World of Warcraft: Джайна Праудмур. Приливы войны

Кристи Голден, 2019

Разрозненные королевства Азерота усеяны пеплом отбушевавшего Катаклизма. В то время как израненный мир оправляется от катастрофы, прославленная волшебница леди Джайна Праудмур продолжает давние старания наладить отношения между Ордой и Альянсом. Однако усиливающаяся вражда неуклонно подталкивает обе стороны к открытой войне, угрожая нарушить шаткий мир и покой, едва установившийся в World of Warcraft. И вот Терамора, любимого города Джайны, достигают тревожные вести. Похищено Радужное Средоточие – одна из ценнейших, могущественнейших реликвий стаи синих драконов. Дабы раскрыть тайну ее местонахождения, Джайна объединяет усилия с Калесгосом, бывшим Аспектом синих драконов. Во время расследования между двумя блистательными героями возникает нежданная связь, но над горизонтом сгущаются тучи новой беды. Гаррош Адский Крик готовит воинство Орды к полномасштабному вторжению в Терамор. Невзирая на усиление разногласий в рядах собственной фракции, дерзкий вождь изо всех сил стремится начать новую эру господства Орды. Тяга к завоеваниям толкает его на жестокие меры против любого, кто посмеет усомниться в его решениях. Для противостояния натиску Орды в Терамор стекаются силы Альянса, однако отважные защитники города не готовы к истинным масштабам коварных замыслов Гарроша. Его злодеяние необратимо меняет Джайну: теперь ее, бывшего ревностного миротворца, неудержимо влекут вперед хаотические, всепоглощающие волны.

Глава пятая

Нежный, но настойчивый луч восходящего солнца отыскал щель между шторами и проник в спальню Джайны. Привыкшая просыпаться в этот час, волшебница моргнула, сонно улыбнулась, выгнула спину, спустила ноги с кровати, встала, набросила одеяния мага и раздвинула темно-синие занавеси.

Утро выдалось великолепным — розовым, золотым, а там, где заря еще не успела прогнать прочь сумрак ночи, сиреневым. Распахнув окно, Джайна расправила плечи, с наслаждением вдохнула соленый воздух, подставила лицо морскому ветру, который не замедлил взъерошить ее золотистые волосы, спутавшиеся во сне. Море, неизменное море! Она была дочерью лорда-адмирала, а брат как-то раз в шутку сказал, будто в жилах всех Праудмуров течет морская вода…

Воспоминания об отце и брате навевали легкую грусть. Охваченная ею, Джайна оперлась о подоконник, вздохнула и, наконец, отвернулась от окна.

Причесавшись, она уселась за небольшой столик, усилием мысли зажгла свечу и устремила взгляд на мерцающий огонек. С этого она, если только удавалось, начинала каждый день. Это помогало сосредоточиться, приготовиться ко всему, что ни подбросит ей…

Внезапно Джайна встрепенулась и изумленно округлила глаза. Что-то назревает. Что-то вот-вот произойдет. При этой мысли ей тут же вспомнился вчерашний разговор с Киннди (сейчас гномка, вне всяких сомнений, еще спала: просыпалась она так поздно, точно родилась среди ночных эльфов), рассказ о ее визите в Даларан и последующих тревогах. «Я чувствую: в Даларане что-то неладно, — сказала Киннди. — Буквально носом чую!»

Теперь неладное чувствовала и Джайна: наверное, так — каждой косточкой — чувствуют приближение шторма старые моряки. Сердце слегка заныло, предвкушая беду. Пожалуй, с утренним ритуалом придется повременить.

Поспешно умывшись, она оделась и к тому времени, когда в дверь постучал один из самых доверенных ее советников, верховный маг Тервош, успела спуститься вниз и приготовить чай. В отличие от Киннди, Тервоша не связывали с Кирин-Тором никакие официальные отношения. Ему, как и Джайне, больше нравилась вольная жизнь, и с течением времени между ними, удалившимися в Терамор, точно пара бунтарей-одиночек, завязалась крепкая взаимовыгодная дружба.

