Царства смерти

Кристофер Руоккио, 2022

Жертва придворных интриг, Адриан Марло, прозванный Пожирателем Солнца, отправляется в ссылку на далекую планету. Но император не забывает о своем рыцаре и советнике. Объединенные кланы беспощадных сьельсинов под началом Сириани Дораяики наносят имперским легионам поражение за поражением, и кто, как не Адриан, может изменить ход войны? Марло получает тайное задание: отправиться на другой край Галактики, в загадочное Лотрианское Содружество, где верховной властью считается книга, и договориться с давними конкурентами Империи о военном сотрудничестве. Но тривиальная на первый взгляд миссия принимает непредвиденный оборот… Впервые на русском!

Глава 8. Битое стекло

— Пилот, сколько до посадки? — без церемоний спросил я, едва переступив порог мостика «Ашкелона».

Двигатели перехватчика класса «Чаллис» тихо гудели у меня под ногами. Кроме меня, на тесном мостике находилось три человека. Чтобы управлять «Ашкелоном», достаточно было и одного. Корабль сооружался для быстрой и скрытной переброски небольших десантных групп. В мою флотилию он попал перед сражением на Синуэссе, за несколько лет до Фермона, когда мне понадобилось быстро перемещаться между близкими планетами на границе Вуали, а скорости «Тамерлана» для этого не хватало.

— Десять минут, милорд, — отозвалась старший пилот, в рыжих волосах которой поблескивала седина.

— Минуты через три увидим старичка, — добавил навигатор. — Появится с освещенной стороны планеты.

— Пожалуйста, выведите изображение на экран, — входя на мостик, попросила Валка. — Хочу понаблюдать за посадкой.

— Как пожелаете, миледи.

Столь почтительное обращение покоробило Валку, но ругать навигатора она не стала. Несколько сот лет среди нас, соларианских варваров, сделали ее мягче, вдобавок наше путешествие на ее родину не прибавило Валке желания вести себя по-демархистски.

Ненадолго воцарилась тишина. Офицеры выполняли свою работу. Впереди всех сидел рулевой; пристегнутый в кресле посреди пузыря из алюмостекла, он мог свободно видеть все вокруг. По сути, эта кабина была единственным смотровым окном на мостике и позволяла рулевому жестами доносить информацию до команды, когда корабль стоял в доке. В космосе проку от нее было существенно меньше; разве что благодаря такому устройству кабины на мостике казалось не так тесно. Экипажи космических кораблей, особенно маленьких, нередко чувствуют клаустрофобию. Кресла старшего пилота и навигатора отстояли чуть поодаль, под низким покатым потолком. Я встал между ними, положив правую руку на спинку навигаторского кресла. На мне не было перчаток, и на пальце сияло золотое кольцо императора. Я думал, он попросит его обратно, но в день нашей последней встречи перед моим отъездом с Несса его величество настоял, чтобы я оставил кольцо. Оно будет знаком для Великого конклава Падмурака, что я являюсь полномочным представителем императора.

— Я соскучилась по Отавии и остальным, — призналась Валка. — Столько лет прошло…

Это было еще мягко сказано. Но после долгих лет изгнания все кажется преуменьшением.

— Она обещала, что экипаж будет готов к встрече, — ответил я.

Сегодня утром я связался с бывшим капитаном наемников, чтобы договориться о стыковке. «Ашкелон» подобрал нас на лугу у поместья Маддало. Старая Анжу проследила, чтобы домашняя прислуга погрузила на корабль все сундуки и ящики, которые мы с Валкой отметили для транспортировки на «Тамерлан».

— Теперь уж, верно, не свидимся, господин, — сказала повариха, всматриваясь в меня подслеповатыми старческими глазами.

