Королева святых

Кристи Зейн

Когда на небе взойдет кровавое солнце, демоны вырвутся из преисподней. Князь Тьмы ступит на землю. Страшные легенды станут былью. Королевства падут. И кто станет последней надеждой на спасение мира? Лишенная дома принцесса-полуангел? Воин Света с темной тайной или лисы-перевертыши? Это ли те герои, которых ждет мир?Добро пожаловать в жуткую и прекрасную сказку, где обитает сплошное Зло.

Глава 3

Спасение

Леуна оказалась сильна. Целые сутки в темных зарослях пропитанной гнилью поляны, вокруг огромного дуба, не переставая сиял божественный свет, переливающийся желтым, оранжевым и бледно голубым. Весь лес замер в ожидании чуда. Не было слышно пения птиц, шума водопада, шуршания пышной листвы. Абсолютная тишина.

Кенар и Фатана, опасаясь ослепнуть от столь яркого света, отправились на поиски волшебного куста, бродя по закоулкам таинственного леса. Остатки надежды на успех отыскать растение практически улетучились, пока, наконец они не наткнулись на густые заросли папоротника, плотно скрывающего едва заметный проход на низком холме.

Лис принюхался и дивный аромат поманил к себе. С трудом пробравшись в самый центр холма, усеянного мириадами цветов, он увидел невероятной красоты лепестки, издающие запах сладости, желания, счастья. Времени оставалось мало, и Фатана нарвала столько цветков, сколько необходимо для лечения. С облегчением они поспешили обратно к могучему дереву, но откуда раньше вырывался свет, виднелась лишь тьма.

— Что-то не так, слишком тихо! — Кенар бросился туда.

Подлетев к месту, где совсем недавно всё горело и блистало как солнце в летний день и всматриваясь в темноту лис бросил взгляд на неподвижную, словно спящую подле дуба, Леуну. Лапы врезались в землю, готовясь к прыжку, поспешить на помощь, но на месте, где она лежала, начали распускаться цветы.

Жуткая поляна озарилась проворными лучами, прорывающимися сквозь мрачные ветви. Земля, на которой ничего не росло, наполнялась зелёной сочной травой. Деревья, скрытые за пеленой тумана, выпрямились, будто воины в строю.

— Срочно отнесите её к озеру, — приказ отдал Гильмод молодым голосом, никак не старика.

Ошеломленный Кенар, не упуская Леуну из вида, перевёл взгляд на могучий дуб, у которого кора перестала быть мертвого цвета. Ещё недавно голые сухие ветви покрылись пышной листвой. Он опустил их к Леуне, поднимая её вверх и откуда не возьмись, к нему потянулись ветки других деревьев. Она словно поплыла по воздуху в направлении озера.

Лис с Фатаной побежали за ней, остановились у кромки воды, где последнее дерево аккуратно с нежностью окунуло Леуну в озеро, погружая глубже и глубже. Кенар щёлкнул зубами от нетерпения и опасения, но через мгновенье Леуна вынырнула, блистая в прозрачных лучах солнца с прекрасным свежим румянцем на щеках.

— Ты сделала это! — радостно воскликнула Фатана, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

— Как я рада вас видеть, — вымолвила она, выходя из воды и выжимая мокрые волосы, с которых само золото капало на землю. — Да я сделала это. Кенар, — лис напрягся. — Пока я лечила Гильмода он поведал много тайн, нам пора домой. Ты нашел лекарство?

— Нашёл. То есть мы нашли, — он ткнул носом в Фатану. — Подожди, разве нам не надо идти к Гильмоду? — лис недоуменно покосился на Леуну.

— Нет, нам сначала нужно к Китуне. Времени мало Гильмод всё знает и будет нас ждать. Здесь наш дом Кенар. Мы вернемся сразу как сможем, — подойдя ближе она погладила встревоженного лиса по шее и нарочно забрызгала водой.

— Тогда вперед. Сестра ждет, — встряхиваясь и задорно ухмыляясь, ласково потёрся о её плечо, он всегда так делал, когда одобрял что-либо.

— Пожалуйста, можно мне пойти с вами? Возможно смогу чем-то помочь, — смущённо спросила Фатана, глядя себе под ноги.

— Конечно, — Леуна отпрянула от Кенара и по-доброму приобняла фею. — Пойдемте, нам пора, — схватила ту за руку и поспешила к выходу из леса.

Милый родной дом, наполненный уютом, теплом и запахом из детства открылся взору. Леуна всегда считала, что даже стены в маленькой хижине умели лечить, если и не лечили, то придавали сил. Расплываясь в улыбке с охапкой целебных лепестков, она сорвалась на бег, едва заприметив печальное лицо Анне, которая, как заведенная топталась у двери, заламывая пальцы рук.