Казалось, Тервош чем-то обеспокоен.

— Леди Джайна, — заговорил он, — я… э-э… тут кое-кто хочет вас видеть. Он не назвался, но предъявил рекомендательное письмо от Ронина. Подлинное, я проверил.

С этими словами он подал Джайне свиток, скрепленный знакомой печатью с изображением глаза, символа Кирин-Тора. Сломав печать и развернув пергамент, Джайна с первого взгляда узнала руку Ронина.

Дражайшая леди Джайна!

Прошу помочь подателю сего всем, о чем бы он ни попросил. Дело его устрашающе серьезно, и уверяю: здесь потребуется любая помощь, какую только мы, практикующие маги, в силах ему оказать.

Р.

При виде этого Джайна едва не ахнула. Что же должно было произойти? Что на свете могло побудить Ронина написать нечто подобное?

— Впусти его, — велела она.

Встревоженный не меньше Джайны, Тервош кивнул и удалился. В ожидании Джайна налила себе чаю и глубоко задумалась. Спустя минуту в гостиную вошел незнакомец. Лицо его скрывал низко надвинутый на лоб капюшон плаща. Одет он был в простую дорожную одежду — несмотря на столь дальний путь, без единого пятнышка. Двигался он с гибким, упругим проворством, и синий плащ из дорогой ткани развевался за его спиной. Остановившись, незнакомец поклонился и расправил плечи.

— Леди Джайна, — звучным, приятным голосом заговорил он, — прошу прощения за столь ранний и нежданный визит. Хотелось бы мне прибыть к вам иначе.

С этим он откинул назад скрывавший лицо капюшон и неловко улыбнулся. И от людей, и от эльфов он унаследовал лучшие черты. Иссиня-черные волосы до плеч, целеустремленность в ясных синих глазах…

Джайна узнала его немедля. Глаза ее округлились от удивления, чашка со звоном разбилась об пол.

— О, это моя вина, — сказал Калесгос, бывший Аспект стаи синих драконов, и взмахнул рукой.

Расплескавшийся по полу чай исчез, осколки собрались воедино, а пустая чашка прыгнула в ладонь Джайны.

— Благодарю, — проговорила Джайна, криво улыбнувшись гостю. — Вы также лишили меня возможности встретить вас, как подобает. Что ж, по крайней мере, могу предложить вам чаю с дороги.

Калесгос улыбнулся в ответ, однако взгляд его так и остался предельно серьезным.

— Спасибо, это было бы очень кстати. Сожалею, но времени для формальностей и любезностей у нас нет. Рад видеть вас снова, пусть даже при таких обстоятельствах.

Придя в себя, Джайна недрогнувшей рукой налила обоим чаю. С Калесгосом она встречалась во время свадьбы Го’эла и Аггры, и он понравился ей с первого взгляда, хотя возможности для бесед им не представилось.

— Добро пожаловать в Терамор, лорд Калесгос, правитель синих драконов, — совершенно чистосердечно сказала она, подавая ему чашку. — Благородство ваших деяний и доброта вашего сердца мне хорошо известны. В доставленном вами письме меня просят оказать вам любую посильную помощь, и вы ее получите.

Опустившись на диван, Джайна жестом пригласила его присоединиться к ней. К ее немалому удивлению, гость, существо столь могущественное и древнее, принял чашку едва ли не со… смущением!

— Сотрудничество с вами, леди, для меня великая честь, — сказал он. — Ваши достоинства также общеизвестны, и я не устаю вами восхищаться. Ваши познания в магии, ответственность, с которой вы применяете сию великую силу, не говоря уж о силах более, так сказать, прозаических — талантах дипломата и правителя, — достойны всяческого уважения.

— О-о, — протянула Джайна. — Что ж, благодарю вас, но, как все это ни лестно, вы вряд ли прибыли сюда из Нордскола ради обмена комплиментами.

