Глава 5
Обратно в лабораторию Катя явилась в своем привычном виде: мешковатые штаны, футболка и безразмерная куртка — и с облегчением погрузилась в работу. Плакать больше не хотелось, но на месте слез осталось какое-то тягучее недоумение. Где ей научиться этому несчастному эмоциональному интеллекту? Как она поймет, что говорит больным что-то не то, если ей самой от подобной манеры было вполне нормально? По крайней мере, так всегда разговаривали ее родители, тоже биохимики, и никто из этого трагедию не делал. Родители считали, что среди кучи мерзости, которую представляет собой жизнь среднего человека, созидательный труд — это единственное, что достойно пристального внимания, и Катя была с ними полностью согласна. До сегодняшнего дня. Не то чтобы она преклонялась перед Нубисом, но не могла не признавать, что жизненного опыта у него больше, чем у нее и ее родителей вместе взятых, а то, что происходит с ее нервной системой, он наблюдает вполне физически. Надо попробовать повнимательнее относиться к словам хотя бы при разговоре с ним, а так, может, и на других перекинется… Катя привычной рукой отмеряла капли катализатора и бормотала: «Только не ляпни чего-нибудь… Только не ляпни…»
Нубис появился нескоро, совсем к вечеру, когда чистое небо за окном стало как темная бирюза. Катя быстро повернулась к черному магу и даже слегка расставила руки, чтобы показать ему отсутствие траурного платья, но тут же поняла, что Нубису не до того. Он направился прямиком к углу для медитаций, плюхнулся на пол и сразу заурчал. Катя осталась стоять, раздумывая, будет ли очень невежливым с точки зрения эмоционального интеллекта спросить у него, помер ли пациент, которого он реанимировал, и наконец решила, что надо переждать.
Но поскольку взгляд она при этом от черного мага отвести забыла, тот сам по себе прекратил урчать и недовольно уставился на нее черными дырами глаз. Впрочем, голос его прозвучал довольно вежливо:
— Вы что-то хотели спросить у меня, Екатерина?
— Да ладно, ничего срочного. Мне просто интересно, что вы делаете. Это типа отдых такой?
— Верно.
— А зачем урчите?
— Это немного разгружает психику, — объяснил Нубис без раздражения. — Биологический момент. Вы ведь знаете, что наши предки близки к вашему семейству кошачьих. Такие звуки они издавали либо от расслабления, либо, наоборот, в стрессе, чтобы быстрее расслабиться. Сейчас это почему-то считается для магов стыдным, как и громко дышать, но я думаю, что не стоит взваливать все только на интеллект. Инстинкты и древние рефлексы тоже прекрасно пригождаются.
— А, вот почему вы мне присоединиться не предлагали.
— Я же не знаю, как расслаблялись ваши предки.
— Я тоже. Возможно, ухали и качались на деревьях? — Катя подняла руку и помотала ей туда-сюда. Нубис поднялся с пола и встал прямо, но вид у него оставался до того загруженный, что у нее все-таки вырвалось:
— Помер ваш пациент — ну, к которому вас звали?
— Да, реанимировать не удалось, — Нубис отвечал будто машинально, раздумывая о своем. — То ли поздно его привели, то ли такой быстрый процесс… Человек, примерно пятьдесят оборотов возраст, лейкоцитоз крайней степени неизвестной этиологии. По всему телу узлы типа папулозной сыпи, но реже и крупнее.
— То есть у него что-то сильно воспалилось?
— Да, реакция была такая, будто у него по меньшей мере перитонит. Даже трудно сказать, от чего он скончался: все органы отказали.
— Полиорганная недостаточность? А что у него в конечном счете было?
— Источника пока не нашли, надо будет поработать. Ни я, ни другие маги по нитям конкретного очага не увидели.
— Ого, какой интересный случай! Значит, сегодня мне на ночь остаться в лаборатории? Будем работать? — радостно спросила Катя.
— Ночью работать — это днем переделывать все анализы, — отрезал Нубис. — Я сразу сказал, что героизм нам не требуется. У людей много болезней. Поэтому я сейчас собираюсь прогуляться перед сном. Если хотите что-то еще обсуждать, можете составить мне компанию, заодно и разомнетесь.
— Давайте! — сказала Катя самоотверженно. — Только можно не вокруг площади? Мне там мозг циклит.
— Я обычно гуляю по набережной возле дома, могу и вас перенести, — Нубис взялся одной рукой за невидимую нить, а другую протянул Кате, почти тем же жестом, как в ее сне. Катя неуверенно двумя пальцами пощупала его кисть и изумилась еще больше: она была теплой и будто резиновой!
Нубис перехватил ее руку и крепко сжал:
— Держитесь нормально, при неплотном контакте вас может разнести по всему маршруту.
