Оружие. Песчинки на чашах весов # 2

Ксения Крутская

По ту сторону Барьера, в мире алого неба и белых теней, те, кто именуют нас Чужаками, точно так же тревожатся за близких, тоскуют по любимым и плачут от боли. Мы – одно, мы едины в одном, но не знаем об этом. Чья рука расставила фигуры на доске так, чтобы пешки одного цвета сражались друг с другом, даже не зная, за белую или черную королеву они умирают?Ольге придется найти того, кто держит их всех в руке, как оружие, и не позволяет самим выбирать свою судьбу.

II. Цена

После беды…

Мир словно выцвел, отделился от людей пыльным стеклом. И поднять руку, чтобы протереть — сил не хватало…

Команда еще сильнее сплотилась после случившегося. Тиани постоянно навещала Ворта в лазарете, сначала просто приходила и молча сидела в кресле в углу палаты, но постепенно они начали перебрасываться простыми фразами, делиться новостями, затем мыслями, мнениями о прочитанном, услышанном, о музыке, книгах — обо всем на свете… Через какое-то время самая младшая из отряда и заместитель командира неожиданно осознали, что стали близкими друзьями и знают друг о друге практически всё.

Остальные Ныряльщики тоже заметно сблизились. Даже Трент, который крайне редко оставался ночевать в университете, в последнее время практически переселился в мужское «прибежище». Мужчины укатили из комнаты Тиа две из четырех кушеток и непонятным способом ухитрились разместить их у себя. Теперь в университете мог оставаться ночевать весь отряд в полном составе.

Ридан и Трент взяли Тиани под опеку: постоянно ненавязчиво старались выспросить, как она себя чувствует, не нужна ли ей помощь и все в таком роде. Тиани видела их заботу, была им очень благодарна, но и чувствовала себя неловко из-за того, что занятые люди возились с ней, как с больной или с ребенком. За это время она намного лучше узнала товарищей, хотя и раньше отношения со всеми в отряде у нее складывались прекрасно.

Только Сайн поначалу отдалился от всех. После выписки из лечебницы он вообще пару недель не появлялся на пятом этаже. Марон никак не комментировал это. Белклив, единственный, с которым Сайн поддерживал связь, говорил, что парню на самом деле пока слишком тяжело видеть их всех, надо дать ему время. И в самом деле, через две недели осунувшийся и какой-то потемневший, словно покрытый пленкой окислов Сайн вернулся в лаборатории и в «гостиную», возобновил тренировки и даже приступил к патрулированию. Постепенно он начал свободно, как раньше, общаться со всеми, с Тиа — позже остальных: они неосознанно сторонились друг друга, потому что каждый вызывал у другого слишком болезненные воспоминания.

Однажды вечером Тиани сидела за столом в своей комнате и переписывала набело заметки, которые вела в ходе эксперимента. Вдруг раздался тихий стук в дверь. Тиани отложила ручку и отозвалась:

— Кто там? Заходите!

Дверь медленно открылась, в проеме застыл Сайн. Тиани молча уставилась на него, он — на нее.

— Входи, — еле слышно выдохнула Тиани, — что стоишь на пороге…

Сайн, опустив голову, шагнул в комнату и сел за стол напротив Тиа. Сложив руки на столешнице и с силой стиснув ладони, он глухо произнес:

— Я так давно хотел к тебе зайти… Поговорить… И почему-то не мог. Я дурак, да?..

— Нет, Сайни, — тихо отозвалась Тиа, — ты просто был ранен, и тебе было больно. Мне тоже было больно, я тебя очень хорошо понимаю.

Сайн молча протянул руку через стол. Тиани крепко сжала ее в ладонях.

В первую неделю после гибели Маяни патрули еще шесть раз сталкивались с Чужаками. Тиани узнала об этом намного позже: поначалу товарищи по отряду старались не говорить с ней на подобные темы, тем более что в это же время в ущелье погибли двое солдат гарнизона форта, вышедшие за Барьер для сопровождения одного из ученых Лаборатории. После этого случая Марон, бледный, как смерть, и злой, как сама преисподняя, отправился в форт и имел многочасовую беседу с командиром гарнизона, закончившуюся, по словам очевидцев, чуть ли не дракой, но добился того, чтобы командующий запретил подчиненным выходить за Барьер без сопровождения хотя бы одного из Ныряльщиков.

Первый выход Тиани на патрулирование был отложен на неопределенное время, против чего она и не возражала. Барьер стал для нее неким пугающим рубежом, отделяющим жизнь от смерти, и она не спешила переходить его. Чтобы не чувствовать себя никчемной и бесполезной, она с головой погрузилась в научную работу и тренировки. Мастер Орсо после случившегося стал еще менее разговорчивым, но взгляд учителя, который иногда ловила на себе Тиани, теперь был намного более теплым и каким-то отеческим, обеспокоенным. Тиани выкладывалась на тренировках по полной, понимая, что ее успехи в учебных поединках дают ее наставникам чуть больше уверенности в том, что после своего первого патрулирования она к ним вернется.

Близилось начало учебного года, и Тиани готовилась принимать в университетском сообществе сестру. Отец решил, что дочерям нет нужды жить в общежитии, и выделил деньги на аренду комнаты в городе. Тиани беспокоило то, как она сможет сохранять в тайне свои дополнительные занятия, если они с Кэли будут жить вместе. Однако несколько осторожных разговоров по коннектору убедили ее, что младшая сестренка относится к научной одержимости старшей с пониманием и даже готова прикрывать ее перед родителями, если те решат проверить, выполняет ли Тиа их распоряжение по поводу жилья.

Близость начала осени беспокоила Тиани и по другой причине. Она чувствовала, что, когда Кэли появится в университете, самой Тиа будет во много раз сложнее решиться выйти за Барьер. Поэтому однажды, за десять дней до окончания лета (календарного лета — фактически оно закончилось уже давно: растительность пожухла, прибитая заморозками и стылыми ветрами, погода стояла скорее уместная для середины осени, а не для последнего летнего месяца) Тиани, набравшись храбрости, постучала в дверь кабинета Марона.

Командир выслушал ее и только молча кивнул. Тиани покинула кабинет со смешанным чувством облегчения и страха. Выход на патрулирование был назначен уже на следующий день. Не оставлять времени для сомнений, колебаний. Провести день в тренировках. Отключить коннектор — если что, потом можно соврать, что он разрядился. Устать до приятной истомы, но не перестараться, чтобы за ночь успеть полностью восстановиться. Немного успокаивающего отвара не повредит… Очистить голову от мыслей. Не вспоминать, не гадать, не представлять. Рассвет укажет дорогу.

