Практическое руководство по оборотничеству

Ксения Лагойда

…Однажды в детстве ее покусала дикая собака. Прошло много лет, раны от укусов зажили, но остался странный шрам в душе: теперь она ощущала, что сама становится собакой. Сначала это было во сне, но сны непостижимым образом переплетались с явью, и ничего не помогало снять наваждение… Пока случай не привел ее в дом к странному магу, огласившему вердикт: она теперь – оборотень?! И, значит, привычная жизнь уступает место магии, и предстоит череда загадочных, таинственных, страшных событий и встреч…

***

Близнец сам ненавидел это упражнение, хотя и прекрасно понимал, что без него нельзя добиться буквально НИЧЕГО! И именно потому, что он знал это, отмазки у него не было. Ему срочно необходимо было наверстывать все то, чему «он» успел научиться за это время.

Младшему сильно не повезло: старший брат, в отличие от него самого, был почти гением и работал над собой не покладая рук на протяжении всех шести лет. Чтобы «вернуться» в состояние Никиты, у него было не так много времени. Период реабилитации после комы заканчивался: скоро нагрянут преподаватели с долгами и друзья с подозрениями о подмене.

Все это сильно выматывало и напрягало парня. Но потом близнец «вспоминал», что давить на Никиту, обвиняя ученика в том, что он недостаточно крут — это абсурдно. И вдыхая поглубже, школьник продолжал. И неплохо получалось. То ли из-за уверенности, то ли из-за сил, которые отдал ему покойный брат, то ли еще из-за чего, но парень рос, все быстрее восстанавливая «Никиту» после комы.

Ему рассказывали, что, даже когда тело погрузили в кому, он кричал. Кричал и бился, будто резали без анестезии. Парень не помнил этого. Помнил только, как его схватили, уложили и воткнули в руку шприц. У него не было снов, а следующее воспоминание — пробуждение. И чувство, будто после операции. Ощущение складывалось, словно ампутировали что-то. Если быть точнее — его второе тело. Пусть у каждого из близнецов была своя душа, им был категорически дорог опыт их второго тела. Потерять этот опыт, даже зная все то, что знает близнец, было чертовски нелегко.

А теперь от него требовали этот самый опыт, причем даже в улучшенном варианте, так как нужно было срочно осваивать новый, никем до него не изученный предмет и преподавать его девчонке, которая вообще ничего в этом не смыслит. И так бы оно и к лучшему, потому что у него было больше времени на самообучение, только вот времени у него не было. Оборотень нужен был к конкретному числу. Виктор никогда не давал таких точных прогнозов. И это давило на плечи парня с огромной силой.

«Никита бы справился», — периодически всплывала в голове неуместная фраза.

— А я и справляюсь. — Иронично отвечал он сам себе.

Они довольно долго отрабатывали это состояние. Много времени потратили и на то, чтобы научиться входить в него мгновенно, еще больше на то, чтобы суметь удержать его хотя бы полдня без перерывов. Кате все еще тяжело было держать определенную волну, и ее состояние постоянно колебалось.

Такие, казалось бы, плевые нагрузки выматывали. Никита постоянно требовал большего, раз за разом усложняя задачи. Расслабить свой мозг действительно очень тяжело, когда ты бежишь стометровку.

В один из таких вечеров, когда ученица, особенно изнуренная, вернулась в свою комнату.

— О, Катька, привет! — крикнула ей Маша из ванной. Светы в комнате тоже не было, так что для Кати осталось загадкой, как Маша узнала, кто это.

— Привет, — измученно ответила ей девушка, — где Света?

— Она занимает нам места.

— Места? — непонимающе пролепетала та.

— В кинотеатре! — удивленная мордашка с недокрашенным лицом показалась из ванной. — Я разве тебе не говорила? Мы сегодня все вместе идем в кино!

— Что за фильм?

— Что-то про пришельцев. Не уверена точно.

