Somewhere

Ксения Витальевна Смыслова, 2020

Яркий, светлый, солнечный мир. Боги и герои, меч и магия, драконы и единороги. Эпическая игра богов, вовлекающая мир целиком. Но что, если есть кто-то еще, кто выше богов, со своими тревогами и печалями, отчаянием и надеждой?..

Внизу.

— Этого не может быть! — в сотый раз повторил Таэнн, теребя поводья. Конь под ним, чуя беспокойство седока, храпел и вздрагивал.

— Заткнись, а? — тихо сказала Доминга, — И без тебя тошно.

Приключенцы сидели в седлах. Перед ними была вода. Набежали тучи, и во все стороны расстилалась свинцовая гладь, слегка подернутая рябью. Где-то перекликались утки. Пахло рыбой и водорослями.

— Этого не может быть! — сказал Эд Ноппин. Все развернулись и посмотрели на него. Амелия с ядом в голосе спросила:

— Ты ничего поумнее сказать не мог?

Доминга сидела и смотрела на солнце, похожее сквозь толстый слой облаков на серебряную монету. Приходилось признать: они заблудились.

Одной из глобальных проблем Самвэра является крайняя сложность ориентирования. Солнце Самвэра неподвижно — оно висит над ним все время в зените, причем в зените везде, независимо от географической точки вашего местонахождения, и тускнеет к вечеру, исчезая ночью и заново разгораясь с утра. Правда, тени при этом к вечеру почему-то удлиняются.

А еще поговаривают, что где-то в Нижних областях бывают настоящие закаты. Но их никто не видел.

По звездам ориентироваться также почти невозможно, так как все они одинаковой яркости, неподвижны и равномерно распределены по небу, не образуя созвездий. Магнитного или какого-либо другого поля на Самвэре просто нет. Таким уж его создали.

И это вторая глобальная проблема Самвэра, религиозно-философская. На Самвэре невозможен атеизм, так как весь он полон явлениями, предметами и событиями, объяснить которые нельзя ничем, кроме божественной воли.

Впрочем, жители Самвэра никогда не знали другого мира, поэтому они не ропщут. Привыкли. Что же касается ориентирования, все жители Самвэра очень точно чувствуют направление, коих — главных — здесь четыре: Вверх, Вниз, Направо и Налево (и никто не знает, почему они так называются). А так как, помимо этого существуют еще обычные вверх, вниз, направо и налево, то это еще больше осложняет и без того непростую ситуацию с ориентированием на Самвэре.

— Надо что-то делать! — твердо сказала Доминга, — А то вечер скоро.

— Рыбки половить? — ехидно поинтересовалась Амелия.

— Хотя бы, — кивнула волшебница, — Удочки у кого-нибудь есть?

Удочек ни у кого не нашлось, поэтому рыбу пришлось ловить на бечевку с привязанным к ней согнутым гвоздиком, нашедшимся в бездонных карманах Эда. Доминга над гвоздем поколдовала, чтобы сделать его более привлекательным для рыб, но клевало все равно не очень хорошо. Тем не менее, к вечеру Амелия — а занималась рыбной ловлей именно она — выудила достаточно для приличной ухи, которую, споря и препираясь, они с Эдом состряпали в четыре руки.

Таэнн нарубил дров и лапника в обнаружившейся поблизости небольшой рощице, и теперь сидел у огня и любовно полировал мечи.

Доминга воткнула последнюю ветку в шалаш и, отряхивая руки, тоже села к огню. Амелия принялась разливать уху.

Некоторое время царила тишина, прерываемая лишь стуком ложек и чавканьем. Время от времени кто-нибудь подливал себе добавки, пока котелок не опустел.

После непродолжительного спора мыть посуду пошел все-таки Эд, вооруженный пучком мыльного корня из запасов Доминги.

Хоббит принес еще воды, ее вскипятили, и Доминга бросила в котелок душистые травы.

Приключенцы сидели вокруг костра, не торопясь потягивали отвар и рассуждали, что делать дальше.

— Нам нужно вернуться в Нычий Хой! — ударил кулаком по колену Таэнн.

— А на кой он нам сдался? — лениво откликнулся Эд.

— Если ты не забыл, — сверкнул в его сторону глазами элф, — нам там должны еще четыре сотни.

— Кстати, Таэнн, — подала голос Амелия, — Мы так и не поделили ту сотню, которую нам дали в задаток.

— Тем более нам надо вернуться в Нычий Хой! — в глубине души элф уже успел привязаться к этим деньгам, честно считая их своими.