В восемь утра Тиани в полной экипировке, с мечом в ножнах за спиной и с магическим катализатором у пояса стояла у реттенского портала. Марон внимательно осмотрел ее снаряжение, строго глянул в бледное сосредоточенное лицо и кивнул:

— Идем.

Шагая по дороге, ведущей от портала к форту и к спуску в ущелье Тоот, Тиани и капитан молчали. Марон испытующе поглядывал на девушку и, казалось, что-то обдумывал, прикидывал… Шагнув на площадку лифта, он повернулся к Тиа и, сложив руки на груди, внушительно проговорил:

— Повторите задание, стажер.

— Порталы пять-один и пять-три с прилегающими источниками. Забор проб воды по обе стороны Барьера. Выход через пять-один, возвращение через пять-три, — отчеканила Тиани, разом подтянувшись и настроившись на рабочий лад. Марон еле заметно одобрительно кивнул. Взгляд его неожиданно потеплел, и суровый командир быстро отвернулся и стал смотреть на вершины гор.

Первый шаг за Барьер. Стряхнув с ледяной ладони пыль рассыпавшегося Ключа, Тиани поднялась с колен на изнанке мира.

Нет, никакие попытки старших товарищей подготовить новичка к первому взгляду на мир по ту сторону, смягчить ему первоначальное потрясение не принесли ощутимого результата. Тиани застыла в растерянности и оцепенении, разом утратив доверие к собственным глазам, к способности здраво оценивать окружающее и даже к собственной материальности — и реальности.

Ярко-алое небо, ядовито-синий круг солнца, оранжевая трава на фиолетовой земле. Какой безумный демиург смог настолько рассориться со своими чувствами меры и гармонии, чтобы создать подобный цветовой хаос, настоящую пытку для глаз и рассудка? Тиани покачнулась от внезапно налетевшего головокружения и почувствовала, как стальная рука командира крепко взяла ее за плечо.

— Все в порядке? — спросил Марон.

— Да, мастер, — пролепетала Тиани и осторожно поставила ногу на черно-фиолетовую каменную крошку дороги.

Постепенно дрожь в ногах унялась, глаза привыкли к буйству красок и перестали слезиться. Тиани все больше и больше проникалась ощущением причастности к чему-то сокровенному, ее охватил благоговейный трепет перед тайным знанием, которым с ней делился чужой мир. Как мало в ее мире людей, которые видели этот бархатисто-серый иван-чай, эти переливающиеся мистическими черно-коричневыми с золотом разводами крылышки бабочки, сидящей на синем глазке цветка ромашки среди угольно-черных лепестков? Сердце Тиани переполнял восторг. Она шла, внимательно глядя по сторонам, не столько наблюдая, сколько любуясь. Спохватившись, она сосредоточилась и, прищурившись, стала вглядываться в колышущиеся под легким ветерком заросли кустарников.

В этом слое источники выглядели странно, дико и необжито — просто серебристые струйки, выбегающие из-под прикрытия камней. Наполнив пробирки, Тиани зачерпывала звенящую прохладу ладонью и пила. Вкус воды — такой же, как дома, под белоснежными куполами Передатчиков, — был сейчас единственным, что не давало рассудку окончательно утратить связь с миром по их сторону Барьера.

Шаг за шагом, камень за камнем, поворот за поворотом. Взгляд скользит по оранжевому полыханию кустарников, подмечая малейшие движения. Ну же… Покажитесь. Я не боюсь. Пальцы сжимают рукоять ставшего вдруг неожиданно тяжелым изогнутого меча, сияющего чужеродной синевой на фоне огненной травы. Сердце колотится где-то в горле. Нет, это отнюдь не сердце героя, я знаю. Но я не боюсь вас… Боюсь лишь одного — что, как Маи, не успею забрать никого из вас с собой…

Все источники были осмотрены, пробы воды взяты, следов присутствия Чужаков так и не обнаружилось. Испытывая облегчение и разочарование одновременно, Тиани двинулась, сверяясь с картой, на выход из-за Барьера. Портал пять-три располагался в неглубокой пещере, входя в которую, Марон вынужден был пригнуться. Оглянувшись на командира, Тиани достала из кармана Ключ.

— Задание выполнено, — тихим, звенящим от волнения голосом отрапортовала она.

— Приготовьтесь к переходу, стажер, — отозвался Марон.

Левую руку — на ось портала, в ладонь правой впиваются острые грани Камня-ключа. Вихрь серебряных искр перед глазами, ощущение падения… Я дома. Я вернулась. Маи, слышишь? — мне повезло…

Зелень и синева плеснули в зрачки — и вдруг расплылись, исказились. Отяжелевшие ресницы стряхнули соленые капли.

Марон молча опустил тяжелую руку на укрытое доспехом плечо Тиани.

Выйдя из реттенского портала, Марон торопливым шагом, почти бегом направился к зданиям Университета. На улицах было полно народу, кое-кто с удивлением оглядывался на двоих вооруженных людей в доспехах, одним из которых была невысокая миловидная девушка с очень бледным напряженным лицом. Марон лавировал между людскими потоками, время от времени оглядываясь, не отстала ли Тиани, следовавшая за ним, будто привязанная невидимым тросом. Холодный ветер подгонял, швыряя в спину пригоршни скукожившихся, потемневших листьев.

Вестибюль, наполненный разноцветными лучами по-осеннему холодного солнца, заглядывающего через высокие витражные окна. Лестницы, виток за витком; прохладные, отполированные тысячами ладоней перила. Коридор пятого этажа. У самого дверного проема стоял, привалившись к стене и обхватив себя руками, Ридан, хмуро глядя перед собой и время от времени косясь на хронометр на запястье. Увидев поднимающихся по лестнице Марона и Тиа, он выпрямился и порывисто шагнул навстречу. Тиани утонула в теплом сиянии, хлынувшем из его усталых глаз.

— Все в порядке, — шепнула она, подходя ближе. Ридан, не стесняясь командира, обнял девушку и замер на несколько мгновений. Из двери дальше по коридору выглянул Трент, обернулся назад в комнату и махнул рукой. Оттеснив его из проема, в коридор вышли Белклив и Орсо, достающий из кармана коннектор. Оттолкнув старших товарищей, из-за их спин вылетел Сайн. Ридан при его приближении коротко вздохнул, отпустил Тиани и шагнул назад. Сайн крепко прижал Тиа к себе, прерывисто дыша и пряча взгляд.

— Они не показались, — шепнула ему Тиани, — но, Сайни, я еще до них доберусь, обещаю… — Сайн вздрогнул от этих слов и горестно покачал головой.

Орсо коротко переговорил с кем-то по коннектору и повернулся к Тиани.