— Леуна, дорогая, милая моя, почему вас так долго не было? Я уже не знала, что и думать, — в слезах, видно, не спавшая с их ухода Анне вцепилась в Леуну.

— Всё хорошо, Нана, мы в порядке, не плачь. Чуть позже обо всем расскажем, но сейчас главное — Китуна, — вполголоса ответила она, держа Анне за плечи, всматриваясь в ее заплаканные, испуганный и усыпанные морщинами глаза.

— Милые мои, вы опоздали, Китуна умерла, — выдавила из себя Анне, закрывая лицо руками и рыдая навзрыд. Это было горе, выходящее наружу.

Леуна, всматриваясь в пустоту, будто не слыша слов, отшатнулась от Анне и направилась в дом прямиком к камину. Сестра лежала неподвижно, словно спала, и вот-вот встанет, потому, что они вернулись, они здесь. Леуна села на корточки и погладила мягкую шерсть по привычке, ведь лиса всегда просыпалась, когда она так делала. Но ни в этот раз.

Лепестки, разбросанные вокруг, вызвали злобу, неистовый гнев. Леуна безжалостно разрывала их на мелкие кусочки, судорожно стараясь накормить ими бездыханное тело лисицы. Руки тряслись, глаза не видели от слез, но она не переставая вновь и вновь впихивала проклятое лекарство в пасть не реагирующей Китуне. При этом излучала свой целительный свет. Время бежала загнанной от дикой рыси ланью, прошла целая вечность, а Леуна не успокаивалась, прибывая в мучительном бессознании.

— Оставь, прекрати! — Кенар кричал, задыхаясь, словно тонул. Горящие глаза потухли в миг. Было не разобрать, жив или мёртв. Со стороны казалось, что лис не дышит, лишь стоит прибитый к полу. Он слышал, как Анне рыдала во дворе. Фатана, не знавшая Китуну плакала закрыв лицо. Кенар не плакал, его душило отчаяние, сдавливая горло. Безысходность и страх стягивали жилы. Сжигающая жуткая боль истязала тело. Он осознавал, что часть его души покидает мир, стремясь к сестре. — Не нужно. Поздно Леуна. Прошу тебя, — молил полушепотом.

Она не слышала, не желала слышать. Прекратила исцелять, вцепилась в лисицу и громко заплакала. Вместе с истошным плачем раздался гром. Дождь забил по крыше с невероятной силой, стараясь заглушить нарастающий вой Леуны. Сквозь стук и рвущий в клочья душу крик, послышался приглушенный хриплый стон.

— Леуна милая, почему ты плачешь?

Все мгновенно замерли, резко прекращая рыдать. В комнате повисла мертвая жужжащая тишина, которую тревожили только падающие тяжелые капли проливного дождя. Эмоции захлестнули, сплетаясь в одну. Леуна сжала Китуну в объятиях так сильно, что еще чуть-чуть и раздавила бы, а стоящий в углу Кенар подбежал к ним.

— Она жива, жива! — Фатана прыгала на месте, шмыгая носом.

— Мы так испугались, что потеряли тебя! — в прилипшей к коже шерсти Леуна вытерла слезы правой рукой, а левой не переставая обнимала лисицу.

— Я не понимаю. Вы только что отправились в лес, а дальше темнота, ничего не помню, — Китуна, будто оправдывалась.

— Всё в прошлом. Главное ты в порядке, больше никуда тебя не отпущу и не оставлю одну, — виновато приговаривал Кенар и решил, что именно так и поступит в будущем.

Как только Китуне стало полегче, Анне накормила её до отвала. Не переставая, извинялась и корила себя за то, что выпустила ту из дома. Не остановила, не уберегла. Бедная женщина постарела на десяток лет, если не больше. От упругих щёк не осталось и следа. Они впали, и кожа свисала, как растаявший воск с краёв блюдца. Уголки рта покосились к низу, даже когда она пыталась улыбнуться, губы выражали скорбь. Все в доме старались её переубедить, доказать: не её вина в случившемся. Но она не прекращала себя ругать, периодически пуская слезу.

Успокоившись и расслышав урчание живота вечно голодного Кенара, который старательно делал вил, что ничего не хочет, она покормила и остальных. Все молча выжидали, пока Анне прекратит кружить над Китуной, как орлица над орленком, и только лис казался самым несчастным. После вкусного и сытного ужина Китуне и Анне, наконец представили Фатану. Леуна поведала обо всем, что было в лесу. О Гильмоде и страшном пророчестве.

