

— Гони!

Но те двое, что появились первыми, были совсем рядом и схватили коня Айка за повод. Хорас как буря налетел на своих нападающих и одного точно смял — дальше Айк ничего не видел, был вынужден защищаться сам.

Безоружный, он перекинул ногу через холку лошади и ударом в лицо отбросил разбойника, который пытался стащить его на землю. Соскочил, прыгнул на оглушенного и выхватил меч из его ослабевшей руки. Развернулся — второй разбойник уже сидел верхом на его лошади. Перекошенное ужасом и яростью, заросшее лицо, дико вытаращенные глаза. На плечах его болталась алая женская накидка, кокетливо отороченная мехом — неуместная и нелепая, как мягкая игрушка в виде скорпиона.

Разбойник лупил пятками по бокам лошади, но та заартачилась. Айк мог спокойно подойти и прикончить его, но стоял неподвижно, опустив руку с мечом.

Наконец разбойник совладал с лошадью, она сорвалась с места и пустилась вскачь.

— Ты что делаешь?! — К Айку, задыхаясь, подбежал Хорас. — Темный тебя забери, ты его отпустил!

Он коротким движением вонзил клинок куда-то вниз и вбок. Послышался стон, и все стихло. Айк вздрогнул и поспешно отбросил меч, который все еще машинально сжимал в руке.

Рукав Хораса пропитался кровью. Он скинул куртку — над локтем обнаружилась глубокая, неприятная царапина. Айк, не говоря ни слова, достал из котомки бинты и мазь. К счастью, он не любил класть вещи в седельные сумки и хранил все самое необходимое в котомке. Пока шла перевязка, Хорас шипел и ругался, как погонщик скота на тракте.

Его лошадь запуталась поводом в кустах. Айк вывел ее на дорогу, стараясь не смотреть на два неподвижных тела, распростертых в темной луже. Первые лучи солнца окрасили все вокруг в нежный розовый цвет, но кровь оставалась зловеще-багровой.

Айк протянул повод Хорасу, но тот не взял его. Он сидел на большом круглом камне и, бормоча под нос ругательства, вытирал меч пучком травы. Наконец вложил его в ножны, локтем здоровой руки оперся о колено и мрачно взглянул на Айка:

— Что на тебя нашло? Я с места не двинусь, пока не объяснишь.

Айк потер ладонью лоб. Прикусил по старой привычке большой палец, но тут же с отвращением отдернул руку.

— Я… не хочу больше никого убивать.

— Тогда убьют тебя, — ледяным тоном произнес Хорас. Сложил руки на груди и зашипел от боли в ране.

— Я больше не возьму в руки меч, — Айку казалось, что он слышит себя со стороны, и не имеет к этим словам никакого отношения, — никогда. С меня хватит.

«Ты спятил?! — завопил внутренний голос с отчетливой интонацией Крис. — Ненормальный! Посмотри вокруг, в этом мире безоружному нечего делать!»

Хорас покачал головой, словно не веря своим ушам.

— Такие вещи хорошо смотрятся лишь в книжках, парень. Мы лишились лошади.

— Это просто лошадь, — пожал плечами Айк.

Хорас на миг прикрыл глаза, как человек, который пытается остаться спокойным. Глубоко вдохнул, выдохнул и вкрадчиво произнес:

— Хочешь сказать, если на нас снова нападут, ты не будешь защищаться и просто дашь зарезать себя, как подсвинка на Новогодье?

— Я буду защищаться. Но не мечом.

— А чем, позволь осведомиться?

Айк выразительно поднял и сжал в кулаки свои крупные руки. Хорас презрительно фыркнул.

— На кулаках против меча? Парень ты, конечно, здоровый, но, держу пари, в жизни ни разу не дрался. Верно?

Айк заколебался. Хорас попал в самую точку — ему не приходилось ни с кем драться, ни с мечом, ни без него. Ни один человек в здравом уме не прикоснется к Свершителю и не заговорит с ним, если не хочет закончить жизнь в изгнании.

Хорас согнул и разогнул руку, поморщился. Посмотрел на небо, расцвеченное яркими красками восхода, потом на примятую, залитую кровью траву. Насвистел какой-то простенький мотивчик, отбивая ритм по колену пальцами. И наконец произнес, обращаясь то ли к Айку, то ли к самому себе:

— Так дело не пойдет. Мне нужен надежный товарищ, а не смертник, вместе с которым меня прирежут в первой же стычке.

Первая стычка уже состоялась, и Хорас остался жив, но Айк счел за благо не упоминать об этом. Он уже неплохо знал своего спутника и чувствовал, когда не стоит открывать рот.

