Колкий лед. Как можно любить

Татьяна Сергеевна Маковецкая (2024)

Любовь — чувство, без которого мы никогда не ощутим всю полноту жизни. Она проявляется по-разному: любовь матери к ребенку, любовь мужчины к женщине, любовь к работе, любовь к природе. Без любви не было бы той яркости ощущений, которые мы можем испытать. Эта серия рассказов посвящена любви — в разных ее проявлениях. Возможно, вы узнаете в них себя. Возможно, истории сподвигнут вас начать исследование тех сфер жизни, в которые вы раньше не решались заходить. Многогранность жизни мы можем понять только через любовь. Желаю вам любить! Сильно, беззаветно, ярко и всепоглощающе!

История 1. Лестница.

Настя буквально бежала по улице, не обращая внимания на лужи и пронзительный ветер.

«Ваш сын стал виновником падения другого ученика на площадке. Сейчас он в критическом состоянии и может не выжить».

Эта фраза постоянно прокручивалась у нее в голове. До школы было еще примерно пять минут. Ее ноги промокли насквозь, но Настя этого не замечала. Она думала о том, как же так случилось? Что произошло? Как ее сын мог такое сотворить?

Она забежала на территорию школы. На парковке стояли скорая и машина полиции. Настя мельком глянула на спортивную площадку. На ней толпились люди и что-то громко обсуждали, активно жестикулируя.

На входе в здание школы стояла классная руководитель ее сына. Она была бледна. Губы сжаты.

Настя кинулась к ней.

— Лариса Александровна, что произошло? Где Сергей?

— Анастасия Станиславовна, он в классе, ждет вас, с ним все в порядке, по крайней мере, физически.

— А другой мальчик? Кто это? Что с ним?

— Пойдемте, я провожу вас к сыну. Вам вместе с ним предстоит переговорить со следователем. Он ждет вас.

— Но, другой…

— Вам все расскажет следователь. Пойдемте.

Лариса Александровна быстро шла по коридору школы. А вот и знакомая дверь в класс сына.

— Анастасия Станиславовна, я сейчас вас запущу и затем схожу за следователем. Пожалуйста, оставайтесь в классе.

— Хорошо. Я поняла.

Учительница открыла ключом дверь и запустила Настю.

Сергей сидел за партой. Он был спокоен. И просто ждал.

Настя ощутила насколько сильно она любит этого одиннадцатилетнего мальчугана. Как будто ее сердце расширилось до размеров целого класса. Она внутренне готовилась быть сильной и успокаивать сына и ожидала увидеть совсем другую картину, слезы, истерику… Но ее сын был абсолютно спокоен, как будто ничего не произошло. Перед ней сидел мальчик, но сильно резко повзрослевший.

— А может действительно ничего не случилось? Подумала про себя Настя.

Она подошла к сыну и села рядом, взяв его за руку.

— Сережа… Ты в порядке? Что произошло?

Сергей как будто очнулся от долгого обдумывания. Он посмотрел на мать.

— Мам, он пытался меня сбросить с лестницы. Я просто защищался.

— Кто пытался тебя сбросить? С какой лестницы?

Сергей встал и подошел к окну.

— Подойди, мам, я покажу.

Настя поднялась и подошла ближе к сыну.

— Смотри, на школьной спортивной площадке есть высокие лестницы. Я люблю там иногда сидеть на самом верху. Мне там хорошо думается. Сегодня туда забрался Коля Полюсов.

— Этот тот мальчик, который всех задирает в вашем классе?

— Да, он.

— Почему он захотел тебя сбросить?

— Я сегодня защитил от него девочку. Он украл ее фломастеры, а потом нарисовал во время урока у нее на блузке плохое слово. А потом на перемене он стал дергать ее за рукав и в какой-то момент дернул так сильно, что она упала. Тогда я подошел к Маше, помог ей встать и сказал ему, что если он еще раз ее тронет, тоже упадет, и очень больно. Отнял у него фломастеры и вернул Маше.

— Ты молодец, что вступился за одноклассницу. Настя обняла сына и поцеловала его в лоб. А что было дальше?

— После уроков я пошел на свою любимую лестницу. Вон она — красная с желтыми перекладинами. Через некоторое время подошел Коля с товарищами и стал кричать, чтобы я слезал и что он покажет мне, что значит падать. Я ответил, что мне это не интересно. Тогда он залез наверх и стал пытаться меня скинуть. Он ударил меня.

Сергей поднял подбородок и Настя увидела огромный синяк на шее.

— Я чуть было не упал, но схватился за одну из перекладин. А Коля не удержал равновесие и полетел вниз. Я пытался его схватить, но не успел. Ребята внизу сразу разбежались.

Настя притянула к себе сына.

— Боже, хоть бы это кто-то видел еще кроме детей. Думала она про себя.

— Анастасия Станиславовна? Раздался металлический голос. Старший следователь Немиров Андрей Петрович.

