Последняя жизнь. Женить рыжего

Ксения Алексеевна Лестова, 2023

Ну и закуролесил Тимофей после своего последнего перерождения! Да так, что боги местные разгневались, да и «подарили» молодцу невесту из другого мира. И вроде их свела с друг другом сама Судьба. Но кому, как не Тимофею, бывшему коту ученому знать, что Судьба эта дама переменчивая и любит шутки. Да и он, лучший сват Отражающего мира, не собирается надевать кольцо на безымянный палец. Еще чего! Но вот кто бы еще его мнение спрашивать стал… И придется теперь ни разу не влюбленным супругам маяться до конца своих дней.Или все же нет?

Глава 3

В которой путешествие только начинается

После того, как все было готово, меня оставили в покое. Время уже было позднее. Однако… из-за стресса, не иначе, мне снова захотелось есть. И я все-таки попросила Есению принести мне что-нибудь перекусить. Девушка выполнила мою просьбу в кратчайшие сроки. И вскоре я уже сидела на кровати и уплетала пирожки с капустой и пила травяной чай. Все было настолько вкусно, что я даже пожалела, что не этим меня кормили во время ужина. Или просто на нервной почве я стала предпочитать сладкое нормальной еде…

Когда легла спать, еще какое-то время крутилась с боку на бок. Никак не могла уснуть. Все прокручивала в голове события прошедшего дня. Вспоминала Дмитрия, который, может, и не Дмитрий вовсе. Думала о рыжем нахале, сразу же невзлюбившем меня. Будто я виновата, что попала в этот мир. Тем более, по его душу. Не нужна мне такая душа. Мы же не выдержим совместный путь, если он займет больше двух дней. Просто на длительную «прогулку» моих нервов не хватит. Еще пугала неизвестность. Куда мы отправляемся? Что за Дьявольская пустошь? Как там… родители, в конце-то концов.

Все эти мысли крутились в голове, не позволяя нормально отдохнуть. В итоге я заснула уже когда за окном занимался рассвет. Но и такому короткому отдыху была рада.

А проснулась от того, что кто-то прыгнул прямо мне на живот. Вскрикнув, открыла глаза и уставилась в потолок. Первое, за что зацепился мой сонный взгляд. До сознания не сразу дошло, что кое-кто довольно упитанный, цепляется когтями за одеяло, которым я была накрыла. А мордой этот наглый усатый чуть ли не утыкается в плотную ткань. Еще и мурчит довольно, паразит такой.

— Кыш, — шикнула на кота и попыталась отвоевать у него одеяло. Параллельно с этим предприняла попытку спихнуть с себя обжору. Куда там! Силищи в этом пушистом оказалось столько, что среднестатистический богатырь обзавидуется. Если тут вообще есть… среднестатистические. — Слезай, давай, — выдохнула, когда кошак, будто издеваясь, разлегся на мне. Лапы вытянул и тянется когтями к моему лицу. — Царю расскажу, — привела единственный аргумент, который помог бы мне избавиться от тяжести тела кота. И он, слава богу, подействовал. Кот напрягся, даже, кажется, морда нахмурилась. И в мгновение ока оказался под кроватью. Я и понять не успела, как он это сделал.

А уже через пару секунд в комнату вошла заспанная Есения. Быстро оценила ситуацию и погнала меня умываться. Видимо, я выглядела ничем не лучше. Но стоит признать, что прохладная вода взбодрила. Про наглую рыжую морду, притаившуюся под кроватью, старалась не думать. И чего, спрашивается, этот кот ко мне привязался?

Поняв, что начинаю сама себе противоречить, еще раз умылась холодной водой. И только когда мысли пришли в относительный порядок, вышла из купальни.

Сегодня меня облачили в красный сарафан и белую рубаху. Из обуви предложили надеть сапожки из плотной ткани. Но по словам Есении, жарко в них быть не должно было. А мне и выбирать было не из чего. Волосы заплела в тугую косу.

После того, как я была полностью готова, меня сопроводили в обеденную. В которой находились уже знакомые мне мужчины. Расписывать свою раннюю трапезу не стану. Скажу только, что с Тимофеем мы снова вступили в словесную баталию. Короткую, но от этого не менее неприятную. И чего, спрашивается, он так на меня взъелся? И спросить на прямую пока возможности не было. Не при царе же выяснять, чем я этому рыжему не угодила?

После завтрака, мы направились к конюшням, которые располагались за дворцом. Сопровождали меня и Тимофея сам царь, Любозар и трое стражников. Когда вышли на улицу я, признаться, занервничала. Все было незнакомое. И в то же время — родное. Вон у дальнего дома растут три тонкие березки. Слева от входа во дворец располагалась небольшая постройка. Словно дом царя в миниатюре. Кто там жил я, само собой, не знала. Но все здесь было такое… яркое, где-то родное, где-то необычное. Даже дорожка, выложенная камнем, почему-то казалась особенной, красивой. А ведь, казалось бы, камень и камень, дерево и дерево. И деревья, опять же, ничем от привычных мне не отличаются. Но здесь они были более сочными что ли.

Конюшня оказалась большой, с невысоким потолком, прямоугольной формы. По обе стороны располагались загоны, в которых недовольно фыркали лошади. Далеко нас отводить не стали. Конюх быстро указал на два стойла. К одному из них сразу же подошел Тимофей. Конь, черный, массивный, будто ждал человека. Потянулся мордой к ладони, на которой лежала морковь, пофыркал немного ради приличия, и очень быстро умял угощение.

Мне же досталась серая, на первый взгляд, смирная лошадка. Красивая, но не такая мощная, как ее соплеменник. И слава богу. Потому как я сомневалась, что смогла бы управляться с более крупным животным. С серенькой-то может что-то не так выйти. Я ведь до этого лошадей видела лишь издалека. А речи о том, чтобы прокатиться на ней, даже и не шло.

Нам довольно быстро оседлали лошадей. После этого вывели их из стойл. Оказавшись снова на улице, я все не решалась подойти к своему живому транспортному средству. Я даже плохо себе представляла, как на нее забираться. Казалось, что ей достаточно и веса того мешка с вещами, что уже успели закрепить к седлу. Когда один из стражников, сопровождающих нас, нес его к конюшне, то выглядел не очень довольным. И часто хмурился. Из чего я сделала вывод, что Есения постаралась на славу, чтобы запихнуть в небольшой на первый взгляд мешок больше, чем он может выдержать. Не лопнул бы по дороге…

— Вера, — окликнул меня Гвидон, когда Тимофей уже оседлал своего коня, а я все никак не могла заставить себя сделать хотя бы один шаг в сторону серой лошадки. — Тебе придется ее оседлать. Иначе пойдете пешком. В таком случае вам придется пробыть в компании друг друга больше времени.

Он знал, что сказать, чтобы заставить меня действовать. Не сразу, но я смогла подавить в себе страх (частично) и все-таки подойти к лошади. Которая, кстати, никак на меня не отреагировала. Стояла себе спокойно и фыркала. Будто всем своим видом пыталась дать понять, что думает обо всей этой затее.

С помощью конюха я все-таки смогла взобраться на лошадь. И сразу же вцепилась в поводья, боясь, что если буду держаться за них не достаточно сильно, просто вылечу из седла при активной езде. Для меня сейчас и двадцать километров в час могли показаться быстрыми.