Хорас еще посвистел, почесал в затылке, погладил подбородок. И, словно решившись на что-то, поднялся.

— Едем.

Айк передал ему повод.

— На побережье?

— Какое там! — буркнул Хорас, поднимаясь в седло. — Нет, поедем в одно место… не очень хорошее, но и не плохое.

Айк не стал уточнять, как это возможно, просто запрыгнул на спину лошади позади него.

День разгорался. Солнце прогнало предрассветную муть, но листья деревьев, поникшие, местами изъеденные, словно впитали в себя цвет утренней зари.

Странно, что увядание может быть так прекрасно, отстраненно подумал Айк. А еще подумал о мертвецах, которых они оставляют валяться возле дороги без погребения, на поживу зверью и мухам. О густой темной крови, медленно впитывающейся в землю. Как трудно ее отмыть, особенно зимой — скребешь и скребешь часами на жгучем морозе…

И, понимая, что сейчас мысли покатятся дальше, в темную, зловещую мглу его прошлой жизни, он усилием воли заставил себя думать о том единственном светлом, что в ней когда-то было. Единственном, на чем не оставило кровавый след его ужасное ремесло.

О Крис. И о Джори.

На следующее утро Сильван первым делом расспросил Дирхеля о том, как живет и торгует Монт. И с большим облегчением узнал, что городок регулярно отправляет обозы с провиантом в Корнил, ближайший крупный город на пути к Мегаполису.

Сильван собирался, как обычно, попроситься охранником в обоз, но Крис его остановила.

— С обозом мы будем тащиться, как раненая корова, — решительно произнесла она, заплетая заново свою причудливую косу, — неделю, а то и две, а до Корнила четыре-пять дней пути. Поглядев на Хэла, сам Темный Лик задумается, прежде чем к нам соваться.

Сильван хотел сказать, что на них может напасть целая разбойничья шайка, а один человек есть один человек, даже очень большой и сильный. Никакого оружия он у Дирхеля не заметил. Но Сильвану было неловко заговаривать об этом в его присутствии, да и злить Крис не хотелось. И он промолчал.

Его удивило, что Дирхель не возразил против этого плана, хотя не мог не осознавать его безрассудность, а молча начал собирать свои нехитрые пожитки.

Крис развила бурную деятельность. Сбегала на рынок и на оставшийся у них пласт закупила провизии в дорогу — сухари, сушеное мясо и картошку, мешочек яблок. Укладывая все это в котомку, Сильван чувствовал сосущую пустоту в груди.

Крис явно решила играть ва-банк. Раздраженная бесплодными поисками, она собиралась достигнуть цели одним быстрым броском. Но на что они будут жить? Путешествие с обозом гарантировало не только безопасность, но и заработок — и ему и Крис. В пути она обычно подрабатывала шитьем и починкой одежды — Сильвана всегда удивляло, что ей нравится такое чисто женское занятие. Крис гордилась своим опытом путешественника и подчеркнуто презирала все связанное с домом и хозяйством.

Сильван же с тех пор, как лишился своей уютной, обеспеченной жизни, несколько месяцев провел в дороге и побывал в плену у работорговцев, постоянно беспокоился о том, что они будут есть и где лягут спать. Крис беззлобно подсмеивалась над ним, да он и сам себе удивлялся. Предусмотрительность никогда не входила в число его достоинств. Впрочем, он даже не представлял, есть ли у него хоть какие-то достоинства.

С другой стороны, Сильван чувствовал правоту Крис. Теперь, когда известно хотя бы примерное местонахождение Джори, чем быстрее они пойдут, тем больше шансов найти его живым. Осень промелькнет и не заметишь, а такая ерунда, как зима, Крис не остановит. И Сильван очень хотел закончить поиски до того, как придется опять таскаться по снегу.

Они выступили из Монта, когда солнце уже поднялось над огромной стеной, высвечивая каждый ржавый остов моба, сверкая на осколках стекла. Очередной ясный, безветренный день, за который Сильван поспешил поблагодарить Всемогущего. Особой религиозностью он никогда не отличался, но лишняя предосторожность не помешает.

В тот самый миг, когда моб, заменявший ворота, со скрипом встал на место за их спинами, противоположные ворота открылись перед двумя усталыми от бессонной ночи путниками. Они ехали вдвоем на совершенно заморенной лошади, и, заплатив за место в одной из лачуг, тут же уснули крепким сном.

Три дня Крис, Дирхель и Сильван шли без всяких происшествий — к удивлению последнего, который только и ждал, что на них нападут разбойники и всех перебьют. Ну или утащат в Джимел, от которого они не так далеко ушли. При одной только мысли об этом у Сильвана внутри все сжималось в холодный клубок.

