Демон в белом

Кристофер Руоккио, 2020

Без малого век Адриан Марло сражался с пришельцами – жестокими и воинственными сьельсинами, стремящимися уничтожить человечество. После громких побед его личность возвели в культ, и теперь министры Империи нашли способ избавиться от неугодного выскочки. Адриан отправляется на далекую планету, чтобы разыскать в секретных имперских архивах сведения о Тихих – полумифических существах, посылающих ему видения. Приходится спешить, ведь сьельсины под началом нового вождя перешли от беспорядочных набегов к систематическому уничтожению опорных постов Империи. Враги лучше обучены, лучше вооружены, и ходят слухи, что у них появился новый необычный союзник. Адриан оказывается между молотом и наковальней: впереди ждет решающая битва, за спиной строит козни имперская знать. Впервые на русском! В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Глава 10

Перо и коготь

Каждый день над Фортом Дин вставало яркое солнце, а горный ветер был свеж, как осенью в моем родительском доме. В моих странствиях мне редко встречались планеты, гулять по которым было так же приятно, как по Гододину. Он был словно потерянным отражением утраченной Земли, почти ее идеальной копией, если бы не туманно-белое, а не голубое небо. Я до сих пор помню шелест красных знамен над крепостной стеной и тихое трепыхание навесов над улочками Большого базара. Помню деревянный книжный магазин, куда мы заходили с Валкой, затхлый ванильный запах старой бумаги и сахарную выпечку, которую мы ели, гуляя по городу, как простые люди, незнакомые жителям этой планеты.

— И вот, — яростно жестикулируя, говорил Паллино, — я оказался посреди космопорта, весь в крови, по уши напичканный той дрянью, которую нам давали, чтобы мы не уставали и держались на ногах, а в руке у меня, на минуточку, мой чертов глаз, и нам надо как-то пройти сканеры, чтобы попасть на трамвай, понимаете? В полном обмундировании.

Поднялся ветер, зашелестела высокая трава, что росла по обе стороны тротуара, проложенного вдоль дороги к крепости. Я чуть крепче сжал руку Валки и стал дальше слушать рассказ Паллино.

— А я уже был центурионом, — продолжил старый солдат. — Короче говоря, я веду всех за собой и подхожу к гражданскому в будке охраны — а у нас есть все разрешения, мы же легион. Нам разрешено пользоваться проклятым трамваем. Вот только этот головастик оказался тотально озабочен безопасностью. Даже представить не можете насколько. Я сую ему пропуск и письмо от герцога, в котором сказано, что мы только что из зоны боевых действий и нам надо на юг. А мы все в кровище, если вы вдруг забыли. Но этот засранец — сиськами Земли клянусь — этот засранец говорит, что мне надо пройти через рамку. У меня плазменная винтовка, обычный дисраптор, пара гранат… Ну, я ему: «На хрена?!» А этот мужик — этот аппарат — заявляет, что должен проверить нас на наличие оружия. Оружия! — Паллино расхохотался и замолчал, почесывая нос.

— И что же ты? — бросила Валка через плечо, шагая в тени главных ворот.

— Отстегнул винтовку, по-прежнему держа в руке глаз, от которого, правда, толку было уже мало, и говорю: «Проверяй. Вдруг у меня в пушке другая пушка спрятана?» И знаете, что он дальше сделал?

— Что? — спросила Валка, кое-как справившись со смехом.

Мы так и не узнали.

Сверху раздался жуткий вопль, высокий и резкий, словно клич охотящегося ястреба. Руководствуясь инстинктом, который, как мне кажется, был заложен в нас с тех пор, как наши предки разошлись с предками мышей, я пригнулся, вспомнив крылатых змеев, обитавших на Эмеше.

— Это еще что за чертовщина?

— Флаер? — предположил Паллино, готовясь в любой миг включить щит.

— Не флаер. — Валка даже не дрогнула и осталась стоять, вытягивая шею и приглядываясь. — Я бы почувствовала электрический импульс, — указала она татуированной рукой на голову, имея в виду свои демархистские импланты.

Вопль повторился.

— Поспешим внутрь, милорд, — сказал один из одетых в гражданское телохранителей, которых Паллино взял с нами на прогулку.

Я отмахнулся от него и включил свой щит.

— Зачем? — сказал я, несмотря на эту предосторожность. — Мы в сотне шагов от крепости.