Китуна быстро поправлялась. Крепла на глазах, хотя при таком серьёзном уходе в лице Анне это было не удивительно. Время мчалось без оглядки. Физические раны зарастали. Душевные оставили шрамы. Напоминание. В случае Леуны и остальных времени на скорбь и размышлений о прошлом не было. Они собрались, попрощались с Анне и снова отправились в путь.

— Здесь невероятно красиво, — очутившись в волшебном лесу, шагая рядом с Фатаной позади Леуны с Кенаром, лисица не скрывала восторг. — Всё как вы описывали, но увидеть своими глазами не то, что услышать. Не могу перестать наслаждаться видами.

— Никак не находила времени сказать: для меня большая честь познакомиться с такими великими и могущественными существами, как ты с братом, — гордо заявила Фатана.

— В каком смысле великими? — перестав разглядывать могучие деревья, Китуна с удивлением уставилась на неё.

— Вы волшебные! — фея остановилась, втянула живот, выпрямила спину, словно действительно разговаривала с кем-то великим и важным. — Так же как и полуангелы умеете исцелять. Ваша магия способна заставлять всё живое делать то, что пожелаете. Гипнотизируете, а еще превращаетесь в человека. Не всем такое дано — это высший дар! Вы великолепны и даже священны. Я так считаю, — после такой речи лисица решила, что ещё чуть-чуть и та упадёт на колени.

— Возможно, все перечисленное было под силу нашим предкам, — грустно выдохнув, лисица отвернулась. — Мы не можем, к сожалению. Дары утеряны для нас. Мой тебе совет, не думай о нас, как о великих и могучих существа. Мы просто лисы, разговаривающие лисы. Да, у нас есть сила, но только чтобы защитить и помочь. Не путай с каким-то священным даром.

— Не правда! — переходя на крик, Фатана размахивала руками, словно боролась с невидимой врагом. — Вы не знаете свою силу, но поверь, она раскроется со временем, вот увидишь. Вам нужно поверить в себя, открыть то, что скрыто глубоко внутри. Вы одни из величайших и всегда будете такими. Легенды не врут!

Китуна не ответила, поскольку считала это сказками и глупостями. Давно забытым прошлым, которое не переставало давить и задевать гордость. Так повелось, что в их семье, о таком не говорили, да и мать не любила упоминать о прошлом. Прошлое остаётся в прошлом. Его следует похоронить. Не стоит вытаскивать на поверхность то, от чего бывает грустно или невыносимо. Не нужно вспоминать вещи, если они никогда не повторятся. Вот и лисица, не видя смысла продолжать разговор про себя и брата, надумала сменить тему.

— А ты? Ты — фея. Какими обладаешь способностями? — спросила лиса, а Фатана замялась и покраснела.

— Никакими. Умею только делать снадобья. Я потомок озерных фей, но ничего от них не перешло.

— Возможно и ты ошибаешься. Если в нас скрыта сила, то наверняка и в тебе есть магия, которая откроется со временем. Поверь в себя Фатана. Говоришь, легенды не врут, наверняка существуют легенды про твой род, и они тоже не врут.

— Я надеюсь, искренне надеюсь, но не верю, — пробурчала та себе под нос, лисица ухмыльнулась, ведь фея на деле была такая же, как и она.

Фатана не верила в себя, считала слабой по сравнению с другими. Порой думала, что она простой человек и напрасно её приписывают к волшебным существам. Она не надеялась когда-нибудь стать настоящей феей, как предки, жившие у озера, которое она так любила. А возможно, ей суждено было быть хранителем древних сказаний, тайн и того самого дорогого для неё места.

Леуна и Кенар шли впереди, весело обсуждали известные только им глупости, периодически толкали друг друга, не прислушиваясь к разговорам идущих позади. Лис то и дело говорил о еде, и сколько пирожков он съест. Требовал, чтобы ему досталось больше, поскольку он крупнее остальных, следственно ему нужно много, к тому же девочки должны есть меньше. Леуна заливалась громким смехом, но резко остановилась, настороженно оглядываясь по сторонам.

— Что-то не так, — Леуна промолвила так тихо, чтобы ее услышали лишь трое.

— С чего ты взяла? — лис принюхался.

— Я не слышу пения птиц и деревья притихли. Скорее нам надо к Гильмоду! — и они побежали.

Недалеко показалась поляна. Фатана остановилась, прижимаясь к дереву, хрипя от усталости. Леуна оперлась на коленки, пытаясь отдышаться от быстрого бега и подняла глаза, где роем летали то-ли мошки, то-ли искры.