— Ворт на дежурстве, — сказал он, — он просил сразу же сообщить ему, когда ты… вы вернетесь. — Он положил руку ей на плечо и заглянул в лицо. Тиани завороженно уставилась в золотистую глубину его глаз. — Я рад, что те навыки, которые ты получила на моих уроках, тебе пока не пригодились. Но я не сомневаюсь в исходе твоих будущих сражений. Ты одна из самых способных фехтовальщиков, которых мне довелось обучать. А их было немало. — Орсо кивнул и отошел в сторону. Тиани застыла. Услышать такое от Мастера Орсо… Она почувствовала, как в груди ее словно с резким хлопком разворачиваются паруса гордого многомачтового корабля, наполняются попутным ветром и влекут ее туда, где нет места нерешительной и робкой студентке, где некие силы — враждебные и союзные, на мгновение прервав вековечную схватку, ждут, опустив оружие, новую Тиани — ту, которая придет, чтобы склонить чашу равновесия на одну из сторон.

***

Поначалу Тиани выходила на патрулирование только с Мароном, раз в шесть-восемь дней. График дежурств был составлен таким образом, чтобы учесть не только порядок выходов в патруль, но и загрузку в университете и лабораториях. После пяти выходов, в ходе которых им так и не встретилось ни одного Чужака (при этом другие группы за это время пять раз вступали в бои, ранений никто не получил, но Сайн и двое солдат гарнизона в стычках лишились оружия), Марон стал ставить Тиани в пару с другими Ныряльщиками. Как раз в это время на Границе началось затишье — стычек больше не случалось, и даже следов Чужаков возле источников патрульные не находили. Это внушало одновременно и оптимизм, и смутные опасения.

Начался учебный год, занятия и работа шли своим порядком. Сайн на десять дней уехал в Бергарен на конференцию. Преподаватели были назначены кураторами групп первого года и помимо основной работы занимались еще и ознакомлением новичков с жизнью, устройством, официальными и неофициальными правилами Университета. График патрулирований был существенно перекроен, и Марон и Ворт, как сотрудники Университета, интенсивность службы которых не зависела от времени года, вынуждены были выходить за Барьер практически ежедневно.

Тиани помогала новоиспеченной студентке Кэли обустроиться на новом месте, поначалу часто оставалась с ней ночевать в комнате при старой лечебнице, которую сестры сняли на отцовские деньги. Комната была большой и неуютной, но Кэли, которая устала жить под постоянным контролем родителей, была просто счастлива от того, что может сколько угодно сидеть за книгами по ночам, спать вечерами после занятий, пить кофе с печеньем в три часа ночи, напевать и пританцовывать, кружась с метелкой и тряпкой для пыли по комнате опять же после полуночи, когда после нескольких часов за книгами душа вдруг начинала требовать смены деятельности с умственной на физическую. Коротко говоря, жизнь в строгом и наполненном ограничениями и чопорными условностями родительском доме утомляла сестер чрезвычайно, и младшая сестра так же, как в свое время и старшая, с восторгом окунулась в самостоятельность.

Новый учебный год принес новые сложные и захватывающие задачи, которые Тиани нужно было с успехом решить для достижения ее цели — попадания в число диссертантов мастера Фрасста. Выбрав направление диссертационного исследования, Тиани начала собирать материалы для формулировки конкретной темы. Помочь ей вызвались Ридан и Трент, в чьей лаборатории девушка после этого практически поселилась.

Шли дни и недели, учеба и научная работа, тренировки и патрулирование слились в единое многоцветное полотно, скользившее перед глазами с ужасающей быстротой. Тиани уставала как никогда раньше. Свободного времени у нее не было ни минуты, и даже с сестрой, жившей в двухстах шагах от главного корпуса Университета, Тиа общалась только по коннектору, да и то не каждый день.

Единственными мгновениями передышки, которые она себе позволяла, бывали полчаса-час после закрытия дверей корпуса, когда все, кто оставался в «прибежищах» на ночь и мог ненадолго отвлечься от эксперимента, собирались в «научной гостиной», чтобы отдохнуть, обменяться новостями и поделиться планами. Как правило, на этих посиделках в обязательном порядке присутствовали Тиани с Риданом, которые практически не покидали корпус, и Сайн, который просто не хотел оставаться один. Марон появлялся нечасто, за что подчиненные были ему в глубине души благодарны: присутствие сумрачного, погруженного в свои мысли командира никак не способствовало созданию непринужденной и расслабляющей обстановки. Белклив и Трент приходили время от времени, Ворт — когда позволял график дежурств в службе Охраны.

В один из вечеров, дней за десять до окончания второго месяца календарной осени, когда на улице неистовствовала настоящая зимняя буря с вихрями колючего снега, завываниями в водосточных желобах и непонятно как пробирающимися в закрытые помещения ледяными змейками сквозняков, Тиани, выключив горелку, осторожно сняла с держателя чашку с раствором и опустила в жидкость наконечник магохроматографа. В глазах уже рябило, спину ломило от многочасового сидения за столом. Шкала прибора расплылась, и Тиани с раздражением зажмурилась и поморгала. Пора было сделать перерыв. Она глянула на часы. Половина двенадцатого, самое время выпить чаю с теми, кто в это же время забрел в «гостиную». Ридан ушел спать примерно час назад — ему завтра предстояло идти на патрулирование, а он умудрился слегка простудиться под вездесущими сквозняками, поэтому оставил Тиа в лаборатории одну и отправился лечиться и отсыпаться.

Держась за ноющую поясницу, Тиани добрела до «гостиной». Обычных негромких усталых голосов и неторопливых разговоров из-за двери она не услышала и, шагнув через порог, обнаружила, что в комнате, тускло освещенной небольшим магическим шаром, на диване в одиночестве сидит Ворт с кружкой в руке и задумчиво смотрит в окно, на призрачные волны метели. Услышав шаги Тиа, он встрепенулся, поднялся и, указав ей на диван, подошел к столу и налил кофе во вторую кружку. Тиа опустилась на сиденье. Ворт протянул ей кружку, пододвинул ближе коробку с печеньем и уселся рядом.

— Как успехи? — спросил он.

— Неплохо, — отозвалась Тиани и потерла глаза. — Устала только…

— Отдыхай побольше, а то свалишься в конце концов, как в первый месяц, — усмехнулся Ворт. — Помнишь?

Тиа улыбнулась в ответ.

— Да уж, если честно, к тому все и идет, — она потерла поясницу. — План эксперимента мы с Риданом составили такой, что ни на день не прервешься. А тут еще и семинар по материаловедению скоро, и мастер Орсо курсовую задал — у меня просто челюсть отвисла…

— Орсо — он такой, — усмехнулся Ворт. — Требует много, зато потом, если справишься, чувствуешь себя просто железным. Верно ведь?

