По ту сторону греха

Ксения Игоревна Руднева, 2021

Ошибки прошлого заставляют терпеть чужую несправедливость? Жить бок о бок с невзлюбившей племянницей, сменить профессию, лишь бы ту не выперли из института? А в настоящем творится не пойми что: студенты «под кайфом» прыгают в окна, новый начальник решает во всем разобраться и принуждает к содействию? Главное в этой круговерти – не напортачить с будущим, которое видится туманным, но радужным. А если возникнут трудности, психолог поможет!

Глава 1

— Мария утверждала, что придет ее тетушка, а не подружка, — с не прикрытым раздражением и неприязнью сообщил довольно-таки молодой для занимаемой должности мужчина. Он оглядел меня с ног до головы и зрелищем остался явно разочарован.

Тут, надо сказать, он мне сильно польстил: все же с Машкой у нас было десять лет разницы, и закадычная дружба, случись она действительно между нами, явилась бы чем-то как минимум странным. Бьюсь об заклад, все дело в моей несоответствующей возрасту внешности, что мне обычно нравится, это только до двадцати выглядеть постарше прикольно, после — уже все с точностью до наоборот.

— Должна заметить, вы тоже не сильно смахиваете на декана, — не осталась я в долгу и обмахнулась перчатками. В кабинете было жарко — отопительный сезон уже начался, а оставить верхнюю одежду в гардеробе я не потрудилась, поэтому и сидела в распахнутой куртке.

— Директора, — поправил он меня и зачем-то пояснил: — В университете прошла реструктуризация, теперь вместо деканов у нас директора, а вместо факультетов — институты.

Я согласно кивнула, хоть и не стала вникать в их внутривузовские перипетии. Директор крутил фирменную шариковую ручку в длинных пальцах и явно прикидывал, что делать в условиях несбывшихся ожиданий. Я, по понятным причинам, облегчать его трудностей не собиралась. Пауза затягивалась. Я явственно представила, как очередь из нерадивых студентов, которые поначалу приняли меня за свою и вперед пропустили с большой неохотой (но кто ж им слово давал!), множится едва ли не с каждым движением минутной стрелки. Думаю, Директор представлял примерно то же самое, потому как, прокашлявшись, уточнил:

— Так Мария действительно ваша племянница?

— Да, у нас с сестрой большая разница в возрасте, — подтвердила я, что являюсь именно той, кто ему нужен, без обмана.

— И вы единственная, кто может принять участие в ситуации Марии?

— Я вообще единственная ее родственница в этом городе, — с большим удовольствием просветила я Директора. — Мать находится в двух тысячах километров, отца нет. Вы разве не поинтересовались ее анкетой?

— Что вы, конечно интересовался, правда, про вас там ни слова. Вопрос деликатный, сами понимаете, выбирать причастных приходится с осторожностью…

Я закатила глаза и перебила мужчину:

— Так может вам паспорт показать, у нас с племянницей одна фамилия, а с ее матерью — отчество. Генетическую экспертизу проходить, уж простите, не буду.

— А у вас с собой? — с готовностью ухватился за возможность Директор, как будто я ему не в документ заглянуть предложила, а как минимум заем под девять десятых процента.

— А как, по-вашему, меня охранник на проходной пустил? Спасибо хоть отпечатки пальцев не потребовал, — проворчала я, вынимая из сумочки паспорт, совершенно случайно там оказавшийся. Удачно забыла дома выложить.