Возле Гильмода стоял невысокий, плотно сложенный, но в тоже время весьма худощавый парень. Он казался очень сильным, крепко сжимая в руках широкий огромный меч, полностью сделанный из серебра или что-то вроде того, но цвет оружия совпадал с цветом волос. Кенар оскалился, Леуна расслышала хруст земли под его лапами. Китуна встала рядом с братом, громко щелкнув пастью.

— Отойдите от дерева, иначе не поздоровится! — Леуна бросила свирепый взгляд на незнакомца и зашагала в его сторону. Все за ней.

Юноша, услышав угрозу в свой адрес, не спеша развернулся, и они увидели едва уловимое мерцание вокруг него. Леуна замедлилась, разглядывая его добродушное, чрезвычайно спокойное и твёрдое лицо. Синие глаза, напоминающие ягоду, голубику и пронзительный взгляд, вызвали доверие и сомнение одновременно. Он был похож на ангела, описываемого в книгах. Было ощущение, что он вот-вот расправит крылья и взлетит.

— Я — друг, — произнес парень, улыбаясь от их пристальных и изучающих взглядов. Ещё немного и рассмеялся бы.

— Успокойтесь, это наш друг. Он прибыл из далеких Южных земель. Королевства Пирсток. Он пришел с миром и хочет помочь, — сонно вымолвил Гильмод, зашуршав листвой.

Чем ближе Леуна приближалась, тем больнее кололо у него в груди. Он не понимал, откуда взялось необъяснимое чувство, будто тянет к ней. Не мог перестать любоваться её зелёными глазами. Видел её впервые, но ощущал, словно знает вечность. Ему захотелось прижать её к себе и защищать от всего. От падения, страха, кошмарных снов, плохих дней, скверных мыслей. Внезапно начал задыхаться. Задышал глубже, пытаясь собраться и взволнованно рассматривал подошедшую совсем близко Леуну. Синие глаза по особенному заблестели, когда её едва заметная скромная улыбка появилась на миг и исчезла. Он почтительно и осторожно поклонился, протягивая широкую дрожащую руку.

— Ме-е-е-ня зо-зо-зовут Эрелим, — выговорил заикаясь, треся её руку в бешеном темпе и заметил злобный взгляд здоровенного лиса.

— Леуна, — звонкий голосок зазвенел колокольчиком у него ушах, а от прикосновения волоски на его теле встали дыбом. Её лицо с выражением доброты и тонкой красоты сочеталось со статными плечами и гордой осанкой. Выражение глаз кротких и правдивых, но с бушующей бурей, рвущейся наружу лавиной и мягкий взгляд перенесли в иной мир, где он ощущал заботу, оставшуюся в детстве.

Он не хотел отпускать ее руку продолжая, сжимать ладонь, пока не расслышал режущий слух рык крадущегося к нему Кенара. В миг отскочил от Леуны на два шага, пытаясь совладать с собой. Закинул руки за спину, прочистил горло и заговорил, чувствуя на себе недоверчивый взгляд увеличенного в размере лиса.

— В лес приходили джинны, я пришел по их следу, — слово «джинны» застало всех врасплох, никто не слышал о них.

— Джинны? — Леуна задрала левую бровь в недоумении. Оттого, что посторонние приходили в лес, все переглянулись, — Кто такие джинны? Вы можете объяснить?

— Ты.

— Что я? — она не поняла.

— Нет, я имел ввиду, обращайся ко мне на «ты», пожалуйста.

— Хорошо, — ей было некомфортно, но видимо люди во всем мире привыкли к такой манере общения.

— Я так понимаю, никто из вас не знает о джиннах, — с трудом отрывая взгляд от Леуны, Эрелим обратился к присутствующим, и они разом отрицательно замотали головами. — Понятно. Тогда, пожалуй, расскажу с начала, — все в такт закивали. — Создатель породил джиннов из чистого бездымного пламени до создания людей. Те со временем стали забывать о своей чистой природе. После того, как в аморальности и вражде они перешли все возможные границы, Создатель послал к ним ангелов, чтобы остановили их бесчинства и войны. Создатель разгневался на джиннов, оставив тех без своего внимания и помощи, и решил сотворить новую форму жизни: людей. При этом сделал две вселенные на земле.

— То есть и они, и мы живём в одном месте? — Леуна неосознанно задрожала, словно похолодало.

— Не совсем. Джинны стали жить параллельно с людьми только в своей вселенной. Когда люди спят, те бодрствуют и наоборот. Никто не может их увидеть, пока они сами не разрешат, но поверьте, лучше не видеть. Их истинный вид пугает, — Леуне сделалось ещё хуже. — У джиннов перевернуты ступни и руки. Голова переворачивается на спину. Вместо зубов клыки дикой кошки. Они очень опасны и злопамятны, — ему захотелось прикоснуться к Леуне, поскольку ту трясло, хотя старалась не подавать виду. — Джинны со временем разделились на тех, кто не переставал верить в Создателя и тех, кто перешел на сторону князя тьмы. Поскольку они передвигаются не так, как люди или другие существа, обладая умением войти в любое пространство и место, они являются главными помощниками темного князя.

