Блуждающий бумеранг

Ксения Бахарева, 2022

Весна 1988 года. На почте в городе Борисове горячая пора – наплыв посылок. Вдруг раздается взрыв. Паника, ранены два человека. Девятнадцатилетняя девушка, у которой это был первый рабочий день, погибла на месте. В ходе расследования предположение о теракте вытесняет версия карточного долга. Вскоре именно она выходит на первый план. Но, кажется, карточный шулер и сам в шоке от того, что его пытались убить… А причина всему случившемуся кроется в самоотверженной жертвенности, присущей славянской женщине. Судьба любящей героини не оставит равнодушными читателей остросюжетной истории.

2

Соседи, близко к сердцу приняв беду, то и дело подходили к скамейке, на которой расположились погорельцы, жертвуя кто деньги, кто куртку, подушку или одеяло. Вскоре собрался приличного размера баул, завязанный из потрепанного верблюжьего одеяла. И все же надо было срочно какую-то одежонку купить дочери, которая находилась в детском саду и не знала, что произошло. Хорошо, что на дворе лето и до наступления холодов еще есть время справиться с бедой.

Подруга юности Евдокии Петровны — тетка Клавдия — неожиданно предложила кров в своем маленьком доме.

— Евдокия, живи с Николаем пока у меня в тесноте, да не в обиде. Жалко, Маришку с Оксанкой принять негде, так ведь у нее муж законный имеется, может, он и позаботится, али как?

— Муж — объелся груш, — тихо пробормотала Марина, уставившись на обгоревшие руины. — За несколько минут с двухлетней дочуркой на руках осталась без крова. Я у Алевтины поживу пока, а там видно будет…

В надежде на временное гостеприимство Алевтины, Марина все с той же сумкой с сосисками вернулась в магазин, у входа перед закрытыми дверями собралась взволнованная толпа страждущих полакомиться свежим дефицитом.

— Что не открываешь, Маринка, обед уже давно закончился! — закричала тетка Валя, устав от варки студня из позавчерашних свиных ног.

— Не кричи, тетка Валя, не гуляла я и не обедала, беда у меня, дом сгорел!

— Придумаешь тоже, только бы не работать! — взбесилась толпа неугомонных голодных пенсионерок и мамочек с колясками.

— Неужели никто не слышал про пожар на улице Лесной? Вот бабы! Нечего трещать языками, сейчас открою…

Собравшись с духом, продавщица протиснулась в подсобку, в которой корпела над отчетными документами Алевтина.

— Ну что там у тебя? Что случилось?

— Дом сгорел, в один миг, представляешь, все пропало, ничего не осталось, мамка только документы и деньги успела вынести…

— Ой, мамочки! Ужас-то какой! Живы все?

— Слава Богу!

— Вот и не печалься, добро — дело наживное. Что думаешь делать?

— Пустишь к себе пожить вместе с Оксанкой?

— А чего ж не пустить? Живите! Только сначала с оголтелой толпой покупателей придется разобраться, еще немного и магазин разнесут, а то, чего доброго, и подожгут…

— Типун тебе на язык! Спасибо, подруга! Я поживу недолго, мы обязательно что-нибудь придумаем!

До конца рабочего дня справившись с шумными покупателями и распродажей дефицитных колбасных изделий, Марина закрыла магазин на замок с засовом ровно в шесть вечера, чтобы успеть в детский сад за Оксанкой.

— Привет! — услышала за спиной приятный голос и обернулась. — Это тебе! — недавний знакомый нежданно-негаданно встретил ее с цветами.

Красивый букет белоснежных роз после пепелища на месте родного дома показался чем-то нелепым, из области недосягаемого и непостижимого космоса.

— Спасибо, Данила, мне и поставить-то некуда теперь…

— Почему?

— У нас сегодня дом сгорел… дотла…

— Все живы?

— Да, спасибо…

— Вот и хорошо… Значит, сейчас куда? — Данила обнял женщину за хрупкие плечи, нежно погладил по соломенным волосам и мягко притянул к себе.