Она нанялась ко мне еще девчонкой, бесцеремонной, со смешливым взглядом. За эти годы сменилось три поколения ее семьи. Ее правнук совсем недавно сдал экзамены и поступил на чиновничью службу к магнарху. Анжу обмолвилась, что он надеялся стать патрицием, и я пообещал замолвить за него словечко. Как удивительно устроено время! У старой поварихи прошла почти вся жизнь.

А мои волосы еще лишь тронула седина.

А для Отавии Корво и экипажа «Тамерлана» время вовсе остановилось. Шестьдесят восемь лет минули, как сон, и для друзей, по которым мы так скучали и которых так мечтали увидеть вновь, расставание длилось, по сути, один день.

— Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, — пробормотал я себе под нос. — Все течет, все изменяется.

— Милорд? — оглянулась старший пилот.

Я говорил на классическом английском — на языке, ставшем мертвым задолго до ее рождения. Валка посмотрела на меня с любопытством. Она-то прекрасно все поняла.

— Все в порядке, — ответил я и закрыл глаза, задумавшись об искристых реках времени, удивительные воды и берега которых снились мне каждую ночь.

— Милорд, корабль в поле зрения, — подал голос навигатор. — Над нами.

Фальшокно на потолке над тремя офицерами мигнуло, и на нем появилось контрастное и многократно приближенное изображение.

На Эйкану «Тамерлан» не отправили, поэтому я не видел его все эти годы.

Корабль, словно летающий город, завис над облачным бело-зеленым Нессом. Он располагался брюхом к нам, бронированной нижней палубой к планете, и многочисленные шпили, ровные трюмы и симметрично расположенные двигатели под броней казались черными башнями и укреплениями темного стального за́мка. Моего замка. Пять конусов термоядерных двигателей были темны, лишь ионные слабо светились под кормой, напоминая звезды. «Тамерлан» медленно удалялся от нас, но мы его нагоняли. Наши собственные ионные двигатели толкали нас на все более и более высокую орбиту.

От кончика носа до края кормы «Тамерлана» была дюжина миль. Корабль стал домом для экипажа и офицеров, для спящих в трюмах пехотинцев и аквилариев — пилотов базирующихся на нем легких истребителей — всего больше девяноста тысяч человек. И прежде всего он был моим домом.

Понимая, что слова тут не нужны, Валка обняла меня за талию.

Я улыбнулся.

Мы возвращались домой.

Наконец двери открылись, и мы прошли сквозь статический барьер в ангар. Перед посадкой пилот развернул «Ашкелон», чтобы войти в ангар задом наперед, тормозя при помощи ионных двигателей и обычных репульсоров. Нас захватили магнитные клещи, и громадные двери ангара закрылись.

Мы с Валкой ожидали у люка и лишь услышали отдаленный лязг. Она сжала мою руку, другой рукой обвила шею, приблизилась и поцеловала. Семьдесят лет нашего изгнания — и не только они — как будто стерлись в один миг. Отфильтрованный, не имеющий запаха прохладный воздух корабля заставил вспомнить прошлые времена, и Валка превратилась из угрюмой госпожи Несса снова в девушку-ксенолога, которую я встретил на Эмеше, когда сам был еще подростком.

— И снова в путь, — произнесла она, прижимаясь лбом к моему лбу.

Я улыбнулся ей в ответ и поцеловал.

Люк открылся, и на нас пролился бледный свет.

— Я смотрю, ничего не изменилось, — раздался знакомый голос. — Замечательно. Как будто и ста лет не прошло.

Отавия Корво — семь футов тугих мышц в черной форме капитана — стояла на другом краю платформы. Светлые крашеные локоны завивались вокруг темного лица. Расцепив руки, она широко улыбнулась.

Мы с Валкой отпустили друг друга.

— Лорд Марло, доктор Ондерра, добро пожаловать обратно на «Тамерлан», — с поклоном сказал старший помощник Бастьен Дюран и поправил свои хитрые очки, пряча ироничную улыбку.

— Семьдесят лет, — ответил я, подходя к Отавии для рукопожатия.

— А вы даже не постарели, — ухмыльнулась она.

