22:59

Ксения Корнилова, 2020

Один день из жизни человека в мире, где властвует страшная болезнь. Она проявляется странно: с течением времени эмоции человека отражаются на теле. Теперь люди боятся испытывать чувства, чтобы не умереть от ужасных внутренних язв, вызываемых болезнью. Как быть, если одни могут справляться с таким тяжелым недугом, а другие – нет? И к чему приведет принятие решений головой, а не сердцем? Комментарий Редакции: Умопомрачительная фантастика, сюжетная составляющая которой не имеет аналога. Блестящий сюжет переплетается с суровыми вопросами, от которых мы бежим в течение всей своей жизни. Может быть, пришло время на них ответить?

06:35

Звук открывающейся двери прервал воспоминания Роджера.

— Эээ… Вы вызывали меня, мистер Стоун? Сэр?

В дверях копошился Кристиан, один из новичков. Чей-то сынок, насколько помнил Роджер. Однозначно. Иначе он не взял бы его в свой отдел, и парень застрял бы где-нибудь на минус первом этаже, среди курьеров и разнорабочих.

Роджер смотрел в монитор, делая вид, что вчитывается в мелко напечатанный текст, и заставляя Кристиана обливаться холодным потом.

— Кристиан, проходи, — наконец проговорил он. Кристиан застыл на месте. Роджер выпучил глаза и взглядом указал на стул возле двери. Новичок сглотнул, помялся секунд пять, и, обмякнув, опустился на стул. Роджер смотрел на него, стараясь скрыть накатившее раздражение вперемешку со смехом. «Вот ведь мямля». — Кристиан, ты догадываешься, почему я тебя позвал?

— Эээ… Н-нет. Нет, сэр. Мистер Стоун… Сэр…

— Я просмотрел вчерашний отчет об инцидентах, и меня немного обеспокоило кое-что, — Кристиан опять шумно сглотнул. — Ты ведь вчера был на участке 13/67?

— Эээ… Я, сэр. Но я не понимаю… Что я сделал не так? Сэр. Мистер Стоун.

Роджер перевел взгляд с Кристиана в монитор и прочитал:

— В 15:23 сотрудник «Медикол» пропустил красный шевроле, в котором сидели две молодые девушки, — Роджер многозначительно посмотрел снова на Кристиана. — Это так, Кристиан? Ты пропустил этих двух леди? — Молодой парень у двери, казалось, врос в стул и молчал. Роджер подождал минуту и продолжил: — Ты, наверное, думал, что они куда-то опаздывали? Хотел им помочь? Хотел поднять им настроение, показав, какие вежливые и отзывчивые бывают в наше время молодые люди на дорогах. Так, Кристиан?

— Нет, сэр… То есть да, сэр!

— То есть ты хочешь сказать, что ты специально нарушил пункт пять статьи двадцать восемь нашего положения, потому что хотел помочь этим двум леди? — Роджер откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и нахмурился.

Кристиан вскочил со стула, красный, как тот шевроле, который он вчера пропустил ровно в 15:23.

— Н-нет, сэр… Я не специально! Я просто… Мистер Стоун, я отвлекся. Такого больше никогда не повторится, сэр! — он побелел, губы у него дрожали. Под строгим взглядом Роджера он сполз обратно на стул. — Никогда, с-сэр… Мистер Стоун.

Роджеру стало жалко новичка, который, казалось, вот-вот упадет в обморок. Только этого ему и не хватало — возиться с этим сопляком, которого, насколько он помнит, ему кто-то навязал. Роджер вздохнул, потер рукой лоб, как будто стараясь стереть память об этом инциденте, и посмотрел на Кристиана.

— Кристиан, ты у нас новичок, а новичкам мы обычно прощаем мелкие оплошности. Пропустить машину — это не мелкая оплошность. Это нарушение правил. Ты это понимаешь? — Кристиан поспешно закивал головой. — Хорошо. Я допускаю, что ты отвлекся. И я верю, что этого больше никогда не повторится.