— Береги ее, — продолжил говорить царь, когда я уже была готова к тому, чтобы повести (как, другой вопрос) свою лошадь по дороге. — Головой отвечаешь. Одним богам известно, что они с тобой сделают, если ты за ней не проследишь.

— Знаю, — Тимофей скривил губы в усмешке. — Обещаю, что сам ее убивать не стану.

Какой он… «милый». «Заботливый», я бы даже сказала. Я бы его за такую заботливость раз двадцать сковородкой чугунной по головушке огрела. Потому что нечего в мою сторону зубоскалить. И почему из всех девушек моего мира, сюда перенесли именно меня? Лучше бы Дима просто меня бросил. Не в речку, само собой. Я бы попереживала немного и все. Сейчас я, кстати, если и вспоминаю о парне, то лелею лишь одну мечту, относящуюся к нему. И да, в ней тоже присутствует сковородка и чья-то голова. Что-то в последнее время я слишком кровожадная.

Пока мужчины тихо о чем-то переговаривались, кажется, обсуждая длительность нашего путешествия, я проходила инструктаж у конюха. Мужчиной он был терпеливым и кратким. В том смысле, что даже его объяснения были немногословными. Зато понятными. Только вот уверенности мне это понимание не прибавляло.

В итоге, когда нужно было уже давать понять лошади, что нужно двигаться вперед, мною овладел ступор. Как я буду управляться с этой животиной? А если все-таки упаду с нее?

— Мы долго еще будем стоять? — поинтересовался Тимофей. Он приблизился ко мне на своем вороном монстре и выжидательно посмотрел прямо в глаза. — Ты не торопись. У нас есть впереди еще вся жизнь. Авось и сдвинемся с места… лет через двадцать.

— Очень смешно, — проворчала.

Пришлось в который раз запихивать глубоко в себя все страхи, связанные с ездой верхом и делать так, как велел… конюх. Почему-то казалось, что Тимофей, если и даст какой совет, то он будет связан с моим самоубийством.

Лошадь сделала первые неуверенные шаги (прямо как я еще недавно), царь сказал последние напутствия, Любозар как-то подозрительно улыбался, чуть склонив голову вперед, будто пытался скрыть за густой бородой ухмылку. Его вся эта ситуация забавляла. А вот мне выть хотелось от безысходности.

Тимофей, само собой, ехал впереди. Насвистывал что-то тихо, и это почему-то раздражало. Он выглядел таким спокойным и невозмутимым, что я начинала немного завидовать. Внутри же меня бушевали эмоции. Было страшно, неловко, некомфортно. И вообще, все сильнее хотелось вернуться домой. Не нужен мне был такой жених. И уж тем более — муж. Пускай его дочка советника себе забирает. Они бы составили друг другу идеальную пару.

На какое-то время мне удалось переключить свое внимание на местные красоты, которыми я имела честь любоваться только через окно дворца. Ну и немного, пока шли до конюшен. И мое мнение по поводу сказочности этих мест не изменилось. Только люди с чего-то косо на меня посматривали. Наверное, я как-то не так держалась в седле. Или все-таки чем-то выделялась, что-то выдавало во мне чужачку.

В какой-то миг я решила не обращать на подобное проявление любопытства внимание. Когда мне еще представится случай побывать в сказочном мире? Нужно ловить момент. И не думать о том, что, кажется, самостоятельно я с лошади слезть не смогу. И ходить, вероятно, тоже. Потому что отобью себе все напрочь.

Уже примерно через час я была готова сползти со спины лошадки и упасть в траву. Мы уже пересекли границу Краснограда (спасибо Тимофею, хоть в чем-то просветил). И теперь можно было дать лошадям больше свободы. Однако, моя смирная серая лошадка, видимо чувствуя мой настрой, не торопилась этого делать. Шла себе, фыркала. Будто наслаждалась тишиной леса, в который мы только вошли.

Солнце пробивалось через сочную зеленую листву. Птицы звонко что-то щебетали. Бабочки перелетали с цветка на цветок. Комары, чтоб им век от жажды крови мучиться, над ухом жужжали.

Еще примерно через час я не выдержала и попросила Тимофея об остановке. Мало того, что хотелось размять уставшие ноги, так еще природа звала на уединение. И если меня продолжит качать на спине лошади, я рисковала не выдержать напряжения.

Несмотря на явное недовольство, Тимофей все-таки сжалился надо мной, и мы устроили привал. Точнее, попытались, потому что никто, кажется, не собирался помогать мне сползти с лошади.

— Помочь не хочешь? — спросила сухо, не особо рассчитывая на помощь.

— Чем ты занималась у себя в Хрустальном, что даже не знаешь, как слезать с лошади? — разумеется, он не упустил случая поддеть меня.

— Если начну рассказывать, дня не хватит. И не факт, что ты поймешь, — съязвила в ответ. Ругаться с ним не хотелось. Однако, когда видела такое к себе отношение, колкости сами собой слетали с языка.

Вздохнув, Тимофей все-таки подошел ко мне и протянул руки, намереваясь обхватить ими за талию. Я же уперлась своими ладонями ему в плечи. Конечности, причем все четыре, дрожали. И я не была уверена, что мне хватит сил даже на то, чтобы просто стоять.

Все пошло не так. Я уже перекинула ногу через седло, потянулась к Тимофею… И именно в этот момент моя лошадка взбрыкнула, и я буквально слетела с седла на Тима. Который, не удержав равновесия, стал падать спиной на землю, утягивая меня за собой.

Я не сразу осознала, что поза, в которой мы оказались, со стороны кажется не очень приличной. И… она уже повторяется. Еще вчера я точно так же упала на этого мужчину. Только не с лошади, а из другого мира.

Зеленые глаза потемнели, между бровей появились две морщинки, которые (бить меня по рукам надо) захотелось разгладить. Правда, для этого пришлось бы лишний раз коснуться Тимофея. Чего делать по понятным причинам не хотелось. Я и не собиралась.

Миг, еще один и до меня таки дошло, что пора бы уже слезать. Что я и попыталась сделать. Увы, сползти с этого ушастого осторожно не получилось. Случайно надавила куда не следует. На меня тут же посыпались нелицеприятные ругательства. Думаю, не стоит объяснять, почему мои попытки оказаться подальше от этого странного рыжего стали более энергичными. Только вот, несмотря на мое нежелание быть в такой опасной близости от Тимофея, выпускать меня не собирались. Руки моего почти жениха уверенно устроились на талии. Пальцы впились в кожу с такой силой, что в какой-то момент я вскрикнула от боли. Как раз снова попробовала хотя бы скатиться с Тимофея. А он сжал особенно сильно. И как итог, я не выдержала. После этого хватка стала не такой крепкой, и я смогла сделать то, что и хотела. А именно — скатилась. Упала на спину и уставилась прямо перед собой, на яркие листья деревьев, частично скрывавших от наших взглядов чистое, голубое небо.

— С тобой будут одни проблемы, — сказал Тимофей через минуту тишины.

— Ты думаешь, я этому рада? — спросила, поворачивая голову в сторону рыжего. — Возможно, ты знаешь другой способ вернуть меня домой? Признаться, у меня нет желания выходить за тебя замуж.