Изучал документ Директор на совесть, будто кроме моего полного имени и даты рождения мог прочесть между строк что-то еще. Я же занималась тем, что рассматривала мужчину: интересный у Машки Директор, надо заметить. Лет около тридцати пяти, слегка вьющиеся русые волосы уложены вверх и назад, голубые глаза смотрят серьезно, но при этом все же благожелательно, хотя скорее всего виной тому расходящиеся в стороны от уголков глаз лучики морщинок. Приятное лицо с широкими скулами и узким подбородком, от чего щеки кажутся впалыми, и тонковатые на мой вкус губы, сомкнутые в единую линию. Хорошо развитые плечи для человека, работающего преимущественно головой, упакованы в белоснежную рубашку, темно-серый пиджак висит позади на спинке стула. Руки жилистые, как будто привыкшие к физическому труду, хоть и с длинными аккуратными пальцами, в таких шариковая ручка смотрится чужеродно. Но еще большее пятно на его прикрытую завесой интеллигентности внешность бросал искривленный в районе переносицы нос, который когда-то давно явно был сломан. Вывод на основе этого всего я сделала один: Машкин Директор не так однозначен, как может показаться на первый взгляд.

— Все сходится, Евгения Алексеевна, — кивнул, прерывая мои мысли, Директор. — Разве что ваш возраст слегка удивил, каюсь, изначально показалось, что вы сильно моложе.

В ответ пожала плечами. Такая уж внешность досталась, не он единственный до сих пор принимает меня за студенточку. В определенной степени мне это даже нравится, женщины же всегда стремятся выглядеть помоложе, сумасшедшие деньги за это вываливают, а в моем случае — приятный бонус от матушки-природы, и никаких лишних усилий с моей стороны.

— Что ж, значит, теперь можем перейти к делу… — поторопила я, находиться здесь дольше, чем нужно, в мои планы не входило, мне еще работу новую искать…

— Андрей Маратович, — любезно подсказал мужчина.

— Андрей Маратович, — со всем прилежанием повторила я, попеняв себе на то, что не удосужилась прочесть табличку возле входной двери. Вообще успешная коммуникация — не мой конек, к сожалению.

Директор нажал кнопку на селекторе и попросил секретаря привести Марию. Я нахмурилась. Мало того, что вызывать родителей в университет — не в школу, заметьте! — я считала весьма странным, если не диковатым, так еще и вынуждать меня выгораживать Машку в ее же присутствии — верхом непедагогичности. А у племянницы и без того с субординацией проблемы, уж я-то знаю, о чем говорю. Андрея Маратовича же, судя по невозмутимому выражению интеллигентного лица, все устраивало.

Не прошло и минуты, как соломенного цвета дверь открылась, и на пороге возникла племянница. Вид виноватый и одновременно несчастный, взгляд наивных глаз устремлен в пол. Волосы собраны в низкий хвост, юбка чуть ниже колена и свободного кроя свитер завершают образ отличницы, но меня, в отличие от непосвященных, этим не проведешь. Невинные оленячьи глазки росчерком угольно-черных стрелок превращаются в соблазнительные очи, свитер спускается с плеча и подхватывается в области талии ремнем, а персиковый блеск делает и без того пухлые губы желанным эталоном для любительниц заглянуть на огонек к косметологу.

— Проходи, садись, — голос Директора прозвучал строго, как ему и полагается.

— Здравствуйте, — проблеяла Машка и аккуратненько приземлила свою пятую точку на самый краешек стула, что стоял в компании еще парочки таких же собратьев возле окна, сбоку от начальственного стола Андрея Маратовича. Я же сидела напротив Директора, так что получалось, что Машка находилась как бы в стороне от нас.

— Разговор нас ждет неприятный, предупреждаю сразу. Не знаю, рассказывала ли вам уже что-нибудь Мария, — обратился ко мне Андрей Маратович, я отрицательно мотнула головой — ждать откровенности от племяшки, что помидор зимой в огороде. — Да это и не важно, потому что все, о чем я сейчас буду говорить, оспорить или представить в ином свете не представится возможным, — мужчина остановился, набрал воздуха и продолжил: — Вчера после занятий я лично застал вашу племянницу, курящей травку в компании старшекурсников прямо в свободной аудитории кафедры, — Андрей Маратович сбросил бомбу и уставился мне прямо в глаза, отслеживая реакцию.

— Что, простите? — не подвела я, просипела: и попыталась подтянуть отвалившуюся нижнюю челюсть к верхней. Всякого могла ожидать от Машки, и сама в ее годы особым умом не отличалась, но наркотики!