Катя пожала плечами и пошла к своей койке. У нее было немного времени, прежде чем Маша закончит.

Надо сказать, что всегда при возвращении в эту комнату, независимо от количества дел или мыслей в ее голове, она начинала чувствовать себя лучше. Да и отношение к этой странной школе со временем поменялось. Какие-то неочевидные истины стали доходить до нее, позволяя лучше понимать суть протекающего вокруг бедлама. В какие-то моменты она даже ловила себя на том, что «это звучит довольно логично».

— А ты чего такая уставшая? — вырвала ее из мыслей Маша.

— Как ты это делаешь? — ответила вопросом на вопрос девушка.

— Что именно?

— Отличаешь меня и Свету, когда мы заходим в комнату, даже не видя нас, — перечисляла Катя, — чувствуешь настроения других. Как?

— Ну, все дело в практике. И в ощущениях общего энергетического фона.

Девушка закрыла лицо подушкой. Она не настолько глубоко проникла в тонкости всех этих процессов, поэтому не могла принять этот ответ.

— Но большую часть работы за меня делают мои сущности, конечно.

Катя удивилась новой информации и открыла лицо, чтобы задать вопрос.

— Какие сущности?

Несмотря на то что Маша говорила очень часто и много, она вообще очень туманно рассказала, как и почему она попала в школу, часто переводя разговор в другую сторону. Сейчас у Кати появился отличный шанс, жаль, у нее не было достаточно энергии, для того чтобы как следует нажать на соседку.

— Ну знаешь, они витают рядом с нами. Их тут довольно много. Они отвечают за разные штуки. — Не вдавалась в подробности Маша.

— Какие, например?

— Ну, за всякие. Есть те, которые отвечают за эту комнату. За то, что она именно такой формы и в ней именно такие предметы. Есть те, которые отвечают за наши тела. Есть такие, которые отвечают за наши движения, какие-то навыки или мысли, — поняв, что сболтнула лишнего, девушка заткнулась.

— И ты умеешь их различать?

— Немного, — пискнула она из ванной.

— Маш, ты не подумай, мне все равно. Я уже встречала в своей жизни человека, который умеет читать мои мысли. За тот короткий промежуток, что мы общались, я уже успела к этому привыкнуть.

— Правда? — смущенная мордашка выглянула из-за двери. — Ой, слава богу, я уже что только себе не напридумывала. Ты не смотри, мне еще далеко до идеала, я пока только учусь. Не то чтобы учусь читать именно мысли, просто, — она снова спряталась за дверь, — работаю и в этом направлении тоже. Видишь ли, я с детства чувствую все не так, как обычные люди. Точнее даже, совсем не так, как обычные люди. Я не чувствую тепла или холода, не чувствую запахов, вкусов, не слушаю и не вижу. Ну точнее, не воспринимаю все это, как все нормальные люди. Для меня это разрозненный набор информации, приходящий одновременно с разных сторон. Я чувствую все, что находится на определенном расстоянии от меня, — как из пулемета, тараторила она, — слишком хорошо чувствую. Из-за этого обильного потока неструктурированной информации порой начинаю говорить слишком много слов, чтобы объяснить все, что нужно донести до человека так, чтобы он понял. Потому что обычно до человека доходит лишь пять процентов всей окружающей его информации.

Это объясняло тот факт, что порой Машу реально трудно было заткнуть.

— То есть ты буквально чувствуешь то, что чувствую я, когда мы рядом?

— Понятие расстояния в данном случае не совсем уместно. Ну точнее, неуместно в том смысле, в котором это понимаешь ты, но если упрощенно, то да — я чувствую, что сейчас ты устала.

— Понятно, спасибо. — Искренне поблагодарила ее девушка. — Ты скоро?

— Да, уже закончила, — Маша вышла из ванной и подошла к кровати соседки, протянув ей руку, — пойдем?

Катя приняла протянутую руку и поднялась. Она неплохо провела время до отбоя.