— Я тоже не в восторге от этого, — проговорили в ответ. Голос мужчины был обманчиво спокойным. Казалось, он в любую секунду готов взорваться и выплеснуть на меня все, что думает об одной иномирянке, посмевшей уже второй раз за два дня опрокинуть его то на пол, то на землю. — Но как бы не старался избежать того, что уготовили мне боги, ничего не выйдет. Ты тоже должна это понимать.

— Почему не выйдет? — от его слов мне сделалось не по себе. — Я не хочу за тебя замуж. Ты не хочешь на мне жениться. В чем проблема? Почему нельзя вернуть меня домой?

— Поверь, если бы я знал, почему, я бы нашел решение этой проблемы. — Тимур тоже повернул голову ко мне и наши взгляды встретились. — Но я впервые за очень долгое время не знаю, что будет дальше. Не могу просчитать все на два-три шага вперед. И это… бесит.

— А раньше просчитывать получалось?

— Да.

После этого короткого, резкого ответа, продолжать разговор как-то резко расхотелось. Я чувствовала, что если не перестану допытываться, расспрашивать Тимофея о том, кто он такой, то рискую получить в ответ не очень приятные слова. С другой стороны, ему не нужен повод, чтобы поддеть меня лишний раз.

— Отдохнула? — спустя какое-то время спросил у меня мужчина.

— Не совсем, — призналась. — Но ты ведь не дашь мне еще немного времени?

— Догадливая мне невеста досталась, — то ли похвалил, то ли предпринял очередную попытку задеть меня Тимофей.

Несмотря на всю свою язвительность и явное недовольство, он, встав с земли, протянул мне руку, предлагая свою помощь. От которой я не стала отказываться. Не настолько гордая, чтобы по любому поводу и по любой причине задирать нос.

Процедура (иначе и не назовешь) забирания обратно в седло прошла не очень. А все потому, что отбила я себе там все основательно. Еще и Тимофей, рыжий нахал, когда подсаживал, не придумал ничего лучше, как поддержать за то самое место, на котором предполагалось сидеть. Ему, наверное, доставляло удовольствие причинять мне такую, якобы случайную, боль. Спасибо хоть, что перед тем, как отправляться в путь, мне все-таки позволили посетить кусты. И на том, как говорится, спасибо.

— Дальше будем продвигаться без остановок, — поспешил расстроить меня Тимофей, когда мы неспешно направились прочь с поляны, на которой устраивали привал. — Поэтому сразу осознай, что никакие стенания на меня не подействуют.

Кто бы сомневался…

Признаться, еще примерно через полчаса пути я стала задумываться о том, что полет на Горыныче или Ковре-самолете был бы не так уж и плох. По крайней мере, было меньше шансов отбить себе копчик. Зато больше — свалиться и превратиться в лепешку. Но тут уж мне сравнивать было не с чем.

С Тимофеем я не заговаривала. Да и он не спешил начинать диалог. Молчал, хмурился, смотрел прямо перед собой. Я же скакала на своей серой кобылке сбоку и время от времени посматривала на рыжего. Никто мне этого не запрещал, поэтому все чаще я делала это в открытую.

Увы, как бы мне не хотелось закончить этот день хотя бы в относительно спокойной обстановке, ничего не вышло. Уже на окраине какой-то деревушки нам пришлось ускориться и скакать во весь опор с час, не меньше. А все потому, что на нас в самом буквальном смысле, напали кошки. Повылезали из кустов, замяукали громко. И, сорвавшись со своих мест, попытались повалить лошадей, кусая тех за длинные ноги, цепляясь лапами за густые хвосты. И чего, спрашивается, так взъелись? Нужно будет расспросить об этом Тимофея. И пусть только попробует отвертеться.

От быстрой скачки у меня сбилось дыхание, и начала болеть голова. Перед глазами все мелькало с такой скоростью, что казалось, будто смотрю американский блокбастер. Я и представить себе никогда не могла, что буду пытаться скрыться от преследования пушисто-хвостатых представительниц женского пола. Вот почему-то ни секунды не сомневалась, что все эти кошечки именно кошечки, а не коты.

Немного замедлились только когда кошачье мяуканье и шипение совсем стихли. По напряженному и, одновременно с этим, уставшему Тимофею было видно, что вся эта гонка его изрядно вымотала. Как и черного коня, на котором он сидел. Само собой, я выглядела не лучше. И моя серая помощница, имени которой я, кстати, пока не знала, тоже была далеко не бодра и весела.

В общем, досталось всем. Даже, я думаю, кошкам, которые на своих четырех лапах проделали довольно долгий путь.

— Что это вообще было? — когда дыхание восстановилось, спросила у Тимофея. Собиралась же, так чего тянуть.

— Массовое бешенство кошек, — проворчал Тимофей, нервно дергая правым ухом.

— А если серьезно? — отставать я не собиралась.

— Понятия не имею, что этим усатым от меня понадобилось. На этом разговор окончен.

Все ясно. Рыжий что-то от меня скрывает. И предположения, поселившиеся в голове, были настолько невероятными, что я сразу же их прогнала. Ничего такого… просто подумалось, что этот не совсем человек…

Он предполагал, что подобное произойдет. Поэтому не удивился, когда со стороны деревни Дубовка в их сторону помчалась целая стая кошек. Причем, это Тимофей понимал, что кошки просто надеялись обратить на него свое внимание. Но не рассказывать же об этом Вере? Объясняй потом, почему кошки пристают к человеку с такими намерениями. Точнее, к почти человеку. Ведь Тимофей по-прежнему мог становиться упитанным, рыжим котом со скверным характером. Впрочем, и в человеческом обличие характер у него был не лучше. Жизнь за столько лет ему порядком надоела. Именно об этом он и сказал Гвидону, когда вернулся во дворец уже человеком. Тогда от него даже стража отскакивала, будто черта видела. Еще бы, где это видано, чтобы у человека были большие кошачьи уши? Да и Суровер, когда увидел, первые пару минут просто стоял и хмуро взирал на эти самые уши. Словно это он какую-то ошибку при перерождении ученого допустил.

Тогда между ними состоялся долгий разговор. Итогом которого стали новое назначение Тимофея советником царя и толпа девиц, которые быстро прощупали почву и открыли охоту. Но Тимофей не собирался становиться чьей-либо жертвой. Поэтому начал свою игру с мышками, добровольно готовыми попасть в его лапы. И вот именно во время очередной охоты на него и свалилась, словно из ниоткуда, темноволосая девчонка, с большими серыми глазами, чувственными губами и довольно привлекательным для него телом. С ней бы он тоже поиграл. Если бы сразу не понял, кто она такая. И для чего перенеслась в этот мир. И уж тем более желание отпало, когда он осознал, кто ее сюда перенес. Ведь он, Тимофей, в ее переносе не участвовал. А ведь до этого каждый житель Хрустального оказывался здесь благодаря ему.