— Да, вы верно расслышали, а я не оговорился. Вчера Мария употребляла запрещенные вещества прямо в здании университета и была поймана с поличным. Что касается ее старших товарищей, я уже подписал приказы на отчисление за неуспеваемость, что не удивительно — у ребят внушительный послужной список, да и долгов предостаточно. Вам же предлагаю, в связи с тем, что Мария является первокурсницей и состоит, прошу прощения, состояла, — поправился Андрей Маратович, побарабанив пальцами по столу. — На хорошем счету, прямо сегодня написать заявление и по собственному желанию забрать документы.

— Забрать документы? — тупо переспросила я, а Машка, подпрыгнув на стуле, вскрикнула:

— Как? — девчонка явно не ожидала принятия настолько серьезных мер в собственный адрес.

— Поработает годик, одумается, — не обращая внимания на Машку, продолжил Директор. — А летом поступит куда-нибудь еще. У вас же не парень, армии бояться не приходится. Хотя, честно говоря, служба на благо Родины могла бы и некоторым девушкам пойти на пользу.

И вот, положа руку на сердце, я была с Директором на сто процентов согласна. Нет, отправлять девчонку в армию я желанием не горела, но преподать той жизненный урок было бы неплохо. Жаль, в моем случае, рассчитывать на подобную роскошь не приходилось. Я лихорадочно соображала, как поступить.

— Прошу прощения, не могла бы Мария подождать, там, где она была до этого, пока мы поговорим, — попросила я в попытке хоть что-нибудь придумать.

Андрей Маратович вновь побарабанил пальцами по столешнице — далее тратить на нас время он явно не планировал.

— Пожалуйста, я не займу у вас много времени, — как можно более проникновенно произнесла я, пожалев, что не надела для надежности декольте, а явилась в простых свитере и джинсах. Тем не менее, мужчина сдался:

— Надя, — проговорил он в селектор. — Пускай Тарасова у вас посидит, пока я с ее родственницей не закончу.

Машка, недовольно сверкая глазищами, покинула кабинет, а я, дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, нависла над столом Директора, придвинувшись как можно ближе, и, не придумав ничего лучше, затараторила:

— Пожалуйста, не отчисляйте девочку. Она, конечно, дура, но дайте нам второй шанс. Обещаю, я прослежу, чтобы такого больше не повторилось. Да она на занятия под конвоем ходить будет! Ни шагу налево…

— Вы понимаете, о чем меня просите? — перебил Андрей Маратович, негодование, плескавшееся в его потемневших глазах, не сулило мне ничего хорошего, но и позволить себе отступить я не могла. — Наркотики в стенах учебного заведения! — меж тем продолжил он. — Это скандал! Слава Богу, до ректора не дошло. И то, что ваша девочка попала под влияние дурной компании, нисколько ее не оправдывает. Я за время работы много чего повидал, уж поверьте.

— А если мы откажемся забирать документы?

— Оттянете неизбежное до первой сессии, которую она, гарантирую вам, не сдаст, — Директор откинулся на спинку стула и принялся сверлить меня уверенным в собственном праве взглядом.

— Может, мы могли бы помочь кафедре материально? — зашла я с другой стороны. — Компьютеры купить, например, или принтер? Вам же нужен принтер? — я лихорадочно пыталась нащупать подход к этому неприступному с виду мужчине и спешно прикидывала, сколько честно заработанных смогу выложить за глупость племянницы.

— Послушайте, Евгения Алексеевна, — Директор с жалостью посмотрел на меня. — Уж простите, но не вижу я причин, по которым вы так в меня вцепились. Согласен, сейчас все происходящее может казаться вам трагедией, но, поверьте, пройдет совсем немного времени, и вы поймете, что ничего жизненно важного не потеряли. Поступит ваша Мария в другой ВУЗ и впредь будет умнее.

