Фамильная реликвия

Ксения Винтер (2021)

Первая книга трилогии «Последняя ведьма Хозяина шабашей» У каждого есть свои скелеты в шкафу. И Жене, спустя много лет вернувшейся в родную деревню, чтобы навестить бабушку, предстоит убедиться в верности этой идиомы на собственном опыте. А в деревне тем временем царит полное мракобесье. Местные всё время говорят о демонах, ведьмах и прочей чертовщине. Жене вместе с другом детства Семёном и новым фельдшером Николаем предстоит разобраться, что скрывают под собой деревенские байки, и как со всем этим связана её бабушка, которую местные все поголовно за глаза величают ведьмой. Содержит нецензурную брань.

Чёртов перекрёсток

Несмотря на мои опасения, куковать на дороге до самого утра в одиночестве не пришлось. Около трёх часов по полуночи дорогу осветил свет фар, а затем возле меня припарковался потрёпанный уазик с проблесковым маячком на крыше.

— Жень, ты чего тут стоишь? — из окна, — почему-то с пассажирской стороны, — показалась растрёпанная голова Семёна.

— Красотами, блин, любуюсь, — открыв дверцу, недовольно пробурчала я и без паузы добавила: — Заглохла я. Вот сижу, жду пр-р-рынца на белом коне, чтобы меня отбуксировал до деревни.

Семён весело рассмеялся, и я ощутила явственный запах алкоголя, доносившийся от него.

— Тебе несказанно повезло, заяц, — ухмыльнувшись, сообщил Семён, выходя из машины. — К твоим услугам сразу два принца. Правда, конь у нас не белый.

— И хромой на обе ноги, — дверца с водительской стороны открылась, и ко мне вышел Николай. — Доброй ночи, Женя.

— Ну, теперь, раз уж я встретила вас, ночь, действительно, ещё может стать доброй, — согласилась я. — Если не секрет, вы откуда в столь поздний час едете?

— На двойном свидании были, — с кислым выражением лица ответил Семён.

— Что, такие страшненькие попались? — не удержалась я от подначки.

— Такие приставучие, — вместо своего приятеля ответил Николай. Я обратила внимание, что фельдшер выглядел крайне измождённым, словно только что со смены вернулся.

— Трещали без умолку, — подтвердил Семён, важно кивнув головой. — Даже слова вставить не дали.

— Бедные вы несчастные, — насмешливо заметила я. — Сочувствую вашему горю. Надеюсь, вы не настолько возненавидели всю женскую половину человечества, чтобы отказать мне в помощи?

Семён перевёл на меня непонимающий взгляд: похоже, для его затуманенного алкоголем мозга моя фраза оказалась слишком сложной.

— Разумеется, Женя, мы тебя возьмём на буксир, — заверил меня Николай, соображавший намного быстрее своего приятеля. — Предлагаю доставить твою машину к Сене, у него сосед — автомеханик. Утром он сразу и посмотрит, что у тебя стряслось.

— Здравая мысль, — согласилась я.

В этот момент где-то совсем рядом раздался громкий, протяжный вой, подозрительно похожий на волчий, вызвавший толпу мурашек у меня по спине.

— Это ещё что за хрень? — удивился Семён. — У нас волков уже лет двадцать никто не видел.

— Хочешь стать первым? — мрачно уточнил у него Николай, напряжённо вглядываясь в ночную тьму. — Залезайте в машину. Оба.

Выполнить его команду мы не успели: из темноты на нас выпрыгнуло огромное лохматое существо с горящими жёлтыми глазами. Вскрикнув, я отскочила в сторону, но, видимо, не рассчитав немного траекторию, пребольно ударилась бедром о капот своей машины, потеряла равновесие и рухнула на землю. К счастью, животное не обратило ни на меня, ни на мужчин никакого внимания и скрылось в соседних кустах — мой перепуганный разум отметил, что это те же самые кусты, в которые ушёл недо-Голлум.

— Женя, ты цела? — ко мне тут же бросился взволнованный Николай.

— Да, всё в порядке, — дрогнувшим голосом ответила я, потирая ушибленное место. — Что это за чертовщина сейчас была?

— Вот бы знать, — Николай протянул мне руку и помог подняться на ноги. — Я не успел толком разглядеть, но эта тварь не особо похожа на волка.

— Может, оборотень? — предположил Семён, судя по выражению лица резко протрезвевший.

— Оборотень, в самой деле? — я послала другу детства раздражённый взгляд. — Боже, Сёма, я надеюсь, ты сейчас просто неудачно пошутил.