Кивком я показал на двух младших офицеров, спокойно обедавших на ступенях надворной постройки форта. Те не выглядели напуганными.

— Эй, солдат!

Бедняга аж подскочил, выронив остатки бутерброда в бумажный поддон, и поспешно отдал честь.

— Сэр!

— Что это было?

— Что было — где, сэр Адриан? — в недоумении моргал солдат.

— Этот звук…

Крик повторился, похожий на скрежет металла по камню. Я стиснул зубы, чтобы они не заклацали.

Солдат тут же сообразил и расцвел:

— А, это! Это ауксилия.

— Ауксилия? — нахмурился я.

Так назывались вспомогательные отряды, набранные не из имперских подданных. Иноземцы.

— При чем здесь ауксилия?

— Они летают, сэр, — ответил солдат, глядя через мое плечо. — Это ирчтани с Иудекки. Их здесь тысяча. Готовятся к отправке на фронт.

— Ирчтани? — переспросил я, чувствуя внутри нарастающее возбуждение. — У вас здесь отряд ирчтани?

— Да, сэр. Сэр Амальрик пригласил птичек на годичную стажировку с нашими ребятами, чтобы посмотреть, сработаются ли они, прежде чем отправляться на фронт. У них отдельная казарма на южной стороне. Удивительно, что вы их раньше не встретили. Может, потому, что они предпочитают держаться особняком.

Я отпустил бедолагу доедать обед и повернулся к спутникам.

— О Земля и император, — вздохнул Паллино, — опять у него этот вид.

Ирчтани. На Делосе, когда я был еще ребенком, мать рассказывала мне истории. О Сиде Артуре, принце Кире Безрассудном, Кхарне Сагаре, сэре Антонии Дамроше и Касии Сулье. Но больше всего я любил сказки о Торе Симеоне Красном. О том, как после столетнего путешествия он открыл планету Иудекка, на которой жили ирчтани — летающие ксенобиты, почти такие же разумные, как человек. Но команда корабля взбунтовалась, убила капитана и бросила Симеона на погибель. Они решили изловить ирчтани и продать в рабство — благородные дикари всегда пользовались успехом при дворах нобилей определенного сорта. Матросы думали, что смогут обогатиться, оставить опостылевшее ремесло и с комфортом уйти на покой на какой-нибудь далекой планетке. Но Симеон выжил и с помощью ирчтани победил своих бывших товарищей, отомстил за капитана и, когда имперцы наконец заселили Иудекку, добился, чтобы крылатых взяли под охрану. Симеон был похоронен в главном святилище ирчтани — черном храме Атхтен Вар, который стоял еще в те времена, когда ирчтани были глупыми животными. Как Калагах на Эмеше, как Шагающие башни Садальсууда, он был построен — если «построен» верное слово — Тихими. Ирчтани прозвали Симеона Унаан Крил, Красный Червь, потому что в их глазах зеленый цвет робы схоласта выглядел красным и потому что люди не способны летать.

В детстве Симеон был моим героем. Человек науки, поднимавший меч лишь по необходимости, спасший чужеземный народ от хищников-людей. Я хотел равняться на него, считая сьельсинов такими же, как ирчтани. Благородными, но неправильно понятыми существами. Поэтому-то я отправился с Бассандером и сэром Олорином в подземелья Калагаха, чтобы спасти Уванари и других выживших сьельсинов. Я считал, что им можно помочь, как Симеон помог ирчтани. Но сьельсины оказались ни капли не похожи на ирчтани, а я не был Симеоном. Я не смог спасти Уванари. Теперь я понимаю, что оно мной манипулировало. Обмануло, чтобы получить возможность погибнуть в бою смертью воина. То, что оно сдалось мне в Калагахе, было отчаянным поступком загнанного волка, который, даже будучи одной лапой в капкане, не оставлял надежды убить охотника, когда тот появится. В конце концов оно попыталось меня убить. Сьельсины слушаются только палки и не склоняются перед животными. Как люди.

Южный отрог Форта Дин был дальше всего от города, нависал над Зеленым морем и поднимавшимися из него рыжими холмами. Горный ветер пах дождем и теребил сухие ветви немногочисленных деревьев, которые легион позволил оставить на территории форта. Казарма была уродливым зданием в форме буквы L, из стали и выбеленного бетона, с плоской крышей, усыпанной антеннами и прочим оборудованием для связи. Двор между двумя крыльями здания был совершенно плоским и голым, если не считать редких клочков сорной травы.