Вера… Странная девчонка. Собственно, как и те, другие, кого он уже переносил в этот мир. Вспыльчивые, языкастые, но смелые. Несмотря ни на что, они не трусили перед опасностью. Но пока Тимофей не знал, какая Вера. Кого ему послали боги? За какие такие грехи? Да, он был далек от идеала. Характером, опять же, не вышел. Еще и возраст сказывался. Как-никак не одну уже жизнь прожил. Большую часть из которых в шкуре кота. Но за все это время ни одна кошка не была…

На этой мысли Тимофея перекосило. Помнит он, как поначалу было сложно объяснить этим прохиндейкам, жаждущим ласк, что он не «такой». И кошки его мало интересуют. И вот странность, вернул себе человеческое обличие (почти человеческое), а они все равно продолжают за ним бегать. Не осознали, наверное, что сейчас им уж точно ничего не светит.

«Лучше бы я не перерождался. Или снова оказался бы котом. Последняя жизнь… Дали бы прожить, как раньше», — недовольно подумал про себя мужчина, в который раз косясь на девчонку, что пристроилась на своей серой кобылке с правой стороны от него.

Симпатичная. Если не вспоминать о том, как она изъясняется и зубоскалит, так даже кажется тихой. Обманчиво тихой. Испытывал ли сейчас что-то к ней Тимофей? Никак не мог понять. Впервые за долгую жизнь он вообще ничего не понимал. Будто потерял внутреннее чутье. Поэтому и перевоплощался в кота и пробирался к ней в комнату. Надеялся, что так сможет понять больше. Но все было тщетно. Она была для него сплошной загадкой. Мышкой, от которой не знаешь, чего ожидать. Девчонка может как погубить, так и стать опорой, защитой. Но, на данный момент, Тимофею все больше казалось, что они не смогут поладить. Она сразу не приняла его… Еще бы, он ведь собирался… Он тоже не горел желанием сближаться.

Возможно, Гвидон прав. Посещение храма богов даст ответы на вопросы, которые роем пчел кружат в его голове. И тогда-то все решится. Ведь Вере нужно было выполнить задачу мира. Какую? И этого Тимофей в первый раз в жизни не знал. Хоть Суровер и говорил, что ей является брак между Тимофеем и Верой. Но сам колдун в этом сильно сомневался. Если бы это было на самом деле так, то обряд можно было провести почти тут же. Но нет… что-то этому помешало.

Мне все чудилось, что Тимофей надо мной издевается. Даже после случившегося он выглядел невозмутимым. И если еще недавно он казался уставшим, то теперь — нет. Сидит себе в седле, насвистывает какую-то мелодию. А у меня уже все тело от скачки болит. Еще временами мерещилось, что за мной кто-то наблюдает. Шуршит листвой, скрипит ветками деревьев и кустарников. Умом понимала, что никому я здесь не нужна. Однако, страх в моей душе зародился. И даже то, что Тимофей оставался все таким же невозмутимо спокойным, во мне спокойствие не зарождало. Чуяла я, что близится что-то опасное. Или это просто паранойя разыгралась. Вот и чудится всякая ерунда.

Внезапно небо стало чернеть. Ветер поднялся такой силы, что за пару секунд растрепал мою косу и остудил кожу. И кажется уже, что сам лес не хочет, чтобы мы двигались дальше. Словно он пытается отгородиться, прогнать нас, вернуть обратно. Но мы не могли свернуть. Поэтому все вокруг начало буквально бушевать, сходить с ума. Хотя… последнее определение было не совсем верным.

— Вера, направь лошадь ближе ко мне! — скомандовал Тимофей, протягивая в мою сторону руку. Сам попытался ухватить лошадку за поводья, но ничего не выходило. Моя кобылка ни в какую не хотела снова становиться смирной. Фыркала нервно, била копытом землю, мотала хвостом. Но тем не менее и шага не сделала. Когда ветер усилился, она застыла на месте. — Вера! — снова позвал меня мужчина.

Тоже потянулась к нему рукой. Позвала, но меня, кажется, никто не слышал. И я его больше не слышала. Видела только, как он открывает рот в беззвучном крике. И я кричу, но он все так же не реагирует. Тянется рукой, как и я, но наши пальцы так и не переплетаются.

Внезапно все исчезло. Только темнота стояла перед глазами, да слышалось завывание ветра, которое словно удалялось от меня, постепенно затихая. Безымянный палец на правой руке обожгло огнем. Потом невидимое пламя переползло на грудь. Но как ни пыталась нащупать источник боли, ничего не получалось. Только пальцы обжигались об горячие участки кожи.

В какой-то момент боль стала столь невыносимой, что я закричала. Выгнулась дугой, запрокинула голову, потому как уже не могла ее удерживать. Руки обвисли, словно безжизненные, и не слушались. Я напоминала себе сейчас безвольную куклу, которую постепенно уродуют, разрывают на части.

Меня швырнуло в сторону, потом в другую. Но удара не последовало. Потом, через пару секунд, невидимая сила, словно надавливая на грудь мощной рукой, потянула вниз. И вот тогда тело окутал новый приступ боли. Теперь уже спина пылала огнем. Наверное, разум решил, что с него хватит впечатлений за один день. Одна темнота сменилась другой. Только в отличие от первой, она не приносила боль.

Приходить в себя не хотелось. Так бы и лежала в забытье, не чувствуя вообще ничего. Но, увы, пришлось открывать глаза. Чтобы в следующую секунду их закрыть.

Нет… мне просто кажется. Это не может происходить на самом деле. Вообще не может!

— Она что, снова отключилась? — спросили немного писклявым голоском.

— Ой, рыжая, не чуешь что ли — притворяется она. Просто таких экск… эксклюз… короче, единственных в своем роде в первые в жизни видит.

— Черная, чего ты сразу начинаешь? Просто у нашей рыжей проблемы с быстрым мыслительным процессом.

Я слушала их разговор и… щипала себя двумя пальцами левой руки за запястье правой. Надеялась, что мое нехитрое действие не осталось замеченным. А то со стороны выглядело, наверное, странновато. Впрочем, лицезреть и слушать трех говорящих лисичек было еще более странным.

— Белая, помолчала бы. А лучше бы сказала, как нам эту тушу в избушку затаскивать. Ягуша в ближайшие пару месяцев появляться не собиралась. А эту бедовую выбросило прямо у нашего дома. Не спроста. Да и чую я дух на ней знакомый. Усатый такой, рыжий…

Если бы не упоминание усов, подумала бы, что они она о Тимофее. Но… я ведь знала еще одного рыжего и усатого. Который два раза пробирался в выделенную мне во дворце Гвидона комнату.

— Ну, этот рыжий много где наследить усел, — философски заметила другая говорящая лиса.

Кто из них говорил, я понять с закрытыми глазами, разумеется, не могла. Поэтому пришлось осторожно приоткрыть один и проследить. Да и когда я еще увижу столь чудных существ? Пусть и страшновато немного. Но, вроде как, они не были настроены агрессивно.

— Короче, — пропищала рыжая лисичка. Она стояла в каком-то метре от моей головы. И видела я ее лучше, чем остальных двух. — Ты, черненькая, хватаешь ее за одну ногу, беленькая — за вторую. И вы ее тащите.

— А что будешь делать ты? — недовольно поинтересовалась черненькая. Эта лисичка сейчас принюхивалась к моей правой ноге.

— Руководить, само собой, — гордо откликнулась наглая плутовка. — Я же прирожденный этот… как его. Ульянушка как-то слово чудное называла…

— Проктолог?

