Взаперти

Ксения Громова, 2020

Он стал моей любовью. Первой и последней. И именно он стал тем, кто разрушил меня. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Мы шли по темным коридорам, а мимо нас, словно потерянные души, слонялись пациенты. У каждого из них своя история. У каждого из них свой диагноз. Первое время я боялась их, а потом, спустя какое-то время, поняла, что они самые безобидные здесь. А главное зло — Мария Константиновна. Маленькая, худая, белесая женщина с вечно недовольным лицом. Вот ее стоит опасаться. И сейчас меня вели в ее кабинет. Последний мой визит туда закончился поркой, а на моей заднице и пояснице до сих пор остались шрамы. Не хотела туда идти. Не хотела! И хоть я пила специальные таблетки, которые выжимали все эмоции из меня и превращали в овощ, но все же иногда я становилась… Нестабильной. Так они это называли. Именно в такие дни меня привязывали к кровати и накачивали чем-то, что заставляло меня спать часами напролет. Не самые лучшие времена в моей жизни.

А сейчас, чем ближе мы приближались к злополучной двери, тем сильнее меня начинало трясти. Нет, нет, нет, нет! Я остановилась и начала качать головой, обхватив себя рукой. Мира, самый добрый человек в этом адовом месте, заметила мое состояние и вернулась ко мне. Она начала гладить меня по волосам, плечам. Ее губы шевелились, но я ничего не слышала, в ушах нарастал шум.

— Олеся… Олеся… — Мира все-таки смогла достучаться до меня. — Не бойся, не бойся. Я буду рядом. Тебе не сделают больно. Слышишь?

Слышу. Но смысл слов ускользал от меня.

— Все будет хорошо, слышишь?

Мирослава взяла меня за руку и повела дальше.

Медсестра постучала в дверь, и строгий голос Марии Константиновны дал нам разрешение войти.

— Все будет хорошо, — успела шепнуть девушка, а потом она открыла дверь, и мы вошли. В кабинете были установлены огромные окна, которые пропускали солнечные лучи. В помещении было слишком светло для меня, и я зажмурилась, прикрыв ладонями глаза.

Мне дали время прийти в себя. Поморгала и посмотрела перед собой. Сначала я увидела директора нашей замечательной психбольницы. Женщина стояла возле стола, опираясь на его поверхность.

И вдруг хмурое лицо озарилось улыбкой. Наигранной. Ненастоящей. Она никогда не улыбалась. Никогда. В чем же причина такого «радужного» настроения? Я ничего не понимала, и от этого страх сковывал мое сердце.

— Олеся, присаживайся, — любезно кивнула Мария Константиновна, — как ты себя чувствуешь?

Я настороженно наблюдала за директором. Казалось, ее лицо вот-вот лопнет, уж очень сильно женщина улыбалась. Мира, стоящая за моей спиной, надавила легонько мне на плечи, заставляя опуститься на стул. Я обернулась и посмотрела на медсестру, и она ободряюще мне улыбнулась, словно говоря, что все будет хорошо. Ей я доверяла.

А Мария Константиновна все так же ждала мой ответ. Я пожала плечами. Женщина поморщилась, словно ее мучила ужасная зубная или головная боль, но она тут же взяла себя в руки, и на холодном лице появилась улыбка.

— Олеся, дорогая, ну сколько можно? — нет, все-таки сочувствующий тон ей не удается, — Скажи уже хоть слово! Надо же уже выходить из образа…

Очень странный и страшный день. Мария Константиновна никогда не пыталась разговорить меня. Ей было абсолютно плевать и на меня, и на остальных пациентов. Единственные случаи, когда обращала на нас внимание, это наказания. И все. Поэтому, разумеется, я напряглась.

Директриса раздраженно выдохнула и обошла стол. Она остановилась напротив меня и тихо произнесла:

— Олеся, послушай меня, пожалуйста, очень внимательно. Сейчас мы, я и твоя медсестра, — женщина кивнула на Миру, — выйдем из кабинета, а ты тихонечко посидишь здесь. Хорошо?

Она замолчала, ожидая моего ответа. Но я думала, что это лишь формальности. На самом деле ей не нужен мой ответ. Да и зачем он ей, если, наверняка, за меня все уже было решено?

Но все равно кивнула.

Напоследок Мира еще раз сжала мое плечо, а потом женщины вышли из кабинета. А я осталась сидеть на стуле, как мне было сказано. Несколько минут я была одно, а потом я услышала скрип. Открылась дверь, и в помещение кто-то зашел. Тяжелые шаги раздались за спиной. Мой посетитель — мужчина. Но кто он? Неужели отец? Сомневаюсь, после суда над Тошей, он отрекся от меня. Но точно не Антон. Ведь брат в тюрьме. А обернуться я не решилась. Но вскоре я сама увидела, кто пришел. Мужчина остановился прямо передо мной. Я не видела его лица. Лишь темный свитер и расстёгнутую кожаную куртку. Мужчина бедром прислонился к столу и скрестил руки на груди. Я заметила черные часы на широком запястье. Знакомые… Когда-то давно, еще в прошлой жизни, я видела их… У человека, которого безумно любила. Сделала глубокий вдох. Нос защекотали терпкие нотки, которые невольно вызывали в памяти отрывки давно забытых дней. Наверное, у меня начались галлюцинации. Ведь он не мог быть здесь. Именно из-за него я оказалась здесь. Я знала, что когда-нибудь этот день наступит. Невозможно сохранить рассудок чистым, когда в течение года тебя пичкают таблетками, а кроме серых стен и белого потолка ты больше ничего не видишь. Я забыла, что такое чистый воздух, голубое небо, зеленая листва и яркое солнце. Никогда не думала, что без этих обыденных вещей можно сойти с ума.

Я сошла с ума. Впору плакать. Но почему-то хочется орать и истерично смеяться. Но держусь. Пока держусь.

И все же любопытство сыграло свою роль. Интересно, насколько мои галлюцинации сильные?

Медленно подняла голову, и меня словно кулаком ударили живот.

Это был он.

Да, мои галлюцинации очень сильные и реальные.