Поджигая пепел

Кристина Есипова, 2022

Ни новое имя, ни новая внешность, ни другой город не спасают Алису от призраков прошлого. После пятнадцати лет хождений по кругу она снова в исходной точке – в своём родном провинциальном Энске, где страшная трагедия однажды разрушила её жизнь. Только теперь Алиса не намерена бежать и прятаться, пришло время встретиться с прошлым лицом к лицу. Пришло время получить ответы.Никто в Энске не узнает Алису, но подозрительной приезжей, задающей неудобные вопросы, маленький городок не рад. Жителям есть, что скрывать, и есть, чего опасаться. Как далеко они готовы зайти, защищая свои тайны? И хватит ли Алисе сил и смелости прорваться сквозь паутину лжи и отыскать наконец правду?

Все персонажи и события этой книги вымышленные. Совпадения с реальными людьми и фактами случайны.

Пролог

Самодельные новогодние украшения, беспорядочно развешанные по стенам и окнам большого фойе, выглядели теперь, десятого января, жалко и убого. Бумажные гирлянды, кривые аляпистые снежинки, тщедушные ёлочки из мишуры. А ведь все это недавно сулило радость, вожделенное новогоднее настроение и чудо. Все же, независимо от возраста и статуса, верят в это самое чудо: вот наступит он — Новый год, и все изменится, все в нём будет по-другому, по-хорошему, по-правильному… Но праздники прошли, и ничего, как обычно, не изменилось. Теперь вся эта жалкая бутафория на стенах не что иное, как свидетельство отсутствия каких бы то ни было чудес на белом свете. Чья-то злая насмешка: вот, мол, наивный ты глупец, наступил твой долгожданный новый год, а ты все еще здесь — в Энском социально-экономическом колледже. В пристанище всех испугавшихся ЕГЭ, не поступивших в ВУЗы или даже не пытавшихся этого сделать неудачников. Добро пожаловать, чувствуй себя как дома.

Алиса спускалась по лестнице быстро, бесшумно и мягко, как кот, хоть и была обута в достаточно массивные зимние ботинки. Она впервые переступила порог Энского социально-экономического колледжа сегодня утром, не видела его новогодней атрибутики, когда та ещё хранила в себе магию, не обращала на нее внимания и теперь. Она торопливо спускалась по лестнице и видела лишь его, одного единственного и желанного, способного унять ее боль и облегчить страдания. Огромный, старомодный кофейный аппарат стоял у окна, отбрасывая широкую тень на потертый плиточный пол. Про зависимость от кофеина говорят редко и обычно как-то не всерьёз. Мало ли в мире других проблем и опасностей, чтобы ещё пугать людей какой-то там зависимостью от легального во всем мире ароматного напитка. Однако крепко подсев на него на заре своей юности, Алиса теперь буквально не могла жить без кофе. Предпочитала она, конечно, качественный и натуральный, не ленилась дома сама перемалывать зерна и по десять раз на дню трамбовать получившийся порошок в рожок своей полуавтоматической кофемашины. Могла она, впрочем, выпить и качественный растворимый кофе, а если альтернативы не было, то и некачественный, с запахом чего-то жжёного и кисловатым привкусом, тоже шёл в ход. Важно было не оставлять надолго свой организм без кофеина, ставшего ему допингом и чуть ли не основным топливом. Затянувшаяся разлука с любимым напитком сулила Алисе слабость, головокружение и мучительную головную боль. В такие моменты она не грезила дымящимися бумажными стаканчиками с американо, мутнеющее сознание не рисовало в ее воображении пузатые кружки с любимым капучино, но Алиса знала наверняка, что лишь кофе в любом виде и в достаточном количестве положит конец её страданиям. А потому, во избежание таких вот приступов, она обычно пила его часто и помногу. Но этот день, десятое января, не был обычным. Алиса долго была в дороге, из-за перемётов и скользкой промежутками трассы добралась до колледжа позже, чем предполагалось, в итоге едва ли успела к назначенному времени забежать в кабинет директора. Кофе к тому моменту она пила в последний раз часа четыре назад, и это, по её меркам, было уже достаточно долго: голова тяжелела, тупая боль понемногу била в затылок, очень хотелось закрыть глаза. Ничего не подозревающий о мучениях Алисы директор колледжа Михаил Александрович принял её тепло и радостно. Невысокий лысеющий мужчина лет шестидесяти на вид добродушно ей улыбался, рассказывал, как рады в их заведении новобранцам и какие радужные перспективы возглавляемая им богадельня сулит студентам. «Да уж, — думала Алиса, слушая хвалебную оду директора своему колледжу, — МГУ и МГИМО надо бы опасаться, Энский социально-экономический колледж на пятки наступает. Того и гляди, его выпускники заберут работу у вчерашних студентов престижных московских ВУЗов и займут все руководящие должности нашей необъятной Родины». Вслух же не многословная от природы Алиса не говорила ничего, она вежливо улыбалась, кивала, ждала, когда уже пожилой мужчина выскажется, заберёт у нее документы да и отпустит с миром. Ещё у самого входа на первом этаже, пока охранник старательно переписывал в журнал её паспортные данные, Алиса с восторгом заметила у окна кофейный аппарат. И вот теперь, наконец, выслушав директора и оставив ему свои документы, девушка предвкушала, как выпьет пару стаканчиков долгожданного капучино. Возможно, залпом. Аппарат выглядел старым, каким-то почти раритетным, словно место ему в музее, а не в учебном заведении. Алиса достала из кармана джинс сто рублей и попыталась вставить их в отверстие для приема денег. Великовозрастный аппарат с презрением выплюнул купюру, издав при этом неприятный звук. Алиса попробовала вставить банкноту другой стороной, но безуспешно, гордая машина не хотела брать её денег. Алиса покопалась в карманах, нашла купюру номиналом пятьдесят рублей и попробовала предложить привередливой машине её. Аппарат словно задумался и засомневался, но все же нехотя проглотил деньги. Алиса с облегчением вздохнула и нажала на кнопку рядом с надписью: «Капучино 50 руб». Ничего не случилось. Аппарат молчал, лампочка под надписью: «Выберите напиток» агрессивно мигала красным. Алиса снова нажала на кнопку «Капучино», на этот раз с усилием, и снова ничего.