Гость вздохнул и поднес к губам чашку.

— К несчастью, вы правы, леди…

— Просто Джайна. В моем доме церемонии не приняты.

— Джайна… — Гость поднял взгляд. В его синих глазах не осталось ни следа прежней непринужденности. — Мы в беде. Все до одного.

— То есть… твоя стая?

— Нет, не только мой народ. Речь обо всем Азероте.

— Ну, это уж сущие выдумки! Или, как минимум, преувеличение. В какую бы беду ни вляпалась стая синих драконов на сей раз, всех и каждого в Азероте эта беда уж точно не коснется!

Остановившаяся на пороге Киннди выглядела разом смущенно и недоверчиво. Волосы ее торчали торчком. Похоже, она собрала их в хвостики, даже не притрагиваясь к расческе. Скорее позабавленный, чем рассерженный остротой ее языка, Калесгос вопросительно взглянул на Джайну. Вспомнив, как Киннди призналась Страдалице в том, что ее не принимают всерьез, Джайна подумала, что Калесгос наверняка вскоре оценит ее по достоинству.

— Калесгос, позволь представить тебе Киннди Искросвет. Мою ученицу.

— Как поживаете? — сказала Киннди, наливая себе чаю. — Я слышала ваш разговор с верховным магом Тервошем за окном, вот мне и стало любопытно.

— Рад знакомству, будущий маг Искросвет. Не сомневаюсь: всякий, кого Джайна согласилась взять под крыло — достойный ученик.

Киннди шмыгнула носом и поднесла к губам чашку.

— Вы уж простите меня, сэр, — отвечала она. — Учитывая недавние события, я и другие даларанские маги слегка… опасаемся вашей стаи. Ну, то есть… вы понимаете: война, попытки истребить всех других магов… и тому подобное…

Сердце Джайны дрогнуло. Ее двадцатидвухлетняя ученица едва ли не обвиняет бывшего Аспекта синих драконов, как минимум, в том, что натворил его предшественник… если не в том, что и сам он доверия недостоин!

— Киннди, Калесгос — мирный дракон. Он совсем не таков, как Малигос. Он…

Кейлек поднял руку, учтиво перебивая ее.

— Нет, все в порядке. Кому-кому, а мне лучше других известно, сколько зла причинил мой народ всем остальным, владеющим тайной магией этого мира. Подобного отношения я привык ожидать от всякого, кто… э-э… кто не принадлежит к синим драконам, — сказал он, слегка улыбнувшись гномке. — Одна из важнейших моих задач — если не как Аспекта, то как вожака стаи — показать всему миру, что не все мы одобряли Войну Нексуса. И что после смерти Малигоса мы даже не пытаемся ни контролировать других адептов тайной магии, ни манипулировать ими.

— Но разве не в этом цель и задача стаи? — возразила Киннди. — Разве не в этом долг самого Аспекта? И разве ты, вроде как, не продолжаешь играть эту роль, пусть даже лишившись уникальных сил?

Калесгос устремил взор в даль. Когда он заговорил, голос его зазвучал и тише, и в то же время глубже, при этом все же оставаясь узнаваемым:

— «Магию должно регулировать, сдерживать и направлять. Но в то же время ею должно дорожить, ценить ее и не держать под спудом. И это противоречие придется решать тебе».

По спине Джайны пробежала дрожь. Киннди заметно присмирела. Взгляд Калесгоса прояснился, посветлел, и гость вновь обратился к хозяйкам.

— Некогда эти слова произнес Норганнон — титан, даровавший Малигосу силу Аспекта.

— Выходит, ты верно понял мою мысль, — сказала Киннди.

Осознав, что Калесгос ничуть не обижен, и решив, что ей разумнее всего придержать язык (пусть разбираются между собою сами), Джайна откинулась на спинку дивана и обратилась в слух.