— Ладно, спишем всё на коллективную галлюцинацию, — бодро предложил фельдшер. — И поехали уже отсюда.

Уехать нам, как оказалось, было не суждено — уазик, как и моя Лада несколькими часами ранее, наотрез отказался заводиться. И, да, ни у Николая, ни у Семёна телефоны оказались не в состоянии поймать сеть.

— Вот и не верь после это бабушкиным сказкам, — нервно хохотнул Семён.

— Каким сказкам? — насторожилась я.

— Про Чёртов перекрёсток.

Эту байку я тоже слышала. Только вот существовала одна крохотная загвоздка.

— Мы не на перекрёстке, — напомнила я.

— С чего ты взяла? — удивился Семён, а затем добавил с видом великого мудреца: — То, что ты чего-то не видишь, не означает, что этого нет.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Николай, внимательно прислушивающийся к нашему разговору.

— Только то, что изначально примерно в этом месте располагался перекрёсток трёх дорог, — с самодовольным видом, абсолютно не вяжущимся с ситуацией, принялся объяснять Семён. — Вон там, — взмах направо, — находится деревня Верхняя Пижма, ныне заброшенная. А вон там, — взмах налево, — Нижняя Пижма, тоже заброшенная. Раньше между этими деревнями была прямая дорогая, но сейчас она, ясное дело, вся заросла — и следа не отыщешь.

— Ты говорил о трёх дорогах, — напомнил Николай.

— Ещё была дорога между лесопилкой и деревообрабатывающим заводом, — внезапно вспомнила я. — Предприятие закрылось задолго до моего рождения, но дедушка в молодости работал там.

— Во-во, — удовлетворённо кивнул Семён, нервно потирая ладони.

— Но если самих дорог уже нет, то и перекрёстка, фактически, нет, — резонно заметила я, стараясь отогнать дурное предчувствие, набатом стучавшее где-то на задворках сознания.

— Ты это всякой нечисти объясни, — Семён, казалось, откровенно забавлялся ситуацией. — Это они же собираются на Чёртовом перекрёстке, прежде чем отправиться творить свои тёмные дела.

— Какой же ты идиот, — покачала я головой, с трудом удерживаясь от того, чтобы влепить другу подзатыльник. — Предположим, на секунду, что ты прав. Почему именно сегодня? Сегодня даже не полнолуние!

— Может быть, они тут каждую ночь толпами шныряют? — предположил Семён, ухмыляясь. — Нормальные люди по ночам спят, вот и не догадываются о том, какая чертовщина происходит у них буквально под боком.

— Так давай проверим, — слова слетели с моих губ раньше, чем я успела подумать.

— В каком смысле? — Семён моментально стал серьёзен.

— В прямом, — похоже, неудачи сегодняшнего дня неплохо так подточили мой инстинкт самосохранения. — Давай завтра, как только стемнеет, вернёмся сюда и проверим, ходит тут нечисть ночью или нет?

— Что за глупости! — как-то нервно рассмеялся мужчина, однако, столкнувшись со мной взглядом, уточнил: — Ты сейчас серьёзно?

— Абсолютно, — подтвердила я. — А ты что, боишься?

— Ничего я не боюсь! — совсем, как в детстве огрызнулся тот, растерянно потирая ладонью затылочную часть шеи. — Просто это как-то странно… Мы же уже не дети, чтобы верить во всю эту ерунду!

— Я и не верю, — заверила я его. — И хочу доказать, что никакой сверхъестественной хрени, о которой много лет судачат местные, не существует.

— Кому доказать? — внезапно спросил Николай, всё это время пристально смотревший на меня.

Вопрос был не в бровь, а в глаз.

— Хотя бы самой себе, — после короткой паузы, длинно вздохнув, призналась я.

Не знаю, что меня сподвигло на откровенность. Возможно, нервное напряжение последних часов, а может гнетущая атмосфера, царившая вокруг, но я не удержалась и рассказала мужчинам все те странности, которые со мной произошли, начиная с первого дня возвращения в деревню.

— Ночное видение с твоим дедом, судя по описанию, очень похоже на сонный паралич, — внимательно выслушав меня, высказал своё мнение Николай. — Сильный стресс, возможно, регулярное нарушение режима сна — всё это часто является причиной возникновения данного состояния.

— Я и не утверждаю, что видела именно призрак дедушки, — согласилась я с ним. — Тем более что после того раза он мне больше не являлся.