Но этот переход оказался чуть ли не самым приятным и спокойным на его памяти. Идти по тракту было легко, погода стояла отличная, лишь пару раз прошел небольшой дождь, но постоялые дворы попадались часто, так что они с легкостью находили место, чтобы обсушиться и поесть горячего.

Крис и Дирхель часто вспоминали Джори и какого-то Айка — как понял Сильван, это был давний приятель Крис. Они говорили, не глядя друг на друга, это придавало беседе дух беспечной близости, какая бывает лишь между старинными друзьями или супругами, долго прожившими в браке.

Дирхель много рассказывал об исследованиях Хранилищ, о том, что там находил и как потом распоряжался находками. Крис забрасывала его вопросами, глаза ее горели неподдельным интересом. Сильван тащился позади них, жутко завидовал и даже слегка ревновал — с ним Крис редко вела себя так открыто и свободно.

Не знакомый с предметом беседы, он по большей части отмалчивался, рассеянно перекатывая в ладони стеклянный шарик — последний, который у него остался. В Тэрасе он запойно играл в шарики, всегда носил их с собой и очень любил перебирать сквозь бархат мешочка. Это успокаивало. Конечно, такие глупые игры — недостойное занятие для ратоборца, но пока Сильван блестяще выступал в Круге Правды, он мог делать все, что пожелает. Родители обожали его так же, как когда-то его старшего брата Дарси, скончавшегося от болезни.

Благодаря своему Дару он, длинный, нескладный доходяга, стал одним из самых успешных ратоборцев в истории Тэраса. У него было все, что только можно пожелать — и в одночасье исчезло, рассеялось, как дым.

Исчезло вместе с Даром, который явно не планировал возвращаться.

— Что-то у нас глазки затуманились, — Крис подтолкнула его плечом, — опять о прошлом вспоминаешь? Ты это мне брось!

Сильван тяжело вздохнул, понимая, что она права.

— Я все хочу спросить, — обратился он к Дирхелю, — что там, в Мегаполисе? Где мы будем искать Джори?

Искатель поправил на плечах огромную котомку. В отличие от своих спутников он был снаряжен для полноценного похода, нес одеяло, котелок и множество других вещей — в основном книги.

— Мегаполис — дрянное место, — медленно, словно нехотя произнес он, хмуря густые брови, — там собирается всякое отребье, что только и норовит отнять кусок у того, кто послабее. Как в лесу — сильные жрут слабых, а когда помирают, слабые пожирают их самих, — тут он бросил взгляд на лицо Сильвана и добавил уже мягче, — ну не в прямом смысле. Хотя всякое, конечно, случается в этом мире.

— А ты там уже бывал? — с любопытством спросила Крис.

— В этом Мегаполисе — нет. Я был в том, что на севере, он гораздо больше. Место опасное, но книги и другие предметы из Хранилища покупают хорошо. Все что угодно, считай, сбыть можно, да. Поэтому люди туда и приходят.

— Как же мы найдем Джори? — Сильван чувствовал, как волоски на руках поднялись дыбом, а кончики пальцев похолодели. Ненавидел этот страх — и ничего не мог с собой поделать.

Дирхель, прищурившись, вглядывался в даль, словно пытался увидеть Мегаполис за бесчисленными золотыми и багряными деревьями.

— Есть одна идея… подозреваю, Джори купили с определенной целью.

При слове «купили» Крис передернуло.

— Надеюсь, это не то, о чем я подумала?

— Не переживай, — успокоил ее Дирхель, — он же умеет читать и писать. Такие люди везде ценятся, а в Мегаполисах их часто держат взаперти в специальных местах, куда любой может прийти, заплатить за письмо или еще там что записать надо. Те, кто побогаче, покупают себе так называемых «грамотников», чтобы детей их учили.

Лицо Крис было темнее ночи.

— Может, Джори тоже… купила такая семья? — с усилием произнесла она.

— Поглядим. Но обнадеживать тебя не хочу, девочка — шанс на это невелик…

Дорога, прямая, как стрела, вдруг круто взяла вправо и начала подниматься на холм. Разговор прервался, путники тяжело дышали, одолевая склон. Трещины и выбоины стали попадаться чаще.

Крис первая достигла вершины и остановилась, отдуваясь — солнце висело в самом зените.

— Наконец-то, — с удовлетворением произнесла она, глядя куда-то вниз.

Сильван подошел к ней. Склон холма густо порос деревьями, еще не сбросившими листву. Она обрамляла панораму небольшого города; из труб в голубое небо поднимались струйки дыма, над черепичными крышами, точно горелая щепка, торчало угольно-черное строение с двумя высокими острыми башнями на фасаде.

