Пролог
Великая тайна века? Да уж…И что такого нашел наш герой? Обычный, непритязательный нож…Вот только пара затейливых иероглифов на его теле, у основания гарды повергла в суеверный ужас нескольких людей, знатоков мистики и археологии…Ибо это был мифический Клинок Тьмы…А нашел его ведь обычный пацан на переломе веков…в самом начале 20-го века!? И вот что должно случиться вслед за этим неординарным событием? Никто не знает и никто не даст гарантии, что Черное Пророчество исполнится в полной мере….Да…Мир Магии рядом, как впрочем…и Истина!
— Петруха! Побежали на берег Никишихи! — позвала меня ватага наших станичных пацанов купаться в безумно солнечно — яркий, до ужаса жаркий день 20 августа 1901 года…
Тихо и мирно светило солнце, зайчики от водной глади играли на лицах мальчишек — казачат 15 лет от роду…Казачья станица Макавеевская стояла на крутояре реки Читинки…в тридцати верстах от уездного города Читы.. И ничего не предвещало того, что случится в течении какого — то получаса от времени начала нашего повествования…
И вся наша ватага оглушительно гогоча и визжа, словно гуси на гумне, кинулась со всех ног в прохладу веселой речки, что текла на виду казачьей станицы…
Что сказать о том доме, в котором я вырос? Ничего такого особенного…дед Матвей Пантелеевич Кузьмин, потомственный донской казак, дважды Георгиевский кавалер, пришел с Русско — турецкой войны на одной ноге — отняло у него её до колена турецким каленым пушечным ядром при лихой кавалерийской атаке на позиции турецких янычар там…в Тамани…
Бабушка — Пелагея Никифоровна Кузьмина, в девичестве — Семыгина, из донских казаков… потомственная. Можно сказать…в двадцатом колене — казачка…Мой отец — Василь Матвеевич Кузьмин, подхорунжий Забайкальского казачьего Войска, в данный момент находится на регулярной службе, Реестровый казак, охраняет вместе со станичниками Южные пределы Российской империи у границы с империей Цинь…
Мать — Валентина Никифоровна Кузьмина, в девичестве — Петрусева…Из местных, не казачка и именно это обстоятельство несколько портило картину взаимоотношений с местными казаками…ну типа, не чистая кровь?
Но деда тогда, когда играли свадьбу, тихо матернулся и весомо сказал, поправляя шашку, в темляке которой горело два рубинчика Георгиевского оружия — Станичники, ежели кому встрянет поперек чего сказать — говори сейчас, немедля! А то потом, по всем канонам веры — язык нахер снесу и скажу, что так и было! Говорите… — но обводя толпу гостей горящим взглядом, но не увидел чтобы кто — то твердо встретил его взгляд и добавил — А за раз так, то и языки свои чтобы потом не распускали! А счас — гуляй, братва!… — и лихо шарахнув о пол в светлице его большого дома своей фуражкой, принялся в присядку выделывать коленца…На что бабуля, смахнув расписным платочком слезу, прошептала — Ох и лихой казаченка мой! Лихой… — и тоже поплыла в самый центр танцев, принимая ухаживания деда…
— Господи, как давно енто было? — порой всплакнет она, невольно смотря на возню невестки и внучка…т.е. — меня.
А я рос вечным непоседой, вечно встревая в какие — нибудь приключения…И потому бабуля звала меня ласково — воробушком…При молчаливом согласии мамы…которая к осени 1901 года ходила еще одним ребенком или двойней? Кто его поймет, но живот был большой…
Все соседки квохтали — Ну, Валька, поди двойня корячитси? Ох и молоток твой — то, охаил тебя… — и гы — гы — гы!
— Кобылы! — беззлобно фыркает дед на их шутки и подколки…
Но один день перевернул все с головы на ноги! Именно тогда, когда я с пацанами убежал купаться на Никишиху…Дело было так…