— Любые слова можно понимать по-разному, — продолжал Калесгос. — Малигос предпочел счесть себя верховным хранителем магии. А когда ему пришлось не по нраву, как пользуются магией другие, решил отнять ее у всех, кроме себя самого и собственной стаи. Подумал, что только они могут ценить ее и дорожить ею. Я же предпочитаю регулировать, сдерживать и направлять лишь собственную магию. Служить для других примером. Вдохновлять остальных ценить ее и дорожить ею. А все, Киннди, вот почему: с тем, чем ты воистину дорожишь, тебе не захочется обращаться небрежно. То, что тебе дорого, не захочется держать под спудом — напротив, им захочется поделиться. Вот так я хранил магию этого мира, и храню по сю пору. Но теперь я больше не Аспект, а просто вожак стаи. И в этой роли, поверь, более чем рад помощи Кирин-Тора и всякого, кто пожелает помочь.

Киннди задумалась, болтая в воздухе не достающей до пола ногой. Превыше всего на свете гномы ценили логику, и методический ум позволял Киннди оценить слова Кейлека по достоинству. Поразмыслив, она согласно кивнула и заговорила:

— Тогда расскажи нам, что обещает затронуть всех и каждого на Азероте.

Извиниться за свое поведение она даже не подумала, однако недоверия к вожаку стаи синих драконов, очевидно, более не питала.

По-видимому, сия перемена не укрылась и от Калесгоса.

— С реликвией, известной как Радужное Средоточие, издавна хранившейся в стае синих драконов, вы, безусловно, знакомы, — сказал он, обращаясь к обеим хозяйкам.

— Да. С ее помощью Малигос создавал волноловы, перенаправлявшие токи магической силы Азерота в Нексус, — ответила Киннди.

Пожалуй, Джайна уже поняла, в чем дело, но всей душой надеялась, что неправа.

— Верно, так оно и было, — подтвердил Калесгос. — И эту древнюю реликвию у нас похитили.

Киннди побледнела, как полотно. Глаза Джайны округлились от ужаса. Каково сейчас Калесгосу? Этого ей было даже не вообразить, и она выпалила первое, что пришло на ум:

— Спасибо… за то, что ты решил довериться нам и просить нас о помощи.

С этими словами, повинуясь внезапному порыву, она крепко стиснула его руку. Калесгос бросил взгляд вниз, вновь взглянул ей в глаза и кивнул.

— Говоря, что беда коснется всех и каждого, я вовсе не преувеличивал. Я известил обо всем Ронина, а после полетел прямо сюда. И ты, юная леди, — сказал он, обращаясь к Киннди, — узнала об этом третьей, если не принимать в счет драконов.

— Я… я польщена, — запинаясь, пролепетала Киннди.

Теперь от ее подозрений и недоверия к Кейлеку не осталось и следа. О «сущих выдумках» больше не могло быть и речи: Калесгос говорил чистую правду.

— Что известно о похищении? — спросила Джайна. Ей не терпелось перейти к практическим материям: что уже выяснено, что следует выяснить, и что тут (будем надеяться) можно предпринять.

Калесгос коротко рассказал обо всем. С каждым его словом сердце Джайны сжималось сильнее и сильнее. Радужное Средоточие похищено неведомым врагом, сумевшим справиться с пятью драконами?!

— Чем предложил помочь Ронин? — спросила она, сама удивившись, как слабо, как безнадежно звучит ее голос.

Побледневшая сильнее прежнего, Киннди хранила молчание.

Калесгос отрицательно покачал головой.

— Ничем. Во всяком случае, пока — ничем. Я смог почувствовать, в каком направлении уносят Радужное Средоточие. С немалым трудом, однако смог. Это и привело меня в Калимдор — то есть, к тебе, Джайна… — С этим он умоляюще простер к ней руки. — Я — вожак стаи синих драконов. Мы понимаем магию. У нас есть собственные книги — такие древние, каких ты и не видела. Нам не хватает другого — ваших ресурсов. Я не настолько самонадеян, чтоб полагать, будто мы знаем все на свете. Порой некоторым магам, не имеющим ничего общего с драконьим родом, приходит в голову такое, о чем ни один дракон не мог бы и помыслить. Вот тут-то ты и могла бы мне помочь… если пожелаешь.