Пасторальность картины разрушала только крепостная стена, построенная вокруг города прямо среди разрушенных домов на окраине.

— Что это? — спросил Сильван, указывая на черные башни.

— «Рогатый» собор, — усмехнулся Дирхель, — из-за него и город Корнилом прозвали. Жилище святых братьев нашего Всемогущего Отца.

Внезапно послышался стук копыт, из-за гребня холма вынырнули двое всадников и галопом ринулись вниз по склону. Путников обдало ветром, в глаза Сильвану швырнуло палую листву и сухие веточки.

— Эк их Темный-то тащит! — проворчал Дирхель, отряхиваясь. — Пожалели бы лошадей… эй, все хорошо?

Острое личико Крис сильно побледнело, зрачки сузились в точки. Она пристально смотрела вслед всадникам. Потом с силой провела ладонью по глазам и криво улыбнулась.

— Да, все нормально… мне просто почудилось… так, ерунда. Пойдемте уже вниз, чего стоять без толку.

Но не успели они начать спуск, как позади снова раздался шум, и на этот раз на дороге появились человек десять пеших.

— Эге, а ребята-то не зря коней гнали, — пробормотал Дирхель. Поставил котомку на землю и пинком ноги отправил ее в кусты.

Сильван, ни о чем не спрашивая, выхватил меч и кинжал, Крис — свой неразлучный нож.

Отряд неторопливо приближался — это был именно отряд, а не просто разбойничья шайка. Десять крепких мужчин, все с мечами у пояса, в кожаных куртках и штанах, коротко, почти налысо подстриженные.

Сжимая рукоять меча влажными пальцами, Сильван взмолился про себя, чтобы это были наемники или стража, патрулирующая окрестности города. Оружия не достают — может, просто пройдут мимо?

В то же время он прекрасно осознавал уязвимость их маленького отряда — лишь один по-настоящему сильный боец и тот безоружен, худосочный юноша и девчонка. Мимо такой добычи не проходят, она сама просится в руки.

Сильван мельком посмотрел на спутников — глаза Крис сверкали, жилы веревками натянулись на худой шее. Пригнувшись, она держала нож лезвием к себе и щерила зубы, точно загнанная в угол лисица. Дирхель оставался спокойным — выпрямившись во весь свой медвежий рост, он пристально наблюдал за незнакомцами.

Отряд приблизился к ним и заключил в полукольцо, прижав к обочине дороги.

— Вы пойдете с нами, — заявил высокий, мускулистый человек, с широким рубцом на щеке. На его руках чуть выше локтя с обоих сторон были завязаны полосы грязной белой ткани — Сильвану это напомнило белый рукав курток ратоборцев.

— Наша дорога нас вполне устраивает, — негромко произнес Дирхель, не трогаясь с места.

Окружавшие их люди как будто чуть пошевелились, придвинулись ближе. Сильвану казалось, что он чувствует запах исходящей от них угрозы, собственного страха и ярости Крис. Он уже определил первого противника — бородача с загорелой лысиной. Его поза сразу выдавала фехтовальщика, значит, в схватке будет опаснее прочих.

Человек с белыми повязками — очевидно, командир отряда — потер ладонью свой шрам и поморщился, словно хлебнул горечи.

— Давайте упростим себе жизнь, — произнес он вдруг почти примирительно, — ясное дело, мы просто задавим вас числом. Конечно, ты, здоровяк, помнешь нескольких моих ребят, а пацан, может, кого и поцарапает. Но на этом все. А ребятки разозлятся и так вас отделают, что мать родная не узнает. И вы все равно пойдете с нами. Так, может, пропустим все эти стадии и сохраним шкуры в целости?

Дирхель нахмурился, как человек, который силится что-то припомнить.

— Постой-ка… ты, часом, в тэрасской академии не учился, друг?

К изумлению Сильвана, командир отряда зарделся, точно девица перед женихом. Плечи его расслабились, поза потеряла угловатую свирепость.

— Было дело, — смущенно признался он, оглаживая ладонью бритый затылок, — что, так заметно?

Дирхель усмехнулся.

— Мало кто в наши времена знает слово «стадия», — он знаком велел Сильвану и Крис убрать оружие, — ладно, веди нас, куда собирался. А скажи-ка, Рыжую Бернарду, что старофранцузскому учила, ты еще застал?

Невероятная крепостная стена Монта впечатлила Айка, но и только. Жить здесь, среди теснящихся друг к другу лачуг, в пыли и вони, он точно не стал бы. На протяжении всего путешествия он невольно рассматривал каждый поселок, каждый городок на предмет предполагаемого места жительства. Почему бы и нет? Рано или поздно придется где-нибудь осесть.