— Да уж, касательно фехтования — истинная правда, — кивнула Тиани. — После его тренировок я чувствую себя просто размотанной на клочки, зато на патрулировании — такая легкость, такая уверенность… Не перегнуть бы палку с уверенностью, кстати.

— Тоже верно, — Ворт внимательно посмотрел на нее. — Пока тебе везет… или не везет, это как посмотреть, но… Ни одного Чужака ни на одном выходе. Но так ведь не будет продолжаться вечно. И каждый раз… — Он замолчал.

— Кстати, — тихо сказала Тиани, обхватив кружку двумя руками и уставившись на черный кружок кофе, покачивающийся в белом обрамлении керамических краев, — ты ведь сам составляешь графики, верно? Скажи… — Она замялась, коротко вздохнула и все же продолжила: — Почему я ни разу не выходила на патрулирование с тобой? Ты мне не доверяешь? — Она почувствовала внезапный холодок в груди, сердце часто заколотилось в ожидании ответа.

Ворт осторожно, без стука поставил чашку на столик и уставился на свои руки.

— Ни в коем случае, — глухо проговорил он. — Не в этом дело. Конечно, Тиа, не в этом.

— В чем же? — стараясь скрыть дрожь в голосе, переспросила Тиани.

Ворт молчал довольно долго, Тиани кусала губы и старалась дышать ровно.

— Каждый раз, когда ты выходишь за Барьер, — проговорил наконец Ворт, — я мысленно прощаюсь с тобой навсегда. И пока я не узнаю, что ты вернулась, я не бываю уверен, что завтра для меня наступит новый день. И поэтому… Боюсь, я не смогу доверять сам себе, если ты будешь рядом.

Тиани прерывисто вздохнула.

— Я тоже всегда места себе не нахожу, когда ты уходишь на патрулирование… без меня, — тихо сказала она, стиснув кружку в ладонях. — Не то чтобы я не доверяла нашим товарищам или доверяла им меньше, чем себе, но… я не знаю, что с тобой. Не знаю все эти четыре-пять часов. И у меня, как мне кажется, жизнь на эти часы каждый раз укорачивается… — Руки ее задрожали, и она неловко поставила кружку на стол. Ворт, не поворачивая головы, перехватил ее руку и сжал в ладонях, переплетя ее пальцы со своими.

В груди стало тесно и горячо. Тиани замерла, боясь вдохнуть. Прикосновения Ворта словно бы вливали в ее кровь жгучий жидкий солнечный свет. Не помня себя, девушка резко высвободила руку из пугающе притягательного «капкана», вскочила и выбежала из комнаты.

Влетев в «прибежище», захлопнув дверь и задвинув засов, Тиани закружила по темной комнате, обхватив себя руками и пытаясь унять сердцебиение.

Успокойся…

Он взрослый человек…

Твой командир…

Тебе показалось…

Что это было?..

Так нельзя…

Сквозь шум в ушах Тиани услышала шаги в коридоре. Замерев на месте, она ждала, минуют они дверь ее комнаты или…

Шаги замерли напротив двери. Девушка скорее угадала, чем услышала: «Тиа…»

Что же это…

«Не смей!» — кричал рассудок, а дрожащие руки уже отодвигали засов.

Ворт молча переступил порог, на мгновение замер, потом сделал еще шаг — и оказался совсем близко… Пугающе близко. Тиани хотела отступить… но вместо этого тоже шагнула вперед. Ее руки будто бы сами поднялись, как крылья взлетающей птицы, и легли на плечи Ворта — это движение вдруг поразило ее саму своей легкостью и естественностью, будто бы она делала так уже много раз. Возможно, во сне?..

Ворт с коротким вздохом обнял Тиани и притянул к себе.

***

Глаза Ворта сияли мягким, успокаивающим светом. Тиа снизу вверх смотрела на его почти неразличимое в темноте лицо и силилась осознать, что все это происходит с ней на самом деле. Подняв руку, она осторожно коснулась его колючего подбородка. Ворт взял ее ладонь и прижал к своему лицу.

— Что я делаю, — прошептал он, горячее дыхание щекотнуло кожу ладони.

— Почему — ты? — отозвалась Тиани. — Мы оба шагнули навстречу друг другу…

— Кристаллик ты мой магический, — дрогнувшим голосом проговорил Ворт, — ты же понимаешь…

— Да, да, — перебила его Тиани, — понимаю, конечно — ты мужчина, ты намного старше, должен все контролировать и все в таком роде. Не говори ерунды, а?.. — Она приподнялась и обхватила Ворта за шею, уткнувшись носом куда-то ему под ключицу. — Мы оба взрослые люди и понимаем, что нам придется дальше с этим как-то жить. И самое страшное, — она коротко вздохнула, — именно в этом слове: «жить».

— О чем ты?

— Ох, не прикидывайся… Ну хорошо. Придет Анна… И все тебе объяснит.

— Анна… Ты вот о чем… — Плечи Ворта окаменели.

— Да, — Тиа осторожно погладила его по затылку, — теперь мы будем жить дальше и ждать удара. И гадать, по кому из нас он придется…

— Прости меня, прости, кристаллик, — выдохнул Ворт, зарывшись лицом в волосы Тиа, — и за то, что я говорю эти глупости, тоже прости… Я не знаю, что сказать. Я ведь ни на секунду не пожалею о том, что…

— Вот и не говори ничего, — мягко перебила его Тиа. — Нам еще много разных слов скажет уважаемая Ключница. И упаси Свет, если это дойдет до Марона…

— Ох, не пугай, — усмехнулся Ворт. — Тогда нам точно никакие удары судьбы уже не понадобятся. Он нас прибьет, да и все…

Тиани, улыбаясь, отстранилась и заглянула Ворту в глаза.

— Но это всё — завтра, — сказала она, — всё в свое время.

— Мне надо уходить, — прошептал Ворт, силясь отвести взгляд — и не справляясь с этим.

— Почему? Останься… Уйдешь перед рассветом. — На лицо Тиани набежала тень.

— Ридан заметит. Мне с ним завтра в патруль. И Клив может начать меня искать. — Ворт гладил Тиа по волосам, осторожные, мягкие движения успокаивали, уговаривали… ее или его самого?..

— Понимаю… Подожди… Хотя бы еще полчаса.

— Конечно…

Примерно через три четверти часа Тиани, босая, в накинутом на плечи покрывале, стояла у окна в разом опустевшей комнате и смотрела на университетский двор, укрытый волнами свежего снега, сверкающими в лунном свете, как расшитая бриллиантами накидка. Луна, безмолвный надзиратель, безжалостный полководец, смотрела с черного неба в глаза своей воительнице.