Прямо там они и занимались.

Несмотря на свой возраст, я так и не привык видеть ксенобитов. Наверное, что-то в наших генах, что-то, оставшееся еще с Земли, подсказывает нам, какими должны быть живые существа. И когда мы встречаем кого-то внеземного, разум бунтует, пугается — примерно так же, как при встрече с чем-то, похожим на человека, но человеком не являющимся.

Похожие на людей, ирчтани не были людьми, да и были значительно ниже. Самый рослый мог бы, наверное, посмотреть свысока на Лориана, в котором было едва пять футов росту. Но они были крепкими и широкоплечими, и казалось, что они просто пригибаются и сутулятся. Все носили серо-коричневую форму, похожую на черные мундиры наших солдат и человеческих ауксилий. Главным отличием были широкие остроконечные капюшоны вместо беретов, которые многие солдаты надевали, когда не были облачены в доспехи.

Я встал на краю двора, словно ребенок наблюдая, как один ирчтани раскинул крылья длиннее его самого, как распахнулись огромные, вытянутые, будто клинки мечей, изумрудные рулевые перья. Он рванулся вверх, разгоняя крыльями ветер, и ринулся вслед за товарищем, разрезав воздух громким криком. Догнав, он взмахнул рукой, и я увидел, как на фоне бледно-серого неба сверкнула сталь.

— У него меч, — шепотом заметил Паллино.

— Они сражаются саблями, — указал я. — Длиной в наш с тобой рост. Называются «зитраа».

— А где у них руки?

— Видел когда-нибудь птерозавров? — опередила меня с ответом Валка, чьи механические глаза наверняка позволяли рассмотреть ирчтани более пристально.

— Терра… кого?

— Посередине крыла, — перебил я их и, подняв руку для наглядности, объяснил: — Оконечность крыла раскладывается от запястья, как второй локоть.

— Эй! — раздался горловой звук, и, обернувшись, я увидел подходящего к нам ирчтани.

Он приветственно вскинул крыло. На нем был капюшон, из-под которого торчал черный с красной окантовкой клюв. Грудь пересекала двойная золотая цепь, закрепленная на плечах, и я узнал символ — группу дубов, означавшую, что передо мной хилиарх. Капитан всей ауксилии, всей тысячи солдат.

— Приветствую, сэр рыцарь! Добрый день! — отсалютовал мне крылом ирчтани.

Когда он говорил, его клюв не шевелился, лишь слегка приоткрывался. Существо удивило меня знанием нашего языка. Сам я ничего не мог сказать на языке ирчтани. Поразительным образом он напоминал земных птиц, и я мысленно подивился капризу природы, по которому столь привычно выглядящее создание появилось на свет под инопланетным солнцем.

— Чему обязаны честью? — спросил он.

Что мне было ответить? Никакой цели у меня не было; я просто хотел своими глазами увидеть существа из детских сказок. О том, что делать дальше, я не думал.

— Хотел лично познакомиться с Ishaan Irchtani, — поклонился я, с трудом подбирая слова. — Никогда прежде не встречался с вашим народом.

Мне лишь мельком довелось видеть одного давным-давно на корабле «Загадка часов», когда мы с Хлыстом разделились и я встретил пророка Яри.

Стараясь не вспоминать о той встрече, я представился:

— Я сэр Адриан Марло, лорд-комендант Красного отряда.

К нам подошли еще двое.

— Мое имя Барда, — ответил старший ксенобит. — Я kithuun, то есть хилиарх.

Существо неуклюже поклонилось, и я понял, что их ноги сгибались иначе, чем наши.

— Вы Дьявол? — Барда говорил с паузами, неуверенный в своем галстани.

Услышав такое обращение, я прекратил улыбаться.

— Дьявол, он самый.

За китууном подтянулась небольшая группа любопытных ксенобитов. В отличие от умандхов Эмеша и сьельсинов, у ирчтани существовало разделение по половым признакам, но я не мог определить, кто был мужчиной, а кто женщиной. На некоторых не было капюшонов, и неприкрытые головы казались удивительно маленькими. Над изогнутыми клювами блестели черные глаза-бусины.