Айк удивлялся самому себе, когда думал об этом. С самого детства он мечтал о путешествиях, о других странах и в первую очередь о море — и теперь наконец появилась реальная возможность осуществить эти мечты. Отец давно умер, брат и сестры исчезли и неизвестно, живы вообще или нет. Казалось бы, оставь прошлое в прошлом, как советует Хорас, и вперед, навстречу приключениям.

И вот, прожив пару месяцев свободно, Айк уже присматривает место для дома. И думает не о море, совсем нет. Все его мысли о том, как он наконец найдет Джори и Крис, и они смогут жить мирно и счастливо в каком-нибудь городке. Джори хороший кузнец, Крис тоже орешек с ядрышком, может о себе позаботиться.

Айка учили только клеймить, пороть и рубить головы, но он крепкий и сильный, к тому же грамотный. Наверняка найдет себе занятие.

— Эй, красавчик, о чем задумался?

Айк вздрогнул. Последнее время ему и правда случалось задумываться так глубоко, что он совсем забывал, где находится. Между ним и окружающим миром появилась если не стена, то во всяком случае какой-то зазор, который осложнял ему жизнь. Приходилось прикладывать усилия, чтобы вернуться в реальность.

Полуденное солнце освещало прилавок, поражавший пестротой красок. Вокруг шумел и галдел рынок Монта, пахло горячими лепешками, которые здесь пекли вместо хлеба, и еще чем-то кисловато-пряным, незнакомым. Круглолицая девушка-торговка весело улыбалась Айку. Черноволосая, с легкими щербинками на зубах, она разглядывала его широкие плечи и крепкие руки с откровенным восхищением.

— Желаешь чего? Не жмись, на что ни укажешь, то твое!

Айку стало неловко. Он бросил взгляд на прилавок, заваленный вяленым мясом, овощами и фруктами последнего урожая. Ярко-оранжевые тыквы, изумрудные кабачки, крутобокие яблоки — все было свежим, чистым, так и просилось на стол.

В центре прилавка стояло несколько плошек с черникой и клюквой, кислой даже на вид — и Айк вдруг вспомнил, как его младшая сестра Лурдес варила варенье в эту самую пору. Деревянная ложка мягко постукивала по котлу, когда Лу снимала с кипящего варева розовую, сладкую пену, и весь дом был до краев наполнен томным ароматом ягоды.

— Клюкву будешь? — осведомилась девушка и наклонилась чуть вперед, словно желая поведать сокровенную тайну. — Попробуй! Для варенья самое то!

Айк неуверенно улыбнулся, взял одну ягоду и положил в рот. Душистый, сладковато-кислый вкус оглушил его, и перед глазами вновь развернулись картины прежней жизни. Девушка улыбнулась еще шире.

— Ага, я же говорю! Бери все, не пожалеешь! Сама собирала…

Она вдруг умолкла так резко, будто окончание фразы обрубили ножом.

Айк посмотрел на нее и замер, пораженный тем, как быстро и сильно человек может побледнеть. Хорошенькое личико, только что такое живое, превратилось в застывшую маску. Остановившимися глазами девушка смотрела на запястье Айка — платок, закрывавший блаз, чуть сдвинулся, когда он потянулся за ягодой.

Айк вдруг ощутил, как сильно осеннее солнце припекает затылок и спину. Облизнул пересохшие губы и осторожно попятился, стараясь не делать резких движений.

Но стоило ему пошевелиться, как словно бы развеялись некие чары, державшие девушку в неподвижности.

— Убийца! — прошептала она, прижимая ладонь к губам, и вдруг выкрикнула звонким, яростным голосом. — Убийца!

Этот крик с легкостью покрыл гомон не слишком-то большого рынка. Все — торговцы и покупатели — как один повернули головы в сторону девушки и Айка. Наступила короткая тишина, прерываемая лишь раздраженным блеянием чьей-то козы.

«Голодная», — отстраненно подумал Айк, продолжая отступать. Уж он-то знал, когда коза голодная, а когда не доена. Как говорится, собаку на этом съел.

— Он! Он! — крикнула девушка, указывая на Айка; эти вопли вонзались в него, точно раскаленные стрелы. — Свершитель! Это Свершитель! У него клеймо на руке! Убийца невинных!

«Ну почему, почему сразу невинных?! — с досадой подумал Айк. — До чего же все любят обобщать!»

Он все еще не боялся. Никто не прикоснется к нему, рискуя навлечь на себя вечное проклятие. И действительно, хоть толпа и роптала угрожающе, вокруг быстро образовалось знакомое свободное пространство в пару метров шириной.