— Но мы абсолютно не знаем, где находимся! — воскликнула Доминга, — Соответственно, мы не знаем в какой стороне от нас пресловутый Нычий Хой.

— Это точно, гад он пресловутый! — поддакнула Амелия. Доминга подняла бровь, но продолжала:

— Давайте разберемся. Мы ехали в ту сторону, с которой приехали, и ни у кого из нас даже не возникло сомнений по этому поводу. Так?

— Так, — вразнобой ответили три голоса.

— Прекрасно. А теперь, каким бы невероятным это ни казалось, давайте вспомним, с той ли стороны мы выбежали из Глухова, с какой вбежали. Вошли, точнее, — поправилась волшебница. Повисла пауза.

— Но наши лошади… — неуверенно сказала Амелия.

— Вот именно, — кивнула Доминга, — Это и сбило нас с толку. Но, если отвлечься от этого, то в какую сторону мы бежали?

— Направо, — сказал Эд. Почти одновременно с ним Амелия сказала:

— Налево.

Таэнн хмыкнул и уверенно уронил:

— Вниз.

— А вот по-моему, Вверх, — подвела итог Доминга.

Приключенцы грустно посмотрели друг на друга.

— Ладно, — сказал Таэнн, — Ты, Доминга, нам лучше скажи, что это? — и он кивнул в сторону водоема, оповещавшего о своем присутствии в темноте громким лягушачьим хором.

— Не знаю, честно, — смутилась волшебница, — География никогда не была моим сильным местом. Это явно не река, но что это — я не знаю. Может, это то самое мифическое Море-посреди-Суши.

— В море вода соленая, — резонно возразила Амелия, — А эту можно пить.

Доминга кивнула:

— Говорю же, не знаю.

Тем временем совсем стемнело. Эд широко и заразно зевнул — вслед за ним стали зевать и все остальные.

Первая стража по жеребьевке досталась Таэнну. Элф подбросил в костер дров, и сел несколько в стороне, вглядываясь в ночь и слушая, как за его спиной возятся, укладываясь в маленьком шалаше, остальные.

Таэнн сидел и думал. Все это было очень странно. И его мечи, и то, как они приехали к этой большой воде. Но было что-то еще, какая-то пустота внутри него, которая притягивала память, как больной зуб притягивает язык.

Нычий Хой. Да. Но… до этого? Что было до этого?

— Я — воин, — вслух сказал элф, устыдился, что разговаривает сам с собой, передернул плечами и выбросил из головы ненужные мысли.

Его стража прошла спокойно. Таэнн разбудил Эда Ноппина, а сам завернулся в одеяло и лег на нагретую землю у костра. Шалаш он вообще считал ненужной роскошью.

Костер лениво лизал сушняк. Эд Ноппин таращил глаза в темноту — он все никак не мог проснуться. Потом он развернулся и стал смотреть в костер. Пляска языков пламени завораживала. Он смотрел, смотрел… и не заметил, как уснул.

Амелия проснулась, чувствуя себя бодрой и отдохнувшей. Рядом с ней, подложив локоть под голову, спала Доминга. Амелия потянулась, провела рукой по волосам и на четвереньках выползла из шалаша. Около погасшего костра спали Таэнн и Эд. Было позднее утро. Начинал накрапывать дождь.

По понятным причинам Амелия решила посетить близрастущие кустики. Возвращаясь из них и одергивая платье, девушка вдруг услышала громкий щелчок. Мгновением позже пришло осознание, что ее что-то держит за ногу. А еще секунду спустя нагрянула боль. Амелия рухнула и закричала.

Первым вскочил и кинулся к ней Таэнн. Выхватив кинжал и яростно озираясь, элф упал возле Амелии на колено. Понял, что девушка попала в капкан, и попытался кинжалом разомкнуть створки.

Капкан был как минимум медвежий — сильная пружина, мощные зубцы — рана на ноге Амелии была глубокая. Кровь струилась по ноге и терялась в траве.

К ним подбежала Доминга и тоже принялась возиться с капканом. Эд спросонья побежал куда-то в другую сторону, и оттуда вскоре донесся щелчок и крик. Доминга, чертыхаясь, оставила Таэнна освобождать Амелию, а сама помчалась к Эду.

Хоббит, впрочем, отделался очень легко: задев капкан, он споткнулся об него и упал, так что зубцы капкана, царапнув его по ноге, защелкнулись только на штанах. Доминга зло рванула штаны на Эде и, волоча хоббита за собой, побежала обратно к Амелии.