— Странное поведение Анны Степановны тоже легко объясняется с медицинской точки зрения, — во взгляде Николая, обращённом ко мне, светилось участие. — Обычное старческое слабоумие. С возрастом такое, к сожалению, очень часто случается.

По этому поводу мне тоже было нечего возразить.

— Однако это не объясняет того, что она видела сегодня здесь, — заметил Семён, прислонившийся бедром к капоту своего уазика.

— Обман зрения и галлюцинации на фоне стресса и переутомления тоже никто не отменял, — высказала я своё мнение.

–А у тебя был стресс? — заинтересовался Николай.

— В некотором роде, — скривилась я. — Ничего, в общем-то, смертельного. Просто узнала, что человек, с которым я встречалась последние два года, оказывается, женат, и у него есть ребёнок.

— А спала нормально ты когда в последний раз? — деликатно воздержавшись от комментирования моего последнего заявления, уточнил фельдшер.

— Дня три, может четыре назад. Не знаю точно, у меня с детства проблемы со сном.

— Бессонница?

— И она тоже. Но в основном я просто очень чутко сплю и просыпаюсь от малейшего шума, а потом уже не могу снова заснуть.

— Допустим, — Семён не выглядел убеждённым. — Но волчий вой мы слышали все втроём! И зверюгу эту стрёмную тоже видели.

— Это могла быть и чья-нибудь собака, — предположил Николай, судя по всему, также как и я, относившийся ко всему происходящему со здоровым скептицизмом. — Сейчас столько всяких пород вывели, что Собака Баскервилей покажется милой, безобидной зверюшкой.

— Я так понимаю, вы оба настаиваете на эксперименте? — во взгляде Семёна вспыхнул азарт.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Николай. — У меня как раз два дня подряд выходные, так что я вполне смогу позволить себе совершить ночную прогулку по окрестностям.

— Я вообще в отпуске, — улыбнувшись, сообщила я. — Так что остались только вы, товарищ участковый.

— Естественно, я с вами! Мало ли, что случится, а мне потом отвечай.

* * *

До самого утра мы втроём просидели на Чёртовом перекрёстке, рассказывая различные страшилки из детства — мне это напомнило поездку в летний лагерь, когда весь отряд, — а это человек двадцать, — собирался возле костра, и мы пытались напугать друг друга различными жуткими историями типа Пиковой дамы или Гробика на колёсах.

С первыми лучами солнца Семён, искренне полагавший, что оба автомобиля не заводятся исключительно из-за вмешательства каких-то тёмных сил, попытался завести сперва свой уазик, а затем и мою Ладу. Естественно, ничего у него не получилось, что крайне огорчило мужчину, и вызвало поток добродушный шуток с нашей с Николаем стороны.

— Пошёл я тогда к Борису на поклон, — сообщил Семён, застёгивая китель и надевая на голову фуражку. — Вы тут посидите, я мигом.

Его “мигом” обернулось ещё тремя часами ожидания — я даже успела прикорнуть на заднем сиденье своего железного коня.

Борис оказался невысоким, коренастым мужичком чуть за пятьдесят. Покопавшись под капотом обеих машин минут по десять, механик вынес свой вердикт:

— У девушки банально провод оборвался у датчика положения коленвала. А тебе, Семён, обгонную муфту надо заменить.

— Вот тебе и вся мистика, — рассмеялась я с облегчением. — Банальное совпадение.

Оба автомобиля с помощью трактора доставили в сарай к Борису — он обещал устранить поломки в течение дня. Добравшись, наконец-то, до дома и застав бабушку во вполне благодушном настроении за штопкой белья, я благополучно завалилась спать и проспала до самого вечера.

— Сегодня опять всю ночь где-то шастать будешь? — без тени упрёка в голосе спросила бабуля, наливая мне в тарелку густой ароматный суп с клёцками.

— Да, к Сёме пойду, — подтвердила я, активно работая ложкой — есть хотелось просто дико. — Поговорим, может быть, немного выпьем вина, вспомним детство.

— Сходи-сходи, — кивнула старушка. — Семён — парень хороший. Серьёзный. Работящий.

— Рада, что тебе он нравится, — улыбнулась я.

Как только стемнело, мы втроём: я, Николай и Семён, — встретились на околице. У всех троих в руках были карманные фонарики, фельдшер взял с собой небольшой рюкзак, а у Семёна на плече зачем-то висело ружьё.

