Солнечный удар в сердце

Ксения Любимова, 2013

Непревзойденный частный детектив Эрик Петров, внук гениального Эркюля Пуаро, не может ни дня провести без любимой работы. Завершив одно расследование, сыщик с радостью принимается за другое… Известного предпринимателя Георгия Грибова закололи в собственном доме коллекционным кинжалом. Найден хозяин оружия, более трех человек под подозрением, налицо главный мотив – деньги и наследство. Но Эрику Петрову не дает покоя маленькая деталь, не вписывающаяся в идеальную картину преступления: в кабинете Георгия была найдена упаковка из-под контактных линз, которые никто из домашних не носит…

Глава 5

— Ну что, приступим? — Эрик сидел в кабинете Георгия Семеновича, за тем самым столом, за которым его хозяин встретил свою смерть.

Мариша поежилась, глядя на сыщика из другого угла кабинета. Она бы ни за что не села на этот стул.

— Я уже всех предупредил, что мы будем разговаривать с каждым отдельно, — кивнул Голубев. — С кого начнем?

— Я думаю, с хозяйки дома. Ей явно не по себе, и нам негоже мучить женщину долгим ожиданием.

— Я позову, — и следователь исчез в коридоре.

— Нам предстоит долгая и муторная работа, — улыбнулся Эрик девушке. — Но тебе ведь не привыкать? Ты уже почти самый настоящий следователь…

— Мне жутко нравится этот процесс, — призналась она. — Где-то в разговорах скрывается истина, и нужно приложить немало умений, чтобы ее отыскать.

— Ты права. И прежде всего необходимо умение слушать и слышать.

— А разве это не одно и то же?

— Конечно, нет, моя девочка. Многие умеют слушать, но не слышат того, что им говорят. То есть не делают выводов. А без этого все усилия сводятся к нулю.

— Проходите, пожалуйста, — Голубев ввел под локоть Веру Николаевну.

Женщина выглядела не лучшим образом. Под глазами залегли тени, походка стала вялой, а сама Вера как будто сдулась, словно воздушный шарик после праздника.

— Спасибо, — устало кивнула она и присела на диванчик, который Голубев притащил из библиотеки. — Вы уже выяснили, что здесь случилось?

— Мы как раз к этому приступаем, — пояснил Эрик. — Все технические детали нам известны, теперь будем выяснять остальные аспекты этого дела. — Вы знаете, чей это нож?

Эрик подал оружие женщине, и та, постоянно хмурясь, принялась его разглядывать.

— У кого-то я его видела. Вот только у кого?

— Возможно, ваш муж увлекался коллекционированием ножей?

— Нет, Гоша не имел такой тяги. Он считал, что все коллекционеры — это люди, которые не нашли себя в жизни. По его мнению, можно коллекционировать только две вещи: свою семью — конечно, он так шутил. Он подразумевал, что следует рожать детей и приумножать семейные ценности — и деньги. Вот эту коллекцию он пополнял бесконечно.

— Но вы определенно этот нож уже видели?

— Возможно. Хотя я могла наблюдать что-то подобное у своих знакомых. Но это точно не наш нож. Все ножи, которые есть в доме, хранятся в столовой.

— Хорошо. Тогда второй вопрос: кто в вашем доме носит линзы?

— Линзы? — Вера удивилась. — По-моему, никто. Я иногда надеваю очки. Если текст в книге слишком мелкий. У девочек хорошее зрение. У Еремея, я знаю, есть очки. Но вот линзы…

— А ваша горничная? Она ведь носит очки? Мы, во всяком случае, видели ее в очках.

— Елена? Разве прислугу тоже нужно перечислять?

— Но она же была в доме во время убийства.

— Была. Но я думала… — Вера замолчала.

— Продолжайте, — подбодрил ее Голубев. — Что вы думали?

— Мне казалось, что слуги здесь совершенно ни при чем.

— Почему вы так считаете?

— А какой смысл им убивать Гошу? Мне всегда казалось, что подобные преступления совершаются близкими людьми. Теми, кому это выгодно.

— А вот здесь вы совершенно правы. В любом преступлении нужно искать того, кому это выгодно. А кому выгодно это преступление? Как, по-вашему?

— Мне приходит на ум только одно объяснение. Партнер по бизнесу.