«Что ты так смотришь — осуждающе или холодно и бесстрастно, как на безнадежно сломанный, но не такой уж и ценный инструмент?.. Возьми меня, не тронь его… Нет, это ничем не лучше. Ему придется жить дальше с этой дырой в сердце, с такой же обескровливающей раной, с которой живу я. Возьми обоих. Или не тронь никого из нас».

Свет, струящийся из глазниц Тиани, был таким же белым и холодным, как безжалостное космическое сияние. Луна и лунное дитя, порождение призрачной силы владыки ночи. Кто хозяин, а кто — слуга, сомнений быть не может. Но почему контур Луны вдруг, казалось, начал плавиться под натиском этих двух потоков неистового белого огня?

Наутро Тиани, невыспавшаяся и задумчивая, появилась в «гостиной» позже обычного. Занятия у нее сегодня начинались с третьего урока, поэтому некоторое промедление перед утренним кофе было вполне объяснимо. Перед тем как выйти из комнаты, Тиа долго стояла перед дверью, собираясь с духом. Она понятия не имела, чего ей следует в этот день ожидать от мира — и от себя самой. Ей было страшно.

Заглянув в «гостиную», Тиани обнаружила там Марона и Белклива. Ворт с Риданом были в патруле, Сайн и Трент — на занятиях. Белклив и командир приветственно кивнули девушке и продолжили разговор о необходимости отправить часть доспехов в мастерскую. Тиани проскользнула к столу, налила себе кофе, уселась на табурет в углу и стала маленькими глотками прихлебывать обжигающий горький напиток. Белклив протянул ей пачку печенья, но она покачала головой, понимая, что не в состоянии проглотить ни кусочка.

Клив допил чай и откланялся — побежал на занятия. Марон, судя по всему, никуда пока не торопился. Тиани сидела съежившись, пока чашка не опустела. Сполоснув и поставив посуду на полку шкафа, Тиани направилась к выходу, торопливо поклонившись задумавшемуся Марону. Уже почти достигнув спасительной двери, она протянула руку к ручке и — застыла на месте, пригвожденная к полу тихим, но свинцово-тяжелым голосом командира:

— Тиани…

Обернувшись, Тиа натолкнулась на непроницаемый барьер из тускло-льдистого свечения глаз Марона.

— Анна ждет тебя в моем кабинете, — глухо проговорил командир и отвернулся. Тиани побелела.

Открыв дверь в кабинет капитана, Тиани нерешительно шагнула за порог. Ключница, сгорбившись и подперев голову правой рукой, сидела за столом. Левая рука была бессильно вытянута вперед ладонью вверх.

— Входи, — прозвучал в пугающей тишине безжизненный голос.

Тиани подошла к столу.

— Садись. — Анна подняла голову и уставилась на девушку. Глаза ее были похожи на пересохшие колодцы, наполненные остывающими угольями пожара. Тиани автоматически подчинилась.

— Кого из вас ты готова принести в жертву? — Голос Анны был тихим и бесцветным, но резал как скальпель в руках опытного хирурга. Тиани явственно ощутила, как где-то внутри — на душе, возможно? — появляются тонкие, длинные, набухающие кровавыми каплями раны.

— Молчишь? — продолжила Анна. — Может, ты не понимаешь, о чем я спрашиваю тебя? — Ее голос вдруг приобрел пугающую мощь, глаза полыхнули оранжево-белым огнем.

— Понимаю. — Тиани вскинула взгляд — от звуков этого голоса в ее душе неожиданно зародилось некое сопротивление.

Анна покачала головой.

— Ты готова биться за свое право быть человеком, — печально улыбнулась она, — биться даже со мной. Что ж, я тебя понимаю… Но эта битва давно уже проиграна. — Анна поднялась из-за стола и отошла к окну, скрестив руки на груди. — Я пытаюсь предостеречь вас. Я постоянно ищу способы напугать вас. И не справляюсь… Снова и снова. Ты не представляешь, как я устала… Устала терять вас… — Голос Анны сорвался, она замолчала.

Тиани слушала, оцепенев и чувствуя, как мир рассыпается миллионами сияющих искр и тонет в звуковом тумане, похожем на шум прибоя.

— Мы, Ключники, — продолжила наконец Анна, не поворачиваясь к Тиани, — все были когда-то людьми. Потом, по никому не известным причинам, мы получали это особое зрение и становились Клинками — такими, как вы, на каждом слое у вас свое имя. Затем каждый из нас проходил через нечто такое, что сломало бы обычного человека, искорежило бы так, что он никогда бы не нашел в своей душе ровного места. Те, кто выжил после этого испытания, и становятся Ключниками. Причем это бремя не ограничивается одним сроком жизни — даже такой длинной по человеческим меркам, как у нас. Я помню все свои предыдущие жизни. Помню и до сих пор ощущаю всю боль…

Анна наконец отошла от окна и вернулась за стол.

— Я расскажу тебе только пару историй, — продолжила она, внимательно глядя на Тиани, бледную до синевы. — Тот, кем я была не так давно, стал учителем одной из Клинков, женщины в годах, но живой и искренней, доброй и веселой. Он долго держал свои чувства под контролем… много лет. Но однажды его ученица пришла к нему с сияющими глазами и рассказала, что она только что приняла роды у молодой женщины в деревне. Голос ее звенел от нежности и восторга, когда она рассказывала о родившихся крепеньких мальчишках-близнецах, которым помогла появиться на свет… И вдруг взгляд ее потух, а голос надломился. И тогда Петр вспомнил, что рассказывала ему его ученица — о ее собственных детях, сыновьях-близнецах и малютке-девочке, с которыми мать насильно разлучили… Он не выдержал и отдал ей все тепло, всю душевную привязанность, которые хранил в сердце все эти годы. Они были счастливы, два немолодых уже человека… ровно три месяца. Три месяца отвела им судьба, и поверь, это еще очень долгий срок…

Через девяносто дней Евдокия во время патрулирования сорвалась с уступа и разбилась насмерть о камни в ущелье. Врача, кроме нее самой, в окрестностях тогда не было, поэтому причины установить не удалось. Петр считал, что она, опытнейший путешественник, не могла без причин допустить такую ошибку. Но на все воля Небесного Глаза…

Через год умер и Петр. Слег с воспалением легких. К этому моменту он уже стал Ключником и занимался подготовкой и обучением нового Клинка — своего родного младшего брата. Ты понимаешь? — мы, Ключники, практически неуязвимы, живучи, прочны, как вулканическое стекло. И вдруг — воспаление легких…