— Прошу прощения за вторжение, — сказал я. — Я только что узнал, что вы здесь, и хотел на вас посмотреть…

— Посмотреть? — перебила другая птица, низкорослая, коренастая, с серым оперением и зитраа в чешуйчатой руке. — Человек, здесь тебе не зоопарк!

Голос этого ксенобита был ниже, чем у Барды, и напоминал воронье карканье, но его галстани при этом был чище.

— Удакс, не хами! — каркнул Барда, отвесив младшему ксенобиту легкий подзатыльник и прочирикав что-то на их родном языке.

Для моих ушей он звучал как смесь отрывистых выкриков и певучих трелей, и я улыбнулся, сожалея, что не умею играть на флейте, как Симеон, и не могу выучить музыку их языка.

Удакс защелкал клювом в ответ.

— Дело в том, что я вырос на легендах о вашем народе, — объяснил я, подняв вверх руки. — Когда я был маленьким, мать рассказывала мне о Симеоне Красном, принце Файде и битве у Атхтен Вара.

— Он еще и об истории нам будет рассказывать? — возмутился Удакс. — Мы не персонажи твоих книжек, unaan. Мы живем здесь и сейчас. И мы прилетели, чтобы сражаться с этими вашими бледными червяками. — Молодой ирчтани ударил себя в грудь и принялся царапать землю когтями. — Мы боевые ирчтани! Мы здесь, чтобы убивать, а не развлекать тебя!

Несколько других ирчтани согласно закаркали и возбужденно захлопали крыльями. Совершенно не разбираясь в повадках ирчтани, я не знал, насколько опасно для меня было их поведение.

«Унаан, — подумал я. — Червь».

Тем же словом ирчтани назвал сьельсинов. Вероятно, дело было в том, что ни мы, ни сьельсины не умели летать.

— Тише, приятель! — воскликнул Паллино. — Мы такие же солдаты.

— Солдаты? — переспросил другой молодой ирчтани. — Если мы все солдаты, почему нас держат отдельно от вас?

— Удакс, Мораг, замолчите! — прикрикнул Барда на подчиненных. — Это один из их Bashan Iseni.

Как я позднее узнал, на языке ирчтани «башан исени» означало палатина. Дословно — «высшее существо». Божество.

Но Удакс не хотел замолкать.

— Я устал от того, что эти unaani на нас пялятся, Kithuun-Barda. Каждый день одно и то же. Мы не экспонаты! — Солдат покрутил в руке длинную саблю.

— Мы уже уходим, — сказала Валка, потянув меня за плащ, и добавила тише: — Адриан, пойдем.

Но я не понимал, чем обидел этого юного ксенобита, и чувствовал, что уходить без извинений неправильно.

— Китуун Барда, — обратился я к командиру, — я не хотел оскорбить ваших солдат.

— Он даже говорит не с нами! — вскрикнул Удакс, прежде чем Барда успел ответить.

Хор птичьих голосов отозвался на этот возглас, и вскоре я сообразил, что все они повторяют одно и то же:

— I-da! I-da!

Тогда я не знал, что это означает, но теперь знаю.

«Покажем ему!»

От неожиданности я не смог уловить движение зитраа Удакса. Я лишь услышал ее и закрыл лицо плащом. Армированная нить, вшитая в белую парчу, не позволила клинку ксенобита разрубить меня, но не помешала Удаксу пнуть меня в грудь. Бог-Император, ну и силища у него была! Падая на плоскую землю, я сбил с ног Валку. Паллино выругался и закрыл меня собой, но не успел он ударить Удакса, как на него налетели двое других молодых ирчтани. У меня шла кровь. Когти ксенобита распороли камзол и тунику, и я испугался, что они могли порвать и серебряную цепочку, на которой я носил медальон со скорлупой, полученной от Тихих. Удакс взмахнул крыльями, подняв серыми перьями облако пыли. Я включил щит и вскочил на ноги, не в состоянии решить, скинуть ли плащ для большей мобильности или оставить для защиты.

В итоге я выбрал защиту и намотал ткань на левую руку, чтобы полностью закрыть ее.

— Брось оружие, солдат! — скомандовал я, указывая на Удакса этой рукой.

— Не смей приказывать мне!