Роджер снова перевел взгляд на монитор, поискал файл с названием «Назначение_15.08». Открыв его, он пролистал в самый низ, где у него была таблица с распределением персонала по автомобилям и участкам. Он на минутку задумался, мысленно просчитывая варианты, постучал пальцем по столу и решил:

— Сегодня я назначаю тебя на участок 31/17… — Кристиан побледнел еще больше, как будто это было возможно. Роджер понимал его страх. Все работники знали, что на этом участке была кольцевая дорога, которая соединяла главные улицы города. Оживленное движение между стратегически важными объектами — школа, больница, библиотека и самый крупный торговый центр города — контролировать было очень сложно. Получить назначение на этот участок было наказанием. — Я жду, Кристиан, что ты сделаешь выводы из сегодняшней нашей встречи и не нарушишь больше ни одного правила. Мы договорились? Я могу тебе доверять? — Роджер склонил голову к левому плечу и скрестил пальцы рук перед собой.

— Да, сэр… Мистер Стоун… Сэр. Я вас не подведу!

— Ты можешь идти, Кристиан, — Роджер посмотрел на свое левое запястье. — Через пятнадцать минут выезд на участки. Не опаздывай.

Кристиан кивнул, вскочил и выбежал из кабинета, едва не разбив лицо о стеклянные двери кабинета.

— Кристиан, стой! — Вновь раскрасневшееся лицо показалось в дверном проеме. Роджер помолчал, пытаясь принять правильное решение. С одной стороны, было видно, что парень слишком возбужден, и правильно было бы его оставить без наряда на сегодня, дать время отдохнуть. С другой стороны, молодежь лучше учить сразу, иначе они никогда не научатся… Да и начальство его по голове не погладит за то, что у него не хватает сегодня людей на постах. Ну что может случиться? Он же всегда на контрольном пункте. Роджер решился: — Не забудь пройти предрейсовый осмотр. Ты слишком остро реагируешь.

Кристиан улыбнулся, кивнул и, к своей радости, закрыл за собой дверь. «Мямля».

Роджер вздохнул, закрыл файл с назначениями и покачал головой. Он сомневался в своем решении — уж очень ответственное было задание для такого новичка. Решив для себя, что в трудностях тот быстрее научится, Роджер успокоился и решил, что успеет выпить еще чашечку кофе перед тем, как приступит к работе.

И почему мне было не остаться сегодня дома? Я все-таки не очень хорошо себя чувствую. Тянет сильнее и, кажется, немного жжет. Мне кажется, здоровье важнее, чем эти дурацкие правила. «Нельзя пропускать. Подумай о своем будущем». Как же отец любил повторять это, когда мне было плохо, но нужно было идти в школу. Если это мое будущее, почему мне что-то нельзя? Разве не я решаю, что можно в моем будущем? Как это глупо — жить по чьим-то правилам. И разве не говорили по телевизору недавно, что Черная дыра стала агрессивнее, видимо, в ответ на найденное лекарство. Сейчас люди умирают в два раза быстрее… Как же хочется просто лежать в кровати и ничего не делать. Ничего не решать, стать человеком, который никому ничем не обязан. Интересно, такие бывают? Кажется, отец рассказывал, что раньше пропагандировали такую стратегию — живи своими желаниями. Как это было бы чудесно! Странно, что это не прижилось в обществе… Еще несколько минут, и придется идти к ним. Как же я их ненавижу! И жжет, кажется, еще сильнее.

Роджер допивал свой кофе, когда зазвонил телефон. Он взглянул на экран. Сандра. Сейчас начнет ему рассказывать про новые шторы, которые она присмотрела в торговом центре. А ему некогда, ему надо работать.

Роджер вздохнул и нажал кнопку «ответить».

— Роджер…

— Да, Сандра. Что-то срочное?

— Нет… наверно… — Сандра как обычно растягивала слова и делала долгие паузы — то ли размышляя о том, что говорит, то ли под влиянием психотропных.

— Говори, дорогая. У меня еще куча дел.

— Ммм… Это насчет Лили…

— Что-то случилось? — Роджер держал себя в руках, все время поглядывая на часы. Эмоции были не частыми гостями в его мыслях и теле.

— Я думаю — оставить ее все-таки дома или отправить в школу?

«Боже мой, первое предложение длиннее трех слов, которое она произнесла без запинки! Надо ей сходить к врачу и сменить таблетки…» — про себя хмыкнул Роджер.

— А от меня ты хочешь…

— Эммм… Я хочу, чтобы ты посоветовал… Оставить ее… Или отправить в школу?

Роджер вновь посмотрел на часы, вздохнул и ответил:

— Измерь уровень кортизола. Если он низкий, пусть идет в школу. И запиши ее к врачу.

— Я измеряла… В пределах нормы…

Роджер закатил глаза и крепко сжал телефон, представляя в своей руке шею своей жены.