Идем дальше. Брат Петра был священником, да еще и одержимым ученым, и в самом деле не подверженным, скажем так, мирским страстям. Он пережил смерть старшего брата, но… все же стал новым Ключником после того, как внезапный пожар, причины которого так и не удалось установить, унес жизни пятерых учеников начальной школы при церкви, в том числе и тех двоих парнишек, которым когда-то помогла появиться на свет Евдокия…

Тиани слушала Анну отстраненно, сквозь шум в ушах и сквозь бьющуюся в голове вместе с жилкой на виске одну единственную мысль: «Который — час — сколько — еще — до — их — возвращения — который — час…»

— Есть и более близкий пример, хорошо тебе известный, — продолжила Анна после паузы, но Тиани, вскинув голову, решительно перебила ее:

— Хватит! Анна, прошу вас… — Она сморгнула слезы и с отчаянной храбростью приговоренной посмотрела Ключнице в полыхающие глаза. — Зачем вы все это мне говорите? Одной Маи мне вполне достаточно… Вы знаете, что все уже случилось, и ничего уже нельзя изменить. Так зачем вы забиваете эти слова мне в сердце, как гвозди?.. — Она все-таки не смогла сдержать слезы, комната расплылась и задрожала.

Анна закрыла лицо рукой.

— Прости меня, девочка, — устало проговорила она. — Я сама до сих пор не научилась тому, чего так жестко требую от вас. Прости. — Она поднялась с кресла, обошла стол и обняла Тиа за плечи. Та, уже не сдерживаясь, заплакала, уткнувшись лицом в холодную кожу доспеха Ключницы.

— Кого из вас я потеряю, а кто станет со мной на одну ступень? — проговорила Анна, гладя девушку по голове. — Что первое, что второе — не та судьба, которую я пожелала бы тем, кто мне дорог…

С огромным трудом приведя себя в порядок, Тиани отправилась на занятия. В голове царил полнейший хаос, а первыми в расписании стояли два часа продвинутого курса магохимии у мастера Орсо. Заняв свое место в лекционной аудитории лабораторного корпуса в форте Тоот, Тиани прятала покрасневшие глаза… и понимала, что утаить свое состояние от учителя на последующем практическом занятии ей точно не удастся. Непревзойденный мастер фехтования по малейшему изменению выражения лица способен на много ходов вперед предугадать замыслы даже опытного противника. Что уж говорить о чтении по лицу невыспавшейся, взволнованной и полураздавленной ужасом студентки, с трудом сдерживающей слезы и поминутно косящейся на часы на стене?

Орсо, безусловно, увидел и понял состояние ученицы, потому что на все время занятия оставил ее в покое, лишь изредка бросая в ее сторону обеспокоенные взгляды. После окончания занятий Тиани заторопилась, подхватывая со стола тетради, но учитель остановил ее негромким «Морттен!» Услышав свою фамилию, Тиани дернулась, но покорно осталась на месте, неловко склонившись над стопкой книг.

Дождавшись, когда остальные студенты покинут аудиторию, Орсо подошел к девушке и положил ей руку на плечо. Тиани съежилась, опустив голову еще ниже. Тогда учитель мягко взял ее за подбородок, вынуждая посмотреть ему в лицо. Тиани подняла испуганный, потухший взгляд и против воли погрузилась в успокаивающий свет зрачков Орсо. Сквозь туман в голове она отстраненно удивилась: мастер Орсо ведь не Клинок, почему у него светятся глаза?

Учитель помолчал, внимательно глядя на нее, а потом неожиданно, мгновенно разрушив все оборонительные бастионы в душе Тиани, тихо спросил:

— Ворт?..

Тиани отшатнулась, как от удара. Орсо удержал ее, взяв за руки выше локтей.

— Я знаю, понимаю… — Голос его звучал спокойно, ровно… Если бы Тиа, талантливая фехтовальщица, не научилась у него же самого так хорошо улавливать мельчайшие детали поведения противника, то не заметила бы неуловимого изменения интонации, крошечной трещинки, звякнувшей в стали голоса учителя.

— Я пойду, — пролепетала Тиани, покосившись на часы, — мне пора…

Орсо отпустил ее и остался стоять неподвижно, молча наблюдая, как Тиа торопливо собирает тетради и учебники.

— Подожди у портала, — тихо сказал он ей вслед. — Они скоро вернутся.

Тиани на ходу обернулась и с благодарностью кивнула.

Выйдя из ворот форта, Тиани спряталась за тяжелой створкой и уставилась на дорогу, ведущую от лифта. Ущелье дышало морозным туманом, на его противоположной стороне лежала непроницаемая шапка облаков. Тиани вслушивалась в привычные негромкие звуки — отдаленный шум воды, легкое гудение ветра в ветвях, — мечтая наконец различить среди них еле слышное поскрипывание лифтовой платформы. Мороз забирался под одежду, пощипывал лицо, но Тиани не чувствовала холода. Время словно бы замедлилось или вовсе остановилось, застыло, как скованная льдом жилка ручейка. Каждая падающая с хрустальным звоном секунда, как острие тонкой сосульки, наносила новый болезненный укол в сердце.

Наконец уставшие глаза уловили движение у кромки обрыва. Тиани на мгновение перестала дышать, вцепилась в ледяной металл створки ворот — и прерывисто вздохнула, разглядев две шагнувшие с платформы фигуры. Быстро переместившись за стену форта, она с полминуты постояла, успокаивая сердцебиение, и только сейчас ощутила, как замерзли руки. Растирая пальцы и ладони концом шарфа, она ждала, когда патруль пройдет развилку и свернет на дорогу, ведущую к порталу. В несколько шагов догнав Ридана и Ворта, она вначале влетела между ними и повисла на их плечах, как качели между двумя деревьями, а потом, не давая им опомниться, крепко обняла обоих по очереди.

— Ты откуда тут взялась? — удивленно спросил Ридан, улыбаясь. Он говорил немного в нос и периодически откашливался.

— С занятий у Орсо, откуда же еще, — весело откликнулась Тиани и, взяв товарищей под руки, потянула их к порталу. — Пойдемте скорее, холодно! И есть хочется. Как там — все спокойно? — Она заглянула в лицо Ридану.

— Да, все как обычно, — кивнул тот. — Снова ни Чужаков, ни следов.

— Ну и слава Свету, — кивнула Тиани и, собравшись с духом, быстро глянула на Ворта. Тот спокойно смотрел вперед, слегка улыбаясь, но под глазами залегли глубокие тени, взгляд был острым и сумрачным.

