Последняя фея королевства, или Заветное желание наперекосяк

Ксения Игоревна Руднева, 2023

Никогда ничего не просите у источника магии! Я всего лишь всем сердцем верила в чудо и отправилась ночью в лес, чтобы загадать желание. И оно, к слову, сбылось! Только теперь из-за этого я вынуждена служить в замке у миротворцев, которыми пугают детей во всей округе. И даже боюсь представить, что будет, когда их могучий и страшный глава узнает, что я единственная оставшаяся фея во всем королевстве…

Глава 8

Факел мы с собой не взяли, поэтому пришлось идти вслепую, молясь про себя, чтобы воин не выпускал моего плаща из своей грубой хватки — все-таки в кромешной тьме это была хоть какая-то опора. В отличие от меня северянин совершенно не нервничал и двигался вполне себе спокойно. Не удивлюсь, если его глаза видели гораздо лучше, чем мои. По ощущениям прошло не менее получаса к тому моменту, как я почувствовала легкое движение воздуха, а немного погодя и смогла разглядеть ржавую решетку, загораживающую выход на улицу. Ощутив волну облегчения, я чуть не прослезилась от счастья — тесные стены подземного хода давили, а непроглядная тьма усиливала неприятные впечатления в разы. Казалось, даже дышать внутри почти бесконечного коридора было тяжело, как будто темнота и недостаток свободного места могли всерьез сковывать легкие.

Снаружи нас ждал конь — леди явно успела подготовиться. Воин, не заботясь особо о моих ощущениях, перекинул меня через седло, запрыгнул сам, и мы поскакали навстречу моей незавидной участи. От непрерывной тряски ребра быстро начало ломить, голова болела и туго соображала, а я все никак не могла понять, где же допустила ошибку, что пришла к такому финалу. На празднике, когда отказала перепившему воину? Сегодня днем, когда сбежала от гневного окрика первого лорда? Когда согласилась служить в замке у миротворцев? Или же вообще тогда, когда всерьез решилась отправиться в ночь Новогодия к источнику?

Мы скакали действительно долго. Все тело у меня успело онеметь от неудобной позы и холода, что пронизывал до костей, а мой старенький плащ не в состоянии был от него надежно укрыть. Рук и ног я не чувствовала уже давно, в голове стало пусто и туманно. Начавшийся снегопад заметал наши следы, так что в любом случае никто при всем желании не смог бы узнать, куда на самом деле я подевалась. Не то чтобы я всерьез рассчитывала, что хоть кто-нибудь станет меня искать. Наконец, северянин выбрал полянку, остановил коня и, освободив от кляпа, сбросил меня прямо в снег. Наверное, я больно ударилась, но онемевшее тело в этом случае сослужило мне добрую службу.

— Вообще-то, леди велела переломать тебе ноги и оставить тут подыхать, но я приготовил для тебя кое-что поинтереснее, — приближаясь ко мне, делился планами воин. Его глаза нездорово блестели, будто он волшебным образом вернулся во вчерашнее свое состояние. Я же стала сучить ногами, кое-как отталкиваясь от снега, и как полудохлый червяк отползать от мужчины. — Тем более, что ты должна мне за испорченный праздник и за то, что меня вышвырнули на улицу как какой-то мусор, — он позволял мне отступать, медленно надвигаясь. Северянин явно никуда не спешил, чувствуя себя хозяином положения и получая от этого нездоровое удовольствие. У меня же внутренности скручивало от ужаса и сбивалось дыхание. Пока мы добирались сюда, я всерьез считала, что ничего страшнее смерти от зубов и когтей волнеров со мной случиться не может. Как же я наивно ошибалась! Похоже, перед этим меня ждет кое-что похуже. — А ты горячая малышка, да? Думаю, ты меня не разочаруешь, — хмыкнул он и крепко схватил меня за ногу.

Притянул к себе прямо по снегу. Он забивался мне под платье, за шиворот, в волосы, но я этого не чувствовала — настолько была охвачена ужасом.

— Не надо, — только и смогла прохрипеть я. Но если уж вчера северянина не остановили и более отчетливые мои просьбы, то глупо было рассчитывать на то, что сейчас он услышит мою невнятную мольбу.

— Хочу, чтобы тебе было что вспомнить перед смертью, — широко улыбнулся воин, сорвал застежку моего плаща и распахнул его. — У нас с тобой мно-о-ого времени, малышка, торопиться точно некуда, — грубые руки рвали платье на моей груди, потом перешли на тонкую ткань сорочки. Обнаженной кожи тут же коснулся ледяной ветер, и она сморщилась, покрылась колючими мурашками. Крупные снежинки равнодушно падали в свете луны и тут же таяли, едва коснувшись меня. — Очень хорошо, — похвалил то ли меня, то ли самого себя мой мучитель.

Я попыталась ерзать, но мои руки были связаны, а ноги — обездвижены крепкими бедрами северянина, так что все мои жалкие старания оказались напрасны.

— Пожалуйста, — я попробовала поймать его взгляд, но в нем было столько голода, сколько и в моем, когда в замке я получила свой первый кусок мяса за последние пару лет. Взывать к разуму этого человека было просто напросто бесполезно.

— Вот так хорошо, малышка, — он принялся грубо щипать и оттягивать нежную кожу, и я, несмотря на полное одеревенение тела, это прочувствовала. — Не сопротивляйся, иначе будет больнее.

Слезы выступили у меня на глазах, смешиваясь с капельками растаявших снежинок. А потом воин, человек, который должен защищать тех, кто слабее, перевернул меня на живот, уткнул лицом в снег и задрал подол платья. Порвал панталоны, огладил ягодицы и оставил обжигающий звонкий шлепок.