— Слушайте, я ничего вам не сделаю, — спокойно произнес Айк, поднимая руки ладонями вверх, — вообще я бывший Свершитель, оставил свое ремесло и здесь оказался случайно. Просто дайте мне уйти и…

— Дать уйти? — словно не веря своим ушам, произнес здоровенный чернобородый дядька справа от него. — Жалкая тварь, весь город из-за тебя будет проклят! Прошлую зиму еле пережили, а теперь уж точно ноги протянем!

Люди загомонили возбужденно, испуганно. Воздух над головами, казалось, звенел от напряжения.

Айк подумал, что при таком количестве еды на рынке голодная смерть жителям Монта явно не грозит — и тут девушка-торговка схватила злополучную плошку с клюквой и с размаху швырнула ее на землю. Нежные ягоды брызнули во все стороны, точно кровь, запачкав сапоги Айка.

Он развернулся и бросился бежать.

В детстве они с братом не раз убегали от мальчишек из деревни, и Айк хорошо знал, что говорить можно только до первого камня. Как только он брошен, остальные не замедлят последовать.

Люди шарахнулись в стороны, что-то ударило в спину — не камень, яблоко или картофелина. Ощущение все же было не из приятных, и Айк прибавил скорости.

Он блуждал по Монту в глубокой задумчивости и, разумеется, не запомнил, где находится та лачуга, в которой они с Хорасом ночевали. Дурацкая рассеянность, в которой он пребывал последнее время, сейчас могла стоить ему жизни.

Айк резко свернул и втиснулся в узкую щель между домишками, полускрытую огромным кустом с круглыми темными листьями. Он хватал воздух ртом и чувствовал себя зверьком с загоревшейся шерстью.

Стены из мобов возвышались на десятки метров, а все поселение можно пройти из конца в конец за полчаса. Его поймают с такой же легкостью, с какой мальчишка выуживает кузнечика из банки. Ну а дальше возможны варианты. Забьют камнями насмерть или принесут в жертву Всемогущему, чтобы отвести проклятие от города. У некоторых людей очень странные представления о Всемогущем, его карах и милостях…

— Держи убийцу! Не упусти!

Мимо с топаньем, вздымая клубы пыли, промчалось человек двадцать. Айк затаил дыхание, но колючие ветки надежно скрывали его убежище. Однако вечно в нем не просидишь. Надо искать Хораса. И выбираться отсюда.

Айк прикрыл глаза и поклялся про себя — если останется жив, первым делом сведет проклятую татуировку, даже если для этого придется срезать всю кожу с запястья.

Он выглянул из щели — вокруг было тихо. Вылез, царапая руки о колючки и шипя от боли.

— Это он! Убийца-Свершитель! Бей его!

В бедро Айка ударил камень, и он охнул от неожиданности. Развернулся, готовый дать отпор…

У покосившейся стены стояли двое мальчишек, не старше семи лет. Одежда на них была хоть и грязная, но довольно неплохая, да и сами они не выглядели заморышами. Айк снова подумал, что его тлетворное свершительское влияние вряд ли так уж сильно повредит Монту, и усмехнулся.

Мальчишки смотрели на Айка с таким отвращением, словно перед ними стояла мокрица размером с человека. Потом один из них сорвался с места и побежал вслед за толпой, пронзительно крича:

— Здесь! Он здесь!

Второй схватил еще один камень и угрожающе замахнулся.

Айк невольно поднял руки.

— Эй, я просто хочу уйти!

Камень ударил по пальцам, правая рука онемела.

Айк бросился прочь, понимая, как глупо выглядит. Убегать от семилетнего мальчишки! Но что еще оставалось делать? Схватишь его, вырвешь камень — и его, чего доброго, убьют вместе с Айком или изгонят. К кому прикоснулся Свершитель, тот запятнан и навеки проклят…

Он успел сделать всего несколько шагов. Из-за лачуги выскочила растрепанная женщина и бросила ему под ноги здоровенный шест, каким мешают белье в котлах при стирке. Айк запнулся и полетел в пыль, едва успел подставить руки. Подтянул колени к груди, торопясь встать — и тут на него обрушился град ударов. Били, судя по всему, стоя чуть поодаль, длинными палками. Это было несподручно, существенного вреда удары не причиняли, но не давали подняться на ноги.

Напрягая все силы, Айк снова и снова пытался встать, и его раз за разом опрокидывали в пыль.

Шум и гам стоял просто невообразимый, закричи сейчас Айк — сам себя, наверное, не услышал бы. Но он не кричал, а молча, с исступленной яростью боролся за свою жизнь.

«Джори, я не могу умереть вот так, без тебя!»

— Эй, а ну в сторону! Пошли вон, отребье!