За её спиной раздался негромкий мужской смех и голос:

— Всё, что с молоком, он не делает. Только эспрессо или американо.

Ладони у Алисы похолодели, в груди всё сжалось и воздух словно застрял в легких. Неужели это… Девушка медленно, не дыша, повернулась. Да, это, несомненно, был он. На Алису приветливо смотрел высокий молодой мужчина, стройный и статный, кареглазый с копной вьющихся каштановых волос, подстриженных весьма удачно. Эта самая молодежная небрежная прическа вкупе с весьма стройным телосложением позволяли мужчине выглядеть лет на двадцать восемь максимум, хотя Алиса знала наверняка, что ему на самом деле — тридцать шесть. Она вообще знала об этом симпатичном кареглазом мужчине многое, не раз просматривала его соцсети, и была осведомлена, что работает он в этом самом колледже, порог которого она сегодня впервые переступила. Так вот переступая этот самый порог, девушка, конечно, понимала, что встреча их неизбежна, и что очень многое, всё её будущее, зависит от этого человека — Новикова Кирилла, Киры. Алиса, правда, никак не предполагала, что они встретятся практически сразу после её приезда в Энск. Но Его величество случай распорядился именно так, и судьбоносный момент, момент, когда вся эта история могла, не начавшись, закончится наступил именно тогда, у старого кофейного аппарата, не делающего напитков с молоком. Алиса смотрела на молодого мужчину и ждала, вглядывалась в такое знакомое, но чужое теперь лицо, пытаясь понять лишь одно: узнал он её или нет? Если да, то весь её план полетит к чертям, и хоть Алиса сама себе в этом не признавалась, какая-то слабая и презренная часть её хотела, чтобы именно так и произошло. Чтобы на молодом ещё и приятном его лице появилось удивление, чтобы он воскликнул её имя, обнял и принялся рассказывать, как сильно скучал и как долго её искал. И она бы пустила слезу, и они вспомнили о былом и утраченном, и она всё-всё рассказала бы ему об этих годах её жизни, в которой его не было, и в какой-то момент он бы её поцеловал как когда-то давно, а после этого они взялись бы за руки и ускакали вместе в закат… Никакого удивления на его лице не было, только вежливая, даже формальная улыбка:

— Вы наша новая студентка?

Алиса усмехнулась как-то горько, отвернулась и ударила по кнопке рядом со словом «Американо». Аппарат зашипел, откуда-то из его глубин появился пластмассовый стаканчик, в который машина стала плевками извергать коричневую дымящуюся жидкость.

«Да к чёрту тебя…» — подумала Алиса, вытаскивая свой долгожданный, обжигающий пальцы кофе. Она хотела было ответить Кириллу что-нибудь резкое и язвительное, но когда обернулась, за её спиной уже никого не было.

Алиса почувствовала стыд и досаду от того, что она была такой наивной, так по-детски, по-глупому надеялась на какое-то смехотворное воссоединение. Ведь приехала она в эту дыру совсем не для этого, и планы у неё были другие, и радоваться надо было, что всё так вышло с Кириллом. В душе всё как-то перемешалось: и злость на себя, и обида на Кирилла, от всего этого стало противно и тошно. Алиса, несмотря на то, что оставила куртку на втором этаже и была только в джинсах и белой рубашке, вышла на улицу. Холод напоминал ей о Новосибирске, давно ставшим для девушки домом, и действие на неё имел успокаивающее. Она вдохнула морозный воздух жадно, до боли в груди, и выдохнула медленно, создав около своего лица облачко белого пара. Злополучный стаканчик с кофе все ещё был у неё в руке, она задумчиво отхлебнула глоток и сморщилась. С сахаром. Этот удивительный аппарат мало того, что не делал кофе с молоком, он ещё и сахар в него добавлял по умолчанию. Алиса ненавидела сладкий кофе и была и без того расстроена и раздосадована.

— Да чтоб тебя!

Она со злостью швырнула стакан куда-то влево.