— Разумеется, — ответила Джайна. — Я позову верховного мага Тервоша, и мы подумаем обо всем сообща.

— Может, для начала позавтракать? — вмешалась Киннди.

— Безусловно, — согласился Калесгос. — Какие же размышления на голодный желудок?

Мало-помалу Джайна слегка воспрянула духом. Кейлек способен следить за перемещениями похищенной реликвии и к тому же охотно, если не сказать больше, примет помощь. И, наконец, он прав: какие размышления на голодный желудок?

Встретившись с нею взглядом, Калесгос улыбнулся, и в сердце Джайны забрезжила надежда. Все будет хорошо. Пропажа вскоре отыщется. Главное — не терять веры в себя.

С этими мыслями она поднялась, и все трое направились в столовую.

После завтрака они впятером — Джайна, Калесгос, Тервош, Страдалица и Киннди — с головой окунулись в работу и поиски. Киннди отправилась в Даларан, где, с благословения Ронина, имела доступ к библиотеке. В этот момент Джайна завидовала ей от всей души.

— Помнится, некогда эти обязанности возлагали на меня, — сказала она, обнимая ученицу на прощание. — А рыться в древних томах и свитках, хотя бы затем, чтобы просто узнать что-то новое, я любила больше всего на свете.

Сердце слегка защемило от грусти. Да, «новый Даларан» был прекрасен, но ей, Джайне, в нем больше не было места.

— Наверное, это куда веселее, если от изысканий не зависит судьба всего мира, — угрюмо ответила Киннди, и с этим нельзя было не согласиться.

Страдалица, возглавлявшая сеть шпионов Джайны, покинула башню, едва услышав дурные вести.

— Отправлюсь в поле и посмотрю, что сумею узнать, — пояснила она. — Мои шпионы работают исправно, но могут не понимать, на что обращать внимание в такой ситуации. Думаю… — тут она смерила пристальным взглядом Калесгоса, — думаю, в обществе этой персоны вам, госпожа, ничто не угрожает.

— Да, Страдалица, пожалуй, моих способностей и способностей бывшего Аспекта довольно, чтобы справиться с любой мыслимой опасностью, — сказала Джайна.

В ее голосе не слышалось ни единой шутливой нотки: кто-кто, а она-то знала, насколько серьезно Страдалица относится к службе.

Еще раз смерив Кейлека взглядом, ночная эльфийка вновь повернулась к Джайне и отсалютовала ей.

— Леди…

Как только Киннди со Страдалицей удалились — каждая по своим делам, Джайна взглянула на Тервоша с Калесгосом, резко кивнула и заговорила:

— Ну что ж, за дело. Кейлек… ты говорил, что можешь чувствовать, куда несут Радужное Средоточие. Отчего ты просто не последовал за ним? Зачем обратился ко мне?

Калесгос уныло опустил взгляд.

— Я говорил, что смог это почувствовать. Но след… исчез вскоре после того, как я достиг Калимдора.

— Что? — раздраженно вскинулся Тервош. — Не могло же чутье ни с того ни с сего отказать!

— Могло, — с усилием возразила Джайна. — Могло. Кто бы ни похитил эту вещь, он должен обладать немалой силой, если уж сумел победить пятерых драконов. Однако в то время похитители знали о Радужном Средоточии слишком мало, а потому не смогли полностью скрыть похищение. Таким образом, Кейлек сумел проследить за ними.

— В точности мои мысли, — подтвердил Калесгос. — В какой-то момент они либо узнали о Радужном Средоточии больше прежнего, либо нашли достаточно сильного мага, который сумел укрыть от меня его излучение.

Тервош на миг спрятал лицо в ладонях.

— Тогда… это в самом деле маг великой силы.