— Так чего же ты мне звонишь, дорогая? — легкая улыбка не сходила с лица Роджера.

Сандра молчала не меньше минуты, пока не ответила:

— Я не знаю… Она идет в школу, Роджер. Увидимся вечером.

— Да, дорогая. Хорошего дня. Передай привет Лили.

Роджер сделал последний глоток кофе, потряс чашку, чтобы последние капли упали к нему на язык, и поставил ее на стол. Пора.

Выйдя из кабинета, он направился в контрольный пункт, в котором проводил большую часть рабочего дня, наблюдая за своими сотрудниками, разбросанными по всему городу. Роджер вспомнил, как сам проводил целый день на улицах города. Как же давно это было! А где бы он был, если бы не тот стакан джина со льдом?

Пятнадцать лет назад

Роджер смотрел в стакан с прозрачной жидкостью и кубиками льда. Он не собирался пить.

«Сегодня у нас в гостях профессор корпорации «Медикол», который непосредственно входил в группу ученых, разработавших препарат АДФЕКТИН…»

Роджер почувствовал, как ярость вновь начала нарастать. Как будто первые пузыри зарождались на дне кастрюли, в которой вот-вот закипит вода. «Мне надо отвлечься. Если я опять побегу — я сдохну». Он все еще смотрел в стакан с прозрачной жидкостью, на уже слегка растаявшие кубики льда. Решение пришло само собой — он тремя большими глотками осушил стакан джина, достал двумя пальцами кусочек льда и засунул его в рот. Пожар ярости был потушен.

С того дня Роджер частенько стал захаживать в «Черную дыру». Иногда после занятий, иногда вместо них. Теперь, когда лекарство было открыто кем-то другим, он потерял смысл жизни, который обрел еще в пять лет, наблюдая, как болезнь уносит жизнь его дедушки. Не было смысла ходить в институт, не было смысла слушать лекции и участвовать в практических занятиях. Стать врачом он не хотел никогда — его тошнило от одной мысли о чужих немытых телах, особенно дряхлых стариков, с отвисшей кожей и пигментными пятнами по всему телу. Он ненавидел болезнь и старость с тех же пяти лет, когда он ухаживал за дедом, который два года пролежал дома в постели, перед тем как врачи забрали его в больницу, чтобы он продолжал умирать там.

В «Черной дыре» бывала разная публика. Кто-то приходил залить печаль разбитого сердца, другие просто заливали скукоту своей жизни, третьи оплакивали близких. Как Роджер оплакивал свою мечту.

Примерно через месяц Роджер получил сообщение из деканата — ему было наказано явиться для встречи с главным по учебной части. Встреча была короткой и по большей части молчаливой. Главный долго смотрел на него, ничего не говоря, как будто приценивался к лошади, на которую ему надо было делать ставку. Или не делать. Роджер тоже молчал, разглядывая то свои руки, то галстук мужчины, сидящего напротив, то стену за его спиной, увешанную благодарственными письмами. Спустя пять минут молчаливого диалога Главный выдал ему направление к штатному психотерапевту и попросил не откладывать прием, «так как от этого зависит ваша жизнь». Роджер сразу решил, что никуда не пойдет. Не пойдет и все! Он вообще задумывался о том, чтобы бросить институт. Просто очень боялся реакции своих родителей.

Еще через месяц Роджер напился так, что не помнил ничего, что происходило в «Черной дыре». Он проснулся в чужой комнате на полу, рядом стоял огромный горшок с каким-то цветком. С кровати раздавался дикий храп, и он решил, что завалился в чужую комнату по ошибке. Еле как поднявшись на ноги, он, пошатываясь, дошел до двери и обернулся — в полумраке было видно только огромную черную дыру, из которой вырывался почти звериный рык. Незнакомец спал и не собирался просыпаться, чтобы проводить «дорогого гостя». Уже выйдя в коридор, Роджер понял, что находится не у себя в общежитии — коридор был увешан картинами, чего у них в корпусе не допускалось — медицинский институт был прародителем больничных стен. Только через два дня, когда он опять показался в «Черной дыре», ему рассказали о том, что в тот вечер он пил в компании студентов из школы искусств и кричал о том, что переходит в клан Аль Мольберто. В тот день стакан джина со льдом остался нетронутым. Зато направлению к врачу уделил должное внимание. Роджер решился.