От прикосновения крепких и заботливых рук Марина вдруг испытала безрассудное, прежде неведомое чувство защищенности, как будто навеки вымощенная каменная крепость возникла вокруг и ничего более не страшно.

— В детский сад за дочкой… — прошептала Марина и заплакала.

После того, что случилось, вторую половину дня она стойко держала удар, но теперь, почувствовав мужскую защиту, захотелось выплакать обрушившееся горе.

— Не плачь, Маришка, я с тобой, и ничего не бойся! — вытирал он соленые слезы. — Успокоилась? Пошли в детский сад?

— Пошли…

Маленькая Оксанка, играя в песочнице детского сада, приметив маму, тут же побежала навстречу и остановилась, с удивлением глядя на незнакомого дядю.

— А ты кто?

— Я — Данила, а ты?

— А я — Асяна, — не вполне научившись выговаривать свое имя, представилась девочка.

— Пойдешь со мной? — Данила протянул руку пухленькой малышке с озорными светлыми кудряшками, и к большому удивлению Марины девочка в красном платьице в белый горошек тут же дала незнакомому дяде ручку и потопала рядом с ним.

— Ты волшебник, что ли? Почему она с тобой пошла с такой легкостью? Она ведь, кроме меня и бабушки с дедом, никого не признает!

— Вот видишь, она, как и ты, сразу почувствовала, что можно доверять тому, с кем будет жить.

— Что ты имеешь в виду?

— Что теперь мы будем жить вместе у меня дома.

— Как это? Я тебя едва знаю…

— Вот и познакомимся поближе. Где сейчас твои родители?

— У тетки Клавы… Я вообще-то договорилась первое время пожить у Алевтины… У нее свой дом, и живет она совершенно одна.

— Я не понял, ты что — против? Я же тебе сказал: я с тобой, ничего не бойся!

Странно, но женщина действительно совершенно успокоилась и перестала бояться того, кто с такой легкостью завладел сердцем ее замкнутой дочери.

Отворив чуть покосившуюся калитку на окраине района, Данила с Оксанкой и Мариной прошли к небольшому палисаднику, где за столом чаевничали хозяйка дома тетка Клавдия и Евдокия Петровна с Николаем Николаевичем.

— Внучечка наша любимая пожаловала! Где ж теперь, милая, тебе жить придется, — принялась причитать бабуля.

— Мама, папа, тетя Клава, познакомьтесь — это Данила!

— Здрасьте! — Евдокия Петровна, воспитанная в старых традициях, неодобрительно глянула на замужнюю дочь, прогуливавшуюся с незнакомым молодым человеком. — Еще не развелась с первым, а уже второй на горизонте замаячил! Лучше бы с ребенком больше занималась!

— Евдокия Петровна, — вступился за Марину Данила, — не переживайте, я забираю Марину и Оксанку к себе, теперь они будут жить со мной…

— Как это? При живом-то муже? Это некрасиво и неудобно, и не принято…

— Мам, а поджог устраивать удобно?

— Евдокия Петровна, — продолжил гнуть свою линию Данила, — мы сейчас с Мариной в универмаг съездим, а вы пока Оксанку покормите, мы скоро вернемся. Да, и цветы поставьте, пожалуйста, в вазу!

— Это мы мигом, — подмигнула довольная новым поворотом тетка Клавдия, чуть уколовшись шипами роз.

— Не переживай, мать, парень дело говорит, что нам с того зятя непутевого, может, хоть с этим парнем повезет дочке, пусть живут вместе, нам-то пока негде разгуляться, — поставил точку мудрый Николай Николаевич.

Перед закрытием универмага молодые люди успели купить детскую раскладушку и на первое время кое-какую одежду девочке. Прежде чем забрать Оксанку от бабушки с дедушкой, Данила заскочил домой предупредить близких о намерении привести в квартиру женщину с ребенком.