— Верно, — согласилась Джайна, наперекор дурным известиям гордо вскинув голову. — Возможно, у них имеется сильный маг, а то и не один. Но у нас — тоже. Вдобавок, на нашей стороне тот, кто знает о Радужном Средоточии все — всю подноготную. Давай-ка лучше помолчим, и пусть Кейлек нас просветит.

— Что же вам нужно знать?

— Все, — твердо ответила Джайна. — Основами не ограничивайся. Нам нужны все подробности. Полезным может оказаться даже нечто, на первый взгляд совершенно незначительное. Мы с Тервошем должны знать все, что известно тебе.

— Это может занять немало времени, — со скорбной улыбкой предостерег Калесгос.

Так оно и вышло. Он говорил, пока не настало время обедать, затем все трое прервались, чтоб наскоро перекусить, затем рассказ продолжился до самого ужина и продолжался после. Да, от стольких речей охрипнет даже дракон! Дело двигалось к полуночи, и наконец, все трое с отяжелевшими веками разбрелись по спальням. Неизвестно, каково спалось остальным, но что до Джайны — ее всю ночь терзали кошмарные сны.

Проснувшись наутро, она почувствовала себя вялой и нисколько не отдохнувшей. Против обыкновения, прийти в себя не помог даже ежеутренний ритуал, да еще небо, как на грех, затянуло густыми низкими тучами, а в груди словно бы прочно угнездилась какая-то неведомая тяжесть. Не желая смотреть в лицо ненастного дня, Джайна вздохнула, задернула шторы и отправилась вниз.

Стоило ей войти в крохотную гостиную, Калесгос дружески улыбнулся, но тут же заметил ее бледность, и улыбка его увяла.

— Не спалось?

На это Джайна только покачала головой.

— А тебе?

— Нет, я выспался неплохо. Вот только дурные сны… Пожалуй, тут виноват твой повар. Ужин был на славу, однако в каком-то из блюд наверняка притаился ломтик недоваренной картошки.

Несмотря на отчаянное положение, Джайна невольно хмыкнула.

— Хорошо же. С этой минуты творить всю еду будешь ты — вот тогда и узнаешь, как привередничать, — с шутливой укоризной в голосе сказала она.

Кейлек в притворном ужасе вытаращил глаза. Встретившись взглядами, оба немедля посерьезнели.

— Похоже, неподходящее сейчас время для шуток, — со вздохом сказала Джайна.

С обычной скрупулезностью отмерив заварку, она поставила чайник на огонь.

— Похоже, — согласился Кейлек, вопреки шутливым упрекам в адрес повара накладывая себе яичницы, колбасок из кабанятины и овсянки. — Но это не так.

— Ну, почему же, — возразила Джайна, наполнив свою тарелку и усаживаясь рядом, — бывает ведь, что юмор неуместен.

— Бывает, — подтвердил Кейлек, впившись зубами в колбаску. — Но веселье — настоящее веселье, облегчающее душу, а с тем и лежащий на душе груз — уместно всегда. Знаешь, — продолжал он, прожевав кушанье, — я процитировал вам с Киннди не все, что… нет, «услышал» тут не подходит — скорее, «воспринял» от Норганнона.

Чайник на плите засвистел. Джайна поднялась, сняла его с огня и налила обоим чаю.

— Вот как? Отчего же?

— По-моему, мисс Киннди пребывала не в том расположении духа, чтобы понять ее верно.

Поставив перед ним чашку, Джайна уселась на место.

— А я?

На лице Кейлека мелькнуло странное выражение.

— Ты? Возможно.

— Так досказывай же.

Кейлек смежил веки, и вновь его голос изменился — зазвучал мягче, глубже… иначе:

— «Уверен, ты обнаружишь, что дар мой тебе — не только великий долг, хоть это и так, но и великая радость — и это тоже так! Так будь же верен долгу… и радуйся жизни».

