На границе зеркала. Балтийские грёзы. Часть 2

Ксемуюм Бакланов

Это вторая из четырёх книг романа, активно наполненного ссылками на события последних двух десятилетий. Глазами человека, видавшего виды. Человека с явно авантюристическим взглядом на жизнь, постепенно трансформированным в глубокое убеждение незыблемости законов трансерфинга, описанных в одноимённых трудах Вадима Зеланда.

Собака берёт сслед

О-па-на! Сейчас главное не зацепиться за эти слова! Вернее, не задать вопроса на этот счёт.

— Да, пожил за это время в разных местах, но в Крыму лучше всего, знаешь какие красоты, да и море гораздо теплее, чем здесь, опять же ничем и никем не испорченная экология. Бывала, надеюсь, в Крыму?

— Да, приходилось бывать в Гурзуфе, а в детстве в лагере в Алуште, умопомрачительные места! А так из Одессы никуда не выезжала, разве что несколько раз в Турцию с Петром, да ещё пару раз в Египет, а сейчас так и вовсе безвылазно себя на цепь посадила.

— Вот и я того же мнения про Крым — не давая ей переключиться на другую тему, продолжил я, — проснешься утром, а на дереве, прямо у окна белка сидит.

— Где это белки у тебя на окнах висели, может это «белочки» были — она улыбнулась?

— Да я и сам так сначала подумал, а потом вспомнил, что за делами не расслаблялся уже пару — тройку месяцев и успокоился. А с белкой той мы потом подружились, она даже с рук у меня научилась еду брать, я очень переживал, когда она, вдруг, куда-то исчезла. Но это и немудрено, замуж вышла наверное, там их тысячи по всей округе, такое место, оно самое замечательное в Крыму.

— Ну и где такое замечательное место?

— А ты как думаешь?

— Ну, мне по-моему говорили, что ты живешь не на побережье, а в Симферополе.

— Да, у меня там был дом, по наследству от деда, но находился постоянно я на мысе Сарыч, это то место, где в девяносто первом держали под арестом Горбачёва. В Симферополе меня никто не мог бы видеть, я появлялся там всего несколько раз, так что ты наверное что-то напутала.

— Ничего я не напутала, это был кто-то из твоих знакомых и хотел узнать у меня твой адрес в Симферополе, тогда я только об этом и услышала. Он ещё сказал, что хочет что-то очень важное сообщить, но я тебя не видела после того, да и до того уже месяцев несколько, как ты пропал с горизонта. Я ещё потом у Петра спрашивала и помню, что он очень удивился про Симферополь и сказал, что не испытывает особого разочарования по поводу твоего исчезновения.

Да, картина не совсем понятная. С одной стороны, если меня пасли люди Петра, при чём тут какой-то мой знакомый, пришедший спрашивать обо мне к его любовнице. Это совершенно очевидно, что они не связанны между собой, но обладали одной и той же тайной информацией. Ни хрена себе, конспиратор.

— Скажи, Лорочка, а ты раньше никогда не видела этого человека? Дело в том, что я при загадочных обстоятельствах потерял одну вещицу и думаю, что он, наверное, хотел дать мне информацию именно по этому поводу. Вещица та до сих пор имеет для меня колоссальное значение и конечно же я хотел бы попытаться найти её, а значит было бы не плохо встретиться с этим джентльменом.

— Юра, я видела его несколько раз до этого и пару раз после, но не могу тебе сказать кто он и откуда, тут их тусуется десятками, но точно знаю, что ни Петра, ни другого кого-нибудь из его окружения он не знал, иначе бы ко мне не подходил. Слушай, мы что пить больше не будем?

— За тех, кто в море, раз ты знаешь про третий тост моряка — мы выпили.

— Да как тут знать не будешь, столько лет с моряком водилась. Он ведь не всегда был таким. Начало было просто шик. Это уже потом всё закрутилось с неудержимой силой, деньги, они ведь не красят человека, ты надеюсь не станешь спорить или у тебя есть свое мнение на этот счёт?

— У меня такое мнение, давай лучше я буду наливать, а то даже неудобно, получается, как в той сказке про аленький цветочек, там тоже красавица ухаживала за одним кентом, страшным, как моя жизнь.

— Ты наверное хочешь комплиментов, вот мужики, комплименты любите больше баб.

— Нет, я баб люблю больше комплиментов.

Она залилась хохотом:

— Ну ты всегда умел меня развеселить, юморист.

— Я старался, Лорочка, ты же знаешь, как за тобой все увиваются, а я, что импотент по-твоему — я налил в фужеры и подал ей — За тебя! — и мы практически сразу же выпили.

— Ты знаешь в чём беда всех красивых баб? А я тебе скажу, — в их долбанной красоте. Подойди ко мне в те времена хоть один нормальный мужик и скажи: «Лариса, будь моей, я увезу тебя на край света, где мы будем жить долго и счастливо» и я полетела бы на этот край. Так нет же, ходили только слюни пускали.

Было видно, что она говорила искренне, без рисовок, она уже могла себе это позволить. Как часто мы придумываем всякие ограничения, накладывая их на себя, боясь, что кто-то дурно о нас подумает и таким образом лишаемся той бесценной привилегии данной нам от рождения, привилегии быть самим собой. Только те немногие, кто в этом сумасшедшем и безжалостном мире может позволить себе оставаться самим собой всегда и при любом раскладе, способные взламывать стереотипы и устои, (прошу не путать с моральными), обретают счастье, не задумываясь, истинное оно или нет и не разглагольствуя об этом, как сейчас это делаю я.

Как бы там ни было, но я предпочёл не возражать Ларисе, тем самым усилив значимость всего того, что она сейчас сказала. Я намеренно повесил паузу, дав Ларе насладиться её вердиктом, чем ещё более приблизился к ней.

Конец ознакомительного фрагмента.