— Чудно, — Кенар случайно фыркнул вслух, но с ним все согласились.

— Чуднее некуда, — Эрелим застыл на мгновенье уставившись в одну точку, но продолжил. — Мало кто видел джиннов в истинном обличье, ведь они могут превращаться в кого угодно и способны предстать в облике человека, животного или растения. Также умеют овладевать разумом и телом живых существ, делая это только с одной целью — нанести вред, — закончил и снова принялся рассматривать Леуну.

— Зачем они пришли в лес? Чего хотели? И как вообще вошли? — она не замечала, прожигающий её насквозь взгляд.

— Вероятнее всего хотели узнать сколько волшебных существ живет в лесу и что стало со мной. А вошли, поскольку сами волшебные, но из-за их темной породы лес не дал пробраться глубже. Выгнал, — Гильмод внезапно вмешался в разговор.

— Все попрятались от страха, почувствовав присутствие чужих, теперь понятно, — вымолвила Фатана.

— Эрелим будь так любезен, поведай моим друзьям то что рассказал мне, — одна из веток могучего дуба, похлопала Эрелима по плечу.

— Конечно, — согласился и сразу смутился, поскольку восемь глаз смотрели на него, не моргая. — Когда Создатель выгнал из своего царства предателей, падшие ангелы спустились на землю, и главный из них сотворил преисподнюю. После потери ангельского чина все, кто был изгнан, превратились в демонов, но сохранили воздушные тела. Это помогало им принимать разные формы и создавать иллюзии. Они разделились на два вида: воздушные и земные. Самые сильные из падших обладали воздушными телами, были тоньше, поэтому легко преобразовывались в огонь и летающие огненные субстанции. Огонь нужен был, чтобы скрывать истинное темное лицо и превращать настоящую тьму в мнимый свет. Земные умели превращаться в людей, сливаясь с толпой и творя зло, не пользуясь иллюзиями и чужим сознанием, а речами заставляли делать то, что приказывали.

— Мы знаем про демонов, — Китуна не понимала, зачем им слушать то, о чем и так известно.

— Позволь ему высказаться, прекрасное создание, — протянул Гильмод и ей расхотелось перебивать.

— Я понимаю, но решил начать с истоков, — лисица уважительно кивнула. — После преисподней князь тьмы создал армию различных подземных духов. Падшие оставались самыми сильными и коварными, умея воздействовать на человека. Низшие существа, не имея разума, могли только подчиняться высшим доделывая грязную работу, например: вселяться в людей, либо же пожирать тех изнутри. Но человеческое тело не способно выносить столь сильный темный дух внутри себя. Поэтому всегда можно распознать того, в кого подселилась нечисть по серому оттенку кожи и фиолетовым полоскам украшающим тело, словно вздувшиеся вены, — все четверо ужаснулись, осознав, что они мало знают о демонах. Китуне даже стало стыдно. — Созданная иллюзия и принятые демонами разнообразные личины зависят от конкретной цели. Они стремятся искусить человека именно тем грехом, к которому тот склонен больше всего. Иногда доходит до того, что человек разрешает низшим чинам вселяться в себя. Если же не получается склонить человека ко греху, то его либо съедают, либо оставляют в покое. Всё зависит от самих людей. Если крепок духом и не помышляешь о великих грехах, то не страшны никакие демоны, несмотря на то, как они сильны, — Леуна молча соглашалась. — В королевстве, где я вырос, поползли слухи, что зло сгущается над землёй. Ведьмы, колдуны, всякие чудовища начали появляться в разных местах. Простые люди принялись убивать, насиловать и терзать друг друга. На протяжении своего пути я видел столько боли и страданий, от чего сложилось впечатление, будто добро покидает этот мир, открывая врата в преисподнюю. Я стал выслеживать, охотиться и убивать нечисть и джиннов, именно тех, которых только что описал, но так и не смог уничтожить хоть одного из высших. Однажды поймал глупого беса, и тот от страха за свою никчемную жизнь поведал мне страшную тайну: само зло живет в Востгоме, и тьма становится сильнее. Поэтому я здесь.

— Ты полуангел как и я? — данный вопрос интересовал Леуну больше всего. — Я чувствую, но мы не похожи, не понимаю почему.