— Нет, — рыжая покачала головой. — Там другое слово было. Более чудное. Но проктолог мне тоже нравится. Я, правда, запамятовала, что оно означает.

Ох, лучше тебе, рыжая, этого не знать. Навряд ли тебе когда-нибудь понадобится помощь этого врача. А вот мне… Если жизнь моя не вернется в привычное русло, он вполне может понадобиться. При таком режиме, я не только болячки по его части заработаю, но и еще прилично шишек, с которыми придется справляться уже другим медикам. Лишь бы до патологоанатома дела не дошло.

— Это не честно, — возмутилась, судя по всему, беленькая лисичка. — Значит, мы тут будем хвосты напрягать, лапок не жалеть, грыжи зарабатывать, а ты… руководить?!

Чувствую, еще немного и дело дойдет до массовой драки. Но был во всей этой ситуации один плюс — я на время забыла о боли, которая еще недавно выворачивала меня на изнанку. Да и, стоит отметить, от нее не осталось и следа.

— Я сама… — все-таки осмелилась открыть рот и с трудом, но произнести несколько слов.

— Чего сама? — хором спросили у меня.

— Сама дойду, — еще одна попытка заговорить, увенчавшаяся успехом. Неужели я так сильно кричала от боли, что сорвала голос? Хриплю, словно многолетний курильщик. — Только скажите, куда идти.

— Да тут… — не слишком уверенно проговорила рыженькая, — всего ничего. Вон она, — кивок головы в сторону, где продолжала принюхиваться к моим ботинкам черная лисичка. — Стоит, скрипит, гостей ждет.

Медленно приподнялась, упираясь локтями в землю. Прищурилась, так как яркое и жаркое солнце не давало нормально смотреть. Оно в той стороне было особенно жестоким.

И вот только я пришла в себя, нашла силы, чтобы хотя бы приподняться, как… Как снова захотела отключиться. Ладно три говорящие лисички… Но избушка на… на гусиных ножках — это было уже слишком. И все бы ничего, я бы, может, подумала, что это просто у архитектора с фантазией все в порядке. Если бы эта самая избушка не притоптывала на месте в явном нетерпении. Еще и, кажется, покрякивала.

— Ты это, красавица, встала бы уже, — подала голос беленькая лисичка. — Пусть и солнце светит, но земля пока еще холодная. А от больной спины у нас только одно действенное средство имеется. Тут неподалеку, на дереве осиный улей…

Думаю, не стоит говорить, с какой скоростью я вскочила на ноги. Только вот к избушке подходить опасалась. Кто ее знает… Вдруг это тоже какое-то волшебное существо, на подобии говорливых лисичек. И оно не прочь мною полакомиться. Сама войду внутрь и… быстро буду переварена. Или не очень быстро.

Нет, наверное, все-таки стоило меньше читать всяких фэнтезийных книг. Фантазия бы у меня тогда не такая богатая была.

— Чего стоим, кого ждем? — наконец, не выдержала черненькая. Подошла ко мне почти вплотную, плюхнулась на землю попой и посмотрела с укором снизу вверх. Будто не понимает, что во всей этой ситуации может меня смущать. Конечно… для них тут все в порядке вещей. А для меня каждый раз новое открытие. Которое мой усталый мозг не всегда воспринимает сразу и спокойно. — Пошли, давай. Избушка у нас не кусается. Ну… бывает, иногда идет поплавать в океан, но тут уж ничего не поделаешь. Еще ни разу на дно не пошла. Поэтому нечего переживать.

Мотнула головой, прогоняя очередные шальные мысли, тут же поселившиеся в моем воспаленном мозгу. Нет, это точно не слуховые галлюцинации. Лисичка на самом деле сказала, что избушка плавает. Ну да… у нее же гусиные ножки. Лапки… Почему бы и не поплавать, раз конечности позволяют?

Избушка нетерпеливо что-то крякнула. Повела одной ногой в сторону, очерчивая на вытоптанной земле полукруг. Словно пыталась дать понять, что ничего такого точно не сделает. И вообще, смущается. А я тут еще и недоверие выказываю.

— Не дрейфуй, чай не плот, — захихикала рыженькая, важно вышагивая в сторону избушки. Хвост приподняла, будто кот на охоте, уши торчком, мордочка задрана, будто пытается кончиком носа до солнца достать.

Но спокойно добраться до своего дома у нее не получилось. Споткнулась обо что-то и полетела этим самым задранным к верху носом прямо в сочную траву. Только хвост продолжал торчать. Напоминал он, кстати, сейчас метелку, которой смахивают пыль с полок. Не по цветовой гамме, само собой, а по степени пушистости.

— Ой, ну ты, мать, даешь, — захихикала черненькая. — Важная птица, хочет поскорей убиться.

— Уморила, — вторила ей беленькая. — Наша лисичка, словно сырая спичка.

Кажется, в этом мире, кроме меня, на самом деле были другие попаданцы. И они имели честь познакомиться с этими ушасто-хвостатыми болтушками.

— Чего ржете? — вскочив на все четыре лапы, возмутилась рыжая. Выгнула спину, словно вот-вот зашипит и набросится на своих соплеменниц. — Тут камень лежит. Я об него и… споткнулась.

Почему-то в этой ее короткой заминке мне почудился явный подтекст. Точнее, не высказанное слово. Которое, скорее всего, так же пришло сюда из моего мира.

— Оп-па-на… — присвистнув, снова заговорила рыженькая. — Девчонки, да у нас тут… гостья высокого полета.

— В смысле? — а это спросила уже я. И две лисички, которые так же не поняли, с чего вдруг переменилась в морде рыжая лиса.

— Ты на свою правую руку посмотри, бедовая. И на шейку лебединую. И все поймешь, — пояснила мне самая внимательная (как оказалось) из лисичек.

Ну… я и посмотрела. И сразу поняла, почему недавно так жгло именно в этих местах. На безымянном пальце правой руки красовался золотой ободок обручального кольца, на котором была выведена какая-то замысловатая руна. Знакомая… где-то я похожее уже видела. Но где, понять пока не смогла. А вот на шее у меня болталась опять же золотая монетка. В ней была проделана дырочка, через которую тянулся кожаный шнурок.

— Как такое возможно… почему… — забормотала я, плохо соображая, когда это и кто успел надеть мне на палец обручальное кольцо.

Лисички засуетились вокруг меня. Прыгали, вставали на задние лапы, виляли пушистыми хвостами, будто старались подмести землю от мелкого сора. Что-то радостно пищали. А я стояла и смотрела то на свою руку, на которой поблескивало кольцо, то на монетку, касающуюся кожи на груди. Сложно и трудно было осознать, что без меня… меня женили. И на ком? Вроде совсем дурой я не была и догадаться было не сложно. Однако, не верилось. И не хотелось в это верить! Ведь я почти не знаю Тимофея. Для меня он не просто темная лошадка. Он целый клубок загадок, больше похожих на змей. Но, если сами боги (других предположений у меня не было) соединили нас узами брака, и я до сих пор не в своем мире, то, получается… задача передо мной стоит совсем другая. И она гораздо сложнее, чем думалось изначально. Царь ошибся. А я так хотела, чтобы он оказался не прав! В том смысле, что вообще рассчитывала, что мое задание никак не связано с этим рыжим нахалом, не пропускающим ни одной юбки. Нэко… Нет, это настоящий наглый кошак, просто в человеческом обличье. Но, получается, что и он сейчас где-то неизвестно где, с кольцом на безымянном пальце. И он, я уверена в этом, в бешенстве.