Вернувшись в Университет, все трое кивками попрощались и разошлись по своим делам. Тиани отправилась на занятия, Ридан — долечиваться, Ворт — в помещения Стражи, на свою основную службу. Тиани, укрывшись за поворотом лестницы, достала из кармана коннектор, напечатала сообщение: «Можешь зайти вечером? Пожалуйста», несколько мгновений смотрела горящим взглядом на экран, затем нажала клавишу «Отправка» и зажмурилась.

Тиани еле дождалась часа закрытия корпуса. Всю вторую половину дня всё валилось из рук, и наконец ей стало отчетливо понятным то, о чем не уставала твердить Ключница — сильные эмоции ослабляют, рассеивают внимание, отвлекают от главного — а значит, существенно повышают вероятность погибнуть в первой же схватке. Давать волю чувствам означало добровольно протягивать судьбе то самое оружие, которым она нанесет свой неминуемый удар.

Одиннадцать, половина двенадцатого. Тиани заперлась в «прибежище». Тишина в корпусе давила, темнота пугала, свет магического шарика невыносимо резал глаза.

Шаги за дверью. Мимо по коридору?.. Нет, останавливаются. Тихий стук. Наконец-то.

Тиани непослушными руками отодвинула засов. Сердце заходилось, губы онемели, во рту пересохло. Это же Ворт. Почему так страшно?..

Ворт шагнул в комнату и закрыл за спиной дверь. Тиани бросилась ему на шею и беззвучно заплакала.

— Ну что ты, — шептал Ворт, гладя ее по спине и волосам, — что ты, кристаллик, успокойся, не надо так…

Бесцветным, надломленным от долгих слез голосом, Тиани пересказала Ворту то, что услышала от Анны. Ворт держал Тиа за руку и молча слушал, зрачки его тускло светились в темноте.

— Я догадывался, — сказал он наконец. — Не знал о стольких случаях, но в целом… Ключники — те, кто в ответе за нас. И они несут весь груз последствий наших поступков и наших ошибок. В том числе и таких…

Тиани еле слышно вздохнула.

— Что сделано — то сделано, — отозвалась она, — и ничего уже не будет как раньше…¹

Ничего уже не было как раньше… Так много сил, оказывается, нужно на поддержание видимости спокойствия и душевного равновесия… Учеба, тренировки, научная работа, патрулирование, встречи с сестрой. Ни на минуту в течение дня Тиани не оставалась одна. Следить за выражением лица, мило улыбаться, шутливо или же всерьез ворчать и ругаться, жаловаться на усталость и демонстрировать бешеный энтузиазм — и прятать, загонять поглубже разъедающее душу постоянное тоскливое ожидание удара.

Сон — не сон, тяжелое чуткое забытье. Еда? — организм, кажется, забыл, что это такое и зачем оно нужно. Выкованные на тренировках самоконтроль и умение отрешаться от всего, за исключением текущей задачи, позволяли справляться с учебой, тренировками и научной работой. Но какой ценой?..

Тиани видела Ворта очень редко, что, с одной стороны, добавляло поводов для беспокойства, с другой — несколько облегчало задачу вести себя естественно. Дни проходили быстро, заполненные разнообразной работой, а вот вечера — особенно после закрытия дверей корпуса — тянулись мучительно медленно. Сидя на кушетке в полной темноте и зная, что ждать нечего — Ворта в корпусе нет, он на службе, никак не могут сейчас раздаться в коридоре осторожные шаги, которые замрут напротив ее двери! — Тиани каждый вечер с того дня проводила в состоянии тихой агонии.

На пятый день после разговора с Анной Тиани, вымотавшаяся на тренировке до состояния полной, как ей хотелось надеяться, бесчувственности и непреодолимой апатии, лежала на кушетке и пыталась уговорить себя подняться и поесть. В душной тишине комнаты внезапно тихо звякнул сигнал коннектора. Тиани, не поднимаясь, медленно и неохотно протянула руку, взяла с подоконника устройство, глянула на экран… и резко села, зажмурившись от головокружения и звона в ушах.

Два слова. «Можно зайти?»

«Конечно»…

Напряжение не отпускало и через десять, и через двадцать дней. Тиани надеялась, что привыкнет, приспособится, что давящее чувство нависшей опасности размоется обыденностью и банальной усталостью. Но этого не происходило. Сталкиваясь с Вортом в коридорах или в «гостиной», чувствуя на себе его короткие печальные взгляды, она снова и снова ощущала болезненные уколы вины и страха и торопилась скорее разминуться с ним или покинуть общую комнату.

Марон ничем не показывал, что он в курсе происходящего, но при виде командира камень совести и тревоги на сердце Тиани каждый раз тяжелел. Остальные Ныряльщики так ничего и не узнали. Во всяком случае, никто не подавал виду, и Тиани искренне надеялась, что это она научилась достаточно хорошо притворяться, а не ее товарищи…

Неожиданной отдушиной стали тренировки у мастера Орсо. В его присутствии не было необходимости скрывать свое состояние. Даже молчаливое понимание с его стороны, ничем, кроме мимолетного сочувственного взгляда, не выражаемое, настолько облегчало Тиани ее бремя, что на этих тренировках, несмотря на хронический недосып и недоедание, она испытывала необычайный прилив сил. Орсо усложнил программу, вводил новые техники и новые виды оружия, в перерывах между учебными поединками рассказывал об истории возникновения различных боевых систем и школ, и Тиани, слушая его, хотя бы на пару часов отвлекалась от постоянного давящего чувства тревоги.

Орсо не всегда занимался с ней индивидуально, иногда на тренировках присутствовал и кто-то еще из отряда. Тиани фехтовала с Трентом, с Белкливом, удивляясь, что без особого труда выходит победительницей из большинства учебных боев с гораздо более опытными старшими товарищами. Орсо одобрительно поглядывал на нее, улыбался и часто, очень часто произносил заветное, так ценимое его учениками «Очень хорошо»…

В один из сумрачных вьюжных вечеров в середине последнего месяца осени Тиани, закутанная в меховой плащ, который нервный, переменчивый ветер яростно трепал и продувал насквозь, вошла в здание Лабораторий в форте, где находился тренировочный зал Орсо. Стряхнув с плеч и капюшона снег, она торопливо скрылась в женской раздевалке и, прислушиваясь к происходящему в зале, быстро переоделась в тренировочный костюм. За дверями зала было тихо, и Тиани понадеялась, что сегодня она вновь будет заниматься без напарников и оттачивать свои навыки в боях с самим учителем. Однако, шагнув на упругое покрытие пола, она еле слышно с разочарованием вздохнула: Орсо, стоя у дверного проема, тихо беседовал с кем-то, кто еще не вышел из мужской раздевалки. Выйдя в центр зала, Тиани замерла в ожидании.