— Отавия! — отодвинув меня, обхватила великаншу моя спутница.

— Валка! — Капитан, кажется, не ожидала таких крепких объятий, но обняла Валку в ответ.

Должно быть, те из нас, кому выпало продлить себе жизнь, на глубинном уровне так и не свыклись с этим. Как будто наша генетическая память и наши клетки по-прежнему ожидают прожить лет семьдесят, как наши мифические предки, и встреча с Корво и Дюраном после столь долгой разлуки была равносильна тому, чтобы в старости встретить друзей детства и обнаружить, что те ничуть не изменились.

— Уайт и Коскинен готовы вылетать, как только получат разрешение, — сказала Корво, когда они с Валкой закончили обниматься. — Серьезно, Содружество?

— Бывали там? — спросил я.

— Нет, но наслышана, — качнула головой Корво.

— До Фароса я летал с женщиной оттуда, — сказал Дюран, к которому вернулась прежняя сдержанность.

Старший помощник еще до Анитьи и Береники был холоден и неприветлив, а после практически ушел в себя. Если мои приключения с Тихими и мое, говоря словами императора, колдовство способствовало тому, что Бассандер Лин из соперника стал мне почти другом, то с Дюраном вышло наоборот. Я заставил его выстрелить в меня. Когда пуля не нанесла урона, офицер побледнел как смерть. С тех пор старпом старался даже на меня не смотреть.

— Она была странной, — добавил Дюран. — Немногословной. Говорила общими фразами.

— У лотрианцев в языке нет обращений, — ответил я. — Нет имен и титулов. Ни личности, ни собственности.

— Звучит паршиво! — появившись из-за угла, воскликнул Паллино; за ним шагала Элара.

— Пал! — хлопнул я его по плечу.

За годы ссылки я виделся с ним чаще, чем с другими, но расставание все равно было долгим. Я обнял Элару. Если не считать Валки и, пожалуй, Бассандера Лина, они были единственными, кто сопровождал меня с Эмеша — с момента, когда по-настоящему началась моя жизнь.

— Давно вас разбудили? — спросил я.

— Только вчера, — ответила Элара. — Мы думали позвонить, но капитан сказала, что вы заняты с императором.

Она улыбалась мне почти по-матерински. Когда мы угнали «Мистраль» и бросили Бассандера и Джинан на Рустаме, Элара стала нашим квартирмейстером. Они с Паллино так официально и не поженились. Когда я встретил их в бойцовских ямах Эмеша, они были уже в возрасте, но даже когда я сделал их полноправными членами своего дома и подарил вторую молодость, они решили отказаться от формальностей — как и мы с Валкой.

Мы сошли с платформы и вышли в примыкающий к ангару зал. В высокие узкие окна виднелся черно-серебристый силуэт пришвартованного «Ашкелона». На моих глазах три обтекателя и ближнее крыло сложились, прислонились к борту «Тамерлана».

— Что вы там говорили про императора? — спросил низенький бледноглазый человечек с длинными светлыми, почти белыми, волосами.

— И я рад тебя видеть, Аристид.

Коммандер Лориан Аристид кивнул мне в ответ и потеребил серебристую шину, которая не давала его чересчур длинным пальцам выпадать из суставов.

— Император с вами?

— Он в турне по фронтовым планетам, — ответила Валка.

— Мы летим в Содружество по его приказу, — добавил я.

Туго обтянутое кожей лицо Лориана нахмурилось.

— Значит, команда с самого верха, — сказал он, и я понял, что в его голове завертелись шестеренки мыслей. — По-прежнему не дают соваться в пекло?

— Похоже на то, — согласился я.

Коротышка, как никто иной, умел сразу добираться до сути вещей, и это меня несколько нервировало.

— Пришлете кого-нибудь перенести наши вещи? — обратился я к Дюрану и Корво.

Дюран хлопнул себя по груди и, расталкивая остальных, отправился на поиски грузчиков.