— Ты принесешь мне огромное наслаждение, — довольно произнес он.

А когда чужие пальцы по-хозяйски потрогали меня ТАМ, в самом сокровенном месте, я вся сжалась в комок и возненавидела этого северянина настолько, что всем сердцем пожелала, чтобы он немедленно сгорел в самом адском огне. Чтобы от него осталась лишь почерневшая головешка, потому что быть похожим на человека он перестал уже давно.

И тогда я услышала крик. Нет, то полный нестерпимой боли вопль разошелся над поляной, вспугивая спящих птиц. Давление на спину и бедра исчезло, и я смогла неуклюже перевернуться. Прямо перед моими глазами беспорядочно бегал по снегу яркий факел, в который превратился мучивший меня воин, и кричал. Он кричал так пронзительно, что хотелось заткнуть уши, но у меня были связаны руки. Хотелось закрыть глаза, но я упорно смотрела, стараясь перебить страшным зрелищем ужас собственного положения. Северянин упал и начал кататься по снегу, пытаясь сбить огонь, но тот лишь разгорался сильнее и ярче, будто мужчина был облит горючим, и теперь пламя с аппетитом пожирало причитающееся ему.

Я не отводила от жуткой картины глаз до тех пор, пока пламя окончательно не погасло, оставив меня совершенно одну в ночной темноте. Не знаю, какое чудо только что произошло, но я была ему благодарна за то, что последнее мое воспоминание перед смертью будет совсем не тем, каким его запланировал северянин. Я даже умудрилась подняться, кое-как укутаться в плащ и добраться до ствола ближайшей ели, где и присела устало в ожидании сама не знала чего.

Где-то вдалеке завыли волки, а может то были волнеры — какая, впрочем, разница, чьи зубы будут рвать мою плоть? Напуганный конь давно ускакал — воин так торопился поиздеваться надо мной, что даже не позаботился о животном как следует. Я сидела, прислушиваясь к каждому шороху, и тревожно вглядывалась в темноту до тех пор, пока глаза не начали слипаться. Вскоре бороться с усталостью стало совсем невозможно, и я бессильно опустила веки, отдаваясь на милость холода и этого леса. Тела я давно не чувствовала, только спутанные мысли убеждали в том, что я еще существую. А после не стало и их, я слилась с зимней стужей, со стволом равнодушной ели, с ночным воздухом, наполненным изящными снежинками. Растворилась в этой укромной полянке…

Кто-то меня тряс. Я это поняла по тому, как подпрыгивало все в моей голове.

— Дора! Дора! — сердито звал смутно знакомый голос.

Я не хотела к нему идти. Там, куда я направлялась, было так тепло и спокойно, что, казалось, никто и ничто не сможет заставить меня повернуть обратно. Никто, кроме единственного мужчины на свете.

— Тебе придется вернуться, Дора, — услышала я уверенное предупреждение, и центр моей груди обожгло импульсом.

Потом еще одним и еще. От того места, где в меня врезались друг за другом горячие искры, постепенно начало расходиться тепло, и мне это страшно не нравилось. Так я начинала чувствовать, что все остальное мое тело скованно холодом. Я словно превратилась в фигуру изо льда, которую пытаются растопить жестокие мальчишки, тыча в одно место факелом.

— Не надо, — попросила едва слышно, еле-еле ворочая непослушным языком. Надо же, я думала, теперь из моего рта смогут выходить только облачка стылого воздуха.

— Умничка, — похвалил голос. — Говори еще со мной.

И я почувствовала, как мне начинают растирать руки и ноги.

— Не хочу, — захныкала я, попыталась отобрать свои конечности, но они меня совершенно не слушались, будто отныне не принадлежали мне.

— Вот так хорошо. Чего еще ты не хочешь?

— Ничего не хочу, — я открыла глаза и наткнулась на внимательный, обеспокоенный взгляд темно-серых глаз. В темноте лесной ночи жемчужные волосы первого лорда светились чуть ли не ярче самой луны, а сам он казался сказочным видением — тем самым, что я вижу прямо перед тем, как уйти отсюда навсегда. — Вы мне снитесь, да?

— Нет, я пришел за тобой, — был мне ответ, и я, кажется, глупо улыбнулась.

— А как вы меня нашли? — я была абсолютно уверена, что сплю, поэтому говорила со страшным лордом Агнаром так свободно.

— По выбросу магии, что ты устроила.

— Но я совершенно точно ничего не устраивала, — нахмурилась я.

Лорд снял с себя плащ, укутал меня в него, как младенца, и поднял на руки.

— Что здесь произошло?

— Леди Гейра почему-то решила от меня избавиться и приказала воину отвезти меня в лес на съедение волнерам. Обещала обвинить меня в краже драгоценностей и выставить все так, будто я сама сбежала. Не понимаю, чем ей не угодила, — я вздохнула и блаженно уткнулась носом в шею самого первого лорда Севера.

Его кожа была обжигающе-горячей и так вкусно пахла. Свежим воздухом, травами, мылом и настоящим мужчиной, а не каким-нибудь кислым выпивохой или сопливым юнцом. Наверное, лорду было неприятно от того, что какая-то девица греет об него свой окоченевший нос, но он и слова не сказал по этому поводу. Лишь теснее прижал к себе — на этот раз он нес меня как невесту, а не как мешок картошки — и мы снова стали двигаться со скоростью ветра. Я откровенно наслаждалась этой близостью, теплом, шедшим от тела северянина и чувством абсолютной защищенности, которое он, сам того не ведая, мне дарил.