Ксенобит снова замахнулся, я вскинул руку, как боксер, кулаком ко лбу, прикрывая голову, и клинок отскочил от плаща. Я не хотел доставать меч. Высшая материя была слишком опасна. Она легко бы справилась с зитраа, рассекла бы сталь, как бумагу, но я не хотел поранить это прекрасное существо, которое все-таки сражалось за человечество и Империю. Мы не должны были драться друг с другом.

Оглянувшись через плечо, я увидел, как телохранитель помогает Валке подняться.

— Уведите ее! — крикнул я, поворачиваясь как раз вовремя, чтобы заблокировать новый удар опасного клинка.

Выхода не оставалось. Зитраа была слишком длинна, и отбиваться от когтей ирчтани голыми кулаками в любом случае было бесполезной затеей. Отскочив, я выхватил меч сэра Олорина и активировал. Жидкий металл образовал метровый голубой клинок, засиявший чище неба. Я взмахнул им, парируя саблю ирчтани, опускавшуюся по дуге, чтобы располовинить мне голову. Мой клинок прошел сквозь зитраа, не встретив сопротивления, но отскочивший обломок сабли задел мою щеку, прежде чем, вращаясь, воткнуться в землю за моей спиной. Теперь кровь текла у меня не только из груди, но и из щеки.

— На колени, — прорычал я, направляя сверкающий меч на Удакса.

Раздалась сирена. Такое же «уваа-уваа», что звучало в боросевской бастилии, когда я прижал к стенке и убил Уванари. Я ненавидел этот звук — слишком много плохих воспоминаний он вызывал.

Не опуская меча, я сказал:

— Парень, внутри тебя полыхает огонь…

Я обернулся к форту, увидел спешащих к нам армейских префектов в узнаваемых открытых белых касках и доспехах, которые они носили поверх формы даже на базе. По-имперски бледное солнце — мое солнце — смотрело на нас свысока.

–…не позволяй ему себя поглотить.

Удакс прищурил черные глаза и распушил перья на голове. Я не двигался и не убирал меч, пока префекты не повалили Удакса лицом на землю. Неподходящая поза для такого существа. Лишь тогда я деактивировал клинок. Металл исчез, словно ночная дымка в первых лучах утреннего солнца. Один префект что-то сказал мне, но я не расслышал. Все больше людей окружало нас, заставляя ирчтани опускаться на колени и засовывать когтистые руки за голову. Один из ауксилии попытался улететь, но тут же упал на землю, настигнутый зарядом станнера.

— Прекратить огонь! — рявкнул я, выбивая станнер из рук стрелявшего.

Ткнув удивленного префекта в лицо рукоятью меча, я добавил:

— На нас напали всего шестеро. Остальные ничем не провинились.

— Мы разберемся, милорд.

— Постарайтесь, — сказал я, скидывая плащ, и спросил у вернувшихся телохранителей: — Доктор Ондерра в безопасности?

Солдат отдал мне честь:

— Так точно, ваша светлость. С ней мой триастр и их старейшина. Она не пострадала.

Я кинул ему плащ.

Заметив кровь у меня на груди и лице, он спросил:

— А вы?

— Все в порядке. — Я пригладил волосы окровавленными пальцами и тут же напрочь забыл о солдате, запер его в мысленной камере, которая не имела никакого значения. — Паллино!

— Здесь, Адр!

Мой друг, ликтор и первый хилиарх, стоял, опираясь на розовощекого префекта, рыжими волосами и веснушками напомнившего мне Хлыста.

Да уж, слишком много плохих воспоминаний.

— Ты цел? — хлопнул я Паллино по плечу, и он скривился.

На его руке были глубокие раны, требующие вмешательства медиков. В боку зияло несколько дырок — одна из птиц наступила на него когтями. Ему было плохо.

Однако старый стервец ухмыльнулся и потыкал в свой новый глаз:

— Бывало хуже.

— Я попрошу носилки.

— Да я сам могу идти!

— Стой смирно, пока тебя не уложат! Не хватало, чтобы ты истек кровью из-за того, что какой-то птенец, — презрительно бросил я в сторону Удакса, — вообразил себя бунтарем.

Я нащупал пальцами серебряную цепочку на шее. Медальон, серебряный обод, заключавший кривой обломок белой скорлупы, был на месте. Уцелел.

С облегчением выдохнув, я спросил:

— Где Осман?