— Эээ!!! — раздался тут же чей-то возмущенный возглас.

Глубоко в своих мыслях и расстройствах, Алиса даже не заметила, что как раз слева, немного поодаль от неё, стояла небольшая компания молодых парней. Один из них в изумлении смотрел теперь то на свои кроссовки, то на Алису. На кроссовки. На Алису.

— Э! Ты чё нах?

И, пылая праведным гневом, он направился к девушке защищать свою поруганную пацанскую честь и испачканные сладким кофе кроссовки.

Алиса усмехнулась, глядя на стремительно приближавшегося к ней гопника. Она знала этот типаж прекрасно, она видела таких десятки: это нарочито злобное выражение лица, эта напускная самоуверенность, эта отчаянная попытка казаться устрашающим и опасным. Показуха, да и только. Такие, Алиса знала хорошо, — самые слабые из возможных противников. Они, как насекомые: только сверху тонкая твёрдая оболочка, а внутри всё мягкое, а то и жидкое. Подковырнуть в нужно месте — и победа, а уязвимые места у них у всех одинаковые: родители, которые не любили, внешность, которая никого не привлекает, отсутствие ума и перспектив.

Чем ближе была к Алисе эта нескладная фигура, тем шире девушка улыбалась, почти ностальгируя по временам, когда буквально до слёз доводила вот таких вот задир. На мгновение она перенеслась в другое измерение, другую свою жизнь, страшную и далекую, покрытую теперь туманом забвения. Этот туман был соткан её собственным усилием воли и разума, старательно, день за днём и год за годом. Лишь местами сквозь эту плотную защитную пелену проблёскивали яркие и чёткие образы. Шестнадцатилетняя она лежит на спине на холодном грязном полу детского дома, на её рёбрах, сдавливая их до хруста, сидит подросток с искаженным от злости лицом, его испорченные зубы обнажены и оскалены, глаза — маленькие злые щёлки. Он бьет её по лицу снова и снова, вокруг крик, одобряющие возгласы других детдомовцев. Девочка не чувствует боли и повторяет:

— Я здесь, потому что мою семью убили, а твои родители просто бросили тебя!

Удар в челюсть, отчаянный крик «заткнись!», в равной степени угроза и мольба о пощаде. Но девочка щадить никого не собиралась.

— Они просто увидели, насколько ты уродливый и тупой, и выбросили тебя, как ущербного больного котёнка!

Удар в глаз, темнота, звон в ушах.

— Потому что видеть такое ничтожество, как ты, каждый день для них оказалось невыносимо…

Снова удар в челюсть, ребра сдавлены так, что дышать нечем. Девушка раскрыла рот в попытке захватить воздух, и к металлическому привкусу собственной крови примешался соленый вкус слез, стекающих с подбородка оседлавшего и избивавшего её подростка. И этот вкус ей понравился.

— Ты кофе своё какого хера мне на кроссовки вылила, шмара? — голос возмущенного гопника положил ретроспективе конец.

Тембр, к слову, был таким же неприятным, как и образ его обладателя в целом.

— Свой, — улыбаясь ответила Алиса.

Гопник несколько стушевался, не понимая ни её спокойствия, ни её ответа.

— Чё, ёпт?

— Кофе — свой, он мужского рода. Стыдно, честное слово, такие глупые ошибки в речи делать. Свой. Запомни и впредь говори правильно.

— Хера ты умничаешь там, бля? Не твоё дело, что я и как говорю!

— А вот тут ты ошибаешься, очень даже моё.

— Это ещё почему?

— Потому что ты, очевидно, студент этого заведения. А я — твой новый преподаватель русского языка и культуры речи.

Гопник смотрел на Алису круглыми от удивления глазами и беззвучно шевелил губами, словно пытаясь подобрать хоть какие-то слова.

На помощь к нему подскочил другой парнишка из их компании. Значительно выше ростом и шире в плечах, он закрыл собой облажавшегося приятеля и улыбнувшись Алисе сказал:

— Простите, пожалуйста, моего друга. Он просто очень любит эти кроссовки, он больше так не будет. А я Денис!

И он протянул ей руку и улыбнулся ещё шире. Алиса с удивлением для себя отметила, что у парнишки красивое, очень интересное и выразительное лицо: высокие скулы, идеально очерченная линия подбородка, аккуратный нос, глаза серые и лукавые, а волосы светлые, густые и достаточно длинные, ниже мочек ушей. Не очень-то модная стрижка, но ему она шла.

Алиса протянутую ей руку, конечно, не взяла, она кивнула в сторону другого парнишки, не столь интересного, зато облаченного в красный спортивный костюм:

— А он томат? И вместе вы?..

Договаривать не пришлось, Денис засмеялся искренне, запрокинув голову, от чего сделался ещё красивее. Алиса засмотрелась почему-то на его шею, но быстро одёрнула себя, посчитав неприличным глазеть вот так на своего студента, которому вряд ли больше двадцати лет. Она сдержанно улыбнулась парням, бросила: «До встречи на экзаменах», — и зашла в тёплое фойе колледжа, прижав ладони к своим горящим, от мороза конечно же, щекам.