Перенос вместе с магом отличался от переноса картинкой в невыгодную сторону. Катя четко запомнила очень мерзкое ощущение падения и безвоздушья, прежде чем выпала в реальность и наткнулась на железную ограду набережной. Далеко внизу неспешно текла река стального цвета шириной метров сто. На другом берегу топорщились кучи песка, щебня и что-то строилось. Здесь было просторнее, чем в центре: серые каменные дома не теснились, а стояли ровными рядами, между ними торчали пучки лысых деревьев с полосатой корой. Сквозь мощеную дорогу пробиралась жухлая коричневая травка. Над всем этим нависали бирюзовые сумерки, окрашивая все вокруг в зеленоватые тона.
Нубис сунул руки в карманы и ринулся вперед бодрым, но размеренным шагом профессионального физкультурника. Катя зашагала рядом, стараясь не переходить на бег. Первые несколько минут они молчали, потом все-таки снова заговорили про странного больного с воспалением всего организма. Катя выдвинула было версию, в чем могло быть дело, но оборвала сама себя:
— А, не буду. Без анализов это все хрень собачья. Но вообще странно. Может, аутоимунка? Оно у него с чего пошло?
— С этой самой сыпи и ухудшения самочувствия. Началось резко, одним днем, а потом, как видите…
— Неприятно, — подумав, с трудом назвала свои эмоции Катя. — Вам небось тоже?
Нубис приостановился и вдруг откровенно сказал:
— Мне их жалко.
— Кого?
— Людей. Так мало живут и такие быстрые болезни.
— Ну, пятьдесят лет — это нормально, у нас многие в этом возрасте от инсульта врезаются.
— Да ну что вы, Екатерина. Пятьдесят лет — это почти ничто. Не в смысле развития — тут люди нас обгоняют — а в смысле понимания ценности жизни.
— И чего в ней такого ценного? — Катя с сомнением глянула, как по реке, морща воду, старательно гребет стая мохнатых, будто утепленных, птиц с огромными клювами. — Ну работа, ну всякая учеба. А так — биологические программы выполняешь. Довольно скучно.
— Вы говорите почти как молодой маг, — Нубис даже улыбнулся. — Да и люди думают, что если мы живем так долго, то должны заскучать. А на самом деле всю ценность жизни понимаешь именно с годами. Она у нас у всех одна, и у всех, сравнительно с мировыми масштабами, очень короткая. После ста оборотов начинаешь смотреть на время по-другому, — заключил он и разобрал пальцами спутавшиеся от встречного ветра ресницы. Несмотря на тему разговора, лицо его сейчас казалось расслабленнее и добрее.
— Да, вот вы так и смотрите, будто у вас времени бездна, а у меня-то нет, — заметила Катя. — Мне ночь в лаборатории не лишняя, что бы вы там ни говорили.
— Не настолько его у вас нет, чтобы перетрудиться и сократить его еще больше, — уперто сказал Нубис, поджимая губы и опять превращаясь в сердитую Бабу-ягу. — По моему опыту, небольшая задержка роли не играет. Если не сможете заснуть, почитайте на ночь что-то по развитию эмоционального интеллекта — и пригодится, и быстро уснете с непривычки.
— Хорошо, — буркнула Катя. — В общем, я нагулялась, так что до завтра, — она вытащила и кармана переносящую картинку.
— До свиданья, Екатерина, — отозвался черный маг и кивнул. Сдвигая картинку, Катя успела заметить, как от этого резкого движения головой у него из пучка вылетела шпилька…
В ее квартире было тепло, сумрачно и тихо. Гроза давно прошла, в воздухе больше не висела душная угроза. Катя при виде взбитой кровати вспомнила свой сон с волнами, но решила, что сегодняшний день вполне его иллюстрирует и можно больше не беспокоиться. Зачем-то снова намазавшись кремом для ног, она улеглась и поставила будильник на шесть утра.
В четыре тридцать что-то грохнулось посреди ее комнаты, чуть не проломив пол. Окно же так и осталось открытым! Катя вскочила, сразу твердо встав на ноги, будто и не спала. Возле кровати лежала кирпичина, к которой была примотана желтоватая бумажка. На ней узнавался острый и аккуратный до каллиграфичности почерк Нубиса:
«Екатерина, я попросил Делия передать вам это письмо. Не приходите в лабораторию и не появляйтесь на Лине. Ночью поступили еще два пациента с такими же симптомами, а в целом по столичным больницам их гораздо больше. Все указывает на эпидемию среди людей, и, думаю, скоро введут карантин, который займет гораздо больше тех четырнадцати дней, что у вас оставались от отпуска. Не беспокойтесь, что болезнь могла передаться вам через меня, это биологически невозможно. Был рад с вами поработать, искренне ваш, Второй доктор Нубис».