Что-то огромное налетело, казалось, прямо на Айка, и удары прекратились. Он поднял голову и увидел лошадиные ноги. Они возбужденно приплясывали, и Айк поспешил встать, чтобы не получить копытом в лоб. Необыкновенно яркий получился бы финал.

— Быстрей давай! — донесся откуда-то сверху голос Хораса.

Кашляя, отплевываясь от пыли, набившейся в рот и нос, Айк ощупью провел рукой по холке лошади. Уцепился за седло и мучительным усилием подтянул себя вверх, кое-как усевшись позади Хораса.

Вокруг завопили, заверещали на разные голоса.

— Бей Свершителей! Смерть им!

— Не дайте уйти!

— Окружай!

Хорас сильным движением выслал лошадь вперед, и от ее скачка Айк чуть не полетел на землю. Кто-то отчаянно завизжал, не поймешь даже, человек или животное. Хорас, свирепо ругаясь, понукал лошадь, она спотыкалась, кого-то сминала, кого-то отбрасывала в сторону, отовсюду неслись крики боли и проклятия.

Айк, в грязи с ног до головы, кое-как протер глаза. Лошадь неслась галопом, преследователи отстали, но впереди возвышалась крепостная стена, она росла с каждой секундой.

Хорас резко затормозил прямо перед воротами и спрыгнул на землю, Айк последовал за ним. Обычно моб, закрывавший проход в стене, передвигали с помощью системы блоков несколько сильных мужчин, но сейчас вокруг не было ни души.

— Как откроем ворота? — спросил Айк, переводя дыхание.

— Никак.

Хорас снял с шеи лошади связанные ремнями котомки.

— Надевай! Полезем наверх!

— А как же лошадь?

— Придется бросить, — лицо Хораса, как всегда в критических ситуациях, оставалось спокойным и жестким, — скорее давай!

Они подбежали к стене и без труда вскарабкались на продавленную ржавую кабину самого нижнего моба — его почти расплющило тяжестью лежащей на нем огромной стены. Дальше пошло сложнее, многие мобы были неустойчивы, другие разрушились от старости, ржавое железо стало хрупким, как стекло. Под тяжестью Айка стена скрипела и стонала и, кажется, даже слегка раскачивалась. Он старался не думать о том, что она может рухнуть. Хотя эта смерть будет почти наверняка более легкой и милосердной, чем та, которую им уготовили жители Монта.

Снизу доносились неразборчивые вопли — у стены собралась порядочная толпа. С такой высоты люди казались не опаснее букашек. Задрав головы, точно дети на ярмарке, они наблюдали за безумным восхождением.

У некоторых в руках были арбалеты.

— Берегись! — крикнул Айк, и в ту же секунду толстая стрела вонзилась в трухлявое железо там, где только что стояла его нога.

— Сюда! — Хорас, висевший на стене в нескольких метрах от него, сделал знак рукой и скрылся внутри моба.

Айк передвинулся по стене вбок, руки и ноги дрожали от напряжения. Он старался дышать глубоко, размеренно. Если ногу сведет судорога, всему конец. Пару раз железо треснуло под рукой, и его окатило холодным потом.

Еще несколько стрел свистнули мимо, было уже высоковато для прицельной стрельбы.

— Давай же! — Хорас протянул руку из глубины моба, и Айк поспешно ухватился за нее.

Они сидели, соприкасаясь коленями, на полуистлевшем сиденье в крошечной кабине моба, которую каким-то чудом не расплющило.

Айк тяжело дышал, но Хорас не дал ему расслабиться.

— За мной! Не отставай!

Пробираться между мобами в глубь стены оказалось куда страшнее, чем карабкаться снаружи. Их сдавливало со всех сторон, мобы шатались, как живые, скрипели, стонали. Иногда приходилось лезть вверх или вниз, протискиваться в крохотные дыры в завале.

Сквозь бесчисленные щели падали тонкие лучики солнца, в них клубилась пыль. Пахло сгнившей тканью, металлом, и еще чем-то мерзким, сладковатый трупный запах.

Айку казалось, что он вот-вот застрянет и задохнется среди древних железок. Не верилось, что когда-то они с Эйвором играли в разбросанных по лесу мобах, даже ночевали в одном из них. Больше он и близко не подойдет к этой ржавой гадости.

Если, конечно, выживет.

А Хорас упорно лез вперед, все глубже и глубже, и Айку ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Ему уже казалось, что они останутся в стене навсегда, как вдруг впереди мелькнул просвет. Хорас издал радостный возглас и удвоил усилия. Скоро они уже стояли, выпрямившись, на огромной высоте, а перед ними раскинулся бескрайний лес.

