Новогодняя симфония дракона

Кристина Юрьевна Юраш (2024)

— Где этот проклятый лабух, который соблазнил мою дочь и бросил её? — гневно орал отец. Его голос грозным эхом разнесся по изысканному холлу. — Где этот музыкантишка, который уже сыграл свою сонату на моей дочери! Грубым рывком он втащил меня в чужой замок, осматриваясь по сторонам. Я сгорала от стыда, мечтая, чтобы этот позор побыстрее закончился. Кто мог подумать, что я окажусь в теле опороченной и соблазненной девушки? Даже я такого не ожидала. А уж тем более не ожидала, что я стану единственной служанкой у капризного гения музыки. Я полностью в его власти, но он обещал щедрое вознаграждение. Только вот меня смущают его «особые поручения» и тайна, которой окутан его талант. Кто эта таинственная черная муза, чей зловещий шепот я слышу в коридорах его замка?

Глава 18

Красавец развернулся и вышел, а я проглотила такие забористые выражения, что если бы они вырвались, мир был бы не был прежним!

Скрипнув зубами отборные ругательства, я взяла ведро, варежки и направилась в сторону улицы с остервенением трамбуя снег в ведро. Пока я набивала ведро, мне казалось, что это — дурной сон. И я вот-вот проснусь.

Да что бы тебя… — ворчала я, понимая, что предчувствие по поводу интима меня не обмануло. Интим, как говорится, был. Но вот какой — история умалчивает.

Я потащила ведро со снегом в зал, вытряхнула его на пол и бросилась за следующим.

Три ведра уже немного подтаяли, а я мужественно лепила из них нового удава. На этот раз я решила поработать над ошибками и нарисовала озябшим пальцем чешую. Я аккуратно выложила снегом раздвоенный змеиный язык. На этот раз я попыталась вспомнить, какие у змеи глаза, но сейчас они получились у меня весьма ошарашенными.

Готово! — крикнула я, чувствуя, что на еще одну лепку снеговиков в центре зала меня просто не хватит.

Я услышала шаги. Удавчик номер два уже начинал подтаивать.

И это все на что ты способна? — спросил маэстро.

Ну уж простите! — выдохнула я, отогревая озябшие руки. Этот удав смотрелся довольно прилично. Не удивлюсь, если на выставке снежных удавов он взял бы почетное третье место!

Ладно, — смилостивился маэстро, положив на плечо скрипку. Он сделал глубокий вдох, мотнул головой и… заиграл. Музыка заставила меня забыть обо всем. Она притягивала меня, а я чувствовала себя змеей, которая качается в такт дудочке.

Внезапно я увидела, как мой удав пополз… Ну, как пополз? Отталкиваясь маленькой снежной распоркой. Просто я не везде убрала снег, не посчитав это нужным.

А! — открыла я рот, делая шаг назад.

Не то, чтобы я сомневалась, но сейчас меня интересовал вопрос, есть ли в удавьем сердце какая-то благодарность к создателю? Нет, конечно, я не ждала того, чтобы удав радостно бросился на меня, назвал меня мамой и так далее… Но хотя бы не мстить мне за единственную недоразвитую лапу, которая совершала толкательно — поступательные движения.

Снежная змея превратилась в настоящую змею и поползла по залу, а я отходила от нее. Мне очень хотелось прочитать в желтых змеиных глазах радость встречи с как бы родительницей, но пока что я не могла прочитать в них ничего!

Музыка набирала темп, словно огромный вращающийся маховик. Сердце мое набирало темп в такт музыке.

А вы не могли бы… — пискнула я, понимая, что змея приближается ко мне.

Я посмотрела на маэстро, который играл с таким упоением, что закрыл глаза.

А можно не… — снова пискнула я, чувствуя, как упираюсь спиной в стену. Это — худшее, что могло случиться. Нет, я понимаю, маэстро человек творческий, но не думаю, что его вдохновят мои ноги, торчащие из пасти удава!

Помогите! — пискнула я, понимая, что змея становится в полный рост передо мной. Белоснежная, сверкающая, страшная, опасная и красивая, она извивается, словно собирается броситься на меня.

Сердце ухнуло вниз, когда музыка сделала яростный выпад, а змея бросилась на меня и… рассыпалась снегом у моих ног.

Маэстро остановился, глядя на остатки моего удавчика и на меня, которая вжималась всей спиной в стену.

Молча, не говоря ни слова, Ниссен вышел из зала.

Вот тебе и музыка, — прошептала я, мчась за тряпкой и вытирая остатки удава.

Нервы все еще икали, а я пыталась успокоить их. Но они устроили настоящий бунт.

Думайте о деньгах! — проворчала я, выжимая тряпку в ведро.

Вылив ведро на улицу, я поковыляла в сторону своей комнаты. Спину ломило, как у семидесятилетней старухи. Глаза слипались, а я во сне все еще лепила снежных удавчиков.

Нет, все! — выдохнула я, слыша звон колокольчика. Я поняла, что уже утро. — С меня хватит! Сегодня же увольняюсь!

Решительно я встала с кровати, чувствуя, как при мысли об увольнении мне стало на душе намного легче!