— Вы имеете в виду Анатолия Черемнова? — брови Голубева поползли вверх.

— Нет, конечно! Толя не мог этого сделать. Но, с другой стороны, он единственный, кто связан с Гошей именно бизнесом.

— Да, деньги — довольно веский повод для убийства. Но ведь он есть и у родных! То есть у вас.

— Что вы имеете в виду? — холодно поинтересовалась Вера.

— Как же! А наследство? Вы же получите кругленькую сумму после смерти Георгия Семеновича?

— Мы и так получали столько, сколько хотели, — жестко ответила она. — Гоша никогда не скупился. Он был щедрым человеком. Конечно, деньги на постройку воздушного замка он бы никогда не выделил, но на обычные земные удовольствия отсыпал довольно щедро.

— Хорошо, я вас понял. Ваш муж был щедрым человеком и в деньгах вас не ограничивал.

— Именно так! — кивнула она.

— И вы не можете сказать, кого подозреваете?

— Не могу, потому что не знаю. Гошу никто не мог убить, его все любили и уважали.

— И тем не менее кто-то это сделал…

Вера хотела что-то сказать, но передумала и крепко сжала губы.

— Когда вы в последний раз видели вашего мужа живым? — спросил Эрик, вертя в руках карандаш.

— Сегодня утром, около половины восьмого. Он вышел из кабинета и сказал, что хочет пройтись по саду.

— Вы не составили ему компанию?

— Нет, он любил гулять один. Обычно ему нужно было подумать.

— О чем?

Вера пожала плечами.

— По-разному, но обычно это была работа.

— А вы не заметили, ваш муж в последнее время не изменился? Он был таким же, как всегда?

Женщина задумалась. Она молчала довольно долго, прежде чем начала говорить.

— Вы знаете, а ведь его действительно что-то беспокоило. Пару раз я интересовалась, что случилось, но он только отмахивался.

— И вы не знаете, что это могло быть?

— Не знаю. Хотя такое поведение было для него типично. Он периодически находился в состоянии какого-то поиска. Новых идей, путей их решения… Ну, вы понимаете. Скорее всего, в этот раз было что-то подобное. Хотя иногда он мог остановиться на середине фразы и замереть с пустым взглядом. Раньше такого не случалось. Но ведь это ни о чем не говорит, правда? Люди постоянно меняются.

— Вы думаете, что люди меняются? — Эрик с интересом посмотрел на Веру.

— Да, я так считаю. Не в сути своей, нет. Здесь они будут неизменны до конца своих дней. А в отношении к жизни. Жизнь постоянно проверяет нас на прочность, ставит в нестандартные условия и смотрит, как мы себя поведем. А потом либо награждает за правильный выбор, либо наказывает.

— Интересная теория, — пробормотал Голубев. — А как определить, наказаны или награждены?

— Определить очень просто, — улыбнулась женщина. — Если по прошествии лет вы ни в чем не раскаиваетесь, значит, все сделали правильно.

— И сколько лет должно пройти, чтобы это узнать?

— У всех по-разному. Кто-то уже через год все для себя понимает. А кому и пары десятков лет не хватает.

— Это неинтересно, — покачал головой следователь. — Выбор делаешь сегодня, а результат получаешь только через несколько лет.

— Такова жизнь, — Вера развела руками.

— Когда вы узнали о смерти мужа? — прервал их философскую беседу Эрик.

— Около половины десятого. Горничная принесла Гоше чай и увидела… — Вера запнулась, — увидела ту страшную картину.

— А вы где находились в это время?

— Я была в своей комнате. Легла отдохнуть. Гоша просыпался очень рано и требовал, чтобы я тоже вставала вместе с ним. А я по натуре совсем не жаворонок. Конечно, я просыпаюсь в шесть часов, но потом мне обязательно нужно прилечь. Или весь день я буду разбитым корытом, — и женщина усталым жестом откинула прядь волос, упавшую ей на лоб.

— Значит, в половине восьмого вы встретили в коридоре вашего мужа и потом сразу прошли в свою комнату? — уточнил Эрик.

— Да, — кивнула женщина.

— А кто это может подтвердить?

— Скорее всего, никто. Елена ко мне до обеда не заходит, она знает, что я сплю. И, по-моему, ко мне никто не заглядывал. Да это и неудивительно. Все в доме знакомы с моим распорядком дня.