Настя вздрогнула. В дверях стоял высокий мужчина в форме, а позади Лариса Александровна.

— Да, я.

— Я слышал почти весь ваш разговор. Он совпадает с тем, что я видел на картинке системы видеонаблюдения школы.

— Видеонаблюдения?

— Да, все школы сейчас оснащены системами видеонаблюдения для защиты детей. Камеры везде: в классах, на площадках. Нам сейчас нужно будет составить протокол, описать все, произошло. Затем я отпущу вас с сыном домой под подписку о невыезде.

Андрей Петрович достал из портфеля стопку бумаг и расположился за одной из парт.

— Присаживайтесь рядом и начнем.

Когда протокол был заполнен и подписан, Андрей Петрович посмотрел на Анастасию.

— Анастасия Станиславовна, я сейчас поеду в больницу, сообщу отцу Коли, что произошло. Вас я прошу сегодня ни при каких обстоятельствах в больнице не появляться. Даже если у вас проснется огромное и непреодолимое желание «помочь». Вы поняли меня?

— Да, я понимаю.

— Я буду держать вас в курсе состояния Коли. Я вижу, что вы переживаете. Но вы точно ничем помочь не сможете. Отца мальчика ваше присутствие может дестабилизировать, а нам сейчас новые происшествия ни к чему.

Настя кивнула. Взяла за руку сына, и они вместе вышли из класса.

Мать и сын шли уже около пятнадцати минут.

— Мам, у тебя все ботинки промокли.

Настя посмотрела на свою обувь. В ее синих лоферах хлюпала вода. Она вдруг поняла, что ее ноги замерзли и ее начало знобить. Осознание того, что произошло, начало доходить до нее. Понимание, что сегодня она могла сидеть в больнице вместо отца Коли, пронзило ее мозг словно игла. Настя разрыдалась. Она закрыла лицо руками и плакала навзрыд. Ее грудь разрывало.

Сергей стоял рядом и не знал, как поступить. Он просто смотрел, как единственный близкий человек в его жизни впервые плачет навзрыд. Даже когда погиб отец, он не видел мать такой. Он подошел к ней и прикоснулся к руке.

— Мам, пойдем домой, ты простудишься.

Настя разрыдалась еще больше. Она так сильно сжала в объятьях сына, что он вскрикнул.

— Прости, сын, разжимая руки, пролепетала Настя. Я не знаю, что бы со мной было, если бы что-то с тобой случилось.

— Я в порядке. Пойдем.

Он взял ее за руку и потянул за собой. Так они дошли до дома. Сергей налил в таз горячей воды. Усадил Настю в кресло и опустил ее ноги в таз.

— Я сделаю чай. А сиди пока грей ноги, хорошо мам?

— Да, сын, спасибо, чай — хорошая идея. А завтра мы поедем в больницу.

— Хорошо, мам.

Через несколько часов раздался звонок.

— Анастасия Станиславовна, это Андрей Петрович, звоню сообщить, что Коля находится в стабильном состоянии, пока говорить о том, что все будет хорошо, рано. Дождемся, когда мальчик придет в себя.

— Как же я рада это слышать, Андрей Петрович. Благодарю вас, что позвонили. Мы можем с Сергеем завтра навестить его в больнице?

— Думаю, да. Я общался с его отцом, объяснил, что произошло. Он достаточно адекватно это воспринял.

— Спасибо вам большое еще раз.

— До свидания, Анастасия Станиславовна.

В трубке раздались гудки.

Евгений Павлович сидел в коридоре больницы, обхватив голову руками. Только что от него ушел следователь, и он пытался переварить все, что услышал. Одновременно роившиеся в голове мысли о состоянии сына и о том, что случилось сегодня, не давали сосредоточиться на чем-то одном.

В палате напротив него лежал его младший сын, перебинтованный и весь утыканный трубками. В голове стоял голос врача: «Ваш сын в стабильном состоянии, но пока прогнозы делать рано».

— Что это значит, сколько ждать? Как такое могло случиться в школе? Почему никто не предотвратил такое. Как его сын мог себя так отвратительно вести. Ведь дома он был всегда послушным, хорошим мальчиком. Что он сделал не так? И как теперь это исправить? А если он не очнется?

Он тихонько заплакал.

После ухода жены, когда он остался с двумя сыновьями на руках, он ни разу не позволил себе слабости подумать о себе. Он понимал, что у этих двух маленьких людей есть только он.

— Хорошо, что старший сейчас учится в военном училище, и пока не знает ничего.

— Евгений Павлович, вы бы поехали домой поспали. Прервал его размышления врач. Ваш сын под моим наблюдением. Как только он очнется, я сразу вам позвоню.

— Я не могу, я буду ждать.

— А если он трое суток будет без сознания?

— Я буду здесь, пока он не очнется.

