Ouroboros

Ксения Маковецкая, 2015

Все вышло из праха и в прах возвратится. Жизнь – бесконечная череда повторений, Уроборос, кусающий себя за хвост. Восстанавливающимся после урагана Тиамат миром руководят несколько секретных организаций. Один из лучших военных разведчиков стремится распутать клубок интриг и узнать, кому принадлежит право на безраздельное мировое господство. Поиски приводят его к неожиданному открытию, тем временем Вселенная погружается во тьму. А может, всё это происходило лишь в его голове?

Глава 5

Раннее утро было необыкновенно солнечным и тёплым. Вставать совершенно не хотелось, но пора было собираться на работу. Эа поднялась с кровати и направилась в ванную приводить себя в порядок. В квартире стояла тишина, а значит, Алеф ещё спал. Женщина всё еще не могла понять, как она относится к этому странному юноше, который так внезапно поселился на диване в её гостиной.

Ей бы не хотелось, чтобы он продолжал играть на улицах. Если Алефа снова побьют… она расстроится. Да. Нужно было это признать. Возможно, здесь сказывалась имевшая место внутрення тоска Эа, причинами которой были неустроенная личная жизнь и отсутствие детей. Если бы у неё был такой сын… Кто-то, для кого бы она готовила разные вкусности, с кем можно было бы пойти в кино, да просто поговорить обо всём на свете! Алеф вызывал у неё искреннюю симпатию, но почему-то Эа боялась смотреть ему в глаза — от этого прозрачного и равнодушного взгляда становилось не по себе.

Женщина вышла из душа и сделала себе кофе. Эа решила оставить гостю записку, а поскольку делать хорошо две вещи одновременно у нее никогда не получалось, клочок бумаги на столе покрылся затейливыми кофейными разводами.

Эа Аони была одной из первых, кого попросили вернуться в Аншан для возобновления работы по специальности, на что она с радостью согласилась. Не потому, что соскучилась по родному городу, отнюдь. Женщина с радостью забыла бы и это место, и связанные с ним кошмарные события, случившиеся здесь тридцать лет назад. Она тогда была молода и энергична, и только что поступила на важную должность… И вот всё было разрушено. К большому её разочарованию, за прошедшие после трагедии десятилетия она не смогла добиться чего-либо хотя бы приблизительно похожего на прошлую жизнь. Она мыла полы в чужих домах и присматривала за чужими же детьми, и вдруг ей внезапно представилась возможность обрести утраченное и вернуться на метеорологическую станцию. Эа не могла не согласиться.

Долгое время она не оставляла попыток найти ответ на вопрос, что же произошло тридцать лет назад. Но даже теперь, после возвращения людей в город, общественности так и не было представлено никаких официальных версий. Расследование причин катастрофы Тиамат продолжалось, но надежд на его завершение не было. Никто и никогда не сможет ответить, почему погибло столько людей.

Алеф уже не спал, он ждал, пока Эа уйдет, чтобы встать и собрать свои вещи, разбросанные по всей комнате. Эа купила ему несколько новых футболок, и Алеф пока не решил, прилично ли будет забрать их, стыдливо убегая из этого дома без прощания.

— Сколько можно сидеть на шее у бедной женщины, — ворчал он себе под нос. — Это слишком навязчиво, оставаться здесь вот так, безо всякого на то основания, пора бы и честь знать.

Умываясь, Алеф думал о том, что на последних выступлениях всё же заработал немного денег и теперь может позволить себе на несколько дней поселиться в мотеле. А что там дальше — это будет видно потом.

Он взял с собой две бутылки воды, несколько яблок, а завтрак, приготовленный для него, с сожалением выбросил. Дело было не в том, что Эа невкусно готовила, наоборот — пальчики оближешь! Но… странное дело — он не испытывал потребности в еде: сколько музыкант помнил себя, он ни разу не ел ничего более нескольких яблок. В тот единственный раз, когда Эа попыталась накормить Алефа, ему стало плохо, и с тех пор он вынужден был незаметно выбрасывать часть еды, чтобы Эа не беспокоилась, что он голоден.

Записка, которую Алеф обнаружил на столе, гласила: «Я ушла на работу, вернусь в 8». Парень перевернул лист и написал: «Спасибо за гостеприимство, в долгу не останусь. Увидимся».

Музыкант вышел из квартиры, дверь за ним автоматически захлопнулась — сработал электронный замок. Алеф медленно спускался по ступенькам, не обращая внимания на свободный лифт — торопиться было некуда. Он решил прогуляться по еще пустынной улице, залитой солнцем, к морю. Ему хотелось купаться и играть на флейте.