— И вы ничего не слышали?

— Абсолютно. Но ведь я и не могла ничего услышать, — вдруг добавила она.

— Почему?

— В Гошином кабинете звуконепроницаемые стены. Он любил громко разговаривать по телефону и часто кричал. Поэтому стены не пропускают никаких звуков.

— Да! Задачка! — Эрик побарабанил пальцами по столу.

— Не делайте так, — Вера поежилась.

— Почему?

— Вы напоминаете мне Гошу. Он тоже так делал, когда обдумывал какой-то важный вопрос.

— Хорошо, не буду, — послушно сказал Эрик и убрал руку.

— А мне нельзя уехать? — вдруг спросила женщина.

— Уехать? Куда?

— Не знаю, самое главное — подальше от этого дома. Я боюсь. Боюсь, что еще что-нибудь случится.

— Вы считаете, что-то может произойти? — Голубев хмуро посмотрел на Веру Николаевну.

— Так ведь, как правило, в таких ситуациях одним убийством дело не заканчивается? — и она широко раскрыла глаза.

— В каких «таких»? Что вы имеете в виду?

— Ну, таких, когда смерть человека трудно объяснить. Вы ведь не знаете, почему убили Гошу?

— Не знаем, — признался Эрик.

— И я не знаю. А самое страшное, что в классических детективах так обычно и бывает. Пока ищут причину убийства, убийца наносит очередной удар. Чтобы наверняка никто ничего не узнал.

— Я вижу, вы увлекаетесь детективами, — сухо сказал сыщик.

— Да, я их очень люблю. Но в жизни все иначе. Так трудно определить невиновного.

— Невиновного, вы сказали? — приподнял брови Голубев. — Мне казалось, наоборот. Именно виноватого так сложно определить!

— Ваше право так считать, — пожала плечами женщина. — А я думаю иначе. Виновный рано или поздно найдется, но все то время, пока его вычисляют, многие невиновные люди находятся под подозрением. И это очень страшно. Признайтесь, вы ведь подозреваете всех нас?

— Пока да, — кивнул сыщик. — Но мы еще никого толком и не опросили. Может, уже совсем скоро мы сможем кого-нибудь освободить от подозрений.

— Вы так считаете?

— Конечно. Наверняка кто-то кого-то видел в момент совершения преступления. Ведь не может быть такого, что в доме, где много людей, убийство произошло абсолютно незамеченным.

— Ищите, — пожала плечами Вера. — Мне можно идти?

— Да, вы свободны. Только напишите вот на этом листке список ваших гостей, чтобы нам легче было ориентироваться.

Вера Николаевна быстро пробежалась ручкой по бумаге, затем с легкой грацией поднялась с дивана и вышла из кабинета. Голубев задумчиво потер переносицу.

— Ну, и что вы думаете?

— Честно говоря, я пока не понял эту женщину, — медленно протянул Эрик. — Она или слишком умная, или… — он не договорил.

— Тебе она показалась умной?

— Скорее да, чем нет. Как ловко она перевела тему на Черемнова. А мы ведь говорили о том, что убийство прежде всего выгодно наследникам.

— Я не думаю, что это она убила мужа, — покачал головой Голубев. — Зачем ей это нужно? Ведь он давал ей деньги, содержал и ее, и девочек.

— Откуда ты это знаешь?

— Так она сама сказала.

— Я тоже много чего могу сказать. Но это не значит, что я говорю правду.

— А мне не показалось, что она врет. Вера слишком утонченная женщина, чтобы врать.

— Да? — усмехнулся Эрик. — А я так не считаю. Более того, я уверен, что она узнала этот нож. Но по какой-то причине не захотела об этом говорить.

— Не может быть! Она была абсолютно искренна, на мой взгляд.

— И еще один момент меня насторожил, — продолжил сыщик. — Почему она заговорила о том, что жизнь проверяет людей? И показывает им, правильно или неправильно они когда-то поступили.

— Ты думаешь, она сказала это не случайно?

— Да, я так думаю. Мне кажется, она говорила о себе. Это ее жизнь проверяла. Вот только результат этой проверки нам неизвестен.

— Эрик, ты меня совсем запутал. Вера вела себя абсолютно искренне. Я не думаю, что она притворялась.