— Хорошо. Только подумайте вот о чем. Как вы сможете позаботиться о сыне, если вы не заботитесь о себе? Вы уже человек не молодой.

— У меня хватит сил, доктор. Я просто знаю, что должен быть здесь.

Врач понимающе кивнул.

Евгений снова подумал о старшем сыне. Вспомнил, как он попросил его отправить в военное училище, как говорил, что не может выносить то давление, с которым не справлялся отец и чувствовал сын.

Как может человек, который закрыл внутри себя адскую боль, научить других любить? Спрятав гнойную рану души, попытаться растить сыновей в радости. Он точно сейчас осознавал, что это ему не удалось, как и многое в жизни. Все неприятное, что мы захотим спрятать, всегда находит выход наружу.

— Здравствуйте, Евгений Павлович.

Евгений поднял красные от слез глаза. Перед ним стояла женщина. Она держала в руках термос и бутерброды.

— Я мама Сережи. Простите меня… нас, что так все произошло. Я бы очень хотела, чтобы все было по-другому.

Евгений Павлович встал на колени.

— Это вы меня простите. Это я во всем виноват. Это моя вина. Из глаз его лились слезы. Я так старался. И зарыдал. Из него изливалось все то горе, которое он столько лет держал в себе.

Настя опустилась на колени рядом с ним и обняла его. Мужчина содрогался в рыданиях. Настя просто была рядом. Она понимала, что в жизни этого мужчины давно не было того, кто смог бы понять ту боль, которую он носил в себе годами. Она понимала, потому что делала то же самое.

— Мааам. Коля очнулся. Сергей выглядывал из палаты и испуганно смотрел на взрослых, сидящих на полу.

— Сын! Евгений бросился в палату. Сынок! Как ты? Он взял Колю за руку и прижал к губам. Сынок, ты самое дорогое, что у меня есть. Только, пожалуйста, поправляйся.

В палату вошел врач.

— Так, господа, дайте мне осмотреть больного. Выйдите, пожалуйста. Сестра! Где вы ходите? Помогите мне вывести всех.

Врач не без труда выдворил всех из палаты и занялся осмотром пациента. Парню невероятно повезло. Упасть с такой высоты и не разбиться насмерть.

— Так, дорогой мой мальчик. Как тебя зовут, помнишь?

— Да, Коля.

— А фамилия?

— Полюсов.

— Отлично, может, назовешь еще какой сегодня день?

— Вроде, вторник.

— Ну, нет, уже среда. Доктор улыбнулся. Ты помнишь, что случилось?

— Помню… И мне очень стыдно, я не хотел… Коля заплакал.

— Ну, полно, полно. Чего рыдать, все обошлось пока. Ты оказался крепким парнем, знаешь ли. Везунчиком. Так что побудешь у нас несколько дней, и будешь как новенький!

— Можно мне увидеть папу?

— Да, сейчас позову. Ответил доктор, заканчивая мерить давление пациенту.

— Доктор, а вас как зовут?

— Станислав Иванович.

Коля протянул доктору руку.

Станислав Иванович пожал руку Коле.

— Будем знакомы, дорогой мой пациент.

Коля улыбнулся.

Доктор вышел из палаты.

— Так, папа больного, вас хотят видеть. Ему нужен покой, поэтому пока больше никаких посещений и вы тоже не сильно долго.

Евгений Павлович вошел в палату.

— Сынок, ну как ты?

— Пап, прости меня, я ужасно себя вел.

— Давай мы с этим позже разберемся, сын, сейчас главное твое здоровье.

— А как Сережа? Я вроде его видел. С ним все в порядке?

— Да, они с его мамой тут, пришли тебя проведать, но врач пока не разрешил, сказал, что тебе нужно отдыхать.

— Хорошо, что с ним все в порядке, я бы никогда не смог себя простить, я и сам не понимаю, что со мной творилось, почему я себя так вел. Я не хочу быть таким.

— Сынок, мы поговорим об этом, я обещаю.

Коля внимательно посмотрел на отца.

— Пап, ты другой какой-то. Живой. Настоящий. Такой, какой ты был, когда мама жила с нами.

У Евгения из глаз опять потекли слезы.

— Я теперь буду таким всегда. Прости меня, сын. Он обнял Колю.

В палату вошел врач.

— Евгений Павлович, давайте дадим отдохнуть вашему сыну. Подошел к Николаю, влил ему в рот лекарство.

— Коля, ты отдыхай, набирайся сил.

Станислав Иванович взял под руку Евгения и вывел его из палаты.

— Так, до завтрашнего утра никаких посещений. И вам Евгений Павлович я очень рекомендую поехать домой и отдохнуть.

Он выдворил всех троих из коридора.

Прошел год. На кухне у Евгения Павловича собралась шумная компания. Оба сына, Настенька с Сережей и мохнатый барбос по кличке «Везуха». Они отмечали день, который стал днем рождения их семьи.