Орсо обернулся к ней и приветственно наклонил голову. Тиани поклонилась согласно этикету, а когда подняла голову и встретилась взглядом с тем, кто в этот момент показался в дверях, пошатнулась, словно уже пропустив удар.

Орсо подошел и, коротко поклонившись ей и ее противнику, жестом дал сигнал к началу боя. Ворт принял боевую стойку напротив Тиани и встретился с ней взглядом, в котором она увидела отражение своего недоумения и шока. Он тоже явно не ожидал ее здесь увидеть. Тиани сглотнула и перехватила меч двумя руками. Вот, значит, как, учитель…

Поклон, шаг назад. Боевая стойка. Начали… Дыхание ровное, шаги мягкие и плавные. Уловить первое движение противника, предугадать его действия, не спешить, чтобы не быть пойманной на контратаке. Лицо Ворта спокойно, сосредоточено и, кажется, даже расслаблено. Нет, ты меня не перехитришь… Синеватая, оттенка грозового неба полоска стали неуловимым движением оказывается прямо перед лицом. Погоди, не будет все так легко, друг мой. Там, куда направлял свой меч Ворт, Тиани давно уже нет. Вот она, сбоку, уходит из-под его руки, меч описывает идеальный полукруг и устремляется к боку противника, защищенному доспехом. О, конечно… ты тоже не так прост. Откатиться и вернуть равновесие. Меняем стойку. Хорошо, просто отлично. Атакуем…

Сколько времени продолжалась схватка, Тиани после так и не смогла определить. Темп движений все убыстрялся, менялись техники, стойки, добавлялись новые, еще слабо изученные комбинации. Ни одному из противников так и не удалось ни разу коснуться оружием доспеха другого.

Тиани без остатка растворилась в танце звенящей стали, в ритме шагов и четкого дыхания. Взгляд ее скользил по лицу Ворта, смотреть в которое она так долго избегала. Подмечая малейшие изменения в его выражении, Тиани удивлялась, насколько легко ей стало читать намерения партнера по практически неуловимым движениям лицевых мышц. Он, впрочем, тоже без труда предугадывал ее действия, поэтому схватка шла на равных уже довольно долго, ни один удар так и не достиг цели.

Тиани не чувствовала усталости. Однако рано или поздно силы должны были истощиться, и постепенно движения фехтовальщиков замедлились, хотя и не потеряли четкости. Орсо, глянув на часы, слегка кивнул сам себе и, выйдя к центру зала, жестом дал команду к прекращению боя. Тиани прервала атаку и, отступив на шаг, подняла меч в приветственном салюте. Ворт сделал то же самое. Тиани отметила, что он все-таки запыхался, и только потом осознала, что и сама с трудом переводит дыхание. Встретившись с Вортом взглядами, Тиани не смогла удержаться от торжествующей улыбки. Она только что выдержала сложную и длительную схватку со своим учителем и командиром, опытным бойцом, не одержав победу, но и не проиграв ни по каким параметрам. Ворт смотрел на нее так, будто видел впервые — и тем, что он видел, он был искренне восхищен.

Орсо шагнул между ними.

— Не бойся брать ее на патрулирование, — тихо сказал он Ворту. — Руку судьбы ты все равно не сможешь перехватить, ни по ту сторону, ни по эту. Но поверь, если вы будете ходить вместе, вам все-таки будет легче.

— Спасибо, — отозвался Ворт. Тиани подошла к нему и взяла его за руку.

Нет, тревога, давящее ощущение близкой и непредсказуемой опасности никуда не делись. Но легче все-таки стало, и намного. Тиани, если можно так выразиться, вернулась к миру. Она перестала избегать компании своих товарищей, в том числе и Ворта, и даже в присутствии Марона больше не старалась слиться с окружением и спрятаться за чью-нибудь спину. По возможности она не пропускала вечерние посиделки в «научной гостиной», делилась новостями, задавала вопросы, шутила — все было как раньше. Точнее, все выглядело как раньше, но и это было уже неплохо.

Время шло, дни катились к зиме и к концу года, как капли по запотевшему стеклу. Ничего плохого не происходило — это радовало, конечно, но и некуда было деться от тоскливой неопределенности и постоянного ожидания неминуемой беды. Для Тиани течение времени размечалось звяканьем коннектора. Бывало, что это приходили обычные, ничем не примечательные сообщения от Кэли или от родителей. А иногда, раз в несколько дней, Тиа, бросив взгляд на экран, украдкой едва заметно улыбалась. После закрытия дверей корпуса в такие дни она беззвучно отодвигала засов и, не зажигая света, сидела за столом и ждала, когда напротив ее комнаты остановятся тихие, осторожные шаги, а затем после короткой паузы дверь с еле слышным скрипом приоткроется.

Патрулирование шло своим чередом. Через три дня после той самой тренировки у Орсо, увидев в графике свое имя рядом с именем Ворта, Тиани только закусила губу, чтобы скрыть радостную улыбку. Все изменилось. Она была готова.

Она держала Ворта за руку, спускаясь на лифте в ущелье, и с легким сердцем шагнула следом за ним к порталу, сжимая в руке Ключ. Пепельно-черные поля потустороннего снега, накрытые алым небом с пронзительно-синим глазом солнца, оказались идеальным фоном для их первого совместного похода. Тиани шла впереди, чувствуя, что растворяется в этом пропитанном тихой печалью и непонятным сожалением пейзаже, всматривалась и вслушивалась, не замечая вокруг ни единого движения, кроме скользящей рядом четкой белой тени своего напарника. Оглядываясь время от времени, она встречала ободряющий взгляд Ворта, еле заметно кивала и шла дальше. Но, даже глядя прямо вперед, она каким-то образом точно знала, куда он смотрит, будто бы по малейшим изменениям дыхания определяла, что он повернул голову, заметив что-то подозрительное.

Ворт, судя по всему, чувствовал ее так же, как и она его: не глядя протягивал руку, чтобы помочь ей, если она перебиралась через скрытую в сугробе преграду, или, стоя за спиной Тиани у источника и неотрывно следя за движениями теней по краю рощи, четко и точно вкладывал в ладонь напарницы пустую пробирку.

На душе у Тиани было так легко, как не было не только в последние дни, но и уже несколько месяцев, со времени гибели Маяни. Она чувствовала себя на месте здесь, у Барьера, рядом с источниками и порталами. Она чувствовала себя своей здесь, среди черного снега под кровавым небом. Она чувствовала себя единой с тем, кто шел рядом, связанный с ней нитью судьбы — ее сокровищем или проклятием, она не знала, но сейчас она всем сердцем готова была принять любой исход.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

What’s done is done. Nothing’s the same. (Killswitch Engage — We Carry On)