Таэнн уже открыл капкан и теперь пытался остановить потерявшей сознание Амелии кровь, перетягивая ей голень куском ее собственной юбки.

Доминга оттолкнула элфа, и сама взялась накладывать жгут. Таэнн же, к ее удивлению, не ушел рыскать по окрестностям, выискивая врага, поставившего на них капканы, а опустился возле Амелии на колени и нежно погладил рассыпавшиеся медовые пряди ее волос. Лицо у него было при этом совершенно перекошенное. Со второго взгляда Доминга догадалась, что так, похоже, в мимическом арсенале элфа выглядело сочувствие.

— Эд! — крикнула Доминга, — Принеси мне сумку!

Хоббит проворно притащил волшебнице ее сумку с медикаментами. Доминга тщательно перевязала рану, присыпав ее кровоостанавливающим и дезинфицирующим порошком каменной смолы, после чего собралась было сунуть Амелии под нос нашатырю, но Таэнн перехватил ее руку.

— Не надо, — тихо сказал элф. Поднял девушку на руки и понес в шалаш, где аккуратно уложил ее и укрыл одеялом. После этого он вылез и осмотрелся.

— А где наши лошади?! — прогрохотал он.

Доминга и Эд заозирались. Лошадей и правда не было.

— Ты уснул на страже?! — заорал Таэнн на Эда. Хоббит аж сел. Элф подскочил к нему, сгреб за шкирку, поднял над землей и занес уже кулак, но его руку перехватила Доминга и укоризненно посмотрела в бушующие яростью серые глаза. Элф потихоньку остыл. По крайней мере, он поставил Эда — почти аккуратно — и пошел искать еще капканы по окрестностям лагеря. Вскоре послышались щелчки.

Доминга сурово посмотрела на Эда. Хоббит сжался. Волшебница вздохнула и пошла посмотреть, как там Амелия. Эд тоже вздохнул, взял котелок и поплелся за водой. Ему было очень стыдно.

Амелия уже пришла в себя, но тихо постанывала от боли. Доминга активизировала над ней болеутоляющий амулет и пощупала лоб. Никаких признаков лихорадки пока не было, и Доминга слегка успокоилась.

Она вылезла из шалаша. У кострища ее ждал Эд с котелком. Он уже сложил костер. Доминга зажгла огонь и повернулась к подошедшему Таэнну.

— Двенадцать, — сказал он. Поколебался и добавил: — Я нашел двенадцать. Они здорово их прячут, ублюдки.

— Хотела бы я знать, кто они, — вздохнула Доминга.

— Я тоже, — сверкнул глазами Таэнн.

После завтрака, когда Эд мыл котелок, Таэнн и Доминга вдвоем сидели у костра.

— Здесь опасно оставаться, — сказала волшебница.

— Согласен, — кивнул элф, — Надо двигаться. Но мы не знаем, куда. И потом, как. Она, — он кивнул на шалаш, — Идти не может. Лошадей нет.

— Боюсь, Амелию тебе придется нести, — пожала плечами Доминга, — Часть вещей бросим, а остальное понесем мы с Эдом.

— Волокуша?.. — деловито предложил Таэнн.

Доминга покачала головой:

— Чтоб она ногой обо все задевала, на каждой кочке подпрыгивала? Нам не по тракту идти все-таки. На руках понесешь.

Элф вздохнул, но вынужден был согласится. Берег водоема, по которому им предстояло идти, зарос пусть не очень высокой, но жесткой травой, скрывающей кочки и кротовьи ямы. Волочить по нему человека с такой раной было просто жестоко.

Таэнн пододвинул к себе рюкзак Эда, вытряхнул все из него и принялся раскладывать вещи на две кучки: с собой и на выброс. Вернувшийся хоббит хотел было возмутиться, но смолчал.

Как и следовало ожидать, выброшено было больше всего из Эдова рюкзака. И в него же больше всего наложено. Эд не смел возражать. Он чувствовал себя виноватым.

Оставленные вещи Таэнн закопал в роще. Шалаш разбирать и закладывать кострище не стали — о них и так уже знали. Так что вскоре после полудня приключенцы тронулись в путь. Идти решили Вправо по берегу. Зачем — никто не знал, но возражений ни у кого не было.

Скорость передвижения их была небольшой — без дополнительной ноши они за то же время прошли бы раз в три больше, но они упорно продолжали путь почти без остановок до вечера.