— Обалдеть, девчонки! — почему-то уж слишком сильно радовалась рыженькая. Словно это она замуж за этого наглого ушастого вышла. — У нашего ученого жена объявилась! А он вообще в курсе? Или это боги подсобили?

Какая она, оказывается, прозорливая лисичка. Хотела ответить, но, открыв рот, поняла, что не в состоянии говорить. Потому что нахожусь, мягко говоря, в шоке. В связи с этим просто кивнула, подтверждая тем самым последнюю догадку рыжей.

— За какие такие грехи? — продолжила допытываться она.

— Оставь ты ее в покое, — шикнула на подругу черненькая. — Не видишь, что ли, что девица сама удивлена такому известию. Вопрос еще, как она здесь очутилась? А чтобы во всем хоть немного разобраться, это надо нашу главную звать. И пусть она волка с собой прихватит. Уж эти сообразят чего. И пока рыжая будет до Лукоморья скакать, мы девочку отпоим и откормим. А то поди скоро в обморок прямо здесь грохнется.

— Почему это я должна идти? — разумеется, возмутилась такому раскладу рыжая. — Я, между прочим…

— Потому что ты самая выносливая из нас троих. Самая быстрая и хорошо разбираешься на местности. Еще вопросы? — подала голос беленькая.

От такой похвалы рыжую раздуло, словно воздушный шарик. Выпятив грудь колесом, она снова задрала морду. Еще и хвостом довольно завиляла.

— Ладно, уговорили, — смилостивилась, наконец, она. — Сбегаю я до нашей главной. А вы за новоиспеченной женушкой Тимофея проследите. Чтобы не убежала.

Было бы куда бежать…

Я стояла, и вообще не вмешивалась в их разговор. Да и что могла сказать? Они были правы — я в шоке. И не отказалась бы от чего-нибудь съестного. Пока скакала на лошади, которая, кстати, сейчас неизвестно где, не до еды было. Зато сейчас, как только снова оказалась на твердой земле, аппетит разыгрался жуткий. Да и стресс, опять же, сказывался. Хотелось есть, причем ужасно.

— Пойдем, непутевая, — когда рыжая скрылась в ближайших кустах, проговорила черненькая. — Покормим тебя, что ли. А то если тебя наша лисица голодной и холодной увидит, такой нагоняй устроит, всем достанется. А мы не самоубийцы.

Аргумент, ничего не скажешь.

Пришлось все-таки идти в сторону избушки. Как бы ни хотелось пойти в другом направлении. В кусты, например. Хотя, если думать логически, куда бы я пошла одна и без денег? Искать еще большие приключения на одно очень примечательное место?

— Она не кусается, — будто прочитав мои мысли, заговорила черненькая, сейчас вышагивающая впереди. — Очень милая даже. Если не обижать. Мебель там ножиком не ковырять, дверями не хлопать…

Она продолжала что-то говорить, даже когда переступила порог избушки. А для этого, между прочим, этой самой избушке пришлось присесть. Ведь лапы у нее были довольно длинные. И просто так забраться в сам дом было проблематично даже для меня.

Меня никто не съел. Изнутри избушка казалась вполне себе обычным домиком, в котором была всего одна большая комната. Прямо напротив входа стояла кровать, чуть поодаль печь, посередине комнаты стоял прямоугольный стол. Больше здесь особо ничего и не было.

— Располагайся, — милостиво разрешила беленькая лисичка, лениво перебирая лапами. Добредя до кровати, она заползла под нее и затихла. На пару секунд. — Яга в ближайшее время не появится. Но если даже и прибудет, то тебя точно не прогонит. Она у нас добрая. Бывает… Так что не волнуйся.

— Спасибо. — И почему мне так тяжело даются простые на первый взгляд слова?

— Есть хочешь? — спросила черненькая. — Вижу и без твоего ответа, что хочешь. Так что, мыть руки и за стол. Умывальник рядом с печкой. Все поняла?

Кивнув, направилась в указанную сторону. Чем меня собирались кормить лисички отдельный вопрос. Который я почему-то опасалась озвучивать. Наверное, потому что боялась обидеть тех, кто меня приютил. Пусть это и три болтливых сказочных существа.

После того, как руки были вымыты, направилась к столу. На котором каким-то сказочным образом уже были расставлена посуда и несколько чугунных горшочков с чем-то явно съестным. И пахло это съестное очень даже аппетитно.

— Но… как? — удивленно смотря на стол, спросила. Подошла к нему, вдохнула манящий аромат и только сейчас осознала, насколько сильно хотела есть. Я была готова наброситься на еду прямо вот так, стоя у стола, не используя тарелку и ложку. Но родители столько лет убили на мое воспитание, поэтому позволить себе такую вольность я не могла.

— Печка у нас не простая, а колдовская. Сама готовит, если захочет, сама на стол ставит. Опять же, если настроение есть. Ты ей, судя по всему, понравилась, раз она расщедрилась и все сама сделала, — пояснила мне черненькая. Эта хвостатая, пока я мыла руки, уже успела забраться на кровать и свернуться на пестром покрывале калачиком. Пушистым таким, черным и с хитрыми глазками. — Садись, ешь. А там уже лисица придет. Поговорите. Сможешь задать ей парочку вопросов. Она у нас хорошая, есть не станет.

Последнее заверение пришлось как нельзя кстати.

— Зато волк… — подала голос из своего укрытия беленькая. — Он, когда злой, не разбирает, кого съесть.

— Не болтай ерунды, — шикнула на подругу другая лисичка. — А ты… кстати, а как тебя звать-то?

— Вера, — представилась, медленно опускаясь на скамью. На столе рядом уже стояла деревянная тарелка, в которую предлагалось положить что-нибудь съестное.

— Вера, значит, веришь, — хихикнула белая лиса. Так бы и подергала ее за это за хвост. Думала, рыжая у них тут самая языкастая, ан нет.

Черная снова шикнула. На этот раз в доме повисла тишина. Меня она не угнетала. Лисичек, впрочем, тоже. Спустя какое-то время они, кажется, вообще заснули. Сопели себе тихо спокойно, пока я наворачивала тушеные овощи с мясом. Сейчас казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела. Если только мамино…

Вспомнила близких, и стало как-то тяжело на душе. Да и на плечи будто кто-то холодные руки положил. От них по спине побежал неприятный морозец. Смогу ли я вернуться домой? Выполнима ли задача, которую поставил передо мной этот мир? Или боги… Ведь не брак должен был стать ее решением. Тогда что? Надеюсь, не чувства, которых между мной и Тимофеем и в помине нет.

Я только доела, когда дверь в избушку распахнулась и в комнату влетели уже знакомая мне рыжая лисичка, серый огромный волк в штанах и огненно-рыжая лисица в красном сарафане. Причем последние двое стояли лишь на задних лапах.