— Да. Я — полуангел и да мы не похожи. Ты исцеляешь и можешь оживить, а я скорее воин, — последние слова он произнес с гордостью и надменностью, отчего Кенар сморщил нос и громко прочистил горло. Эрелим сделал вид, что не расслышал. — Однако в одном мы всё же похожи. Мы служим свету и теперь должны держаться вместе.

— Недалеко от нашего дома, в лесу Леуна встретила демона, — ни с того ни с сего выпалил лис, вспомнив тот отвратительный вечер и запах, окутавший округу. — Он был похож на человека. Если полагаться на твои слова, то значит из земных. Демон разговаривал с ней и тоже заверил, что они похожи.

— А я забыла, — честно призналась Леуна. Не удивительно, после стольких приключений и страха за сестру.

— Он что-нибудь сделал с тобой? — в глазах Эрелима вспыхнула ярость.

— Нет, — ей не понравился его взгляд и тон.

— Не только демон еще и жена короля — ведьма. Она отравила нашу сестру, чуть не убила, — Кенара понесло, не остановить.

— Ясно. Всё гораздо хуже, чем я думал. Король и королева, по-видимому, замешаны. Всё одно к одному. Самое страшное, когда правители отворачиваются от людей, ступая на скользкую дорожку. Но сейчас не будем о них, скоро стемнеет, пора готовить ночлег. С утра продолжим обсуждение и планы на будущее. Нам предстоит найти место, где скопилось зло, хотя догадываюсь, куда точно нужно отправиться.

— Нам? Мы что обязаны пойти с тобой? С чего это? — Китуна поразилась как какой-то незнакомец пускай и полуангел так легко рассуждает об их совместном будущем.

— Прости, — недавний надменный и грозный голос сошёл на нет. — Я подумал, вернее Гильмод сказал, что его друзья помогут.

— Поможем, — Леуна покосилась на Кенара.

— Я-то тут причём? Чего ты на меня так смотришь? — Кенар обомлел от несправедливости.

— Для профилактики, — сказала она, лис хотел обидеться, но лишь закатил глаза.

— Милая, ты уверена? — Китуна едва сдерживала смех, но выражение морды оставалось серьёзным.

— Да. Мы должны, — спорить никто не стал.

— А можно с вами? — добавила Фатана. Про неё все забыли.

— Если хочешь. Конечно, — Эрелим уважительно наклонил голову.

— Да, хочу, — ещё немного и она затанцевала бы на месте.

— Фатана, думаю это плохая идея. Слишком опасно, ты не готова, — лиса видела её слабость и трусость.

— Я справлюсь честно, — у феи от грусти задорно вытянулось мочки ушей.

— Как знаешь, это твой выбор, — лиса переглянулись с Леуной, они поняли друг друга, но решать за кого-то судьбу не могли.

— Вот и договорились. Нам надо нарвать больших листьев, накрываться ими. Развести маленький костер, без него замёрзнем. Ночи в лесах холодные. Леуна поможешь? — Эрелим протянул ей руку.

— Конечно, — растерялась, но вложила свою маленькую ручку в его.

Идя по узкой тропинке, усыпанной мелким золотистым песком и оглядываясь по сторонам в поисках хвороста, Эрелим любовался лицом Леуны, освященным розовым светом заката. Казалось, она притягивала на себя все краски солнца, сияя и издавая тепло, что он ощущал всей кожей. Эрелим встречал много девушек, но не одна, не покоряла взор, как она. Особенная, чистая, настоящая, храбрая.

— Я знаю, ты — принцесса. Гильмод рассказал, — не выдержав молчания, он решил высказать то, что, по его мнению, поспособствовало бы бурной беседе. Зря.

— Нет, я не принцесса, — она буквально прошипела. Особенно буквы «сс» вышли отчетливо. Не желая продолжать тему, от которой ей становилось неудобно. Непросто неудобно, её колотило и выворачивало. Она перешла к вопросам. — Вижу многое знаешь обо мне. Кто я и откуда. Но о тебе я не знаю ничего. Может поделишься. Кто же ты, воин света? — так он точно должен был забыть, о чем говорил.

— Воин света? Забавное прозвище. Мне нравится. Что ты хочешь узнать?

— Давай с самого начала. С рождения, например. Как понял кто, ты.

— Это слишком долго. Потребуются дни, чтобы рассказать всю историю моей жизни.

— А ты попробуй. Поведай самое главное, поверь, я буду слушать внимательно, — глаза горели любопытством, и Эрелим понял, что не может отказать ей ни в чем.