— Мало ли, кого встретим, — поймав мой вопросительный взгляд, пояснил тот, смутившись. — Мы с вами, конечно, решили, что вчерашнее лохматое нечто — это собака, но мне с оружием как-то будет спокойней.

Я лишь пожала плечами: спокойней, так спокойней. Как говорится, жираф большой — ему видней.

— Главное, не пали из него почём зря, — поддел его Николай, одергивая рукава толстого вязаного свитера с высокой горловиной. — А то ещё все окрестные вурдалака сбегутся посмотреть.

На небе сияла тонкая искривлённая полоска растущей луны, вокруг царила непроглядная темнота. Света трёх фонарей хватало ровно на то, чтобы разглядеть дорогу у себя под ногами. По пути к Чёртовому перекрёстку мои спутники негромко переговаривались, обсуждая какой-то футбольный матч. Я же каждые десять шагов доставала мобильник и проверяла наличие связи — мне было интересно, на каком расстоянии от деревни она пропадает.

— Всё, связи больше нет, — сообщила я через полчаса.

— О чём ты? — непонимающе спросил меня Семён. Я продемонстрировала ему дисплей своего мобильника с отсутствующими палками связи. — О, ясно.

Оба мужчины синхронно достали свои телефоны: результат оказался тем же.

— Мы сейчас примерно в трёх километрах от деревни, — заметил Николай, возвращая свой сотовый в передний карман джинс.

— До Чёртового перекрёстка ещё километр-полтора, — прикинул Семён.

— Так что не в нём проблема, — резюмировала я. — Одним стереотипом меньше.

Добравшись до пункта назначения, я первым делом отправилась изучать кусты, из которых в прошлый раз на корячках выполз странный голый мужчина.

— Что ты там надеешься найти? — поинтересовался Николай, подсвечивая мне своим фонарём, пока я, точно какой-то маньяк, ползала по кустам, на всю округу хрустя ветками.

— Ищу доказательства того, что тот престарелый эксгибиционист мне не привиделся.

Семён лишь насмешливо фыркнул на это заявление, но от комментариев воздержался, за что я была ему безмерно благодарна. То, что я — дура, мне и так было известно.

Естественно, ничего в кустах мне найти не удалось. Признав свою затею провальной, я выбралась обратно на дорогу, чуть в стороне от которой, на небольшом возвышении, расположились мужчины, предварительно постелив на землю плед.

— Коньячку хочешь? — предложил Семён, демонстрируя небольшую металлическую фляжку в своих руках.

— А давай, — согласилась я, плюхаясь на плед рядом с ним. Мой взгляд зацепился за небольшую тарелку с румяными пирожками, стоящую в центре. — У нас что, пикник?

— В некотором роде, — улыбнулся Николай. — Я посчитал, что сидеть целую ночь просто так, будет неимоверно скучно. Поэтому захватил термос с горячим чаем, пирожки и колоду карт.

— Очень предусмотрительно, — признала я, беря в руки один из пирожков. — Сам готовил?

— Нет, Глафира Фёдоровна угостила. Сам я могу, максимум, яичницу соорудить или картошечку пожарить.

— Бедный ты наш Айболит, — состроив сострадательную мину, пожалел его Семён. — Никто тебя, бедолагу, не кормит, не поит, к груди не прижимает.

— Ой, мальчики, перестаньте, — отмахнулась я от этих сомнительных шуток. — Послушать местных старушек, так вы оба бедные-несчастные, не знающие женской ласки, работяги. А Николай так ещё и демон.

— Что? — фельдшер аж подавился куском пирожка от моих слов. — Что значит демон?

— Мне так бабушка сказала, — пожала я плечами. — А до этого ещё Митрич тебя каким-то анчуткой обозвал.

— Да, я тоже слышал! — радостно подтвердил Семён, запихивая себе в рот сразу половину пирожка.

— С ума сойти можно, — растерянно покачал головой Николай. — Это из-за того, что я живу в бывшем доме ведьмы что ли?

— Да кто ж их этих стариков разберёт, — развёл руками Семён. — Может и поэтому. А может ещё по какой причине. Ты ведь у нас в деревне недавно, никто о тебе почти ничего не знает. Вот и выдумывают всякие байки.

— Моя бабушка живёт здесь с самого рождения, — заметила я. — И всё же её называют ведьмой. Я только не понимаю, почему? Когда я была маленькая, за ней подобной славы не водилось.

— Водилось, просто раньше вслух об этом не говорили, — Семён мгновенно стал серьёзным. — Пока Григорий Иванович жив был, никто в сторону Анны Степановны даже косо посмотреть не решался.