Если бы не успела проглотить последнюю порцию тушеной картошки, точно бы подавилась. Потому что лису в русском сарафане и, кстати, рубахе, мне видеть доводилось впервые. Что было вообще не удивительно.

— Вот те раз, — пробасил волчара, подходя ко мне ближе. Остановился в паре шагов от сидящей за столом меня, сложил лапы на могучей груди. Сверкнул своими недовольными глазищами. Да так, что мороз по коже побежал. Вот как возьмет сейчас и съест. А поблизости, я уверена, нет доблестных охотников или, на худой конец, ямы, в которой бы пылал огонь. — И в самом деле жена этого прохвоста. И хорошенькая… Аппетитная.

— Волк, — пожурила серого огненная лисица, — чего запугиваешь девочку. Яга недовольна будет, если узнает. Ты же не хочешь стать воротником на ее новой шубке?

— Нет, душенька, — посмотрев на свою собеседницу, откликнулся волк. — Кому охота добровольно себя жизни лишать и шкуру «дарить».

— Тогда не зубоскаль, старый, — возмутилась лиса. — Сколько лет на этой земле живешь, а все такой же.

— Тем тебе и нравлюсь, — довольно проговорили в ответ.

Пока они разговаривали, я осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, поднялась со скамьи и стала медленно отходить подальше от новоприбывших и поближе к печи. Там я заметила добротную кочергу. Чем не оружие? Кто знает, что у этого сказочного зверья на уме. Учитывая, что лисицы в наших сказках те еще плутовки. Одна даже мучное изделие съела, лишь бы оно другим не доставалось.

— Ты куда, красавица? — спросил волк, почти сразу заметив мой маневр. Слух у него, видимо, отменный. Или это я так шумно отступала? — Не бойся, не съем я тебя. А говорю так для порядку. Не гоже волку красноградскому милым и пушистым быть. Но люди не в моем вкусе.

— А я предупреждала, — возмутилась лисица.

Быстро преодолев разделяющее нас расстояние, она схватила меня за рукав рубахи и потянула к кровати. Силищи у лисы оказалось немерено. Если бы не захотела идти, она бы меня, наверное, волоком или на себе потащила. Черненькая лисичка, что до этого делала вид, что крепко спит, шустро соскочила с кровати на пол и спряталась под нее. Послышалось недовольное рычание. Кажется, беленькая была недовольна такому соседству.

— Присаживайся, — обеспокоенно сказала огненная лисица, выпуская мой рукав. — Тебе отдохнуть нужно. А пока сил набираться будешь, поговорим. У тебя, я так понимаю, накопились вопросы.

— Да, — собрав всю свою выдержку в кулак, подтвердила. Это же, наверное, нормально для этого мира, верно? Говорящие животные, ковры-самолеты, Змеи Горынычи. Что такого? Для них здесь, скорее всего, привычный жителям нашего мира автомобиль диковинкой покажется. — У меня есть вопросы.

— Спрашивай, — кажется, лиса попыталась улыбнуться. — Я постараюсь ответить на все. Если только их не так много, что отвечать придется до следующего утра.

Не то чтобы, конечно… Но предостаточно, чтобы убить пару часов. Но лисицу никто за язык не тянул. Поэтому спросить я ее собиралась о многом.

Но сразу приступить к расспросам было не суждено. Волк, учуяв запах съестного, стал греметь чугунками, стучать ложками и тарелками, шустро накладывая себе поесть. Ладно, если бы делал он это, молча. Ан нет, бормотал себе что-то басовито под длинный нос.

— Волк, — с укором позвала лисица, — ну ты нашел время.

— Делу время, а еде всегда привет, — парировал волчара. — И я вам совсем не мешаю. Разговариваете. Когда я ем — я глух и нем.

И почему-то не поверилось мне в его последние слова. Небось, наворачивая ранний ужин, каждое слово своими большими ушами будет ловить.

— Вот, плут, — беззлобно пожурила лиса. Но ее внимание довольно быстро снова переключилось на меня. — Ну… что ты хотела спросить, девочка?

— Лисички сказали, что я жена Тимофея. Назвали его ученым… Почему? — сразу спросила.

— Почему ты женой стала или почему он ученый? — хмыкнула моя собеседница.

Она подошла вплотную к кровати и присела на нее. Сейчас я могла как следует разглядеть густую, яркую шерсть, выразительные глаза и довольно острые клыки. Как есть самая настоящая лиса. Только больше обычной.

— И то и другое, — мотнув головой, ответила. И что за мысли снова не вовремя лезут?

— Насчет того, с чего это боги вас узами брака повязали, мне сложно сказать. Могу лишь предполагать, что они нашли в тебе именно тот якорь, который удержит Тимофея в этом мире. Не даст ему свернуть не на тот путь, который они ему уготовили. А почему ученый… Так он один из самых просвещенных умов нашего мира. Много знает, много где был, много что видел… На многие вопросы, касательно нашего и твоего мира он может ответить, почти не задумываясь.

— Как вы думаете, почему я попала в этот мир? Гвидон сказал, что моей задачей является женить на себе Тимофея, таким образом привязав его к себе. Но… ничего не вышло. Я по-прежнему здесь.

— Вероятно, все дело в ваших чувствах. — От этих ее слов стало немного не по себе. Сама ведь так думала, только не хотела до конца верить. Все надеялась, что причина в другом. С другой стороны, вероятно и лиса ошибается. Это же всего лишь предположения, не более. — Что такое брак? Лишнее подтверждение тому, что теперь вы муж и жена. Но кто знает, что там, внутри этой самой семьи. Вдруг муж жену колотит или супруга неверная оказалась. Да много чего. Но если двое любят друг друга, то это уже совершенно другое. И отношение, и понятия, и чувства. Поэтому я склоняюсь к тому, что задача твоя — полюбить Тимофея.

— Но как быть с тем, что после выполнения задания, то есть, после того как я в него влюблюсь (ужас какой), я вернусь назад, в свой мир? Смысл тогда вообще был все это затевать?

— Но ведь и он, получается, должен тебя полюбить, — продолжала рассуждать лиса. Все остальные притихли и внимательно прислушивались к нашей беседе. Даже волк жевать перестал. Сидел, словно памятник самому себе, только ушами смешно дергал. — И тогда перед ним должен будет встать выбор — идти за тобой или оставить все, как есть.

— Тут и думать нечего, — я нервно передернула плечами. — Не станет он свой выводок из дочек советников на одну меня менять. Тем более, отношения у нас сразу же не заладились.

— И что с того? Это еще ничего не значит. Тимофей, он… Понимаешь, сложный. Ведь столько на этом свете живет, столько всего пережил. Войди в его положение. Предполагаю, что для вашего мира он был бы уже глубоким старцем.

— Что ты хочешь этим сказать? Насколько он старше меня? — Что-то мне уже не нравится этот разговор. Сейчас окажется, что Тимофей какой-нибудь бессмертный вампир.

— Он перерождается, — поторопилась прояснить ситуацию лиса. — Недавно случилось последнее перерождение. Он сам мне об этом рассказал, через блюдечко…

— Блюдечко?

— Да, мы общаемся при помощи волшебного блюдечка. А что тебя удивляет?

Да меня все здесь удивляет. Просто я стараюсь не впадать в истерику и вести себя сдержанно. Несмотря на то, что внутренне я уже паниковала и рвалась домой, к родителям. И забыть все хочу, как странный сон. Только вот навряд ли получится.