— Голубев, ты сколько лет работаешь в органах?

— Лет пятнадцать, наверное. А следователем чуть больше трех лет.

— Этого достаточно. Ты уже должен знать, что ни один человек не говорит всю правду. Все скрывают тот или иной факт. Особенно если он, по их мнению, не относится к делу.

— Значит, ты считаешь, что Вера Николаевна могла убить своего мужа.

— Пока я никого не подозреваю. Но она вполне могла это сделать. А тебе с твоим подходом к делу скоро придется менять работу.

— Это почему же? — подбоченился следователь.

— Ты готов оправдывать красивых женщин, считая, что они не способны на преступления.

— Но это действительно так.

— Ты ошибаешься. Если на твоем веку не встречались симпатичные преступницы, то мне такие экземпляры попадались, и довольно часто. Так что готовься. Нам в ближайшее время предстоит опросить как минимум четырех красивых женщин. И все они могли совершить это преступление.

— Четырех? И кто это?

— Прежде всего Лиана, которая уже запала в твое сердце, Ольга, Инна и Ирина Владимировна.

— Секретарша? — изумился Голубев. — Ты считаешь ее красивой?

— Считаю, — кивнул сыщик. — Она действительно красивая женщина. Вот только изо всех сил старается этого не показывать.

— Мне она не показалась красивой…

— Потому что ты видишь только внешнюю оболочку. И не в состоянии включить фантазию и представить себе женщину при полном параде.

— А ты, значит, можешь?

— Могу. И я тебе точно говорю — если Ирину привести в порядок, ты будешь от нее без ума.

— Ну, хорошо, уговорил. Пусть будет четыре красивые девушки. Только я все равно не смогу воспринимать Ирину таким образом. Моя фантазия в таких случаях спит.

— А разве других женщин мы не будем опрашивать? — влезла Мариша.

— Будем, конечно, просто они не вписываются в образ женской красоты, с точки зрения Голубева. Поэтому я и не назвал их в числе избранных.

— Ты болтаешь глупости, — покраснел следователь. — Я никогда не разделяю свидетелей по внешнему облику. Для меня все равны.

Эрик только усмехнулся.

— И нечего корчить рожи!

— Ладно, не будем спорить. Посмотрим, насколько ты непредвзят.

— Посмотрим, — пробормотал следователь. — Кого звать дальше? Девочек?

— Нет, сейчас мы опросим секретаршу. Она наверняка была утром вместе с Георгием. Ведь это ее работа. А значит, мы сможем узнать нечто новое.

— Хорошо, я ее позову.

Но выйти из кабинета Голубев не успел. У него зазвонил телефон. Судя по всему, звонили по этому самому делу, потому что следователь несколько раз упомянул Гошино имя и уточнил несколько деталей.

— Уф! — выдохнул он, когда положил трубку. — Шеф рвет и мечет. Мэр ему уже довольно прозрачно намекнул, что стоит поторопиться с раскрытием этого преступления, и он, естественно, вывалил все это на меня. Так что придется поторопиться.

— А разве мы сидим просто так? — удивился Эрик. — Мне казалось, мы довольно усердно трудимся.

Голубев махнул рукой.

— Слушай! А может, нам пригласить сюда твоего шефа? Пусть помогает, если он такой нетерпеливый.

— Дело не в том, что он нетерпеливый.

— А в чем же?

— Он знает, что ты раскрываешь такие дела за несколько дней, вот и надеется на очередное чудо.

— А… Так это всегда пожалуйста! Надеяться ему никто не мешает! — и он подмигнул следователю. — А еще что-то новое есть?

— Есть. Доктор обозначил время смерти. Рамки, кстати, не очень широки. Видимо, свою роль сыграл тот факт, что нас вызвали практически сразу после того, как нашли тело.

— И во сколько преступление могло быть совершено?

— Он говорит, с восьми до десяти часов утра.

— Что ж, неплохо. И что нам это дает? Давайте прикинем. В восемь его убить не могли. В это время Георгия в саду видел охранник. Значит, минут на пять-десять мы это время можем сместить. А в половине десятого горничная обнаружила его уже мертвым. На все про все — полтора часа. А если учесть, что в это время в доме уже никто не спит, то под подозрение попадают все, кто находился в доме. Ладно, зови Ирину Владимировну.