Чем дольше говорил Директор, успевший за свою жизнь насмотреться на подобные драмы, тем труднее мне было держать себя в руках. Тем более я после собственного фиаско с работой еще не оправилась, так что Машкин косяк буквально выбил меня из колеи.

— Вы не понимаете, — всхлипнула я и все-таки заревела. Дрожащими пальцами попыталась открыть сумочку, чтобы вытащить бумажные платочки, но замок не поддавался.

Андрей Маратович, видя мои безуспешные попытки, вытащил из кармана брюк мужской платок в коричневую клетку и изящным движением протянул мне. Затем встал, обошел стол, налил из графина воды и подал стеклянный стакан, сочувственно похлопав меня при этом по плечу. Я влила в себя воду одним махом и шумно высморкалась в платок. Осознав, что творю, и как все это смотрится со стороны, заревела пуще прежнего.

— Я, конечно, много слез в этом кабинете повидал, но чтобы ревели не студенты, а их представители…

— Вы не понимаете-е-е, — заикала я. — Это мне никак нельзя, чтобы Машку из университета выгнали-и-и. Я и сама теперь без работы-ы-ы, меня родственники совсем со света сживу-у-ут… — в итоге закусила палец в попытке успокоиться и шумно задышала.

Директор молчал, то ли растерялся от моих откровений, то ли сказать ему действительно оказалось нечего. Я сочувствовала себе и ему заодно и мечтала, чтобы эта некрасивая сцена никогда со мной не приключалась.

— У вас какое образование? — вдруг поинтересовался Директор.

Я убрала палец изо рта и, шмыгнув носом, прохрипела:

— Инженер-конструктор. А что?

Андрей Маратович устало потер переносицу, явно терзаясь сомнениями, и спустя несколько мгновений заговорил:

— Могу вам вот что предложить: со следующей недели вы устраиваетесь ко мне на кафедру ассистентом — у меня как раз преподаватель в декрет уходит, а нагрузку надо на кого-то распределять. Будете вести практические занятия у младших курсов — конспекты я вам предоставлю, и курировать группу племянницы.

— Правда? — шепотом уточнила я, боясь поверить в такую удачу. Готова поспорить, мои глаза в тот момент напоминали две медали, наподобие тех, что висели в окружении кучки грамот и дипломов у Директора за спиной.

— Но должен сразу предупредить, — осадил мою радость будущий босс. — Зарплата у вас будет чисто символическая, так что если сумеете решить финансовый вопрос, добро пожаловать в коллектив.

— Спасибо! — от радости я вскочила со стула и, вцепившись обеими руками в руку Директора, принялась энергично трясти конечность мужчины. — Вы не пожалеете!

— Уже пожалел, — усмехнулся тот по-доброму и, освободившись от моих тисков, выпроводил из кабинета.

Я забрала племянницу из соседнего помещения и, не говоря ни слова, повела на выход. Хотелось сделать это за ухо, но я удержалась.

— Нам разве не нужно в отдел кадров? — с деланым равнодушием поинтересовалась та. Было видно, ситуация девчонку нехило вспугнула, хоть малая и пыталась хорохориться.

— Не в этот раз. Остаешься в университете до первой провинности, — обрадовала я, напустив строгости в голос.

Если и ждала в глубине души благодарности от племяшки, то зря. Та с наглым видом оглядела меня с головы до ног и хмыкнула:

— Даже боюсь представить, чего тебе это стоило.

За что и получила оплеуху. Пощечина к моему удовлетворению получилась звонкой и след на щеке оставила порадовавшей глаз интенсивности.

— Будешь зарываться, пулей отправишься к мамочке в родной город, и уже ничто меня не остановит. Ясно?

— Ясно, — пробурчала Машка, держа ладонь на пострадавшей щеке.

Я молча продолжила движение. Народ деловито сновал по холлу первого этажа, не уделив нашей стычке никакого внимания. Машка брела позади, гордо держась на небольшом расстоянии. В машине мы не проронили ни слова.