— А долго лететь до Падмурака? — спросил я Корво, когда старпом удалился.

Капитан задумчиво поджала губы.

— Сорок три стандартных года с хвостиком.

— Халфорда разморозили? — поинтересовался я, имея в виду так называемого ночного капитана, обязанностью которого было управление «Тамерланом» в межзвездном пространстве, пока основной экипаж находится в спячке.

Корво помотала головой:

— Нет. Корабль слишком долго простаивал. Я решила, что лучше нам самим его встряхнуть. До Гододина семь лет на полном ходу. Там дозаправимся, а потом полетим к Стрельцу, повернем к центру и дальше по рукаву.

— Годится, — ответил я. — Семь лет. Тогда я тоже не буду спать. Мало ли зачем понадоблюсь. Да и с вами пообщаться хочется. Разбудим Халфорда и его команду на Гододине, чтобы они довели нас до Падмурака.

Я вдруг сообразил, что путь по рукаву Стрельца пройдет рядом с Колхидой. Если не получится сделать там остановку, я твердо решил отправить весточки Сиран и Гибсону — если, конечно, те еще живы.

— Для Родерика это, скорее всего, последний рейс, — сказала Корво о коммандере Халфорде. — У него за плечами уже двести с лишним лет активной службы. Когда вернемся из Содружества, все триста наберется.

Половина его палатинской жизни… Я не часто вспоминал о ночном капитане. Несмотря на то что он провел в моем отряде столько лет и однажды даже спас нас от пиратов у Нагапура, я почти с ним не общался.

— Так много, что даже не верится.

— Ага! — воскликнул Паллино. — А кажется, мы еще вчера из мандарийской задницы старины Лина проглоченный аршин вынимали.

— Кстати, привет вам от трибуна Лина, — сказал я Корво.

Она кивнула в ответ. На миг все замолчали, и я продолжил:

— Хорошая новость в том, что миссия у нас дипломатическая. Воевать не будем. Вряд ли экипажу захочется сойти в Содружестве, поэтому нужно будет с пользой потратить время на Гододине. Вы долго пролежали в заморозке, надо хоть немного развлечься.

— Так на Гододине куда ни кинь взгляд — один овес, — проворчал Паллино. — А я его уже на всю жизнь — да что там, на сто жизней вперед наелся!

— Зато для здоровья полезно, — усмехнулась Валка.

— Ну, если так, то мне здоровья до второго пришествия Земли хватит, уж поверь.

Я невольно разулыбался — вокруг собрались мои друзья.

— Ребята, я так по вам скучал.

— Парень, хотел бы и я сказать то же самое! — громыхнул Паллино. — Но нас, простых солдатиков, как что, так в морозилку, поэтому я твою морду, считай, только позавчера видел.

— Вот и хорошо! — шутливо огрызнулся я, на миг почувствовав себя не Адрианом, а Адром-мирмидонцем. — У стариков часто проблемы с памятью, а так ты ее не забудешь.

— Шутки шутишь, а? — ткнул в меня пальцем Паллино. — Смотрю, совсем забыл, как надо со старшими разговаривать.

— Это еще вопрос, кто из нас теперь старше, Пал, — парировал я.

Улыбка начала сползать с моего лица, когда я увидел Дюрана, вернувшегося с носильщиками, чтобы доставить наши с Валкой вещи в каюту, но тут же вернулась.

— Возможно, теперь мне придется тебя учить, — добавил я.

— Пойдем на ринг, и попробуешь, — ударил себя в грудь старый солдат.

— Заметано! — подмигнул я ему, и все рассмеялись. — Который час?

— Четырнадцать ноль-ноль, — сказал Лориан.

— Хорошо, — кивнул я. — Корво, пройдетесь с нами? Хочу убедиться, что в каюте все как надо, а потом соберемся на ужин. — Я вдруг запнулся, сообразив, что кое-кого не хватает. — А где Бандит и Айлекс?