Становилось жарко. Стеклянные небоскрёбы причудливых форм — архитектор, проектировавший эти торговые, офисные центры и дома, явно претендовал на звание самого амбициозного, — переливались цветами радуги, а молодые пальмы радостно шелестели листьями над головами пешеходов. Пахло солёной водой.

Пляж был практически пуст. Все бары открывались только поздно вечером, днём же сюда редко кто-то заходил. Осмотревшись по сторонам, Алеф заприметил взлохмаченного кудрявого подростка, который стоял по щиколотки в воде и смотрел куда-то вдаль. И больше никого на многие километры песчаного берега.

— Как вода? — спросил Алеф.

— А ты сам попробуй, — подросток не оставил своего занятия.

Делать было совсем нечего, поэтому, сняв кеды и подвернув джинсы, Алеф ступил в воду.

— Холодно! — он моментально отпрянул.

— Нет, тебе только кажется. Постой минут пять и станет хорошо.

— Думаешь?

— Ну, я же стою.

— Ладно, — Алеф внимательно всматривался в лицо собеседника. Смешной какой-то. Курносый, веснушчатый, рыжий и упитанный. На его фоне тощий блондин казался ещё худее, хотя куда уж дальше.

Что-то в этом подростке было особенное, Алеф ощутил внутри тепло. И почувствовал потребность показать ему кое-что…

— Меня Алеф зовут. А тебя?

— Тарсис.

— Ух ты, красивое имя.

— Ты первый из двадцати двух?

— Да. А ты… — Алеф показал клинопись на запястье.

— И я. Семнадцатый. — Тарсис обернулся, чтобы взглянуть, хотя прекрасно знал, что у него на руке точно такая же татуировка. — Я не думал, что найду тебя так скоро.

— А я никого не искал. Я совершенно ничего не помню. Ни кто я, ни зачем я здесь.

— А тебе не обязательно помнить. Ты сделал самое главное — появился на Земле и призвал всех нас. Воспринимай это как новую жизнь, с нуля… Ты можешь быть кем угодно, делать, что заблагорассудится. Например, говорить людям, что тебя зовут герцог Рудольф Карл Либерштерн Пятый. По-моему, это весело, — Тарсис улыбнулся.

— Я всем говорю, что меня зовут Алеф.

— А вот это зря. Я ещё не уверен в своей правоте, но думаю — есть люди, которым мы мешаем своим существованием и предназначением. Совсем скоро здесь будут все двадцать два, и нам следует быть очень осторожными, если мы хотим исполнить нашу Миссию.

Некоторое время они стояли молча. Тарсис снова стал всматриваться в горизонт, где виднелось несколько яхт и катеров. Казалось, он пытался что-то увидеть, хотя может это было всего лишь проявление любопытства. Алеф немного растерялся, задумавшись о том, что он здесь делает. Для кого было важным появление здесь Ламашту? Какова их цель? Может ли Алеф понять смысл своего существования? Он не знал.

— Я хочу пойти поиграть к театру. Пойдёшь со мной? — после нескольких минут молчания и раздумий спросил Алеф у нового знакомого.

— Конечно! Я наслышан о твоих талантах. В наших кругах поговаривают, что ты играешь лучше, чем сам Пан! — Тарсис развернулся, чтобы выйти из воды, и еще раз мельком, исподлобья, прищурив темно-карие глаза, взглянул на собеседника.

Алеф подхватил свои кеды и босиком поплёлся следом за таким же босоногим Тарсисом. Причём, судя по всему, у рыжего обуви не было вообще. На нём были только футболка и джинсовые бриджи. Ни сумки, ни карманов — ничего.

Возле городского театра собирались люди — сегодня давали один из самых популярных спектаклей сезона. Многие из зрителей подошли заранее, чтобы успеть полюбоваться пейзажем, поболтать со знакомыми, выпить вина и послушать флейтиста, слухами о котором полнился Аншан.

Пейзаж был действительно восхитителен: широкая пальмовая аллея, тянувшаяся вдоль пляжа, исчезала где-то за горизонтом, а новые глянцевые дома, вобрав в себя все оттенки заката, переливались фантастическими цветами. Особенно выгодно в такой палитре смотрелся стеклянный Зиккурат-6.

Шумело море, играла пан-флейта, босоногий подросток собирал деньги у прохожих, столпившихся вокруг музыканта.

Полицейские никогда не трогали Алефа. Они просто наслаждались музыкой вместе с остальными гражданами, а когда тот жил у Эа, даже время от времени подвозили его домой на машине.

Неожиданно повеяло холодом.

Алеф доиграл пьесу и поднял глаза на человека, заслонившего собой солнце. Высокий, длинноволосый, с пронзительными синими глазами мужчина не отрываясь смотрел на музыканта. И тут Алеф всё понял. Этот человек пришёл за ним.