Вечер был тихий и красивый. Тучи рассеялись, и на небе во всей красе высветились звезды. Впрочем, смотреть на них приключенцам было некогда: они обустраивали лагерь. Даже Амелия возилась у котелка, неуклюже вытягивая раненую ногу с примотанными к ней палками. На иммобилизации настояла Доминга. Сама Амелия была против, но волшебница всерьез опасалась трещины кости, так что теперь нога Амелии превратилась в громоздкое и очень неудобное сооружение.

Доминга неожиданно оторвалась от рыбной ловли и хлопнула себя с размаху по лбу.

— Ты чего? — откликнулась Амелия.

— Дура я, вот чего! — самокритично возопила Доминга.

— Да что случилось-то? — встревоженно донеслось из лагеря.

— Стену надо было ставить!

— Какую стену?

Но Доминга только отмахнулась.

После ужина волшебница принялась совершать странные действия. Остальные с интересом наблюдали за ней, сидя у костра, но отвлекать ее вопросами никто не решался.

Доминга оползла на карачках весь лагерь, начертив вокруг него круг на земле кинжалом. Почти вернувшись до точки, от которой она начала, Доминга подняла голову и поинтересовалась:

— По нужде никому не требуется? Учтите, на всю ночь.

Все дружно замотали головами. Доминга замкнула круг, после чего принялась посыпать его порошком, искрами вспыхивающим в свете костра, размахивая при этом свободной рукой и что-то бормоча.

Наконец она закончила и вернулась к костру, отряхивая руки.

— И что это было? — выразила Амелия общий вопрос.

— Я поставила вокруг лагеря стену. Во-первых, со стороны нас не будет видно, а во-вторых, если кто бы то ни было попытается к нам проникнуть, мы об этом непременно узнаем.

— Он поджарится? — кровожадно сверкнул зубами Таэнн.

— Нет, — помотала головой Доминга, — стационарная огненная стена требует слишком много сил. И потом, сразу убивать, думаю, не стоит. Ведь это могут быть и не те, кто ставил на нас капканы.

— А нам придется дежурить? — спросила Амелия, потягиваясь, но потревожила больную ногу и, ойкнув, свернулась в клубок.

— Тебе-то точно не придется, — ответила Доминга, — И, кстати, выпей-ка вот это!

Волшебница растворила в воде неприятно пахнущий порошок и протянула Амелии. Та взяла, понюхала и умоляюще посмотрела на Домингу.

— Пей! — неумолимо отрезала волшебница.

Амелия резко выдохнула и залпом проглотила содержимое кружки. Обожглась, закашлялась и долго еще сидела, переводя дух. Доминга похлопала ее по спине, не удержалась и высказала мысль, которая мучила ее весь день и ей лично казалась удачной, хоть и несколько злой шуткой:

— Зато теперь ты соответствуешь своему имени!

Никто не засмеялся. Все удивленно посмотрели на волшебницу. Доминга смущенно принялась объяснять, радуясь, что боги обделили ее способностью краснеть:

— «Амелия» — это значит «безногая». «А» — отрицание, «мелос» — конечности…. — волшебница осеклась, видя, что Амелия собирается заплакать, а Эд и Таэнн смотрят на нее, подняв брови. На задворках сознания мелькнула мысль, что она никогда бы раньше не подумала, что у элфа и хоббита могут быть такие одинаковые выражения лиц.

Доминга торопливо и неловко обняла Амелию:

— Ну прости меня, пожалуйста! Я не хотела тебя обидеть! Я думала, смешно будет…

Девушка вытерла нос рукавом и ничего не сказала. А Таэнн вздохнул:

— Ты, Доминга, женщина умная, но иногда такую ерунду говоришь. Ты скажи лучше, что со стражей-то.

— Не знаю, — пожала плечами смущенная Доминга, — пожалуй, это не обязательно. Мы все устали. А если кто-нибудь полезет, мы обязательно услышим, — она усмехнулась.

— А если будут стрелять?

— Если бы нас хотели застрелить, нас бы застрелили прошлой ночью, — покачала головой Доминга, — К тому же стена не остановит стрелу, но собьет ее с курса. И потом, говорю тебе, нас со стороны почти незаметно. Разве что за нами следили, пока мы обустраивались, — добавила она, поколебавшись.

— Ясно, — дернул плечом Таэнн, — Я спать.

И элф залез в шалаш. Вслед за ним заползла Амелия, а немного погодя и Эд. Доминга посидела еще немного у костра, глядя в огонь и слушая ночь, а когда все-таки полезла спать, заметила, что Амелия лежит у Таэнна на плече. Ее медовые кудри мешались с его серо-рыжими прядями. Доминга улыбнулась и устроилась у стены.