— Все нормально. Я просто решила уточнить, — пробормотала, с трудом выдавливая из себя улыбку.

— А по твоему лицу видно, что ты вот-вот готова прилечь на подушку и уснуть богатырским сном до самого рассвета, — решил вставить свои пять копеек волк. — Бледна аки смертушка.

— Волк, — в который раз попыталась приструнить его лисица. — Помолчи. Раз уж сел потчевать, так сиди и…

— Уминай, пока я не убрала, — пискнула из-под кровати одна из лисичек. К слову сказать, сейчас их там забилось целых три. И по недовольному ворчанию время от времени, им было довольно тесно.

— Что ты еще хотела спросить? — решила проигнорировать сопение волка и попискивание лисичек моя собеседница. Сейчас она смотрела на меня пристально, изучающе. Будто хотела прочитать все вопросы на моем лице. Только вот читать там, наверное, было нечего.

— Как ты думаешь, Тимофей придет за мной? Может вообще подумает, что я назад вернулась после странного брачного колдовства и…

— Нет, не подумает, — перебила меня лисица. — Он далеко не дурак. И по связи, образовавшейся между вами после ритуала, найдет тебя. Тем более, здесь его родные места. Не заблудится.

— Родные?

— Он здесь родился. — Лиса кивнула. На ее морде даже, кажется, появилась улыбка. Если оскал можно считать таковой. — Не в этой избе или лесу, разумеется. А в ближайшей деревушке — Лукоморье.

— Давно родился? — Само собой, ответ был очевиден. Просто я надеялась, что мне скажут конкретные цифры.

— Очень, — не оправдала моих ожиданий лисица. — Еще до моего рождения. А я, стоит отметить, тоже не молодуха.

— Не набивай себе цену, плутовка, — шутливо проговорил волк, снова принимаясь за еду. — Фигурка у тебя ладная. Такую бы девкам человеческим, да не всем так везет.

— Это от недоедания, — фыркнула лиса, судя по всему, не проникнувшись комплементом серого. — Добытчик из тебя не очень.

— Провоцируешь, рыжая, — беззлобно откликнулся волчара.

Лисички под кроватью снова недовольно заворчали. Черненькая, судя по всему, не выдержав, все-таки решила показаться и выбралась из своего укрытия, которое делила с остальными двумя плутовками. Но долго на полу она не провела. Примерилась и легко запрыгнула на кровать. Покрутилась немного и свернулась калачиком прямо у меня под боком. Я не возражала. Лишь бы не укусила во сне. Клычки у них были знатные.

— Что же мне делать, пока Тимофей за мной не явится? — задала очередной вопрос.

— Как что? Отдыхать, набираться сил. Если еще какие вопросы возникнут, то тебе либо эти хитрюги разношерстные ответят, либо я, когда проведать приду. Только в лес одна не ходи. Да и не плутай далеко. Погода сейчас коварная. Днем жарко — ночью холодно, аж трава инеем покрывается. Не к добру это.

— Так это все потому, что уже какой год Декабря найти не можем, — грустно пробасил волк. — Как сгинул в неизвестность, так чертовщина и началась. То холод по ночам, то дождь и цветы распускаются… в середине января. Снега-то нет.

— И никто не знает, что случилось? — Почему-то стало беспокойно на душе. Словно если так и пойдет дальше, то и в моем родном мире зима исчезнет. А летом начнутся заморозки.

— Если бы знали, давно бы уже что-нибудь предприняли, — откликнулся волк. — Но что мы можем? Остается только просить милости у богов. И надеяться, что рано или поздно мы хоть что-нибудь узнаем.

— Если это случится поздно, то какой в этом во всем будет смысл? — проговорила грустно беленькая лисичка. Вылезать она из своего укрытия, как это сделала черненькая, не торопилась. — Ведь уже будет поздно.

— Всегда есть хотя бы маленькая надежда, что все придет в норму, — попыталась успокоить ее огненная лисица.

Да… Как известно, надежда умирает последней. А перед ней вера и любовь. Если бы я могла чем-то им помочь, обязательно бы сделала это. Но что я могу? Не эту ведь задачу поставил передо мной чужой мир. Не отыскать Декабря. Я ведь даже не знаю, как он выглядит. Человек ли… Или мифическое существо. Зачем тогда нужно было с Тимофеем сталкивать?

— Ой, что-то мы засиделись, — вдруг спохватился волк. Потянулся на скамье, до хруста в позвоночнике. Зевнул, обнажая внушительные клыки. Еще и глаза довольно прикрыл. Еще бы, видела я, сколько он еды в одну морду умял. Я бы столько несколько дней ела. — Пора нам лисонька в свой дуб возвращаться. Засиделись мы. Еще и Вере отдохнуть надо. Поди устала. Вон, глаза осоловелые.

Возможно, и так. Только осоловелые они потому, что я никак не могу утрамбовать полученную информацию в воспаленный мозг. Тимофей… который почти не кот, но зато ученый. Серый волк, лисица, Лукоморье, дуб (не сомневаюсь, что и цепь золотая на нем красуется), царь Гвидон… Небось и богатыри тут все как на подбор в количестве тридцати трех штук. А с ними и воевода Черномор. Если вспомнить сказки Пушкина, которые родители часто читают своим детям, то можно предположить, что и золотой петушок с Шамаханской царицей здесь тоже имеются. И золотая рыбка. И…

— Ты прав, волк, — прервала поток моих мыслей лиса. — Пора нам. Засиделись мы что-то. А ты, Вера, отдыхай. И не забивай голову ближе к ночи. Иначе до рассвета прокрутишься.

— Еще кровать сломаешь… — пискляво пробормотала рыженькая лисичка.

— А избушка у нас старенькая. Такое может сильно отразиться на душевном спокойствии… — а это уже черненькая.

Промолчала, рассудив, что если начну пререкаться, то рискую нажить себе в мордах этих трех проказниц врагов. А ссориться ни с кем не хотелось. Но это не значило, что я легко могу прогнать из головы все мысли, которые так и крутились в ней, нервируя.

Проводив лисицу и волка до самого порога, я прикрыла за ними дверь и… И застыла, не зная, а что, собственно, делать дальше? Я здесь ничего не знаю. Понятия не имею о том, кто здесь жил. И вообще не знаю, где находится это Лукоморье. И далеко ли оно расположено от избушки, в которой я застряла на неопределенный промежуток времени. Не факт еще, что Тимофей соизволит за мной прийти. И, опять же, я понятия не имею, далеко ли от него меня закинуло. Вдруг это займет не один день пути? На долго ли я здесь?

— Чего застыла? — фыркнула черненькая, косо посматривая на меня. С кровати она так и не слезла. Лежала и делала вид, что дремлет. — Умывайся, переодевайся и баиньки. Сундук с одеждой на печи, у самой стены. Там и все необходимое для умывания. Тут неподалеку бережок есть, который прямо к воде ведет. Там и помоешься.

Хоть с этим разобрались. Впрочем… а из чего мне было выбирать? Дождаться бы Тимофея и снова в путь. К Дьявольской пустоши. А там уже, попав в храм богов, узнаем, что делать дальше.