— Тогда начнем, — сдался и Леуна быстро нашла камень для сидения. Устроилась поудобнее, обхватила колени и, непрерывно хлопая глазами, приготовилась слушать. — Не знаю, кто были мои настоящие родители. Меня нашли в горах в корзине очень добрые люди, которые впоследствии усыновили и растили как сына. Я рос в любви и заботе, поскольку у названных родителей больше не было детей, а я был послан им словно подарок с небес, — Леуна вмиг погрустнела, осознавая, что он такой же брошенный, как и она. — Когда мне исполнилось семь, начал чувствовать эмоции людей. Постепенно стали происходить вещи, не поддающийся объяснению. Например: животные у нас в загонах, казалось, будто разговаривали со мной. Невнятно, иногда непонятно, но я их понимал, — она улыбнулась, вспоминая свои первые такие же моменты, и порадовалась, что были родные, кто объяснил ей всё. — Однажды на рассвете в мою комнату залетел белоснежный голубь. Я подумал, он ранен, собирался подойти, взять того на руки и рассмотреть крылья, чтобы помочь. Но голубь начал светиться, заливая пространство ослепляющим светом, и как только тот потускнел, я открыл глаза и обомлел. Передо мной в воздухе парило какое-то существо, напоминающее человека, но я отчетливо заметил, вернее насчитал около шести крыльев. Увидеть лица не удавалось, поскольку оно блестело мелкими огоньками, или это было крыло, уже не помню. Существо молчало, но каким-то невообразимым образом я слышал его мысли. И странный гость поведал, что я — Херувим. Воин. Он говорил о падших ангелах и обо всем в деталях. Я был поражен и испуган одновременно. Я был еще ребенком, мальчишкой даже не осознавал, какие вопросы нужно задавать.

— Воин света, — Леуна подмигнула, ему было приятно. Вроде ничего серьёзного, но она сумела вложить столько смысла в эти два слова.

— Воин света, — давно он не улыбался так по-детски. — Ангел оставил меч, — её внимание переключилось на изящное оружие. — Он сказал в будущем смогу защитить им беззащитных и уничтожу силы зла. Чем старше становился, тем сильнее ощущал, как меня куда-то тянет. Словно тысячи голосов звали на помощь, а вот дар слышать животных и растений со временем утратил, поскольку полностью превращался в воина… Воина света, желающего только уничтожать зло. Не долго думая, я покинул родной дом и отправился в дорогу. Сколько бы не шел, ужасался горю, людской злобе и ненависти. Но самым страшным была первая встреча с демонов. Я не смог победить, он был слишком силен и хитер. Продолжив путь, стал видеть много разных темных тварей, что питались людьми и их жизнями. Низшие существа из преисподней, видя мой меч, падали на колени, моля о пощаде. Я не щадил, уничтожал каждого одного за другим, — ей понравилось наблюдать, как он красочно всё описывал, жестикулируя, выплескивая эмоции. Он был живым и настоящим. Её это притягивало. — Но больше всего меня поражали люди. Они делали вещи поужаснее тварей из тьмы. Однако они были люди, я жалел их, рука не поднималась на живого человека. Не помню, сколько изничтожил нечисти, пока от одного не услышал про Востгом. Что именно здесь самый сгусток зла. Ещё он поведал о древнем древе. Шагая неделю за неделей, я наткнулся на следы джиннов и, преследуя их, очутился здесь. Пожалуй, всё, — Эрелим упёрся руками о меч, выжидая, что она скажет.

— Расскажи, а как ты с ними сражался? — ей было интересно послушать о великих битвах.

— Тебе незачем знать. Не думаю, что понравится кровавая часть моей жизни. Но если мы собираемся остановить зло вместе, думаю, не раз увидишь меня в бою и узнаешь, как истреблять нежить. А пока не время, — смутился, но не от стыда, а от вероятности испугать её. Она храбрая, но всему своё время.

— Да, наверное ты прав, — Леуна резко встала, ноги словно запутались, желая уронить, и ухватившись за ветку, она громко вскрикнула. — Ай! Больно!

— Ты поранила ладонь, — Эрелим подскочил к ней, ухватив за руку, — Кровь течет, нужно срочно перевязать, — стянул с себя рубашку и она разглядела искаженные символы, похожие на шрамы, сияющие едва заметным огоньком по всей его груди и рукам.

Она погрустнела. Его душа была изранена как у неё. Он тоже не знал родителей. Всю жизнь боролся еще и шрамы напоминали о прошлом. Они слишком походили друг на друга. Она жалела его всем сердцем и всё же решилась спросить.

— Что это? — прикоснулась к его груди.

— Не знаю. Отметины появляются с каждым убитым демоном, — он вздрогнул от её прикосновений, разрывая при этом рубашку на куски, но поднеся ткань к её руке, обнаружил: раны нет. — Точно, совсем забыл, ты же умеешь исцелять, — заулыбался и вдруг, пристально взглянув на нее, держа за руку, прочитал стихи:

Волны счастья бьются о сердце мое,

Свет прольется во тьме, забери, оно твое.