Ветер волновал листву, вспыхивающую золотым и алым; кучевые облака, огромные, точно башни, величаво плыли по небу. Какая-то птица вспорхнула у самого лица Айка — должно быть стена стала отличным местом для гнезд.

— Красотища! — выдохнул Хорас и сел, свесив ноги в пугающую бездну.

Айк благоразумно устроился подальше от края.

— Будем спускаться? — При этой мысли все тело протестующе заныло.

— Чуть позже, — Хорас снял с плеч котомку и привалился спиной к какой-то железке, предварительно проверив ее устойчивость, — они могут поджидать внизу. Через пару часов им это надоест или решат, что нас задавило в стене, и уйдут.

Айк вздохнул с облегчением и тоже устроился поудобнее, притянув колени к груди.

— Прости, — неловко произнес он, — я сведу блаз, обещаю!

— Интересно, как? — Хорас бросил на него раздосадованный взгляд. — Человек, к которому я хотел тебя отвести, живет здесь!

Айк опустил голову. Хорас посидел какое-то время, не глядя на него, наконец сердито буркнул:

— Сильно досталось?

— Да нет. Они боялись приближаться, так что… терпимо.

Плечи Хораса слегка расслабились.

— А я просыпаюсь — крик, вой, весь город на ушах стоит. Что такое, думаю, разбойники напали или наводнение, хотя откуда бы ему взяться, Всемогущий, что ли, наколдовал? Гляжу, тебя нет, ну и все понял сразу. Они увидели блаз?

Айк кивнул и поморщился от боли в спине. Разукрасили его все же знатно.

— Отец говорил мне как-то, что люди могут убить того, кто скрывает свою принадлежность к семье Свершителя… но я не воспринял это всерьез. И не ожидал… такого.

— Да, тут все серьезней некуда, — Хорас побарабанил пальцами по колену, потом достал из котомки флягу с водой, сделал глоток и передал ее Айку, — суеверия, забери их Темный… Однажды видел, как парня подвесили за ноги просто за то, что он вроде как лошадь Свершителю подковал. Ничего так, повисел денька два. За ушами надрезы сделали, чтобы кровь стекала, иначе бы помер. А потом сняли и иди куда хочешь, все бросай, дом, хозяйство и иди. Такие дела.

Айк прикрыл глаза. В груди засела тупая, ноющая боль, и это было куда хуже побоев.

Подковал Свершителю лошадь — значит, был кузнецом.

Как Джори.

«Всемогущий, пусть с ним все будет хорошо!»

Хорас вытащил из котомки лепешку, разорвал напополам.

— А еда у этих дурней неплохая! Перекусим, пока солнце высоко. Спускаться лучше ближе к вечеру.

Без лошадей пришлось туго. Айк привык путешествовать верхом, и целый день пешего пути не добавил ему радости — как и ночевка в лесу на еловом лапнике. Осень, как взятая по расчету жена, радовала теплом лишь днем, а ночью обжигала ледяным холодом.

Их никто не преследовал — то ли и вправду отступились, то ли попросту не смогли найти. К вечеру следующего дня они добрались до постоялого двора, отдохнули, постирались и вообще пришли в себя.

Пласта у Айка оставалось еще достаточно, но здесь, на тракте, лошадь никто не продаст. Он уже смирился с тем, что придется продолжить путь пешком, когда заявился Хорас, страшно довольный, несмотря на разбитую губу и некоторый беспорядок в одежде.

Он выиграл двух лошадей в «броски»¹ у какого-то наемника, и тот в качестве компенсации расквасил противнику нос. Айк даже не стал спрашивать, честно ли Хорас играл и где взял столько пласта, чтобы поставить против лошадей — понятное дело, что из его кошелька. Но это самоуправство нисколько его не встревожило. Он верил Хорасу, тот помог ему выбраться из Вьена, отправился с ним на поиски Джори, поддерживал, причем совершенно бескорыстно. Ну или Айк просто не представлял, кому и для чего мог понадобиться бывший Свершитель. По сути Хорас единственный близкий ему человек — не считая, конечно, Джори.

Но где он, Джори, как его найти?

Эта мысль не давала Айку покоя. Даже удивительное везение, благодаря которому они снова могли передвигаться верхом, его не слишком обрадовало. Он постоянно чувствовал, что делает что-то неправильно, а что именно — не знал, не мог понять. И продолжал двигаться вперед наугад, как в тумане, позволяя Хорасу вести себя туда, куда тот считает нужным.

На следующий день они отправились в путь с самого утра и к полудню, перевалив через очередной холм, увидели перед собой панораму Корнила и острые зубцы его черных башен.

Примечания

1

Разновидность игры в кости