— Еще в медике, — ответил Дюран. — Их начали будить позже остальных. Окойо говорит, к вечеру выпустят.

— Тогда отложим ужин! — воскликнул я, проходя мимо Лориана и легонько похлопав коротышку-интуса по плечу. — Если собираться за столом — то всем вместе!

Пока двери шлюза не открылись и не включились вентиляторы, воздух казался сухим и безжизненным. Тусклые лампы постепенно разгорелись до оранжевого, а затем до ярко-золотистого света. Все было так, как мы оставили. На стене, где раньше висел флаг Вента, виднелось прямоугольное пятно, а книжные шкафы на изогнутой галерее над нами зевали пустыми полками. Все книги я перевез в поместье Маддало, там они и остались.

Валка отправилась с Корво на мостик, оставив меня заново приводить нашу жизнь в порядок.

Я подошел к диванам и кофейному столику, составлявшим зону отдыха посреди каюты, взглянул на старый обеденный стол у буфета, на холодильник и дверцу, за которой прятался кухонный лифт, связанный с офицерской столовой. Там же, над тумбой, где прежде стоял умывальник Джинан, была вешалка для одежды.

На полу вдруг что-то мелькнуло, я подошел к тумбе и наклонился.

Пол был усыпан мелким стеклом, заметным только в мягком свете лампы.

Я не сразу догадался, откуда оно.

Это были осколки стеклянного шара, в котором я хранил от увядания цветок древа Галат. Уходя с «Тамерлана» в изгнание, я решил, что брать цветок с собой неправильно. Отчасти потому, что он был символом Империи, которая меня отвергла. Отчасти потому, что он утратил свою сентиментальную ценность, став обычным сувениром вроде ниппонских гравюр, висевших на стене.

Шар, вероятно, упал при движении корабля — а может, его случайно уронил кто-то из носильщиков, помогавших при транспортировке вещей во время нашего отъезда. Выяснить это не представлялось возможным, так как старые записи судовой системы безопасности наверняка давным-давно удалили из базы. Я присмотрелся и выудил из осколков то, что искал.

Белый цветок все-таки увял. Его окаймленные серебром лепестки сморщились и посерели. Я поднял его за сухой стебелек, покрутил пальцами, невольно нахмурившись, и в стеклянной дверце тумбы увидел свое отражение. Я как будто был тем же молодым человеком, что когда-то принял командование «Тамерланом». Прежний острый нос, высокие скулы, лиловые глаза и черные космы. Мой возраст выдавали лишь углубившиеся морщины в уголках глаз и губ — и усталость духа.

В тишине каюты, никем не потревоженный, я воспользовался тайным зрением, чтобы взглянуть на всевозможные версии цветка. Мертв. Мертв. И здесь мертв. Тут недоставало лепестка, там был переломан стебель. Где-то цветок был растоптан, а чаще всего… его вовсе не было. Я искал дальше и дальше, шарил глазами по краям светового конуса, обозначавшего границы моего зрения — границы возможного. Нигде цветок и шар не остались целы. Их гибель случилась давным-давно, а я был в силах изменить лишь настоящее и будущее.

Неизменно лишь прошлое.

— Лорд Марло?

Я смял цветок в кулаке и, оглянувшись, увидел носильщиков, прибывших с первой партией нашего с Валкой багажа в грузовом поддоне на воздушной подушке.

— Да? — Я поднялся, высыпав останки цветка на пол. — Чего вам?

— Ну… сэр, куда все это поставить?

— У лестницы, — махнул я рукой. — Если только там нет пометки «личные покои». Тогда несите в спальню.

— Слушаюсь, милорд.

Носильщики приземлили поддон на тавросианский ковер и принялись за работу.

— И приберите вот это! — указал я на осколки стекла и вышел из каюты, чтобы присоединиться к Валке и Корво на мостике.

Я напрочь забыл, что изначально должен был сделать.