От этих слов сердце непривычно затрепетало в груди. Неотрывно глядя в синие глаза Кейлека, Джайна молчала, пока он не приподнял бровь, приглашая ее ответить. Опустив взгляд, волшебница помешала овсянку в миске.

— Я… я говорила Киннди чистую правду, — с легкой запинкой сказала она, задумчиво поджав губы. — Я наслаждалась учебой. Я любила ее. Любила Даларан. Помню, как… занимаясь, напевала себе под нос. Ароматы цветов, лучи солнца, радость учебы, и практики, и, наконец, постижения заклинаний… Ветки над головой, сыр, яблоки, свитки…

Слегка порозовев от смущения, Джайна улыбнулась и рассмеялась.

— Радость, — негромко подытожил Кейлек.

Наверное, он был прав. Как же приятно было перенестись на минуту в то давнее-давнее время… но тут в голове возникли новые воспоминания. В один из тех радостных дней к ней подошел Кель’тас, а следом за ним — он, Артас…

Улыбка разом поблекла.

— Что случилось? — мягко спросил Кейлек. — Отчего солнце скрылось за тучей?

Джайна снова поджала губы.

— Просто… у всех нас есть призраки прошлого. Быть может, даже у драконов.

— Вот оно что, — сочувственно вздохнул Кейлек. — Ты вспомнила того, кого любила и потеряла. Возможно… Артаса?

Джайна заставила себя проглотить еще ложку овсянки, хотя неизменно вкусный завтрак в эту минуту казался мерзкой слизью, кивнула и раскрыла рот, чтобы переменить тему, но Кейлек не отступал:

— У всех у нас свои призраки, Джайна. Даже у драконов и даже у Аспектов. Тоска о призраках прошлого едва не погубила Алекстразу, саму Хранительницу Жизни.

— О Кориалстразе… о Красе… — проговорила Джайна. — Я много раз видела его в Даларане, но на деле так и не познакомилась с ним. И даже не подозревала, кто он.

— Об этом вряд ли хоть кто-нибудь подозревал. Да, о Кориалстразе. Он отдал жизнь, чтобы спасти всех нас, а мы поначалу считали его изменником.

— Включая и тебя, и Алекстразу?

— Мы не хотели допускать об этом и мысли, однако сомнения проникли даже в наши сердца, — неохотно признался Кейлек. — Есть свои призраки и у меня, Джайна. Один — человеческая девушка с золотистыми, как у тебя, волосами и великой душой. Однако она была вовсе не просто девушкой. Она была прекрасна, мудра, несказанно сильна, но время, проведенное в образе простой девушки, прибавило к ее силе любовь и сострадание.

Джайна отвела взгляд. Она понимала: речь идет об Анвине, о воплощенной энергии Солнечного Колодца, и прекрасно помнила, что с нею случилось. С виду — простая девушка, на деле же — нечто намного большее, она пожертвовала человеческим обликом ради истинного, то есть — пожертвовала собственной жизнью.

— Другая — это драконица, прекрасная как лед в лучах солнца, пожелавшая стать моей супругой… — Словно внезапно вспомнив о присутствии Джайны, он мимолетно улыбнулся ей. — Правда, с нею вы вряд ли смогли бы поладить. Она никогда не понимала моего интереса к…

— К низшим расам?

— Я никогда вас так не называю, — резко сказал Кейлек. Пожалуй, в эту минуту Джайна впервые увидела в его глазах — в глазах синего дракона — искорки гнева. — Те, кто не родился драконом, вовсе не низшие. Прошло немало времени, прежде чем Тиригоса сумела это понять. Вы просто… не такие, как мы. А в некоторых отношениях, возможно, и лучше нас.

Джайна изумленно вскинула золотистые брови:

— Как же тебе могли прийти в голову такие слова?

— Сыр, яблоки и свитки, — с улыбкой напомнил Кейлек. — Таким образом, ты познала истинную простую радость, еще не разменяв двух десятков лет. Вот это, на мой взгляд, и делает вас столь… изумительными.