Я запомню твой взгляд, я запомню тебя,

Для чувств нет преград, если примешь меня.

Пролетевших веков, мгновение снов,

На лице след печали от несказанных слов.

Каждый твой вздох, для меня целый мир,

В вечности света тобою томим.

Я знаю тебя, в мыслях образ храня,

Сердце бьется, кричит, лишь о тебе говоря.

Я не могу без тебя, в твоей ладони мой мир,

Солнце, ветер, свет всех светил.

— Какие красивые, — ей никогда никто не читал стихов. Книги, да, но не стихи и не мужчины. Он смотрел на неё, как околдованный, чем до ужаса смущал. Она опустила глаза и вырвала крепко сжатую им руку.

— Леуна, — тихий, едва слышный голос. — Посмотри на меня, — молил он, не решаясь дотронуться до неё.

Взмахнув тяжелыми ресницами, её пронзительные глаза встретились с его пылающим взглядом. Словно в бреду, Эрелим склонился и прикоснулся своими влажными губами к её. Ласково, бережно. Мир, полный изъянов, замер. Звуки исчезли. Всё исчезло. Тело больше не принадлежало ему. На миг показалось, будто они парят над землёй, где-то высоко — высоко, а её аромат и прерывистое дыхание сводили с ума. Он был готов провалиться в преисподнюю, лишь бы не выпускать хрупкое создание из объятий. А она застыла от непонимания. Не соображала, что делать дальше. Ей было стыдно, страшно, противно и обидно одновременно.

— Что ты творишь? Отпусти! — она вдохнула, вырвавшись из страстного плена и со всей силы оттолкнула его.

— Прости. Не хотел обидеть. Прости, прости, — он потянулся к ней, она выставила ладони, глядя бешеным и испуганный взглядом, словно он чудовище. — Пойми, я люблю тебя. Не знаю, как такое возможно. Но влюбился, как только увидел. Моё сердце бьётся сильнее, тянется к тебе. Поверь, со мной никогда такого не было, это впервые. Я словно знаком с тобой, целую вечность, — всё, что она слышала, это лишь «я». Я то я это, и ей становилось омерзительно до боли. — Мне кажется, я ждал тебя всю жизнь. Готов отдать сердце, душу всего себя, если пожелаешь, — она отрицательно замотала головой, ей вообще ничего от него не нужно было. — Я должен быть с тобой и только с тобой. Скажи, умоляю, скажи, что испытываешь такое же чувство ко мне! — все его жесты кричали о сожалении. Он сделал шаг к ней, хотел ухватить за плечи, обнять и снова вдохнуть желанный аромат любви.

— Это неправильно! Как ты можешь говорить о любви, не зная меня? Как можешь прикасаться к кому-то без разрешения? — она увернулась и отошла подальше, не желая, чтобы он ещё раз притрагивался.

— Я знаю. Прости, прости меня, умоляю. Но ведь это любовь. Я не могу ничего поделать. Я не властен над этим чувством. Я люблю тебя. Да, мы только познакомились, и ты считаешь рано, но это любовь с первого взгляда. Я правда люблю! Прости! — извинения её не трогали, она только больше злилась на глупые слова и отговорки.

— И ты прости, — вдруг выпалила она.

— За что? — Эрелим недоумевал.

— За то, что не верю в любовь и вряд-ли когда-нибудь поверю. За то, что не нравится, когда меня трогают и тем более целуют незнакомые люди. За то, что не понимаешь и не слышишь. За то, что напридумывал себе что-то, а я должна в этом участвовать. Эрелим, я не знаю тебя. Мы только познакомились. Когда поймешь мои слова, тогда поговорим. Сейчас я просто хочу вернуться обратно и забыть произошедшее, как страшный сон, — холодным царапающим голосом ответила она, больше не взглянув на него.

Ей было чуждо чувство под названием «любовь». Она прекрасно знала о любви к родным и близким. Разве ни это истинная любовь? Но любви к мужчине не могла понять. Это нереально. Это иллюзия, внушаемая людьми самим себе. С самого детства, даже читая книги, вырывала страницы, где речь шла о любви, сильных чувствах и поцелуях. Она не верила, отвергала саму мысль о любви.

Нельзя было винить её, ведь, вспоминая об отце и матери, идея любви отпадала сама собой, а другого примера у нее не было. Несомненно, Эрелим был хорош собой. Добр, воинственен, галантен, умен. Но всем сердцем она осознавала: он не для неё.