— Почему?

— Потому что она была при муже, — веско ответил Семён. — Григорий Иванович мужик был ого-го! Строгий, но справедливый. И кулачища с мою голову — один раз вломит, мало не покажется. Он ведь в жене души не чаял — все это знают. И любому мог рёбра пересчитать, стоило на неё косо посмотреть или слово дурное сказать.

— Да, я помню, — кивнула я, грустно улыбнувшись. Дед, действительно, безумно любил бабушку. Чуть ли не каждый день ей цветы дарил, любую прихоть выполнял. На двух работах работал, только бы семья жила в достатке.

— Вот, а когда он умер, защищать Анну Степановну стало некому, вот и поползли по округе слухи, — продолжил Семён.

— Слухи на пустом месте не возникают, — заметил Николай. — Должна ведь быть причина?

— Ну, как сказать. — Семён смущённо почесал нос. — Ты ведь не дурак, понимаешь, что то, что для деревенских — веская причина, для нормального человека — чушь несусветная.

— И всё же, — Николай продолжал настаивать.

— Да всякое по мелочи бывало. То урожай капусты какая-то тля у всех пожрёт, а у Анны Степановны не тронет. То корова вдруг молоко потеряет у соседки, с которой та накануне поссорилась. Короче, ерунда полнейшая. Но народу ведь не объяснишь! Тут ещё Митрич как с цепи сорвался. У него жена, Фая, болела долго — тебя, Николай, здесь тогда не было, а тогдашний фельдшер пил беспробудно, почти не просыхал. В общем, пользы от такого лекаря не было никакой, вот Фаина и ходила к Анне Степановне — та же при колхозе ветеринаром работа, вроде как в медицине немного разбиралась.

— Ну, да, корова и человек ведь совсем одно и то же, — раздражённо пробурчала я, наливая в крышку из-под термоса обжигающе горячий чай.

— Не одно и то же, — согласился Николай. — Но фармакология едина для всех, только количество действующего вещества пересчитывать надо.

— Ты что, одобряешь это? — я даже не пыталась скрыть возмущения.

— Не одобряю, — ответил Николай. — Но понимаю, почему Анна Степановна согласилась помочь. На безрыбье, как говорится…

— Короче, месяц у неё Фаина Карповна лечилась не пойми от чего, а затем резко померла, — закончил свой рассказ Семён.

— От чего померла? — заинтересовался Николай.

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Семён. — Никто выяснять не стал. Следов насильственной смерти не было, да она к тому же в возрасте была. В общем, так похоронили, без разбирательств. А Митрич после этого на Анну Степановну злобу затаил.

В этот момент, совсем как прошлой ночью, округу огласил пронзительный вой, очень похожий на волчий. Семён мгновенно подобрался и взял в руки ружьё.

— Женя, Николай, держитесь возле меня, — твёрдо велел он, поднимаясь на ноги. Естественно, никому и в голову не пришло ему возражать.

Громкий хруст веток, раздавшийся совсем близко, буквально в шаге от меня, заставил моё сердце ухнуть куда-то в пятки. Точно горная коза, я вскочила на ноги и одним прыжком переместилась Семёну за спину. У Николая нервы оказались намного крепче: он медленно выпрямился и не сдвинулся с места, направляя фонарь в заросли, силясь разглядеть, что именно там скрывается.

Треск повторился, но уже с другой стороны, после чего ему вновь вторил громкий вой. Николай перевёл свет фонаря туда, но разглядеть что-либо по-прежнему не представлялось возможным.

— Какие будут предложения, граждане скептики? — мрачно поинтересовался Семён, не опуская ружья и напряженно всматриваясь в окружающую тьму.

— Стоим и ждём, — последовал спокойный ответ фельдшера. — Нам вроде не по пять лет, чтобы вздрагивать от каждого шороха, — внезапно губы Николая растянулись в насмешливой ухмылке: — Или ты сдрейфил, Сеня?

— Ничего я не сдрейфил, — огрызнулся тот в ответ. — Просто столкнуться со стаей волков, имея в запасе одно единственное ружьё, мне совершенно не хочется.

— Мы слышали только один голос, — включив здравый смысл, заметила я. — Если бы это была целая стая, голосов было бы несколько.

Николай послал мне одобрительный взгляд.

— Хорошо, уговорили, — раздражённо бросил Семён, опуская ружьё. — Но если кого-то из вас сожрут — я не виноват.